Ресторанный бизнес по-Драконьи-2 или Из герцогини в служанки

Глава 21

В то время как Элисон предстояло вести себя как можно незаметней, Дин должен был, наоборот, вести себя так, чтобы его явившегося на приём в гордом одиночестве заметили все! И в первую очередь Изабелла де Лус, которая, будучи гостеприимной хозяйкой, обязательно должна была поинтересоваться, почему он один, а не со своей спутницей? И поскольку при этом ему нужно было, чтобы весть о причине отсутствия Её Сиятельства на приеме разнеслась по залу в максимально кратчайшие сроки, то сообщить ей об этом он хотел не наедине, а в присутствии как можно большего количества народа.

Посему он вошёл в зал под прикрытием «отвода глаз», дождался пока хозяйка вечера соберет вокруг себя солидную группу гостей и только после этого, сняв с себя заклинание, сияя своей самой очаровательной из улыбок направился к ней.

Его одежда была безупречно подобрана, так чтобы сразу выделять его из толпы, но при этом оставаться в рамках утончённой элегантности, не переходя в излишнюю вычурность. Каждая деталь была продумана до мелочей: ботинки из отполированной до блеска кожи и идеально сидящий на нем тёмно-синий фрак, украшенный тонкими, почти незаметными серебряными нитями, создавали эффект лёгкого мерцания света при движении. Ослепительную белизну рубашки подчеркивал идеально подобранный под цвет его глаз ярко-синий галстук. Всё это сочеталось с баснословно дорогими наручными часами, булавкой и запонками, которые, не выходя за рамки хорошего вкуса, тем не менее делали жирный акцент на его статусе.

Лукавый взгляд, безукоризненная осанка, не просто ослепительная, а слегка загадочная улыбка и лёгкий аромат изысканного парфюма… Всё это притягивало бы к нему взгляды и, как следствие, заставляло бы оборачиваться тех, кто стоял к нему спиной или боком и не видел его, даже, если бы он не был настолько хорош собой.

Но он был. Он был ещё и потрясающе хорош собой. И потому на него не просто смотрели и оборачивались, но и сами не осознавая этого, расступались перед ним.

– Дин, а мы уже вас заждались! – приветствовала его Изабелла, ослепительно улыбнувшись. – Но, где же ваша прелестная спутница? – заметив, что он один, притворно расстроенно-обеспокоенно поинтересовалась она.

Изобразив столь же притворную грустную улыбку, Дин чуть наклонился к ней, так словно бы собирался поделиться секретом. Эффект секретности, правда, несколько подпортило то, что заговорил он при этом достаточно громко, чтобы его услышали все окружающие.

– Её Сиятельство ужасно расстроена, что пропускает ваш восхитительный приём, но у неё ужасно разболелась голова. Сами понимаете, дорога и перемена климата… – с хорошо разыгранным сожалением в голосе сообщил он, делая вид, что не слышит, как вокруг сразу же зашептались, и не замечает, как несколько гостей, типа шедших мимо, замедлили шаг, чтобы послушать подробности.

– Ах как жаль! – ответили ему со столь же наигранным сочувствием. – Надеюсь, ничего серьёзного и она скоро поправится? Если вдруг нужен будет целитель или что-либо ещё, только дайте знать и я сразу распоряжусь, чтобы ей незамедлительно доставили всё необходимое.

– Нет-нет, не волнуйтесь! – поспешил успокоить её Дин. – Как я и сказал, просто небольшая усталость и перемена климата, ничего больше. Её Сиятельство уверена, что завтра утром она уже будет как новенькая.

Пока весть о головной боли столь важной гостьи, как герцогиня Сильверлейк разносились по залу, Дин взял с подноса проходящего мимо официанта бокал с шампанским и поднял его и, скользнув взглядом по лицам попавших в поле его зрения дам, отсалютовал им, показывая тем самым, что он уже весь прямо «исстрадался» от одиночества. Его жест был естественным и недемонстративным, но достаточно выразительным, чтобы, поняв намек, дамы улыбнулись в ответ, а кое-кто даже чуть порозовел от удовольствия.

Само собой, он «забросил удочку» вовсе не от скуки, а ради одной конкретной рыбки, имя которой было Джорджия Белмонте, магоснимок которой ему перед тем, как он отправился на прием предоставил Фарт.

Заметив её среди улыбнувшись ему в ответ дам, Дин включил «паучье чутье» и, «раскинув сеть», нащупал её ауру. Не отпуская её взгляда, он восхищенно улыбнулся ей в ответ, отсалютовал и сделал небольшой глоток шампанского.

Они были правы, мысленно усмехнулся он, Её Сиятельство определенно пользовалась артефактом. Что было и хорошо, и плохо. Плохо это было тем, что её иллюзия была не просто великолепна, а абсолютна. Другим было всё: лицо, голос, аура и даже отпечатки пальцев, как они успели уже установить. И, вероятней всего, другой окажется и кровь. Хорошо же было то, что заряд артефакта был всё же небезграничен и поэтому ей пришлось оставить низменными рост, телосложение, походку и жесты, так что, если она снова изменит внешность и имя они смогут её найти. Нельзя сказать, что это будет очень просто, но не невозможно.

Поскольку у Её Сиятельства наверняка была предусмотрена своя программа на этот вечер, он не надеялся, что она, пожалеет его «несчастного и покинутого» и решит спасти его от одиночества. Не собирался он и сам завязывать с ней знакомство, потому как это могло её насторожить. Ему просто нужно было, чтобы, если вдруг она словит на себе его взгляд, она не заподозрила, что он конкретно за ней наблюдает. Просто вот такой он ловелас, ну просто не может, чтобы не стрелять по сторонам глазками!

Само собой, Фарт следил за Её Сиятельством через магокамеры, но он видел лишь картинку. А нужен был ещё и звук. Который и должен был «обеспечивать» Дин. Не то, чтобы он не умел незаметно подслушивать, умел. Однако он понимал, что время от времени он просто не сможет удержаться от того, чтобы не посмотреть, кого же он там подслушивает. Не говоря уже о том, что полог тишины просто невозможно пробить, не видя магические потоки.

Зная, что за несколько часов подслушивания он заплатит невыносимой головной болью, которую в течение нескольких часов ничем нельзя будет снять, Дин очень надеялся, что он подслушает что-то действительно важное, и его страдания не будут напрасными.

Сделав вид, что он внимательно слушает Альрика Винсента, влиятельного, но весьма болтливого сенатора, известного своей любовью к пересказу последних слухов и сплетен, Дин протянул «щупальце» своей магии к нужной ему ауре и прислушался…

Ему повезло, герцогиня или Джорджия Белмонте как раз начала отвечать на вопрос своего собеседника.

Сосредоточившись на её ауре, он настраивался на вибрации её голоса, подобно ищущему нужную ноту музыканту. С той разницей, что он подбирал ноты, перебирая не струны, а магические потоки. И с той разницей, что делал он это не с помощью рук, а мысленно, и, совпав, вибрации давали ему не музыку, а слова, которые начинали звучать прямо в его сознании. Лишнее и говорить, что подобный вид «подслушивания» требовал просто невероятной концентрации, отсюда и упомянутые выше последствия в виде жесточайшей головной боли. Впрочем, крайне редко используемым этот вид «прослушки» был вовсе не из-за неё, а из-за того, что подслушивать посредством проникновения в сознание был способен только маг с максимально высоким уровнем ментального дара. Да и то не каждый, а лишь тот, у которого был талант к работе с тонкими магическими потоками, терпение и соответствующее обучение.

И кому, спросите вы, пришло в голову обучать подобному владельца ресторанов?

Вообще-то никому.

Подобному виду «прослушки» обучали кадета Имперской Академии Триариев – закрытого учебного заведения, в которой воспитывали элиту империи и куда принимали лишь избранных, к коим, являясь племянником императора, Дин относился не только по праву сильного дара и высоких интеллектуальных способностей, но и, естественно, по праву рождения.

Поскольку Академия Триариев специализировалась на подготовке как будущих военачальников, так и глав дипломатических, силовых, следственных, разведывательных и контрразведывательных приказов, в её стенах каждый из кадетов проходил многоуровневую подготовку, ориентированную как на владение искусством, стратегией и тактикой ведения войны, так и на углубленное изучение методов шпионажа, тонких дипломатических интриг и подковерных политическим игр. Курс обучения включал в себя также мастерство скрытного сбора информации, владение методами дезинформации, техники психологического воздействия и управление информационными потоками.

Само собой разумеется, что карьера всесторонне одаренного племянника самого императора после окончания им лучшей в империи академии никак иначе, кроме как стремительно, развиваться не могла.

Сильный дар, острый аналитический ум, талант к работе с тонкими магическими потоками и природная харизма быстро сделали Дина (тогда ещё герцога Диннарда Августина Рочестера фон Адамант) ценным агентом имперской разведки. Уже в первый же год службы он участвовал в нескольких операциях по устранению угроз государству. Каждая из которых отличалась высшей степенью секретности и принадлежала к числу самых высокоуровневых и резонансных операций.

Дин часто работал под прикрытием, одинаково талантливо изображая из себя, как богатого бездельника, так и мелкого уличного торговца краденым. Его редкое умение вливаться в любое общество, оставаться незаметным и при этом выуживать нужную информацию уже на третий год работы привело его на пост координатора приказа специальных тайных операций, а ещё через два года и на пост главы этого самого приказа.

Однако, чем выше герцог Диннард Августин Рочестер фон Адамант поднимался по карьерной лестнице тайных служб, тем яснее он видел тёмную сторону своей работы, в которой человеческие жизни были не более, чем разменной монетой.

Не то, чтобы Дин не знал этого, выбирая свой будущий жизненный путь и поступая в академию… Разумеется, знал. Он прекрасно отдавал себе отчет в том, что во имя всеобщего блага время от времени ему придется идти на жертвы и, что порой они будут очень-очень большими. Такими большими, что почти неподъемными.

И он был готов к этим жертвам.

Вот только он верил, что все эти жертвы будут принесены во благо процветания Империи и защиты прав, свобод и жизней её граждан, а оказалось, что истинные цели его тайных операций были далеки от идеалов, которые проповедовали в Академии и в которые он столь наивно верил. Миссия за миссией его люди проливали свою и чужую кровь, защищая не столько граждан Империи, сколько интересы кого-то из вышепоставленных. Последней каплей стало задание, которое на первый взгляд казалось стандартным: его подразделение должно было устранить опасного радикала, продвигавшего сепаратистские идеи и призывы. Однако по ходу выполнения операции оказалось, что этот, так называемый, радикал на самом деле был просто политическим противником одного из советников императора.

Тем не менее, решение оставить службу далось ему непросто.

И возможно, если бы он менее бурно отреагировал, узнав реальную подоплеку вышеупомянутого задания, он бы так и не решился уйти из тайной канцелярии. Но каждое погружение в мысли другого человека, каждый акт магического вмешательства в чужое сознание оставляли след в его собственной психике, накапливая напряжение и истощая её. Что привело, в конечном итоге, к тому, что он не просто сорвался, он, в буквальном смысле слова, взорвался и последствие этого взрыва стал не только крупный скандал, разоблачивший истинные мотивы вышеупомянутого советника, но и шепотки за его спиной о его психоэмоциональной нестабильности. В связи с чем, не только при дворе, но и некоторые из его коллег и даже служащих под его началом оперативников начали сомневаться в том, по-прежнему ли он тот хладнокровный, дальновидный и прагматичный профессионал, каким он был и, как следствие, в том, а способен ли он вообще продолжать свою работу.

И опять же, если бы Дин не был столь разочарован в том, чем он занимается, никакие шепотки за спиной не заставили бы его подать в отставку. Но он больше не верил в то, что делал и это приводило к тому, что с каждым новым заданием в его душе накапливалось разочарование и росла неудовлетворенность. И именно это, а не шепотки за спиной, подтолкнуло его к окончательному и бесповоротному решению оставить службу.

Выбор новой карьеры кому-то мог бы показаться необычным, но для Дина он таковым не был. Будучи ребёнком, он постоянно сбегал с уроков на кухню, проводить время на которой ему нравилось куда больше, чем за занятиями арифметикой, историей, риторикой и уж, тем более, обучением игре на фортепиано и скрипке. На кухне ему всё казалось гораздо более интересным и завораживающим: мерный стук ножа по разделочной доске, шипение масла на сковороде, аромат свежих специй и вкуснейших блюд, которые он готовил на пару с бабушкой. Само собой разумеется, бабушке, которая была королевой, по статусу тоже не полагалось не только самой готовить, но и даже находиться на кухне.

Но кто ж ей запретит, если она королева! Уж точно не дедушка-король! Который всё своё свободное от государственных забот время проводил в кузнице, где он, ясное дело, тоже занимался далеко не самыми приличествующими королю делами.

Королевская кухня была большим и многолюдным местом, но для Дина она была уютным убежищем, где он проводил часы с бабушкой за приготовлением их любимых блюд и беседами на любые темы.

Поэтому, когда жизнь привела его к необходимости пересмотреть свой путь, Дин вернулся к тому, что когда-то дарило ему ощущение свободы; к тому, занимаясь чем, ему не нужно будет ни лгать, ни изворачиваться, ни заключать сделки с совестью, ни хоронить друзей, но при этом даст ему возможность использовать весь накопленный им за годы учебы в академии и службы в тайной канцелярии опыт и знания. Поскольку ресторанный бизнес – это идеальное прикрытие для того, кто привык работать в тени.

Любой популярный ресторан – это не только место, где люди могут расслабиться, наслаждаясь вкусной едой и уютной атмосферой, но и место, информация через которое течёт полноводной рекой.

Иначе говоря, Дин оставил мир шпионажа и интриг, но не службу империи. Однако огромная разница была в том, что теперь он служил империи на своих условиях.