Ревность

9

В зале ожидания аэропорта им пришлось занять разные места. Первый перелет должен доставить их в Майами. Там они пересядут на самолет, следующий в Лиму. Из Лимы, уже на небольшом самолете, перелетят в Икитос. Шон подавляла вся эта маршрутно-пересадочная суматоха. Столько мороки, чтобы приехать туда, куда она меньше всего стремилась попасть.

Она сидела, зажатая в углу, рядом с седовласой женщиной с маленьким ребенком на руках. Тот постоянно плакал. Женщина перебрасывала хнычущего ребенка с одного колена на другое, сжимая в руках билет на самолет, и Шон тщетно пыталась разглядеть на билете номер посадочного места, надеясь оказаться в самолете как можно дальше от этой пары.

Она вытянула перед собой одеревеневшие ноги. На ней был теплый шерстяной костюм, натянутый поверх шортов и майки; поездка предстояла долгая, и она хотела чувствовать себя посвободнее. Дэвид сидел в соседнем ряду напротив, в коричневых хлопчатобумажных брюках и синей полотняной рубашке; так и должен был выглядеть солидный занятой человек при подобных обстоятельствах. Никто не скажет, что мы – супружеская пара, подумала она. Никто не догадается, что мы едем в одно и то же место. Новый фотоаппарат Дэвида, купленный специально для поездки, стоял у ножки его кресла. Аппарат находился в небесно-голубом футляре, водонепроницаемом и снабженном устройством, которое удержит его на плаву, коли он свалится в воду.

Он уже погрузился в чтение романа в мягкой обложке. «Убийство в квартале Б». Заголовок сверкал кроваво-красными буквами на белом фоне. Дэвид выглядел человеком, находящемся в отпуске. По пути в аэропорт она заметила, как напряженное выражение сменяется у него на лице беспричинной рассеянной улыбкой. В то время как каждый мускул ее тела готовился к встрече с опасностью, Дэвид расслабился, как лист на ветру.

Роман, который Шон держала на коленях, был открыт на первой странице, и хотя она прочла первый абзац четыре раза, она не могла бы сказать, о чем там шла речь. В последний раз, когда она ждала рейса на Перу, три долгих года назад, она была вооружена кипой путеводителей по Икитосу, картами района Месеты, гидрологическими картами. На этот раз она оставила все это дома. Вполне преднамеренно. Ей хотелось, чтобы это путешествие как можно меньше походило на предыдущее. Она обрадовалась, когда Тэсс сказала, что в Икитосе они надолго не задержатся. Никаких отелей. Никакой возможности получить по телефону известие, способное разрушить ее жизнь.

Эта поездка и на самом деле была другой. Тогда экспедиция состояла всего из двух человек – ее и Ивена. Она вспомнила, как сидела рядом с ним в аэропорту – кажется, возле этого входа, – предвкушая предстоящие приключения. Вспомнила, как ей хотелось, чтобы Дэвид поехал с ними, но он не смог взять отпуск. Вечером накануне отъезда они поехали поужинать. Она давно уже не вспоминала ту ночь, ту невероятную ночь. На этот вечер они одолжили у приятеля моторную лодку и после ужина поплыли на ней вдоль берега залива. Бросили якорь, легли на одеяло, покрывавшее деревянное дно лодки, и смотрели на звезды. И занимались любовью. Дно лодки было перекрыто деревянными перекладинами, и они знали что синяков им не избежать. Особенно у него на спине и у нее на ногах. Синяки проступали мгновенно, заметные даже при лунном свете.

Они говорили о том, что будет означать для них разлука. За все время брака они никогда не расставались более чем на несколько дней. Они зависели друг от друга. Ей было страшно. Она боялась не зависимости от Дэвида – в этом не было греха, – но соседства с Ивеном: она окажется с ним рядом, так и не сумев преодолеть влечения к нему. И это несмотря на то, что он стал почти членом их семьи, несмотря на его тесную дружбу с Дэвидом. Шон не могла заставить свое тело не реагировать на его присутствие. Она должна была осознать тот факт, что любила сразу двух мужчин, но могла жить только с одним из них.

Она знала, что поездка станет испытанием для ее воли. За все время ее взрослой жизни ей не приходилось обходиться более двух или трех дней без близости с мужчиной, не считая времени после рождения детей. И вот теперь ей предстояло провести три недели в джунглях с мужчиной, о котором она мечтала уже годы. На каком-то уровне своего сознания Дэвид, должно быть, понимал это, потому что он сжимал ее тело и говорил, что они будут вспоминать друг о друге каждый раз, когда увидят синяки.

Это оказался последний раз, когда она хотела Дэвида. Шон посмотрела на него. Его глаза были опущены, он перевернул страницу. Дэвид выглядел безмятежно, неприятные воспоминания не тревожили его. Она ощутила, как ускорилось ее дыхание, участился пульс. Боже, как она устала от этого чувства, от этой разъедающей ненависти по отношению к нему. Чем скорее она положит конец их совместной жизни, тем лучше.

Ивен и Робин сумели занять места рядом друг с другом, на несколько рядов дальше Дэвида. Ивен перелистывал толстую пачку научных брошюр. Порой он останавливался на одной из них, читал абзац или два, почесывая бороду, затем принимался за следующую. Она знала, что он нервничает. Он хотел все предусмотреть и боялся неожиданностей.

У Робин на коленях лежала стопка журналов. Она читала очень толстый номер журнала «Вог», знакомясь с последними достижениями цивилизации. Выглядела она свежо и элегантно в своей желтой рубашке с короткими рукавами и в золотистых отутюженных брюках. На этот раз, вместо массивного ожерелья, ее шею украшала золотая цепочка, и Шон захотелось узнать, почему она выбрала именно ее. Имела ли она какое-нибудь особое значение? Может быть, ее подарил Ивен?

Сначала Шон не хотела, чтобы Робин ей нравилась. Она предпочитала удивляться: что только сумел найти Ивен за этим шикарным фасадом? Но со временем нельзя было не признать мягкости и какой-то ребяческой честности Робин. Она была управляющим ювелирного магазина, но относилась к своей карьере как к хобби. В чем Робин действительно нуждалась, так это в материнстве, в семейном гнездышке, которого так недоставало когда-то Ивену.

Тэсс стояла у окна. Шон хорошо видела четкий силуэт женщины, наблюдающей за самолетами. Она загасила четвертую или пятую сигарету – одну из тех длинных, коричневых, иностранного вида сигарет – в стоящей поблизости пепельнице и посмотрела на зал. В это утро она объявила, что с ними поедет подруга, одна из ее студенток, которая была профессиональным фотографом и намеревалась запечатлеть их путешествие на фотопленке. Подруга опаздывала, и Тэсс уже начинала нервничать. Ее силуэт на фоне окна потерял четкость очертаний, волнение выдавали сигареты и пальцы, поправлявшие короткие светлые волосы.

Наконец рядом с Тэсс появился второй силуэт – молодой женщины, с ног до головы увешанной сумками и чехлами различных форм и размеров, в одном из них безошибочно угадывались очертания штатива-треножника. Она была на голову ниже Тэсс, и ей пришлось встать на цыпочки, чтобы поцеловать Тэсс в щеку. Тэсс не оказывала девушке никакого снисхождения: она не нагнулась, чтобы сделать свою щеку более доступной, не освободила подругу ни от одной из ее сумок. Вместо этого она закурила следующую сигарету и стала смотреть в окно, пока девушка-фотограф что-то ей говорила, оживленно жестикулируя, хотя Тэсс не могла ее видеть. Девушка была блондинкой, ее волосы были светлее, чем у Тэсс. Освещенная светом из окна, ее прическа напомнила Шон гриву лошадки-паломино.

Несмотря на толчею в зале ожидания, самолет оказался вовсе не переполненным. Рядом с Шон и Дэвидом оставалось свободное сиденье, так же как и рядом с Робин и Ивеном, сидевшими сзади через несколько рядов. Тэсс и ее подруга – Мег Соломон – сели в хвосте, в секции для курящих.

Они столкнулись с Мег в очереди на посадку. Она была молода, не более двадцати шести или двадцати семи лет, ее кожа кремового цвета, казалось, не знала косметики. Улыбка была мягкой, глаза сияли. Наверное, она чувствует себя более защищенной за своей камерой, подумала Шон. Мег была перегружена: рюкзак, треножник, громоздкий металлический кейс и фотоаппарат в небесно-голубом футляре, точно таком же, как у Дэвида. Дэвид предложил ей помочь донести кейс, хотя и сам был достаточно нагружен, но она лишь покачала головой.

– Я в порядке, – улыбнулась она. – Я к этому привыкла.

Привыкла ли она также и к длинным, с едким запахом, сигаретам Тэсс? Мег не курила. Шон могла поручиться за это, глядя на ее кожу, чистую голубизну глаз и белизну зубов. Она увянет в секции для курящих, подумала Шон.

Но Мег, кажется, это не волновало. Она, как щенок, последовала за Тэсс в конец самолета.

– Хорошенькая, – прокомментировал Дэвид, пристегивая ремень. Его место оказалось у окна.

– Что? – спросила Шон.

– Мег. Она очень хорошенькая.

Шон хотела сказать, что Мег годится ему в дочери, но усомнилась, проделала в уме арифметические подсчеты и решила, что это так, но с небольшой натяжкой.

– Да, она очень мила, – сказала Шон.

– Футляр моего фотоаппарата оказался, как у профессионала. – Дэвид выглядел вполне довольным собой.

Была половина шестого по времени Сан-Диего. Она передвинула стрелку часов на три часа вперед. Стало темнеть, как будто и правда приближалась половина девятого. Шон уже жила по времени Майами. По перуанскому времени.

Дэвид заснул сразу же после обеда, откинув голову на спинку сиденья. Шон достала с верхней полки два одеяла. Одним из них она укрыла его грудь и руки, подоткнув одеяло ему за плечи. Затем укрыла свои колени одеялом и снова принялась за роман.

Шон опять углубилась в абзац, который тщетно пыталась читать в аэропорту. Сейчас он шел ничуть не легче. Она посмотрела мимо Дэвида, в окно. Слой облаков под ними был серым, выше синева неба перебивалась полосками розового и пурпурного цвета. Быстро темнело. Она видела, как тьма опускается на облака, проглатывая цвета. Скоро она различала лишь мигающие огоньки на крыле.

Шон порылась в сумочке и достала список вещей, которыми им необходимо запастись в Икитосе. Еда. Горшки и сковородки. Тарелки, чашки и столовые приборы. Мачете. Удочки и крючки. Ножи. Ее внимание как-то привлек «нож для выживания», который она увидела на обложке одного из каталогов по дикой природе. Он выглядел мощным и острым и аккуратно входил в кожаные ножны, крепящиеся петлей к поясу. Но самой его привлекательной частью выглядела рукоятка. Она открывалась, и из ее полости можно было извлечь компас, длинный пинцет, кусачки, иголки, спички и удочку. Ивен смеялся над ней: «У тебя и так есть все эти причиндалы».

Он был прав. Но теперь Шон жалела, что не заказала такой нож. Ей нравилась его компактность, возможность ощущать его тяжесть на собственном ремне – нечто большее, чем просто нож. С его помощью можно было решить любую проблему.

Теперь ей придется купить нож в Икитосе. Икитос. Боже, как она не хотела оказаться в этом мрачном маленьком городке, где отчаяние было разлито в воздухе. Ей стало зябко под одеялом. «Мы в него только войдем и выйдем», – сказала Тэсс. Прямо из аэропорта они направятся на рынок закупать продовольствие, потом их на грузовике доставят в зоопарк за обезьянкой, оттуда они поедут на Рио-Тавако. Надо будет сразу же позвонить Линн из аэропорта, чтобы убедиться, что с мальчиками все в порядке. Она найдет телефон-автомат и… помнит ли она, как звонить по нему? Может быть, Ивен знает. Она почему-то не могла спросить об этом у Тэсс.

Шон снова просмотрела свой список. Хватит ли им средства от насекомых? У них была всего пара флаконов, но Ивен сказал, что этого достаточно, если они не хотят купаться в этой жидкости. Запаслись они и антибиотиками в огромных количествах. «Каждая царапина, каждый укус здесь тут же инфицируется», – предупредила их Тэсс. Зубная паста, мазь от ожогов и шампунь. О лезвиях для бритья они вспомнили в последнюю минуту. Шон не могла себе представить Дэвида с двухнедельной щетиной. Она посмотрела на него, протянула руку и провела пальцем по его щеке. Еще до того, как дотронуться до него, она ощутила его кожу, немного шершавую от щетины, выросшей за день. Это было прекрасное лицо, спал ли он или бодрствовал.

– Можно я присяду?

Она подняла голову и увидела Ивена, стоявшего рядом. Шон убрала книгу с соседнего сиденья, освободив для него место.

Он сел, держа в руке одну из тех брошюр, которые просматривал в аэропорту.

– Ты читала это? – Он протянул ей статью Пола Нанса «Трудности в использовании подсадки при ловле приматов».

Шон кивнула. Она знала эту статью.

– Так вот, я не хотел тогда настаивать, но, прочитав эту статью, понял, что у нас могут возникнуть проблемы.

– Ивен, я все это обдумала. – Она объяснила ему, что упаковала сушеные фрукты и яйца для подсадной обезьянки в дополнение к свежим фруктам, которые они купят в Икитосе, даже набросала чертеж, показывавший, как она намеревалась защитить обезьянку от возможных повреждений.

По мере ее объяснения лицо Ивена освещалось улыбкой.

– Я вижу, ты и впрямь все продумала.

– Ага.

Между ними воцарилось молчание. Через минуту он протянул руку и выключил свет.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

Она смотрела на спинку кресла впереди себя. Там смутно виднелся плакат «Распорядок действий в случае опасности» над карманом с рвотными пакетами.

– Ты помнишь, как звонить по международному из Перу?

– Это несложно. Ты хочешь справиться о близнецах?

Она кивнула.

– Следующая возможность сделать это представится не раньше, чем через две с половиной недели.

Ивен выдвинул подлокотник и впервые за этот год прижал свою руку к ее руке, ладонь к ладони.

– Как ты думаешь, удастся тебе наконец успокоиться во время этой поездки?

– Со мной все будет в порядке, как только мы оставим Икитос за спиной. – Она закрыла глаза, чтобы сосредоточить внимание на том, как плотно прилегла его рука к ее руке.

После того как Ивен вернулся на свое место, Шон продолжала сидеть в темноте, прислушиваясь к ровному гулу моторов. Закрытый роман лежал у нее на коленях. Она взглянула на Дэвида. Он крепко спал. Было видно, как мерно поднимается и опускается его грудь под тонким синим одеялом. Он мог заснуть где угодно, его покой не нарушался снами. Он легко мог бы проспать весь путь до Икитоса, просыпаясь только на время пересадок. Шон хотелось бы обладать такой способностью. Ведь ей еще предстоит скоротать эту ночь с романом, которым она не может увлечься, и с головой, полной воспоминаний.