Ревизор: возвращение в СССР #28

Глава 7

Святославль. Механический завод.

Накануне Восьмого марта каждый цех и отдел отмечал наступающий праздник своим коллективом. Ваганович прошёлся по всем отделам конторы, поздравил женщин. За это время в его собственном кабинете, за столом для заседаний, традиционно накрыли стол для руководства.

Всё руководство завода, главный инженер, председатели парткома и месткома, все были мужчинами. Из женщин за их столом были только главбух и помощница Вагановича. Женщин торжественно поздравили, вручили цветы и подарки, и они как-то быстро исчезли. За столом остались одни мужчины и праздничное мероприятие превратилось в обычное застолье с мужскими разговорами, анекдотами и многочисленными тостами.

Ваганович старался не показывать виду, что не разделяет вместе со всеми царящего веселья. Хотя его очень удручало, что не удалось найти похищенные деньги. От милиции толку было мало, а блатные вообще отказались с ним разговаривать. Прицепились они к этой истории с потерявшим разум зэком… Сдался он им…

Настроения не было вообще. Ещё Шанцев в райкоме развёл бурную деятельность, весь исполком на ушах… А там есть несколько человек, которых стоит только слегка прихватить за жабры и они сольют его… Кто он теперь для них? Хоть бы на них не наткнулся…

Его мечта однажды уехать в Юрмалу накрылась медным тазом! Это было самое обидное. Он уже собирался провести ближайший отпуск, присматривая дом. И не успел! А до пенсии осталось меньше пяти лет. Теперь придётся форсировать восстановление стратегического запаса, как он называл свою кубышку.

— А что у тебя ещё была за идея? — спросил Ваганович главного инженера, выбрав момент, когда они остались с Масловым наедине. Осторожность? Плевать на осторожность! Ему надо восстанавливать утраченный запас на старость.

Московская область. Серпухов.

Возле своего дома Сальников вышел из служебной машины и отпустил водителя. Он только скользнул взглядом по человеку, сидящему на лавочке возле его подъезда. Незаметный мужичок с ничем не примечательной внешностью. Неряшливая серая одежда. Невысокий и щуплый на первый взгляд. Обычный потихоньку спивающийся работяга…

Когда он ловким движением поднялся с лавки и перекрыл ему проход, Сальников сделал резкий шаг вправо, чтобы обойти его, но незнакомец тут же сделал то же самое. Не ожидавший такого маневра градоначальник натолкнулся на него, и тут же отшатнулся — ему показалось, что он ударился о каменную стену. Вот тебе и щуплый… И запаха спиртного нет… Да что же такое?

— Сальников Роман Викторович? — спросил незнакомец хорошо поставленным голосом, и только тут градоначальник поднял на него глаза и испугался жёсткого холодного взгляда. Его как из ведра холодной водой облили…

— Да…

— Вам настоятельно рекомендовано забыть о существовании Попова Роберта Ильича, — тихо, но веско произнёс незнакомец. — Советую прислушаться к этой рекомендации, если вам жизнь дорога.

Он сделал шаг в сторону и пошёл как ни в чём не бывало вдоль дома легкой пружинящей походкой. Вскоре скрылся из глаз, покинув двор.

Сальников только тут решился сделать вдох. Он сразу понял, только взглянув в глаза этому человеку, что ему ничего не стоит шило в печень воткнуть… У него аж дыхание перехватило от страха. Когда спазм в горле прошел, он начал жадно вдыхать ставший внезапно вкусным воздух, прекрасно понимая, что только что столкнулся с человеком, не раз уже отнимавшим чужие жизни.

Сальников, часто дыша, сел на лавку у подъезда и поднял лицо к тёмному небу. Пережитый страх постепенно отпускал и пришло осознание того, что Попов знать его больше не хочет… Нахлынула обида — что он, просто сказать ему не мог сам? Поднял бы трубку, всего пару слов… Что он, не понял бы без этой встречи с этим страшным человеком?

Дальше придётся крутиться как-то самому, — думал он. — Но почему Попов бросил его? Нет, не могло это все случайно совпасть… Получается, что эти люди, что присылали к нему своего человека, даже на члена КПК смогли надавить? И так сильно, что он подослал к нему этого… А он с ними так грубо обошёлся… Еще и усугубил последней поставкой третьесортного хлама. Вот насоветовала ему сестричка так насоветовала, спасибо ей большое!

Потрясённый осознанием этого факта, он, наконец, поднялся и на ватных ногах вошёл в подъезд.

Возвращаясь домой, наткнулся на Загита на лестнице. Он нервно курил.

— Привет, — протянул я ему руку. — Всё нормально?

— Да что-то Анны всё нет с работы, — озабоченно произнёс он.

— Так небось восьмое марта на работе празднуют, — предположил я беззаботным тоном.

— Так долго? — с недоверием взглянул он на меня.

— Праздновать можно по-разному. Мы же не знаем, какой у нее руководитель. Есть такие, что допоздна домой не отпускают своих подчиненных, все праздновать заставляют, — ответил я, усмехнувшись про себя, и пошёл домой.

Да и вообще, чего только не бывает! Вспомнилось, как у нас на одном предприятии две сотрудницы потерялись после предпраздничной гулянки. Не помню уже, что за праздник был, но нашлись они только дня через три. Сами отзвонились из Ялты. Без денег на обратную дорогу. Без документов, чтобы сесть на самолёт. Собирали им деньги и высылали на местное почтовое отделение до востребования. Потом расспрашивали их, как они в Ялте оказались? С трудом что-то вспомнили. И то только, что пили всю дорогу в поезде. Только в Ялте и очухались. Мы потом смеялись всем предприятием, что они как в море холодное залезли, так и протрезвели. А деньги они нам потом вернули.

Дома меня ждала записка о звонке с радио. Меня пригласили в пятницу к одиннадцати на запись сразу двух программ. Латышева просила, если у меня не получится, позвонить ей с самого утра в пятницу.

Сел ужинать. Тут Загит вернулся, в этот раз вполне довольный жизнью.

— Она дочь ездила поздравить, — сообщил он мне. — Та студентка, вся в учёбе.

— Какие у нас, вообще, планы на завтра? Мы с Алироевыми собирались в деревню поехать. С утра поедем с Ахмадом на рынок за цветами и подарками. Потом поздравим тут женщин и поедем в деревню поздравлять бабушку и Никифоровну. Вы с нами?

— Нет, у нас другие планы, — загадочно улыбнулся Загит. — А что вы хотели купить на рынке в подарок?

— Цветы и пряности всякие, смеси перцев, сванскую соль, что будет, то и купим. Всем разное.

— Возьмите на мою долю тоже и цветов, и перцев, — пошёл Загит за кошельком. — Я купил женщинам тюльпанов, вон, целое ведро в комнате за кроватью стоит… Но что-то они подозрительно гнутся…

— Переморозили небось, — сочувственно сказал я, представляя, сколько денег за них отдано.

Восьмого марта с самого утра поехали с Ахмадом на рынок. Поздравили Тину, продавщицу творожков, сметаны и сыров, подарил ей томик Дюма. Закупились у неё, как всегда.

Потом сходили к Серго, накупили мяса на шашлык, и специй всяких разных. Брали сразу по стакану, чтобы женщины могли делиться друг с другом. Овощей по списку, что жена написала, тоже у него набрали.

Ну и куда же без закуски от Сосо. Он нас ещё издали приметил и ждал, когда мимо пройдём. Он же нам сосватал продавца мимозы. Лично отвёл к нему и представил.

Вернулись мы часам к девяти. На кухне в вазе уже стояли вполне себе приличные тюльпаны, отошли за ночь. Загит на радостях с самого утра уже Галию поздравил. Ну, естественно, и я тут же подсуетился с мимозой и кульком пряностей, вытянутым наугад из сумки.

Потом мы втроём с Загитом и Ахмадом пошли по подъезду поздравлять женщин. Сначала зашли к соседям, поздравили Ксюшу и Ирину Леонидовну. Потом мы поднялись этажом выше, поздравили маму, а потом поднялись на шестой и поздравили Анну Аркадьевну.

Мне ещё предстояло поздравить Иду Данченко и Елену Яковлевну, художницу с первого этажа. А Ахмад с Загитом пошли машину грузить для поездки в деревню.

Москва. Дом Ивлевых.

Анна очень надеялась, что сын приедет пораньше и им с Загитом не придётся ждать его полдня. И он, как услышал молитвы матери, и часам к десяти уже приехал. Анна специально выставила на столе на кухне и букет гвоздик, и мимозу с тюльпанами в отдельных вазах. Она надеялась, что сын сам заметит такое количество цветов и задастся вопросом, откуда они, после чего получится спокойно поговорить… Важный вопрос, и непростой…

Но Виталик примчался весь в мыле, сунул матери несколько веточек мимозы и коробку шоколадных конфет, чмокнул в щёку и хотел уже бежать куда-то дальше… Анна еле уговорила его пройти на кухню, хоть чашечку чая символическую выпить.

— Как у вас дела? — спросила она.

— Всё нормально, — ответил сын, не обращая никакого внимания на цветы, занявшие половину стола.

Анна старательно пристраивала у него на глазах его мимозу к уже подаренным Загитом и Пашей цветам, чтобы привлечь его внимание к подаркам, но тщетно.

— Малыши как? — поинтересовалась она.

— Нормально. Мам, опаздываю… Прости, пожалуйста. Надо бежать, — честно ответил он и Анне ничего не оставалось, как протянуть ему сумку с гостинцами для внуков.

Ладно, успеем ещё поговорить, — решила она.

Ехали в деревню, думал, сюрприз будет, да какой там! Мама, оказывается, созванивалась с бабушкой накануне. Нас ждали чуть ли не с красной ковровой дорожкой и хлебом с солью. Деды расчистили въезд и место за воротами для машины, оставили ворота открытыми.

Ахмад ещё, как въехал, посигналил. В доме такая суета началась!

Объятия, поцелуи! Перетаскали сумки, детей, цветы, подарки. Жена гостинцев в деревню набрала. Даже одну из банок чая, что Эль Хажжи привезли, бабушкам подарила, хотя ей самой чай очень понравился. Даже просто нюхая, уже балдела, как кошка от валерьянки.

Пока женщины разбирали сумки, Ахмад поспешил во двор. Мясо он замариновал ещё дома и привёз в кастрюле. Пошел ему помогать. Обновили мангал из кирпичей, развели в нём костёр и сели ждать, пока угли появятся.

Как же хорошо на природе… Весна ещё только начинается. Но небо уже насыщенного голубого цвета и солнце яркое…

Москва.

Виталий приехал к сестре, хотел быстренько ее поздравить и уехать. Но Марина с недовольным видом вдруг спросила:

— У матери был уже?

— Был, — с недоумением глядя на неё, подтвердил он.

— Этого видел?

— Кого? — удивился брат.

— Не знаю… Друга ее какого-то.

— Какого ещё друга? — растерянно спросил Виталий. Сразу перестал спешить, не разуваясь, прошёл на кухню и с обескураженным видом плюхнулся на табурет. — Блин… Никого не видел. Только цветами весь стол заставлен на кухне.

— Да? — удивилась сестра. — И что она тебе сказала?

— Ничего… Но что-то явно хотела… Мне некогда было, я ушёл… Твою дивизию, Марин!.. И что теперь? Кто он? Откуда?

— Это я тебя спросить хотела.

— Я откуда знаю? — возмущённо взглянул он на сестру. — Я от тебя только что об этом узнал! Мать сама что говорит?

— Ничего…

— Ну, как, ничего? Что-то же она тебе сказала, раз ты в курсе.

— Я не стала с ней об этом говорить! — скрестив руки на груди, ответила сестра и с вызовом уставилась на него.

— Понятно! — вскочил брат. — И думаешь, что от этого что-то изменится? А если он приезжий?

— Ну и что? — пожала плечами Маринка.

— Ну и то! Вдруг она захочет его к нам в квартиру прописать⁈

— Успокойся, без твоего согласия всё равно не пропишет.

— А если пропишет? Это, вообще-то, кооператив! Вдруг там другие правила действуют? Что тебе, трудно было матери пару вопросов задать? — обиделся на сестру Виталий.

— Причём здесь, вообще, это? — возмутилась она. — Тебе только квартира важна? А то что она нашего отца не дождалась, тебя не волнует?

— Нет! — зыркнул он. — Это её жизнь, пусть делает, что хочет. Меня беспокоит только то, чтобы она ничего не сделала с нашей общей жилплощадью!

— Вам всем плевать на отца! — начала кричать Маринка. — Стоило человеку попасть в беду, вы все сразу отвернулись от него! Вот так и выясняется, кто друг, а кто так!..

Опять эта старая шарманка! — подумал Виталий и направился к выходу. Насчет отца он иллюзий не имел, все же был постарше, чем сестра, многое видел и понимал… — Придётся самому с матерью поговорить.

А выслушивать от сестры, какие они все неблагодарные, у него не было никакого желания.

Мы пожарили мясо. Первая партия получилась обалденная, вторую немного пересушили. Но удовольствия получили от самого процесса массу. Часа два посидели за столом. Бабушки не выпускали из рук детей. Наговорились, насмеялись. Часов в шесть вечера стали собираться домой, завтра рабочий день.

Северная Италия. Больцано.

Тареку позвонил из Рима Адриано Ринальди и доложил, что он с напарником нашел сеньору Бенедетти, подавшую на них в суд и начал собирать информацию о ней. У неё действительно сломана лодыжка, но вскоре ей уже должны снять гипс.

— Двадцать три года, — докладывал детектив, — не замужем, учится в колледже на бухгалтера и танцует в ночном клубе. Снимает маленькую квартиру на окраине Рима. Обстоятельства происшествия с чемоданом установить пока что не удалось, но мы с Франко работаем над этим.

— Хорошо, Адриано, продолжайте, — ответил Тарек, попрощался и положил трубку.

Молодцы, работают, — подумал он. — Надеюсь, справятся не хуже, чем с предыдущим делом…

Разгружая машину возле дома, сказал Ахмаду, что надо уже заказывать плитку для ремонта, чтобы к лету пришла.

— У меня есть каталог и образцы, вам надо прикинуть, сколько вам надо плитки и какой конкретно, — объяснил я.

Они сразу же и зашли к нам вдвоём с мамой. Отдал им и каталог, и образцы в коробке из-под обуви. Пусть не спеша прикинут, подумают.

Вскоре вернулся Загит. По его умиротворённому виду понял, что он неплохо провёл сегодняшний день.

— Во вторник хочу поехать в Святославль, документы о разводе оформить, — сообщил он.

— Последняя точка над «И», — прокомментировал я.

— Да уж… К Сахарову зайду. Когда ещё увидимся?..

В пятницу с утра Загит ушёл на дежурство. А у нас у всех начался очередной рабочий день.

Лубянка.

— Ну, что, выяснила, что военный атташе делал в Больцано? — спросил полковник Воронин капитана Артамонову. Он обеспечил ей все допуски по этому вопросу, сославшись на Вавилова, и теперь ждал результата.

— Павел Евгеньевич, что он делал в Больцано, неизвестно. Зато выяснили, что подполковник Ансель Косельни сотрудник Службы внешней документации и контрразведки Франции. Наш резидент в Риме его уже пробивал.

— Кто бы сомневался, — усмехнулся Воронин. — Военный атташе, всё-таки… Как считаешь, что ему надо было от «Скворца»?

— Она сказала, что его интересовала прошлогодняя перестрелка между мафиозными кланами в Больцано. Мол, прошел слух, что в нее был замешан киллер из КГБ. Это помимо версии о зеленых человечках…

— Не всплыло ли как-то её участие в ней? — озадаченно посмотрел на капитана полковник. — А если всплыло?..

— Думаете, её могли на этом перевербовать? — спросила Артамонова. — Но она же нам сама рассказала об этой встрече. Глупо как-то…

— Могли таким образом попытаться замаскировать вербовку. Мол, не станет же она рассказывать об этой встрече, если ее завербовали? Мы и успокоимся, подумав так. Всё может быть… Ничего нельзя исключать, — многозначительно произнёс Воронин.

Московская область. Серпухов.

Бортко позвонил утром Сальникову и сказал, что будет у него через несколько часов. Готовясь морально к этой встрече, Сальников, с грустью думая, что на Попова рассчитывать больше не приходится, готов был уже к чему угодно. Даже к тому, что его сместят с должности.

Когда Бортко появился у него в кабинете, он поздоровался с ним, предложил сесть и кофе — чаю, как того требовали правила приличия, а сам приготовился выслушать свой приговор. Он был абсолютно уверен, что его выходка с предыдущим представителем из Москвы и срыв поставок кожсырья просто так ему с рук не сойдут.

— Роман Викторович, — начал Бортко, — Мы не хотели вмешиваться в ваше хозяйство здесь в Серпухове, но ваш кожевенный завод «Труд» демонстративно сорвал плановые поставки на московское предприятие. — Бортко специально сделал акцент, на том, что Кожгалантерейная фабрика именно московская, чтобы подчеркнуть необоснованность претензий на неё самого Сальникова. — Вы нам не оставили выбора.

Бортко многозначительно смотрел на хозяина кабинета, а тот с обречённым видом ждал, что будет дальше.

— Поэтому теперь будет так. Вы немедленно возобновите поставки полноценного сырья в Москву, — жестко проговорил Бортко. — Кожи должны быть самые лучшие. Тот мусор, что вы прислали раньше, мы в учет брать не будем. А также вы возобновите нам поставки дополнительных партий. В том числе и за март.

Сальников, судорожно сглотнув, был вынужден кивнуть.

— Дальше. Ваша сестра, Дружинина Екатерина Андреевна, — продолжил Бортко. — Должна уволиться с кожгалантерейной фабрики. В течение двух дней. Это единственный вариант. Если он не подходит, то она вылетит оттуда чуть позже, но уже по статье.

Сальников спорить не стал, но по его реакции Бортко понял, что тому проще, в этой ситуации, самому уволиться.

Ну, может, наконец возьмет себя в руки, станет настоящим мужиком и приструнит свою сестричку, которую так разбаловал, — мысленно усмехнулся он.

— Очень не люблю кого-то пугать, угрожать, — продолжал Бортко, — но если ещё раз придут отбросы вместо сырья, вы, Роман Викторович, вылетите со своего места. Начнутся проблемы на вашем заводе — то же самое. Начнутся какие-то неожиданные проверки на московском заводе — в этом случае, помимо вашего увольнения, и ваша сестра, которая уже начала этим баловаться, вряд ли сможет найти себе любую работу, даже дворника, на территории Москвы. Всё просто!

Сальников поднял на него удивленный взгляд. Надо понимать, что его оставляют на должности? Неужели?

— Посчитайте, сколько стоит дополнительная партия кожи, — в заключение сказал Бортко и положил перед ним свою визитку, — и позвоните мне на следующей неделе, договоримся, где встретимся и обсудим условия дальнейшей работы. Закладывайте в стоимость дополнительной партии достойную оплату всех вовлечённых. И не так, как на кожгалантерейке! Чтобы не было эксцессов и подстав. Жадность ни к чему хорошему не приведёт. Обсудим и вашу долю.

— Я всё понял, Михаил Жанович, — покорно произнёс Сальников.