Революция

Глава 20. Про плачущих большевиков

Как я уже говорил, на совещании «посвящённых» попаданцев, по — теоретически обоснованному Ильичом Конкретным настоянию, было решено тайно сорвать Брестский мир…

Дело происходило так.

Двадцатого февраля восемнадцатого года, когда немецкие войска, безостановочно двигались в глубь России по всем направления — не встречая абсолютно никакого сопротивления, делегация Советского Правительства во главе с наркомом иностранных дел Троцким Львом Давидовичем, вторично выехала в Брест-Литовск, с заданием от самого Ленина: во что бы то, не стало, ЛЮБОЙ ЦЕНОЙ (!!!) заключить мир…

А «цена» была, воистину неимоверная! Германская делегация на переговорах предъявила ультиматум: распустить армию, признать независимость Украины, Польши, Финляндии… Уступить Германии Прибалтику, Белоруссию… Турции — Карс, Батум и Ардаган с областями… Выплатить шесть миллиардов золотом и бесплатно поставлять в Германию значительные объёмы сырья и продовольствия.

Надо сказать, большевики в те дни, совершенно потерялись! Согласия и единства между ними не было. Одни из них были за немедленную «священную» революционную войну, которая — по их мнению, неизбежно перерастёт в мировую революцию… Другие, готовы были хоть пол-России отдать и, уже — где-нибудь за Уралом, дожидаться «восстания германского пролетариата…».

А разбегающиеся с фронта солдаты, открыто кричали им: «Заключайте мир — раз пообещали народу, иначе штыки против вас повернём!»

Ленин считал, что надо любой ценой заключить мир — выиграв необходимое для восстановления государства время и, он буквально «продавил», это решение среди своих соратников. «Реальная» история доказала, что он был прав…

Он же, не обладал «послезнанием» — как мы!

А, мы им обладали и, поэтому, решили Брестский мир любой ценой сорвать.

Мы, были более «правыми», чем Ленин…

После сорванных первых Брестских переговоров, германское наступление потихоньку продолжалось, когда советская делегация, на бронированном, роскошном вип-вагоне производства «Корпорации USSR» — бывшем императорским, подъехала к «линии фронта»… Если, конечно «это» можно было так назвать[55]!

Никого особенно не удивило, когда группа немецких солдат, руководимая офицерами — старший из которых был в чине полковника, остановила поезд с советской делегацией на одной из небольших станций… «Несколько» удивило другое: несмотря на развешанные над поездом белые флаги и предъявляемые мандаты, немцы грубо — буквально пинками, вышвырнули большевистскую делегацию из вагона и, по немецкой «матушке» сквернословя на чистейшем немецко-фашистском, загнали их в какой-то загаженный скотами деревянный сарай.

Многие члены большевицкой делегации, были люди с высшим образованием и очень хорошо владели европейскими языками. Прежде всего — сам Троцкий, долгое время живший в эмиграции — в Австрии, по моему… Поэтому, переговорщики могли с большим «удовольствием» слушать — как немецкие офицеры за стеной сарая, до ругани спорили, решая их судьбу: одни предлагали тупо расстрелять «большевицких свиней», другие предлагали их предварительно помучить — отрезав отдельные части тела, не сильно влияющие на жизнедеятельность организма в целом… Впрочем, было одно дельное предложение — долго не возиться и просто-напросто сжечь сарай вместе с «жидо-комиссарами».

Заступаясь за еврейскую нацию, должен сказать что «жидо-комиссаров» в делегации было всего два: сам Лев Давидович, да его ближайший сподвижник и тёзка Каменев. Остальные, если мне не изменяет память — принадлежали к «титульной» нации…

Победила первая точка зрения: делегатов стали по одному выводить из сарая с завязанными глазами… И, расстреливать! Оставшиеся в заточении — после каждой «выводки», слышали команду офицера, предсмертный визг и короткий винтовочный залп…

Последним, из уже свежезагаженного человеческим дерьмом сарая, предварительно надев на голову воняющий мышатиной мешок, вывели-вытащили товарища Троцкого. Хоть он и, сопротивлялся и, что-то верещал на языке Бормана и Штирлица. Привязали к столбу… Щёлканье затворов «Маузеров», лязгающая команда немецкого офицера… Думаю, Лев Давыдович в тот момент снова стал правоверным иудеем — успев вспомнить и мысленно произнести, пару молитв из Торы.

ЗАЛП!!!

Грохот, свист пуль вокруг и над головой, стук вколачиваемых в брёвна пуль, летящие на голову деревянные щепки… Вонь сгоревшего пироксилина прямо в лицо…

Ни живой, ни мёртвый Троцкий — боясь поверить, с трепетом стал осознавать… Что, он больше живой — чем, мёртвый!

С гоготом, чуть не оторвав уши, с него грубо сорвали мешок — заодно с частью роскошной, курчавой шевелюры.

Нарком иностранных дел, с неясным чувством мог удостовериться — что все члены советской делегации были живы — хотя и, несколько нездоровы: какие на ногах стоять были не в состоянии — от радости, что живы остались… Другие же, имели свежие следы фекальной жидкости на штанах…

Стоящие вокруг немецкие солдаты, неприлично громко гоготали, распугивая стаи ворон — прилетевших было на дармовую свежанинку из комиссаров.

Когда солдаты вдоволь проржались — а, вороны недовольно каркая, разлетелись голодными на ночлег, старший немецкий офицер в чине полковника, с безукоризненным берлинским произношением, объявил: смерть от пули — слишком жирное пёрлово, таким ничтожным свиньям как они. Поэтому, их поутру всех повесят… А, «самой главной жидо-большевицкой свинье» — лично Троцкому, окажут особую «честь»: его посадят на кол. При этом, полковник — смакуя мельчайшие подробности, рассказал как именно — каким образом, всё это «действо» будет происходить.

Уже вечерело и, слегка подмораживало… Советскую делегацию, снова загнали в сарай, где делегаты могли укрыться от холода в кучах пропахшей конской и человеческой мочой, гнилой соломе. Почти до утра, за стеной слышались звуки пилы, топора и молотка вколачивающих гвозди в сооружаемые виселицы и, весёлый гомон солдат, обсуждающих всякие подробности и порядок проведения завтрашней экзекуции…

Потом всё затихло.

Когда, измученные тяжёлым днём и невесёлыми ночными размышлениями, донельзя замёрзшие члены советской делегации стали подрёмывать — перед обещающим стать очень «интересным», но увы — последним для них утром, снаружи внезапно послышались отдалённые выстрелы, пулемётные очереди, взрывы… Звуки боя усиливалась и приближалась. Стали явно слышаться команды, предсмертные крики, конский топот… Звук автомобильных моторов…

Послышалась своя — русская речь.

Боясь поверить в своё спасение, незадачливые советские делегаты сначала робко, потом всё громче и, громче стали звать на помощь… Долгое время, их усилия были тщетны.

Наконец, от сильного удара дверь сарая настежь распахнулась… Женщина в военной форме, с очень красивыми — природно-тонко очерченными чёрными бровями, возникшая в дверном проёме — на фоне болтающихся петель виселиц, торчащего посреди двора кола и, разбросанных в беспорядке трупов в немецких шинелях, вытирая окровавленную шашку об фуражку немецкого полковника, громко сказала:

— Вы свободны, товарищи!

…По договору с немецкой компанией — строившей нам Приреченскую ТЭС, половина рабочих вербовали из русских, другую — из русских немцев. Непосредственно с русскими то, в принципе проблем не было: желающих нищебродов из молодёжи на постоянную, очень хорошо — по местным понятиям оплачиваемую работу, было хоть завались — любого выбирай.

Но вот, с «русскими» немцами, неожиданно возникла небольшая проблемка…

Немцы-колонисты в России очень хорошо — зажиточно жили. И, заманить такого немца-бюргера работать где-нибудь рабочим… Это, совсем нереально было! Но, всё же — выполняя договор, набрали мы соответствующий «контингент» из немецкой молодёжи…

МАТЬ, МОЯ!!!

Да, эти немцы нашим «отморозкам» сто очков вперёд форы дадут!

Большинство из них — хотя и, доставила немало геморра (Борману, не мне… Моё дело — завербовать, заключить договор и доставить. А обучить и работать с ними — проблемы немецкой администрации Акционерного Общества «USSR РОСС-ЭНЕРГО»), всё же отучились, остепенились, переженились и нормально работали.

Но, особо «отмороженные» попали к Пацану, в отдельную артель… Больше их никуда не брали — только на каторгу! Спец, из «немцев-отморозков» сколотил особую «немецкую» роту спецназа. Конечно, языком они несколько от настоящих — «германских» немцев, отличались… Но, уже во время Великой Войны, они все прошли хорошую «стажировку» в лагерях для военнопленных солдат и офицеров германской армии.

Самое интересное в этой истории то, что «делегация большевиков» на немецкую сторону всё же прибыла! Правда, до Брест-Литовска «немного» не доехала.

Когда, немецкие солдаты пропустили поезд под белыми флагами на свою сторону, из него — как горох, высыпало очень-очень много вооружённых до зубов «делегатов», обезоруживших, как бы — не целый полк германской армии… Немцы на Восточном Фронте, были в то время на полном расслабоне — поэтому, сделать это удалось, чуть ли не без единого выстрела и, как следствие — почти без жертв.

Охреневших, от такой резкой перемены участи немецких солдат и офицеров, согнали на грандиозный митинг — где некто, «похожий на Троцкого», часов шесть драл горло, призывая их «обратить штыки» против своих угнетателей — по примеру русских «братьев по классу».

После чего, отпустив пленных на все четыре стороны — щедро снабжённых пропагандисткой антивоенной литературой, поезд с советской «делегацией» и, трофейным оружием и знаменем, подался восвояси на Восток…

Генерал Гофман — командующий вооружёнными силами стран «Оси» на Восточном Фронте, просто осатанел — когда, узнал об таком коварном поступке большевиков. Немецкая армия, до того — не спеша, вальяжно, продвигающиеся вглубь России и задерживающиеся в основном для сбора и постановки на учёт бесхозных трофеев — как рассвирепевший бычара от укола бандерильей матадора, ломанулась вперёд, ничего не соображая!

Вот с этого момента — с моменты срыва «германской военщиной» вторых Брестских переговоров и, началась Продолженная Война.

Как там у Маяковского?

«…Если бы выставить в музее плачущего большевика,

Весь день бы в музее торчали ротозеи.

Еще бы — такое не увидишь и в века!»

…Когда «плачущих большевиков» — советскую делегацию на Брестских мирных переговорах, переправили в Петроград самолётами, там началась откровенная паника — с последующим драпом Советского правительства в Белокаменную! Хоть, ещё одну революцию устаивай. Причём, по всем признакам — более «паническая» паника, чем в «реале».

Почему-то, моё предложение перенести столицу в Нижний Новгород, не прошло — хотя на полном серьёзе, в перечне «кандидатур» обсуждался даже Омск! Однако, в тех краях зашевелился «Комуч[56]» и, Омск автоматически отпал…

В «новой» истории, Чехословацкого корпуса в тех краях не оказалось и, всю эту «бузу» с «Комучем», чуть позже подавили местные красногвардейцы и пара моих «Особых» рот.