Революция на Альфе Ц

Глава 1

Промежуточная остановка на Плутоне была короткая, но Ларри Старку даже она показалась слишком долгой. «Сад» и его команда провели неделю на этой холодной маленькой планете на самом краю Солнечной системы, стараясь как можно лучше отдохнуть. Это была вторая остановка по пути на четвертую планету звезды Альфа Центавра в четырех с половиной световых годах от Солнца.

«Сад» было необходимо переоборудовать для межзвездного путешествия, если он не намеревался пересечь этот пролив космической пустоты меньше чем за десять лет. Двигатель Стэндарда, который использовали в Солнечной системе, был ограничен и выдавал сравнительно небольшую максимальную скорость в сто тысяч километров в секунду. Установка ускорителя на Плутоне позволила бы «Саду» пролететь миллиарды километров до Альфа Центавра не более чем за две недели, а без этого ускорителя полет занял бы много лет.

Ларри не терпелось добраться до Альфы Ц. Им и так пришлось сделать остановку на Марсе, чтобы забрать Харла Эллисона, который, как и Ларри, был недавним кадетом-выпускником Космической Патрульный Академии. Им предстояло сделать Заключительный Круиз — традиционный Круиз в космосе после вручения диплома, в конце которого их наградят званиями офицеров Патруля.

Большинство Круизов было проложено к различным объектам в Солнечной системе. Но Ларри и Харл, который учился в марсианском филиале Академии, а также Эйтори ван Хаанен и три других кадета были избраны совершить первый Межзвездный Круиз в истории Академии. Они летели на примитивную четвертую планету Альфы Центавра, где четыре маленькие земные колонии боролись за существование в условиях доисторической окружающей среды.

Ларри втайне надеялся, что его отец, командующий Космическим Патрулем Старк, использует свое влияние, чтобы включить его в желанный межзвездный круиз. Но Ларри не осмелился даже намекать об этом, зная, что кодекс чести отца не позволил бы ему такое, и стал зарабатывать свой Круиз сам, приложив все усилия, чтобы быть первым в своем классе в Академии. Его отец был чрезвычайно горд — ведь Ларри был наследником длинной шеренги командующих Космическим Патрулем, и отец был убежден, что сын поддержит эту традицию на самом высоком уровне. Трудно даже описать счастье Ларри, когда его имя появилось в списке избранных для Круиза.

Полет на Марс был волнительным, но после девяти дней, проведенных в корабле во время полета к Плутону, новизна жизни в космосе утратила часть своего блеска. Однако впереди лежала четвертая планета Альфы Ц — молодой мир, населенный гигантскими динозаврами, и задержка на Плутоне почти исчерпала терпение Ларри.

Наконец ускоритель был установлен на «Сад», и Ларри смог сказать «прощай» холодному заснеженному миру. Команда «Сада» попрощалась с колонистами, жившими под куполом на Плутоне, и понеслась по сугробам к кораблю, чтобы готовиться к старту.

Закрепляя свои вещи в ожидании старта, Ларри все время смотрел в иллюминатор. Он видел белоснежную равнину, покров которой местами был проткнут зазубренными осколками скал, а высоко в черном небе блестела яркая точка Солнца, колкая и блестящая, не дающая никакого тепла. Ларри знал, что это Солнце, лишь потому, что изучал, как выглядит Солнце с орбиты Плутона.

Он сравнил пейзаж Плутона с тем, как выглядит Марс, насколько видел его во время короткой экскурсии. Марс тоже был монотонным, без единого деревца — просто холодное и бесплодное обширное пространство, красно-коричневая пустыня с заплатками зелени. И на Марсе, и на Плутоне человек мог жить только под куполом. Но впереди бывших кадетов ждала Альфа Центавра IV, где воздух был свежим и теплым, и куда ни глянь, повсюду росли леса.

Ларри устроился в гамаке и пристегнулся, готовясь к стартовому толчку, когда корабль будет вырываться из хватки Плутона. Каюту заполнил гул двигателей, а снизу по гамаку заколотил невидимый кулак. «Сад» оторвался от поверхности Плутона, мгновение постоял на огненном хвосте, а затем рванулся в черное небо к звездам.

Начался долгий путь — пятнадцать дней полета от Плутона к самому близкому звездному соседу Земли.

На самом деле Альфа Центавра не была самой близкой звездой. Проксима Центавра — невзрачная, лишенная планет звезда — была намного ближе к Земле. Но вокруг Альфы кружили одиннадцать планет, из которых четвертая от солнца была пригодна для жизни людей. Сто двадцать пять лет назад там и была основана колония, и еще одна колония имелась на планете яркой звезды Сириус, примерно вдвое дальше от Земли, чем Альфа Ц.

В двадцатом веке великий Эйнштейн доказал, что ни один материальный объект не может двигаться со скоростью больше скорости света. Уравнения Лоренца-Фицджеральда показали странные эффекты, возникающие, когда материальный объект приближается к скорости света.

Но слова «невозможно» не имелось в словаре большинства ученых.

Открытие Хаксли в 2183 году проложило человеку путь к звездам. До него путешествие быстрее скорости света было невозможным.

А с полетами ограниченными скоростью света потребовалось бы почти двадцать лет, чтобы добраться до Альфы Ц и вернуться — девять лет туда и девять обратно.

Открытие Хаксли основывалось на деформации пространства двигателем, который был назван ускорителем, работающим на совершенно новом принципе.

Главная обязанность Ларри на борту корабля состояла в том, чтобы работать радио-оператором — такую специальность он выбрал во время учебы в Академии. Один раз в день он передавал отчет, который диктовал капитан Рейнхардт с каменным лицом и пробивающейся в волосах сединой, строгий старый космический волк, напоминающий Ларри отца. Один раз он даже в приступе рассеянности обратился к капитану «папа».

Ларри также регулярно передавал сообщения Космическому Бюро, которое требовало ежедневных контактов со всеми кораблями в космосе. Остальную часть своего рабочего дня он заботился о радиоаппаратуре, а также принимал сообщения, посланные кораблю.

Такой график давал Ларри много свободного времени, которое он обычно проводил в своей каюте, где проживал вместе с Харлом Эллисоном — марсианским кадетом. Эллисон был на голову ниже Ларри, широкоплечий, крепкий, с бочкообразной грудью. Как и все марсиане, он был загорелым почти дочерна.

— Завтра будет включено ускорение, — сказал Ларри, войдя в каюту. — Рейнхардт записал это сегодня в журнале.

— Тише! — сказал Харл. — Насколько я знаю землян, все корабли наверняка прослушиваются. А ты знаешь, что не должен говорить мне, что записывается в журнал.

Голос у Харла был глубоким и низким, больше похожим на рычание, исходящие из глубины его огромной груди.

Ларри улыбнулся и растянулся на своей койке.

— Сомневаюсь я насчет этого, — сказал он. — Зачем им подслушивать? Разве они не доверяют нам?

Харл откинулся на спинку стула и закрыл книгу, которую читал перед приходом Ларри.

— Я знаю землян, — повторил он. — Вероятно они слушают нас прямо сейчас.

Раздался стук в дверь каюты. Харл и Ларри обменялись взглядами.

— Войдите, — крикнул Ларри.

Открылась дверь, и вошел Олкотт, старый космический пилот.

— Я получил вашу записку, — сказал он. — О чем вы хотели поговорить со мной, Ларри?

— Ну... Ну... Я просмотрел все учебники и ни в одном не нашел удовлетворительного ответа на интересующий меня вопрос. Каков принцип действия ускорителя?

Олкотт хихикнул и сел.

— Как работает ускоритель? Почему он вообще работает? Этого никто не знает, Ларри, даже сам старик Хаксли. Никто точно не знает, как работает электричество или, например, магнетизм, но мы же пользуемся ими. Ускоритель искривляет пространство. Понимаете, он сворачивает пространство, подтягивает его к себе, превращает пустоту в нечто вроде гофрированного железа, по которому мы летим. — Он взял со стола листок бумаги, на котором Ларри писал уравнения. — Вот. Представьте, что космос — это листок бумаги. Вам нужно пролететь с одного края листа до другого. Расстояние между ними составляет двенадцать сантиметров. Представляете?

— Да, но ведь пространство не плоское...

— Не думайте пока об этом, — сказал Олкотт. — Просто следите за моими рассуждениями. Теперь, вместо того чтобы лететь через всю плоскость листка, вы находите какой-то способ сложить края таким образом, чтобы место, где вы находитесь, совместилось с местом, где вы хотите оказаться. Когда расстояние между этими двумя пунктами практически исчезнет, вы совершите двенадцатисантиметровый полет, передвинувшись не больше чем на пару миллиметров. Получается, то что делает двигатель Хаксли — это выход за пределы обычного трехмерного пространства и свертка его. Тогда мы просто переходим от одной совмещенной точки до другой, совершив полет практически мгновенно. — Олкотт встал, словно собираясь уходить. — Между прочим, завтра мы включаем ускорение — на тот случай, если вы не слышали об этом. Думаю, вам нужно это знать.

— А почему мы никогда не используем ускоритель в пределах Солнечной системы? — спросил Ларри.

Харл с трудом подавил смешок.

— И ты лучший выпускник земной Академии? Давай же, включай голову, парень. Использовать двигатель Хаксли, чтобы пролететь от Земли до Марса, это все равно что использовать водородную бомбу, чтобы убить кролика.

— Верно, Харл, — сказал Олкотт. — Но это не совсем точно. Трудно рассчитать точное расстояние при перемещении на менее чем несколько миллионов километров. Если бы вы попытались полететь от Земли до Марса при помощи ускорителя, то наиболее вероятно, что вы оказались бы где-нибудь возле Юпитера или вышли бы прямо внутри него, что разрушило бы всю планету. Поэтому ускоритель никогда не используется в Системе.

— Так вот почему мы останавливаемся на Плутоне перед межзвездным полетом, да?

— Вот именно. Плутон — последняя застава Системы, а за ним есть только пространство протяженностью в четыре световых года. Таким образом, все корабли останавливаются на Плутоне, где меняют двигатели: обычные снимают, двигатель Хаксли устанавливают. А на обратном пути мы снова остановимся там.

Ларри кивнул.

— А при полете с ускорителем пространство действительно выглядит иначе?

— Боюсь, что нет. И это неудивительно. Нельзя заметить разницу в том, где нет ничего. Пустота есть пустота — пустая, черная и холодная. Таков космос, Ларри, а космос везде одинаков.

— Понятно, — сказал Ларри, пристально глядя на усталое лицо старого космонавта. — Понятно.

Заключительный этап полета к Альфе Ц должен продлиться пятнадцать дней. Из этого времени примерно шесть дней требуется, чтобы отлететь подальше от Плутона, а семь понадобится, чтобы долететь от границы системы Альфа Ц к четвертой планете. За оставшиеся два дня «Сад» покроет с ускорителем расстояние в четыре световых года или двадцать пять миллионов километров. Корабль должен выйти из ускорения в пустоте в нескольких миллионах километрах от своего места назначения.

Ларри быстро научился ценить одиночество космонавтов. Космический корабль был миром сам в себе, крошечный металлический мирок, плывущий между звездами. Здесь не было никакой кондитерской на углу, никаких вечерних газет, никаких уличных игр в шарики.

Были лишь долгие часы, когда только и оставалось что пялиться на бархатную черноту пространства, а также учебные часы и часы работы. Вечером собирались вместе одни и те же люди. Космический корабль — маленький мир с пятью-десятью людьми, возможно, двадцатью-тридцатью. Но не больше. Не было, да и не могло быть никаких незнакомцев в этом маленьком тихом обособленном самостоятельном мирке.

А еще Ларри обнаружил, что космонавты, эти боги в красивой форме, тоже испытывают одиночество. Космос был не только за стенками корабля, он был внутри людей. Космос просачивался в их души и смешивался с кальцием в костях.

В космическом полете оставалось лишь ждать. Ларри обнаружил, что полет означает долгие интервалы времени, проведенные на корабле, и очень короткие — на другой планете, буквально несколько часов. На Марсе он пробыл один день и увидел этот сломанный, бесплодный, мертвый мир, а затем снова потянулось космическое ожидание. Потом был Плутон, странный мир замороженных равнин, и затем снова долгий-долгий полет.

Очень долгий полет. Большой полет. К соседней звезде!

Впереди лежала звездочка Альфа Ц. И Ларри смотрел в космическую ночь так пристально, словно надеялся увидеть планету, ждущую их впереди.

Было седьмое июля; после отлета с Плутона прошло шесть дней. Внезапно затрещали динамики, разбросанные по всему кораблю, коридоры и каюты заполнил командный голос.

— Подготовьтесь к ускорению. Через десять секунд мы включаем ускоритель.

Харл и Ларри поспешно пристегнулись к своим гамакам, не зная никакого другого способа готовиться к ускорению.

— Девять. Восемь. — Начал обратный отсчет голос. — Семь, шесть, пять.

«Пустота есть пустота. Пустая, черная и холодная», сказал Олкотт. Ларри подумал о том, что происходит с кораблем, когда включается ускоритель.

— Четыре, три...

Ларри глянул на Харла на другой стороне каюты. Они подмигнули друг другу. Ларри почувствовал, как в нем вскипает волнение, точно как в первый раз, когда он оторвался от Земли. Он снова летел в Неизвестное.

— Два, один...

Раздался гул, скрип, какое-то вращение, и Ларри показалось, что у него кружится голова. Это происходило минуту. Затем все стихло.

«Сад» включил ускоритель.

Глава 2

После первого шока от ощущения вращения оказалось, что в полете с ускорителем нет ничего необычного. На борту «Сада» жизнь продолжалась как всегда.

Единственная разница, насколько заметил Ларри, была в том, что во время ускорения невозможно пользоваться радиооборудованием, таким образом, в течение двух дней, которые «Сад» потратит на полет с двигателем Хаксли, у него стало меньше работы. Как только Ларри узнал об этом, он тут же отправился в заднюю секцию, где обычно сидел огромный О'Хара, играя на электронной гитаре и выкрикивая космические песни.

О'Хара был космическим чернорабочим — космонавтом низшего класса, который ухаживал за двигателями, проделывал черную работу и редко участвовал в общественной жизни корабля. Это был огромный рыжеволосый человек с яркими голубыми глазами и низким басом, который большую часть свободного времени проводил, играя на электронной гитаре и исполняя песни. Начиная с отлета с Земли, он дружелюбно относился к Ларри, и они оставались друзьями, несмотря на безмолвное неодобрение некоторых офицеров, которым не нравились кадеты, якшающиеся с чернорабочими.

— У меня появилось двое выходных, — сказал Ларри Харлу. — Пока мы летим с ускорителем, мы не можем связаться по радио ни с кем. Так что я иду в двигательный отсек.

Склонившийся над учебником Харл только кивнул, и Ларри вышел из каюты. Он прошел по коридору в секцию двигателей, где увидел О'Хару и еще двух космонавтов, таскающих какие-то вещи из одного конца помещения в другой.

— Привет! — окликнул Ларри.

Здоровенный ирландец опустил то, что они тащили, на пол и подошел к нему.

— Привет, парень! Маешься бездельем во время полета с ускорителем, не так ли? Легко же живется вам, радистам. — Гигант был раздет до пояса и весь в поту. — Когда ты появился, мы как раз перекладывали топливные шарики. — Он поднял руку ко рту, как мегафон, и закричал продолжающим работать помощникам:

— Боггз! Гринелл! Хорош работать, идите сюда!

Они подошли. Оба они были крупными мужчинами с хриплыми голосами, хотя не такими громоздкими, как О'Хара. Они коротко поздоровались с Ларри.

Гринелл был приземистым, но широкоплечим, с кривыми ногами и ужасным багровым шрамом на щеке. Боггз же, напротив, был высоким, с коротко подстриженными волосами и толстыми, увитыми венами предплечьями.

О'Хара сел на пол и прислонился спиной к стене, за которой гудели двигатели.

— Как же это Рейнхардт не придумал тебе работу на эти два дня? — спросил О'Хара. — он очень не любит, когда люди бездельничают.

— Это точно, — кивнул Гринелл. — Вечно заставляет нас работать до упаду.

Ларри нахмурился. Космонавты всегда ворчали на капитана. Но ему было трудно принять это. Всю свою жизнь, еще с детства живя с отцом, и позже в Академии, он учился уважать своих офицеров.

— Может, он просто забыл обо мне. Он...

Но О'Хара уже не слушал. В его руках появилась гитара, и пальцы прошлись по струнам. Зазвучали аккорды. Он уставился в никуда и запел мрачным, резонирующий басом:

Гринелл подхватил эту песню. Голос его был глубоким и твердым, но в нем появилась мелодичность и грубая нежность, которая всегда слышится в голосах космонавтов. И Гринелл пропел:

Громкий щелчок динамика перебил его:

— Внимание! Всем разойтись по своим местам, — раздался чей-то голос.

Ларри с тревогой огляделся. Он знал, что должен вернуться в свою каюту. Невыполнение приказа создало бы ему проблемы. Когда дается приказ: «по местам», то нужно немедленно возвращаться в свою каюту. Но ни один из чернорабочих не шелохнулся, ни один не выказал ни малейшего признака того, что услышал объявление, тогда Ларри решил последовать их примеру и проигнорировать распоряжение. Он решил дождаться повтора «по местам» и только тогда уйти. Он знал, как сидящие рядом с ним люди относятся к власти капитана Рейнхардта, и не хотел, чтобы они подумали, будто им легко помыкать.

— Что-то слишком мрачную песню вы завели, — сказал Боггз, который редко когда вступал в разговор.

О'Хара ничего не ответил, но пальцы его замелькали, и понеслись дикие аккорды. Он откинул голову назад и проревел:

Это была знакомая баллада, имевшая сотни версий, которая являлась неофициальным гимном космонавтов. Ларри присоединил к хору свой ясный баритон, то же сделал Боггз, а затем и Гринелл.

И снова затянул О'Хара:

Но песню не дали закончить. Снова ожил динамик, и голос заполнил помещение.

— Всем немедленно разойтись по каютам! Чрезвычайная ситуация! Чрезвычайная ситуация!

О'Хара резко зажал ладонью струны гитары, вскочил и бросился к выходу из двигательного отсека. Боггз и Гринелл сделали тоже самое. Внезапно Ларри понял, что уже давно должен быть своей каюте, и выскочил в коридор, понимая, что нарушил приказ.

Вдруг корабль содрогнулся и стал вращаться, словно «Сад» выключил ускоритель. У Ларри закружилась голова. Он упал на колени. Стены коридора мчались вокруг него, постепенно сжимаясь. Внезапно огромная переборка ринулась на него и ударила по голове.

Ларри упал плашмя, не понимая, что происходит, и пополз по коридору к своей каюте. Где-то в глубине души у него затеплился вопрос: а что подумает отец, командующий космическим патрулем, если увидит, как его сын ползет по полу, точно червяк, потому что вовремя не исполнил приказ? Затем корабль накренился на другой борт, и Ларри потерял сознание.

Глава 3

Ларри почувствовал удар по щеке. Он вяло взмахнул рукой, пытаясь отогнать нападавшего, и медленно выплыл из пучины забытья.

— Прекратите, — пробормотал он, когда почувствовал еще один удар.

Подняв руку, Ларри увидел, что над ним стоит О'Хара, готовясь дать еще одну пощечину.

— Не надо. Я уже очнулся, — сказал он, поспешно встал на ноги и потер щеку. — Что случилось? Почему мы перешли на обычный двигатель?

— Не знаю, парень, — сказал О'Хара. Вид у него был взволнованный. — Рейнхардт созвал общее собрание в главном зале, чтобы обсудить положение, а мы опаздываем.

— Я возвращался к себе, когда мы совершили переход, — говорил Ларри, когда они быстро шли по коридору в главный зал. — Меня закрутило и, должно быть, ударило головой о переборку.

Он почувствовал внезапный приступ боли от шишки на голове, что напомнила ему о небрежности: ведь он не вернулся в свою каюту, когда услышал приказ. Отцу бы это не понравилось, подумал он, вспоминая, как солнечный свет блестит на золотых позументах отцовской формы.

Они вошли в центральный зал — первым О'Хара, а позади него Ларри. Вся команда уже была посреди помещения, окружая капитана Рейнхардта, стоявшего прямо и жестко. Он кинул серьезный взгляд на двух опоздавших.

— Теперь, когда вся команда в сборе, можно начинать. А вы двое подайте рапорт в письменном виде за свое опоздание.

Они кивнули. Старый капитан, казалось, пристально посмотрел на Ларри — точно также, как смотрел на него отец, — и Ларри испытал страстное желание спрятаться за широкой спиной О'Хары. Здоровенный же космонавт встретил пристальный взгляд капитана спокойно.

— Ну ладно. Теперь переходим к тому, что произошло. — Капитан Рейнхардт говорил короткими, отрывистыми фразами. — В сопла дюз что-то попало. Что-то забило их. Может быть, метеор, может, скопилась грязь, в общем, что-то подобное. Вероятно, просто скопление пыли, которая плавала в космосе миллион лет. Что-то нарушило балансировку наших механизмов и отключило ускоритель. — Он оглядел команду. — Если мы не починим двигатель, нам понадобится четыре года на дорогу, и к Альфе Ц мы доберемся лишь в 2367 году. Это очень долго. На корабле продуктов на четыре недели, а не на четыре года. До дюз можно добраться только снаружи. О'Хара, это ваша работа, так что выходите за борт и чистите дюзы. Надевайте скафандр — и вперед.

О'Хара ничего не сказал, лишь отдал честь и ушел за своим скафандром. Ларри посмотрел ему вслед. Выход в открытый космос всегда был опасным делом, потому что от космического холода вас будет защищать лишь тонкий скафандр, — но в данном случае это было совершенно необходимо. Если двигатель не починить, у них закончится еда задолго до того, как они долетят до Альфы Ц. А поиски корабля в космосе более трудное дело, чем поиск иголки в стоге сена, поэтому у них останется мало шансов на спасение извне.

— Это нарушение космических правил — посылать человека наружу одного, — сказал капитан Рейнхардт. — Кадет Старк, ваше опоздание на собрание истолковано как добровольное предложение сопровождать О'Хару. Наденьте скафандр и присоединяйтесь к нему.

На мгновение Ларри застыл, но тут же обрел контроль над собой, энергично отдал честь и ушел, не сказав ни слова.

Теперь я почувствую космос на своей шкуре, подумал Ларри, проходя воздушный шлюз. Скафандр и шлем были закрытой системой, которая снабжает человека кислородом из баллона и защищает от космического холода. Единственным его контактом с человечеством была рация, вмонтированная в шлем. В одной руке, обтянутой космической перчаткой, он держал маленький реактивный пистолет, другую руку прижимал к боку скафандра. На ногах была магнитная обувь.

О'Хара был уже снаружи, медленно идя по корпусу корабля в сторону секции дюз. Ларри последовал за ним, магниты щелкали, указывая, что крепко держатся. Движением подбородка Ларри включил рацию шлемофона.

— Пэт! Подождите меня.

О'Хара обернулся и увидел лицо Ларри в космическом шлеме.

— Ларри, тебя тоже погнали сюда?

— Рейнхардт послал меня за тобой. Наверное подумал, что тебе будет одиноко.

О'Хара громко выругался.

— Раньше он ничего такого не думал, отправляя меня наружу. Просто он хотел помучить тебя за опоздание на это дурацкое собрание. — О'Хара повернулся и пошел дальше. — А чего еще ждать от него? Или от любого другого патрульного офицера? Все они бездушные машины. — Он махнул рукой. — Пошли, парень. Тут вполне безопасно. Давай побыстрее закончим работу. Как бы мне хотелось снять шкуру с этого дюралюминиевого капитана!

— Не надо говорить так, Пэт, — сказал Ларри. — Он капитан, нравится тебе это или нет.

— Прости, парень. Я и забыл, что ты из Академии. Но я надеюсь, что когда-нибудь ты научишься. Идем, давай двигаться.

Ларри стал ломать голову над словами О'Хары: «когда-нибудь ты научишься». Чему он научится? Не повиноваться капитану? Это невозможно. Капитану нужно повиноваться, иначе как еще может остаться целым экипаж? Если каждый решит быть сам себе капитаном, корабль никогда не долетит до цели.

Ларри огляделся. Перед ним раскинулась пустота. Корабль, казалось, вообще не летел, а просто неподвижно парил в пустоте. Окружающая чернота была усеяна колкими точками рассеянного света.

Ларри знал, что не было никакой возможности упасть с корпуса корабля, и даже если бы не было магнитной обуви, его бы держали законы Ньютона. Они заверяли, что он продолжил бы лететь в том же направлении и с той же скоростью, что и корабль. Но все равно, решил Ларри, приятнее путешествовать внутри корабля.

Хотя он мог не ходить, а летать. Для этого у него и был в руке маленький реактивный пистолет. Он превращал Ларри в миниатюрную ракету. Космический корабль передвигается при помощи дюз, дюзы выбрасывают раскаленную массу топлива, и противодействие толкает корабль вперед. Всякое действие сопровождается равным противодействием. Тот же закон работает в отношении реактивного пистолета. Поэтому, если Ларри отлетит от корабля, то при помощи пистолета он может вернуться обратно.

Раздавшийся в наушниках шлемофона голос О'Хары вернул его к действительности, Ларри понял, что стоит на корпусе корабля, будто замороженный.

— Эй, парень. Нас еще ждет работа. Вперед! — В наушниках шлемофона басистый голос О'Хары казался холодным и металлическим.

Ларри медленно шел по корпусу корабля к хвостовой части. О'Хара шагал впереди.

Шел Ларри осторожно. Из головы у него совершенно вылетело, что он — Ларри Старк, двадцатилетний кадет, новоиспеченный выпускник Академии. Он был Тором, он был Зевсом, он был сродни Олимпийским богам, раскатывающим по небу на колесницах. Все вокруг принадлежало ему, вся чернота...

Яркая вспышка и громкий гул снова вернули его к действительности. В наушниках раздалась удивительно длинная череда проклятий.

— Вот черт! Надо же, упустил! Ларри, помоги мне! На помощь!

О'Хара медленно улетал от корабля! Ларри тут же понял, что произошло. Каким-то образом реактивный пистолет в руке О'Хары выстрелил и послал его в полет. Непреложный закон Ньютона направил его по траектории прочь от корабля.

О'Хара летел медленно, очень медленно, дрейфуя в пространстве. Ларри выбросил вверх свободную руку, пытаясь схватить огромный башмак, висевший над ним, но ему не хватило нескольких сантиметров, чтобы ухватить его и притянуть к себе. Его оглушила невероятная смесь ругательств и молитв.

Ларри бросил попытки поймать О'Хару, так как понял, что если потеряет опору, то и сам полетит в том же направлении, что и здоровяк-ирландец.

— Пэт, используй свой пистолет!

О'Хара тут же перестал ругаться.

— В этом-то и проблема, — сказал он. — У меня его нет. А мой старомодный скафандр не оснащен дополнительным пистолетом, в отличие от твоего.

И действительно, пистолет О'Хары, поблескивая, летел в космосе в противоположном направлении. Рыжий ирландец выпустил его, когда выстрелил, потому и летел сейчас в открытый космос. Пистолет направлялся в сторону Земли, а О'Хара медленно плыл к звездам.

До него уже было метров тридцать, когда Ларри вспомнил о пистолете, который сжимал своей космической перчаткой. О'Хара медленно плыл в космосе и был не способен вернуться обратно к кораблю, который, в свою очередь, улетал все дальше и дальше.

Его голос продолжал по-бычьи реветь в наушниках Ларри.

— Я так и думал, что О'Харе суждено умереть среди звезд! — вопил гигант. — И ведь это лучше, чем умереть стариком в постели, а, парень?

— Минутку, О'Хара, — закричал Ларри в микрофон. — Ты же знаешь, что у меня тоже есть пистолет.

— Что? Да благословят тебя святые угодники, парень. Ты можешь бросить мне его прямо сейчас? Если можешь, то бросай!

— Я попробую, Пэт.

Ларри понимал, что ему предстоит трудное дело. Мало того, что бросок должен быть точно направлен О'Харе, но Ларри также должен был еще и правильно вычислить скорость. Если бы он бросил слишком медленно, пистолет не догнал бы О'Хару и вечно летел бы к звездам с кабелем, тащившимся за ним. Или, если он бросил бы его слишком сильно, пистолет мог бы пролететь мимо О'Хары прежде, чем тот успел бы его поймать.

Но это было единственное, что мог сделать Ларри. Все же он был довольно хорошим пинчером, прежде чем обменял свою бейсбольную форму на форму космонавта-стажера.

Он тщательно прицелился, размахнулся и послал пистолет в космос.

Крошечный темный, почти невидимый, пистолет полетел к О'Харе. Ларри понадеялся, что расчет верен. Но пистолет пролетел сантиметров на пять дальше отчаянно пытающегося схватить его О'Хары и продолжал улетать в космос.

О'Хара смотрел ему вслед, не прекращая трепаться:

— Если я не вернусь, парень, скажи Гринеллу, чтобы он отдал тебе гитару, ведь ты умеешь играть на ней. И не позволяй мошеннику втянуть тебя в какие-нибудь карточные игры! А когда-нибудь, Ларри, когда ты станешь уже капитаном, будешь носить серый мундир, и сможешь командовать людьми, как рабами, подумай о чернорабочих и здоровенном глупом рыжем ирландце, который...

— Стоп! Я могу сделать еще кое-что.

И прежде чем он подумал, что делает, Ларри достал из зажима на поясе дополнительный пистолет и выстрелил, бросив себя в космос в направлении О'Хары.

О'Хара заревел от удивления и гнева, но Ларри не обращал на него внимания. Он обнаружил, что полет в пустоте чем-то сродни плаванию во льду, пустота вокруг него казалась замороженной. Но поскольку он продолжал лететь, то решил, что, скорее всего, это больше похоже на плавание в потоке. Корабль остался позади на тревожно далеком расстоянии. Его серебряный корпус слабо мерцал в темноте. А над ними была лишь тьма, усыпанная яркими звездами.

Теперь Ларри приближался к О'Харе. Заметив, что промахивается мимо здоровяка почти на десять градусов, он выстрелил снова, чтобы исправить ошибку. Выстрелы из пистолета не были слышны, поскольку в космосе нет атмосферы, которая разносит звуковые волны, но яркая вспышка, казалось, осветила всю Галактику.

Выстрел возымел нужный эффект. Ларри направился прямо к ждущему О'Харе, который протянул сильную руку и подхватил его.

— Ты сделал два выстрела, не так ли?

— Да.

— Значит, осталось только два. И они не должны пропасть даром. Дай-ка мне пистолет.

Ларри осторожно передал пистолет О'Харе, который взял его так, словно это был мыльный пузырек, и пистолет почти полностью скрылся в его большой лапе. О'Хара выстрелил в обратную сторону, и они стали медленно дрейфовать к «Саду».

— Промашка, — сказал О'Хара. — Мы пролетим мимо корабля. Хватайся за меня руками, а ноги разверни к кораблю. Вот так.

Ларри обхватил руками грудь О'Хары и развернулся ногами вперед. Затем О'Хара сделал последний выстрел.

Они летели, пока ноги Ларри не повисли всего в нескольких сантиметрах от корпуса корабля. Ларри потянулся, ботинок его скафандра коснулся металла и раздался спасительный щелчок. Опустив вторую ногу, Ларри подтянул к себе О'Хару, пока тот тоже не встал на корабельной корпус.

Они взглянули друг на друга. Сквозь стекло шлема Ларри видел, что обычно красное лицо О'Хары бледно, а в наушниках раздавалось его тяжелое дыхание.

Внезапно ноги Ларри ослабели, он почувствовал, что очень устал. Ему захотелось вернуться обратно в безопасность корабля.

О'Хара хлопнул Ларри по спине рукой в космической перчатке.

— Спасибо, парень, — сказал он.

Даже по приглушенному шлемофоном голосу Ларри почувствовал, как благодарен ему здоровенный ирландец.

Больше они не сказали ничего, но осторожно пошли по кораблю к хвостовой части. Стоящая перед ними проблема казалась слишком мелкой после недавних волнений, но Ларри понял, что в настоящий момент от О'Хары зависит судьба всей команды. Если бы О'Хара не выполнил необходимый ремонт, возможно, этого не смог бы никто другой. И «Сад» летел бы все дальше и дальше, медленно, с постоянной скоростью, а его команда умирала бы от голода.

Когда они добрались до дюз, О'Хара остановился.

— Жди здесь, Ларри. Об остальном позабочусь я сам.

Здоровяк шагнул в открытую утробу дюзы так же спокойно, как король входит в свой тронный зал. Ларри стоял у входа и вглядывался в темноту.

Вокруг ровно светились все такие же колючие звезды. В космосе нет ни атмосферы, ни пыли, которые заставляют их мерцать.

Ларри глянул на них, словно завоеватель на захваченные земли, но тут же отвел взгляд.

Прошло минут десять, прежде чем из темноты дюзы появился шлем О'Хары, а затем и остальная его громоздкая фигура.

— Я справился с проблемой, — сказал О'Хара. — Самая причудливая поломка, какую я когда-либо видел. Теперь мы можем вернуться внутрь, космонавт Старк.

Глава 4

Оказавшись в «Саду», Ларри выкинул из головы все мысли о своем героизме. В патруле не было никаких героев, были только космонавты. По этике космонавтов, спасение товарища — это простое исполнение служебных обязанностей, что не стоит и обсуждать. Поэтому Ларри старался забыть о произошедшем, хотя знал, что О'Хара будет всегда помнить его поступок.

Без каких-либо проблем был снова включен ускоритель, и корабль возобновил свой полет к Альфе Центавра быстрее скорости света.

Жизнь на борту «Сада» вернулась к знакомому установленному порядку. Учеба — Ларри подумал, что теперь мог бы и сам везти звездолет, — рутинная работа, экзамены, прогулки в секцию двигателей и длинные споры с Харлом.

О'Хара учил Ларри играть на электронной гитаре, и в свободное время они много часов провели вместе, исполняя жалобные баллады и победные марши, написанные в течение двух с половиной веков космических полетов.

Иногда на О'Хару находило сентиментальное настроение, и тогда он пел о Земле, о ее холмах и озерах, о больших городах и симпатичных девушках. Но такие песни он исполнял редко. Чаще он пел о смелых пионерах космоса, трупы которых остались на Луне в двадцатом веке.

Время от времени Ларри и сам вспоминал о планете, которую покинул. Но не часто, потому что он твердо решил посвятить себя космосу. Тем более что, вспоминая родной город, своих друзей и приятелей, Ларри думал о том, мог ли он долго выдержать жизнь на Земле. Настоящая жизнь для него была здесь — среди звезд!

Ускоритель они отключили по графику на следующий день.

— Мы можем наткнуться на наблюдательную станцию, — сказал Харл. — Разве ты не должен быть в радиорубке и слушать?

— Капитан сказал, что в этом нет необходимости, — ответил Ларри, отрывая взгляд от книги. — Мы будем в диапазоне связи наблюдательной станции еще через час, — он взглянул на свой хронометр, — И к тому времени я вернусь на дежурство.

Наблюдательная станция была искусственным спутником, летящим по орбите вокруг Альфы Центавра. Все космические корабли, направляющиеся к любой из планет Альфы Ц, до приземления должны были быть зарегистрированы этой станцией.

Харл протянул руку и включил свой проигрыватель. Каюту заполнили печальные тягучее звуки его любимой песни «Танец Элсберри у марсианского моря».

— Это твоя любимая марсианская мелодия, не так ли? — спросил Ларри.

— Да, — ответил Харл. — Не возражаешь против ее?

— Да нет, валяй. Я все равно устал от учения.

Ларри закрыл книгу и положил ее.

— Тебе ведь не нравится эта песня, а, Ларри?

— Да я бы так не сказал. Конечно, она ужасно старомодная, но, кажется, я начинаю ее любить.

— Я рад. Марсианская музыка вся такая. Сначала она никому не нравится, но укореняется в сознании, пока человек не проникнется ею всеми клеточками своего тела. Вот почему она столько значит для меня.

— Посмотрим, — сказал Ларри. — Но вероятно эта музыка не значит так много для людей, которые не являются урожденными марсианами. Возможно...

— А кто тебе сказал, что я урожденный марсианин? — прервал его Харл. — Я вообще-то родился на Юпитере.

— А-а, — протянул Ларри. — Это все объясняет.

Ларри уже думал о том, почему Харл низкий и широкоплечий, в то время как все марсиане, которых он видел, были высокими и стройными. По-видимому, он был частью той злополучной колонии, которая целых двадцать пять лет боролась с ужасными условиями на Юпитере, прежде чем признала свое поражение.

— Я из колонии Юпитера, — сказал Харл. — Я там родился и жил года три-четыре — достаточное время, чтобы развились такие мышцы. Там рано взрослеют, потому что вынуждены бороться с силой тяжести почти втрое больше земной.

— И ты улетел на Марс, когда колонию расформировали?

— Верно. Мои родители погибли во время революции. Я жил у старшего кузена, который был марсианским колонистом.

Ларри молчал, обобщая новую информацию в рамках того, что он уже знал. Затем он подумал о том, что делает родившийся на Юпитере Харл Эллисон в Академии патруля. Любой земной мальчишка, зачисленный в Академию, не отказался бы от такой чести, — а кто вообще от этого мог бы отказаться? — но неземлянам делали такие предложения лишь в исключительных случаях.

А у рожденного на Юпитере Харла Эллисона, с его-то образованием, должны были быть все основания ненавидеть Землю и ее колониальную политику. Ларри знал, что юпитериане не понимали, зачем было необходимо эвакуировать колонию, сражающуюся с огромной планетой. Они сказали бы вам, что Земля безжалостно эксплуатировала богатые шахты Юпитера, не предлагая в ответ борющимся за выживание колонистам никакой помощи. На самом деле, подумал Ларри, мы знаем, что Земля вложила в Юпитер столько денег, что это почти разрушило ее собственную экономику, поэтому и была вынуждена прикрыть колонизацию этой ужасной планеты. Если бы колонисты поняли это, возможно, не было бы войны, когда назначенная к эвакуации колония восстала, отказалась передавать полезные ископаемые Земле и объявила себя независимым государством. Военные силы Земли насильственно эвакуировали их, в результате чего было много жертв, и теперь в шахтах Юпитера трудились преступники.

— Мы уже почти месяц вдали от дома, — сказал Харл. — Еще месяц-другой, и мы наконец-то станем офицерами патруля.

— Наконец-то, — повторил Ларри.

Он подумал об отце в строгой прекрасной форме, а также о старом дедушке, все еще сохраняющим власть и влияние — его длинной линии рода Старков, которые служили Земле в Космическом Патруле.

— Я долго ждал этого, — продолжал тем временем Харл. — Я всегда хотел быть космонавтом, а Патруль — мой идеал. Патруль и Земля... Хотя я никогда не был там. Но мы ведь полетим туда за назначением, не так ли?

— Правильно, — сказал Ларри. — Как только вернемся с Альфы Ц.

— Альфа Ц, — кивнул Харл. — Это тоже мое осуществляющееся стремление. Но ты ведь не думаешь, что я слишком амбициозен, верно? Я хочу увидеть динозавров и тамошнюю колонию. Не стоит говорить тебе, как я отношусь к космическим колониям. Я ведь всю жизнь был колонистом.

— Тем не менее, я слышал кое-что странное о колонии на Альфе Ц, — сказал Ларри. — Перед отъездом один из товарищей сказал мне о книге, которую прочитал. Он сказал, что через столько лет Альфа Ц должна получить независимость.

— Ты, случайно, не имеешь в виду «Рабству — нет»? — Харл полез в сумку и достал из нее синий буклетик в мягкой обложке. — Это она? Превосходная книга.

Ларри холодно взглянул на своего товарища по каюте.

— Да, та самая книга. Но я не ожидал найти кого-либо, читавшего ее. Может, ты и произошел из колонии мятежников, но ты должен помнить о клятве, которую принес, когда присоединился к патрулю. Твоя лояльность принадлежит теперь Земле.

Харл приложил палец к губам, и Ларри понял, что говорит слишком громко.

— Тише, а то соседи подумают, что мы тут деремся. Минутку, Ларри. Я также лоялен Земле, как и ты. Но могу же я думать, что парни на Альфе Ц правы, когда говорят, что у них должна быть независимость.

— Думать можешь, но это значит, что ты не лоялен Земле, — сказал Ларри.

Он почувствовал в душе какое-то неопределенное волнение. За месяц жизни с Харлом он научился уважать его суждения по многим вопросам, так как видел, что у марсианина широкий и разумный подход ко многим вещам. И вот теперь Харл практически нападал на Землю, которую Ларри научили считать священной. Ларри решил держаться своей лояльности. Он и так слишком часто соглашался с острыми суждениями Харла, но больше не будет этого делать.

— Если бы ты прочитал эту книгу, то, вероятно, уже не думал бы так. Земля не всегда может быть права, Ларри. Будь же объективен в этом вопросе. Вот, держи. Прочитай эту книгу, а затем мы обсудим ее.

Он протянул книгу. Ларри посмотрел на него, почти застигнутый врасплох.

— Нет. Я не хочу. Отношение Земли к Альфе Ц совершенно правильно, и я не намерен читать подобные книги. Послушай, Харл. Я тебя понимаю. У твоих родителей были некоторые трения с Землей, когда ты был еще ребенком, и ты не рад тому, что ликвидировали колонию на Юпитере. Но я уверен, что это ты не объективен. Земля знает, что делает на Альфе Ц, и я думаю, что она права.

Харл как-то странно улыбнулся. Ларри взглянул на свой хронометр.

— Эй! Через минуту я уже должен быть в радиорубке. — Он натянул ботинки и одернул форму. — Давай забудем об этом, Харл. Похоже, мы никогда не придем к единому мнению.

— Ладно, Ларри, — кивнул Харл. — Если ты так хочешь, я уберу книгу. Но если когда-нибудь захочешь прочесть ее, просто подойди ко мне. Возможно, она откроет твои глаза.

— Только не говори, что мне нужно открыть глаза. Это ты видишь все не в том свете.

Ларри ушел, но пока спешил по коридору к радиорубке, в его голове мельтешили странные сомнения. Он подумал о том, стоит ли, в конце концов, полистать книгу Карла. Ничего плохого в этом не было, да и отец никогда не узнает. Он помотал головой и вошел в радиорубку. Капитан Рейнхардт уже стоял там.

Глава 5

— Вовремя, кадет Старк, — сказал Рейнхардт в своей отрывистой манере. — Я уже включил радиостанцию. Сейчас мы входим в радиодиапазон Альфы Ц.

Ларри сел за огромный сложный аппарат, предназначенный для межпланетных коммуникаций. Не обращая внимания на капитана, который смотрел через его плечо, чтобы удостовериться, что все идет как надо, Ларри повернул верньеры, проверил показания приборов и сделал поспешные вычисления. Где-то на заднем плане послышался мягкий, но нарастающий гул от запущенного устройства.

Гул нарастал и нарастал, пока, казалось, не заполнил помещение. Ларри подумал, что голова его разлетится на куски, но вида не подал, продолжая регулировать аппаратуру. Межпланетная связь была наукой, требующей большого умения. Тесты способностей Ларри, проделанные, когда он еще был новичком в академии, показали, что он обещает стать выдающимся радиооператором, и Ларри продолжал доказывать свое право на эту должность.

Внезапно гул оборвался и сменился сухим, безличным металлическим голосом.

«Наблюдательная станция Альфа Центавра Х03216. Прошу ответить, кто на подходе?»

Ларри произнес стандартный ответ.

— Космический корабль «Сад» с Земли, вылетел 15 июня по земному времени, направляется в Лондонскую колонию на Альфе Центавра IV. Вы разрешаете нам лететь?

Металлический голос внезапно сменился более человечным по сравнению с роботом, сделавшим первоначальный запрос, поскольку робот уступил оператору человеку, дежурившему на станции.

— Это кто? Меллилло?

— Нет, — сказал Ларри. — Говорит Старк. Новичок.

— Что, первый полет, Старк? Меня зовут Генри. Кант дает вам разрешение лететь, Старк. Но вы еще будете должны получить разрешение от местных властей. Я слышал, что Лондонский космодром колонии полузакрыт.

Ларри глянул на капитана Рейнхардта.

— По чьему приказу? — спросил капитан.

— Капитан «Сада» Рейнхардт хочет знать, по чьему приказу они закрыты, — сказал Ларри.

— Кажется, по своему собственному, — ответил оператор Альфа Центавра. — Они обратились к Межзвездному Совету за разрешением закрыться, разрешение еще не получено, но они закрылись сами. Мне кажется, они чего-то там мутят.

— А они дадут нам разрешение?

— Наверное, если не хотят осложнений. Не вижу причин, почему бы они отказались принять патрульный корабль. Подождите, я попробую связаться с местным оператором.

Прошло несколько минут, затем из динамиков послышался новый голос.

— Говорит оператор Миллер из свободного мира Альфы Центавра IV. Пожалуйста, сообщите цель прилета.

Ларри повернулся и изумленно уставился на капитана.

— Свободный мир Альфы Центавра IV?

Капитан жестом велел Ларри встать. Когда Ларри встал, капитан Рейнхардт занял его место за радиоаппаратурой.

— Говорит Рейнхардт, капитан земного корабля «Сад». Я запрашиваю разрешение на приземление в Лондонской колонии.

— У нас полузакрытая планета, капитан Рейнхардт. Текущее постановление запрещает приземление в Лондонской колонии.

— Полузакрытая? — Ларри видел, что капитан начинает сердиться. — Чьим распоряжением?

Ответ был быстрым и спокойным.

— Распоряжением Совета свободного мира Альфы Центавра IV. Вы нуждаетесь в ремонте?

— Нет. Мы проводим Учебный Круиз Космического Патруля. Скажите, пожалуйста, я могу связаться с офисом президента Харрисона?

— Президент и его Совет больше не распоряжаются в Лондонской колонии.

Капитан Рейнхардт уставился на радиоаппаратуру так, словно это был какой-то живой зверь. Некоторое время он молча смотрел на нее, играя желваками.

— У вас там что, восстание? — рявкнул он.

— Посадка на свободный мир Альфы Ц IV временно запрещена, -повторил оператор, игнорируя вопрос капитана.

Неожиданно в их разговор вмешался новый голос:

— Вы можете приземлиться в Чикагской колонии, капитан Рейнхардт.

Оператор Лондонской колонии сделал попытку заглушить прием их передатчика, но Ларри, быстро протянув руки перед носом капитана, нажал несколько клавиш, предотвращая это.

— А кто говорит? — спросил капитан Рейнхардт.

— Офис президента Харрисона в Чикагской колонии. Можете приземлиться у нас, если желаете.

Капитан Рейнхардт нахмурился. Ларри вдруг подумал о той книжонке, которую Харл привез из колонии Юпитера.

— Да, мы так и сделаем.

— Отлично, сэр. Президент Харрисон лично встретит вас, когда вы приземлитесь.

Сеанс связи завершился.

Капитан Рейнхардт встал с кресла, давая Ларри возможность отключить аппаратуру, и вышел из каюты. Взгляд у него был хмурый, он не сказал ни слова.

Ларри вернулся в свою каюту. Харл читал книгу и слушал земную музыку ранней эпохи. Когда Ларри вошел, он выключил проигрыватель.

— Ну как?

— Мы приземлимся в Чикагской колонии вместо Лондонской.

Ларри решил больше ничего не говорить. Предполагалось, что радиооператор должен немедленно забывать о переговорах, которые ведет, к тому же Ларри не был уверен, хочет ли вообще говорить об этом с Харлом.

— Когда ты ушел, я сделал расчеты подлетной орбиты, — сказал Харл. — Мы прилетим на Альфу Ц IV только завтра. Мы уже миновали орбиту Альфы Ц I. А на подходе II и III.

— Интересная планетная группа в этой системе. Альфа Ц I почти идентична Меркурию. Но II и III странные, — сказал Ларри.

— А они что, действительно двойняшки? — спросил Харл. — У меня весьма туманные сведения о планетах этой системы.

— Да. Планеты II и III вращаются друг вокруг друга. Они размером с Марс и совершенно не подходят для человека.

— Чем же?

— Эти две планеты так близки друг к другу, что у них совершенно безумная атмосфера, к тому же постоянные наводнения покрывают почти всю сушу. Если бы мы основали там колонию, ей пришлось бы постоянно кочевать, спасаясь от наводнений.

— И эта колония никогда не смогла бы стать самостоятельной, — сказал Харл. — Они не смогли бы выращивать там никакие зерновые культуры.

Это вечно интересует Харла, подумал Ларри. Он хочет, чтобы каждая колония была самостоятельной. Харл все больше и больше озадачивал Ларри. Ларри хотелось бы думать, что Харл лоялен к Земле и Патрулю, но он чувствовал, что это не совсем так.

— А как остальная часть здешней системы, Ларри?

— Ну, четвертая планета наиболее подходяща для человеческого проживания из-за атмосферы. Она очень походит на Землю. — Ларри взял один из учебников и полистал его. — Давай-ка поглядим... Есть еще пятая планета, которая размерами с Землю, но атмосфера состоит из ядовитых газов, а на шестой весьма холодно, но там все же основали маленькую колонию.

— Колония? — встрепенулся Харл. — Я не знал об этом. И что говорится о ней в книге?

— Ну, она совсем крошечная. В книге написано, что там под куполом живут человек двенадцать.

— Главное, что начало положено, — со смехом сказал Харл.

— Альфа Ц семь и восемь — планеты-гиганты, — продолжал Ларри. — Там слишком большое тяготение, чтобы могли жить люди или хотя бы можно было совершить посадку. Можно сказать, это нечто вроде супер-Юпитера.

— О них я читал, — сказал Харл. — Лет двадцать назад два исследовательских корабля высадились на поверхность седьмой планеты, но тяготение там было так велико, что они не смогли поднять корабль и улететь. Действительно, они ничего не смогли предпринять при такой силе тяжести, которая буквально размазала их по земле. Они просто сидели там, пока не умерли от голода. Патруль, как всегда, напортачил.

— Я уже начинаю думать, что тебе вообще не хочется быть в патруле, — сказал Ларри, глядя на Харла. — По крайней мере такой вывод можно сделать из твоих слов.

— Да ладно, — сказал Харл. — Мне казалось, что у тебя все в порядке с чувством юмора, но ты вечно раздражаешься, как только дело доходит до Патруля.

Ларри вспыхнул. Он понял, что Харл оказался прав. Он действительно слишком уж серьезно относится к Патрулю.

— Прости, Харл. Я не хотел тебя обидеть.

— Ладно, забудем. А что в твоей книге говорится о местной жизни на этих планетах?

— Ничего особенного. Трудно сказать, есть ли какая-либо жизнь на седьмой и восьмой планетах, ведь тяготение там настолько сильное, что, вероятно, никто не сумеет противиться ему, кроме каких-нибудь медуз. А планеты девятая, десятая и одиннадцатая слишком холодные, чтобы поддерживать любые формы жизни. Водные формы жизни есть на второй и третьей планетах, а на шестой существуют дикие снежные животные. Интересно, что мы ничего так и не нашли на пятой планете. Ну а о четвертой ты, наверное, знаешь.

— Конечно знаю, — сказал Харл. — А кто не знает?

Ларри закрыл книгу и попытался мысленно представить Альфу Ц IV. Завтра они приземлятся на ней, а пока он может видеть ее только в своем воображении. Альфа Ц IV был молодым пышным тропическим миром. Земные колонии рассеялись в джунглях. Зеленые и первобытные. А обитали на этой планете гигантские динозавры. Ларри подумал о том, как дрожит земля, когда они проходят мимо.

Глава 6

В полдень 16 июля «Сад» висел, почти касаясь атмосферного одеяла четвертой планеты солнца Альфа Центавра. Повернувшись кормой к планете, корабль вышел на орбиту приземления и начал постепенно снижаться.

На высоте двадцати километров из Чикагской колонии поднялся маленький кораблик, чтобы встретить их и провести через атмосферу. Оба корабля сели сразу за границей Чикагской колонии. Когда они вышли из корабля, их уже ждала небольшая группа колонистов.

Первым, что поразило Ларри, было притяжение. Он тут же вспомнил, что Альфа Ц IV — большой мир диаметром почти десять тысяч километров, тогда как диаметр Земли — шесть тысяч. Поэтому, подумал Ларри, местные жители — нет, тут же поправил он себя, не местные жители, а колонисты — должны быть мощными и мускулистыми, с развитыми от борьбы с сильным притяжением мышцами. И вид центавриан подтвердил это.

А следующее, что поразило его, была атмосфера. Ларри вдохнул полную грудь воздуха и нехотя сделал выдох. При этом он увидел, что Харл делает то же самое, как и все остальные космонавты. После отлета с Земли они не дышали настоящим воздухом. На Марсе Ларри и его товарищи по полету вдыхали искусственный воздух купола, потому что в разреженной атмосфере Марса слишком мало кислорода. На Плутоне вокруг куполов вообще не было никакого воздуха — он лежал замерзшим на скалах, в виде снега. А «Сад», как Марс и купола Плутона, тоже использовал очищенный воздух. Ларри уже почти забыл, каков настоящий воздух на вкус.

А на Альфе Ц IV не было никаких куполов. Люди стояли под открытым небом и дышали настоящим воздухом. Ларри снова сделал глубокий вдох.

После месяца, проведенного на корабле, натуральный воздух казался роскошью. Воздух на Четвертой был сладким и почти вызывал головокружение. Это от избытка кислорода, подумал Ларри. Кислорода здесь намного больше, чем на Земле, и сам воздух был свежим и совершенно ничем не загрязненным. Выход из корабля на такой воздух оказался почти физическим шоком, поскольку в его легкие вливались все новые порции живительного газа.

Все быстро пошли от корабля туда, где впереди внезапно появилась огромная стена метров пятидесяти в высоту, а то и больше. Вокруг со всех сторон Ларри видел пышную растительность. Странные зеленые растения, которые вздымались в небо.

— Эти стены не пускают местных животных, — объяснил мускулистый колонист, взявший на себя роль проводника. — Каждое из четырех поселений окружено подобной стеной, и до сих пор ни одна из больших тварей не проникла внутрь.

Ларри озирался на ходу. Он знал, что находится в молодом мире, переживающим эпоху известную на Земле под названием мезозой. Доминирующими формами жизни здесь были гигантские рептилии, как и на Земле сотни миллионов лет назад.

Внизу, у основания огромной стены, были крошечные ворота, не больше двух метров высотой, через которые не смог бы пролезть ни один громадный зверь. Маленькая группка землян прошла через эти ворота и оказалась в Чикагской колонии.

Это было оживленное место. Ларри увидел магазины, рынок, дома. Все выглядело так, как могло бы выглядеть в любом другом пограничном городе. Тут не было ни блестящего хрома, украшающего земные города, ни резких линий. Чикагская колония казалась простым, почти примитивным поселением.

Они следовали по улицам за проводником. Капитан Рейнхардт шел рядом с ним и говорил тихим шепотом. Кучки колонистов глядели на них с любопытством.

— Взгляни-ка на улицы, — прошептал Ларри Эйтори ван Хаанену — новенькому, полному кадету, который на корабле жил в каюте напротив них. — Мне кажется, тут все забетонировано.

— Возможно, они не могут позволить себе пластит, — предположил Эйтори.

— А может, просто не хотят, — добавил Харл. — Пластит не такой долговечный, как бетон.

— Что верно, то верно, — сказал Эйтори. — Пластит приходится менять каждые несколько лет.

Проводник подвел их к одному из домов, и группа землян вошла следом за ним. Они поднялись на лестничный пролет — странный опыт для землян, привыкших к эскалаторам и лифтам, — в большую комнату.

Там их ждал высокий, слегка старомодно одетый человек с седыми волосами. Когда они вошли, он поднялся и шагнул им навстречу.

— Я Харрисон, — сказал он. — Президент Совета колонии. В изгнании, — добавил он, понизив голос.

Капитан Рейнхардт представился и, казалось, хотел сказать что-то еще, но президент Харрисон тут же прервал его.

— Вы, наверное, голодны? — неожиданно спросил Харрисон.

Ларри так и подмывало сказать «да», потому что он чувствовал голод. Но к его удивлению Капитан Рейнхардт опередил его, сказав:

— Да, мы действительно голодны.

На него было бы больше похоже, если бы он сначала заговорил о делах.

— Тогда давайте поедим, а потом поговорим, — сказал Харрисон.

Он провел их в столовую и сказал, что они могут занимать любые места за столом. Сам Харрисон сел между Ларри и капитаном Рейнхардтом.

Ели они в тишине. За столом к ним присоединилось еще несколько колонистов — все, как и Харрисон, крупные молчаливые люди. Еда была совершенно незнакома Ларри, приученному к концентратам и синтетике.

Основным блюдом был своего рода стейк, жесткий, но ароматный. Ларри только доел свою порцию, как президент Харрисон повернулся к нему и без предисловий заявил:

— Вы любите мясо?

— Очень люблю, сэр, — сказал несколько удивленный Ларри.

Это были первые слова, которые сказал Харрисон с самого начала еды.

— Это хорошо. А то некоторые наши гости не слишком-то любят стейки из динозавра.

— Стейки из динозавра! — Ларри изумленно уставился на свою тарелку, и несколько космонавтов рассмеялись.

— Здесь это наша главная еда, — продолжал Харрисон. — В Чикагской колонии живет около тысячи человек, так что два-три динозавра могут кормить почти всех нас в течение недели. Статуи, которые вы видели снаружи, вырезаны из костей динозавров.

Харрисон вернулся к своей тарелке и закончил обед в молчании. Затем он пригласил землян пройти за ним обратно в большую комнату.

— Я рад, что вы прилетели, капитан Рейнхардт, — сказал он, когда все расселись. — Мы здесь испытали много трудностей, а будет еще больше. Но я не хотел бы вызывать Патруль, потому что все еще надеюсь уладить конфликт мирным путем.

— О чем вы говорите, президент Харрисон? Я уже услышал кое-что странное. Почему, например, вы переехали из Лондонской колонии в Чикагскую? Что здесь происходит?

Капитан говорил хмуро. Ларри показалось, что он предпочел бы обсудить все это конфиденциально с Харрисоном и раздражался от необходимости говорить в присутствии всего своего экипажа и других колонистов.

Президент Харрисон откинулся на спинку кресла.

— Вы, конечно, слышали о ходатайстве в межзвездный Совет, который даст независимость колонии Альфы Ц IV в течение двадцати пяти лет, если колонисты сумеют организовать объединенное самоуправление?

— Я слышал об этом, — сказал капитан Рейнхардт.

Ларри и Харл обменялись взглядами. Земляне выглядели спокойными, вслушиваясь в каждое слово.

— Но почему это должно испортить отношение колонистов Альфы Ц IV к землянам? — спросил капитан.

— Кучка горячих голов в Лондонской колонии решила, что земляне виноваты в том, что решение о принятии нашей независимости откладывается на неопределенный срок на том основании, что нас не считают готовыми к самоуправлению. Они взяли власть в Лондонской колонии и вынудили меня переехать сюда.

— А как Хенрикстаун? И Бомбейская колония? Они тоже перешли на сторону Лондонской?

— Вероятно. Чикагская колония — единственная из четырех все еще лояльных Земле.

Капитан Рейнхардт поднялся и сердито зашагал взад-вперед.

— Это же просто нелепо! А где резидент-губернатор? Почему он ничего не делает?

— Люди из Лондонской колонии выслали его обратно на Землю, капитан. — Президент Харрисон понизил голос. — На корабле с обычным двигателем. Ему дали продовольствие на пять лет.

Экипаж «Сада» был потрясен, хотя несколько человек захихикали, и Харл громче всех. Ларри вынужден был признать, что это умный ход — послать земного губернатора на его родную планету на корабле, который будет лететь много лет. Но оставался более серьезный вопрос, чем высылка местного главы управления.

— И вы не уведомили меня? Вы должны были немедленно сообщить об этом на Землю.

Харрисон улыбнулся, как мальчишка, пойманный на шалости.

— Я так и собирался, капитан Рейнхардт. Но затем мне сообщили, что «Сад» летит сюда, и я решил подождать вас, прежде чем начать что-либо делать.

Капитан продолжал расхаживать взад-вперед. Ларри почувствовал, как в нем самом начинает расти гнев. Эти колонисты — даже такие лояльные, как Харрисон, — сумели одурачить Землю и отвергли ее предложение обрести независимость законным путем. Но Ларри чувствовал уверенность, что скоро Патруль поставит их на место.

— А каково общее мнение в Чикагской колонии насчет присоединения к трем остальным?

— Примерно пятьдесят на пятьдесят. Завтра вечером будет собрание, на котором они решат, что станут делать — поддержат Землю или восставших.

— Мы немедленно прекратим это, — сказал капитан. — Свяжите меня с лидером местных революционеров. Олкотт, — сказал он, повернувшись к своему пилоту, — объявите, что Чикагская колония находится на военном положении. Остальные могут разойтись по квартирам, которые предоставят вам колонисты. Я хочу еще немного поговорить с Харрисоном наедине.

Экипаж «Сада» провели в здание на краю города, где Харлу, Ларри и Эйтори ван Хаанену выделили большую пустую комнату. У нее было окно, выходящие на Великую стену, так что они могли рассматривать Джунгли снаружи.

— Как вы думаете, здесь будет какая-нибудь заварушка? — спросил Эйтори как только они устроились.

Ларри улыбнулся. Он немного знал Эйтори по Академии — это был толстый медлительный парень, но блестящий студент, который часто сбивал с толку преподавателей своими научными знаниями. Ларри знал, что Эйтори не любит никаких заварушек, борьбы, а уж тем более сражений.

— Не знаю, — признался Ларри. — Если возникнут проблемы, то вероятно вызовут ближайший патрульный Разрушитель, а нас увезут обратно на Землю.

— Это весьма походит на разворачивающуюся революцию, — сказал Харл. — Подобное мне рассказывали о первых годах революции на Юпитере. Там шли тем же путем, и революция превратилась в полномасштабную войну.

— Надеюсь, здесь ее сумеют предотвратить, — сказал Ларри. — Похоже, в Центавре хорошие, трудолюбивые люди. Было бы жалко, если бы нам пришлось сражаться с ними.

— Да, — сказал Харл и тихонько смеясь отошел к окну. — Но гораздо хуже, когда хорошим, трудолюбивым людям не хватает ума, и они позволяют Земле сидеть на своей шее, так ведь, Ларри? Точно также, как до этого сделали марсиане и население колонии Юпитера.

— Стой! — сказал Ларри. — Что значит — Земля сидит у них на шее? Мне не нравится, как ты это сказал, Харл. Земля помогала этим колониям, и когда они начали бунтовать, то Земля просто захотела вернуть свои инвестиции. Если бы не Земля, ни одна из колоний не сумела бы выжить.

— Правильно. Но если бы не Земля, все колонии были бы сейчас богатыми независимыми планетами, а не мелкими придатками Земли! Я, конечно, не знаю, Старк. Я просто предполагаю, что ты произошел из длинного рода Космических Патрульных. Твоя семья забила тебе голову таким количеством ерунды о Земле, что ты уже не знаешь...

— Ты не смеешь так говорить! — рявкнул Ларри и угрожающе двинулся к Харлу.

Марсианин встал в стойку, но тут вмешался Эйтори.

— Стойте, вы, оба. Если хотите развязать свою личную войну, выйдите на улицу. Или спустите пар, охотясь на динозавров. Я устал и хочу спать.

— Эйтори прав, Ларри. Мы ведем себя глупо.

— Наверное, — проворчал Ларри и протянул руку, Харл пожал ее. — Ты можешь стать великим человеком, — сказал Ларри. — Если только не наделаешь...

— Достаточно, — Харл легонько стукнул его кулаком по руке. — Отложим разговоры об этом на другое время. А сейчас давай немного поспим.

Глава 7

Это было его первое утро на Альфе Ц IV. Ларри проснулся рано. Кадеты оставили окно широко открытым, и теплый сладкий воздух висел в комнате, точно духи.

Ларри тихонько встал — Харл и Эйтори еще спали — и подошел к окну. Большая поляна, на которой стоял «Сад», была такой же, как и вчера. А за поляной были густые заросли больших странных зеленых деревьев не меньше тридцати метров высотой.

Деревья не были знакомыми кленами и дубами, хотя Ларри заметил, что некоторые из них выглядят, как обычные сосны, стоящие посреди странной растительности.

Внезапно Ларри заметил движение в зарослях. Деревья вдруг начали трястись и качаться. Ларри поднялся на цыпочки, чтобы получше разглядеть, что происходит. Утреннее солнце висело уже над стеной, и вокруг все было спокойно, как бывает всегда через час после рассвета.

Группа деревьев бешено затряслась, затем они резко раздвинулись, и что-то вышло на поляну. У Ларри перехватило дыхание. Это было самое большое животное, которое он когда-либо видел.

Пристально глядя в окно, словно боясь, что животное исчезнет, если он отведет взгляд, Ларри подошел к кровати Харла и схватил босые ноги, торчавшие из-под одеяла. Затем он резко дернул их.

— Уходи, — сонно пробормотал Харл. — Уходи.

— Проснись! — прошептал Ларри. — Погляди в окно!

— Чего ты хочешь? — пробормотал Харл.

Он медленно стянул с себя одеяло и стал вылезать из кровати. Все еще наполовину спящий, Харл побрел к окну. И они стали смотреть.

Почти минуту Харл молчал. Затем протер глаза и сказал:

— Ущипни меня. Я все еще сплю.

— Нет, не спишь, — рассмеялся Ларри. — Это один из уроженцев планеты пришел поздороваться с нами. Хотел бы ты иметь такое домашнее животное?

Они смотрели во все глаза. Гигантская рептилия на поляне была тускло-серой и очень длинной. У нее были четыре тяжелых ноги и огромная шея, на конце которой сидела крошечная голова. Крошечная по сравнению с остальной частью тела. Позади гигантского тела тянулся хвост с выпирающими позвонками и уходил в заросли.

Трудно было определить, каких размеров эта зверюга, но она была огромная.

— Он идет к кораблю! — воскликнул Харл.

Чудовище осторожно приближалось к «Саду», стоявшему вертикально и блестевшему в утреннем свете. Каждый шаг, который делало это животное, разносился повсюду, как барабанная дробь. Земля дрожала от этих шагов.

Разбуженный голосами приятелей, Эйтори вылез из постели и тоже подошел к окну. Окна на всех не хватало, и они толкались, чтобы получше увидеть, что происходит на улице.

Динозавр направлялся к пустому кораблю. Он поднял свою длинную шею и осторожно ткнулся носом в холодный корпус корабля, вероятно, подумал Ларри, пытаясь понять, с каким животным имеет дело. Затем чудище продолжало свое обследование, пока не дотянулось до двери наверху подиума — в двадцати пяти метрах над землей.

Оно осторожно открыло дверь кончиком носа и припало к ней гигантским глазом. Разумеется, оно ничего не увидело. Затем опустило голову и медленно прошлось вокруг «Сада», потом озадаченно развернулось и, тяжело шагая, побрело обратно в джунгли.

Земляне собрались внизу в длинной комнате в окружении голов причудливых местных животных. Еще несколько человек видело, как динозавр подходил к судну, и это происшествие стало темой всеобщего обсуждения, пока в комнату не вошел капитан Рейнхардт. Его сопровождали президент Харрисон и два солдата центавриан, а также стройный темнокожий молодой колонист.

— Это Джон Браун, — сказал президент Харрисон. — Он лидер местной революционной фракции.

Капитан Рейнхардт холодно посмотрел на молодого человека.

— Погодите, Браун. Я хочу поговорить с вами.

Ларри смотрел на них. Ему было жаль, что он не мог понять, какие мотивы были у Брауна, почему он хотел освободиться от Земли. Но какие бы причины у него ни были, подумал Ларри, они не могут быть весомыми.

Однако ему не нравился и властный тон капитана Рейнхардта. Сначала он восхищался этим строгим военным, но по мере путешествия начал уже было почти не любить его.

Браун дерзко подошел к капитану и остановился, ожидая вопросов.

— Я знаю, что вы приехали в город на встречу сегодня вечером, — сказал капитан. — Но зачем?

— Вы собираетесь не пустить меня на эту встречу, капитан? Я, знаете ли, не хочу свидетельствовать против себя.

— Не беспокойтесь об этом. Какая цель у сегодняшней встречи?

— Ну, ладно, — сказал Браун. — Вы знаете о трех других колониях, не так ли? Сегодня вечером я собираюсь просить, чтобы Чикагская колония присоединилась к трем остальным. Если этого не сделаю я, то сделает кто-нибудь другой. Только объединившись, мы сможем добиться независимости от Земли, Чтобы никто нам не мешал, не ограничивал нашу свободу, а только собирал налоги...

— Достаточно, Браун, — взорвался капитан. — Вам конечно известно, что в Чикагской колонии установлено военное положение и что я могу сделать так, чтобы ваша встреча не состоялась?

— Но это же нарушение свободы слова, — изумленно прошептал Ларри Харлу.

— Тсс, — прошипел Харл. — Давай послушаем их.

— Все верно, капитан. Но это не помешает Чикагской колонии восстать.

— А может, вы скажете мне, почему Альфа Ц IV внезапно так захотела стать свободной, Браун?

Глаза молодого колониста вспыхнули.

— Не так уж внезапно, капитан Рейнхардт. Мы хотели быть свободными с самого начала основания колонии. Но теперь с нашей зависимостью от Земли покончено — мы стали самостоятельными. Разве вы не можете понять, что нам не нужна Земля, а Земле не нужны мы? Они просто цепляются за нас ради наших налогов и на тот случай, если когда-нибудь мы им понадобимся. Земля извлекает пользу из нашей колонии. На самом деле налоги, которые мы посылаем, ничто для ее экономики. Нет, это просто жадность, и, боюсь, что та же жадность заставляет вас цепляться за нас!

— Это неправда, — рявкнул капитан Рейнхардт. — Торговля...

— Торговля? Через пропасть в четыре световых года? Мы слишком далеки от вас для выгодной торговли. Все что мы можем делать — это добиваться, чтобы Земля снабжала нас книгами и инструментами.

— Но если вы станете бунтовать, — заявил президент Харрисон, — вы лишитесь и этого.

— Переживем. Мы свободные люди, — сказал Браун, — и мы должны свободно продолжать наши эксперименты в области самоуправления без необходимости сообщать Земле о каждом нашем действии, без необходимости выплачивать Земле налоги за то, чтобы она управляла нами.

— Это цитата из моей книги, — прошептал Харл Ларри. — Почти все его слова взяты из нее.

Ларри ничего не сказал. Он глубоко задумался, пытаясь привести в порядок свои мысли. Всю жизнь его учили, что Земля благородна, что Земля хороша, она защитница колонии, помощница слабым. Впервые его вера подверглась сомнениям, и Ларри был очень взволнован.

Капитан Рейнхардт сидел молча, стиснув зубы. Несколько колонистов прошли в комнату и стояли у двери. Капитан с тревогой посмотрел на них. Браун продолжал спорить, как будто капитан мог немедленно дать Альфе Ц ее независимость.

— Торговые ограничения земли мешают нам. Их налоги — бремя, которое мы не хотим больше нести. У нас нет представительства в межзвездном Совете. Но, может, вы знаете историю Земли, капитан Рейнхардт? Шестьсот лет назад колония одной из стран на Земле оказалась в том же самом положении. И что они сказали? Никакого налогообложения без представительства. Вы помните эти слова, капитан?

— Я читал это, — натянутым голосом сказал капитан Рейнхардт.

— Разве эти слова ничего не значат для вас? Та колония готова была встать на собственные ноги, как и независимая планета, — закричал Браун, — можете передать это вашему Совету, когда вернетесь. Конечно, они планируют дать нам независимость, когда будут готовы и в хорошем настроении, — целых пять сантиметров независимости!

— Откуда он знает, что будет именно так? — спросил Ларри.

— Он знает историю лучше, чем ты, — сказал Харл. — Совет никогда ничего им не даст, так что у них нет выбора.

— Но если вы проявите терпение, — начал было президент Харрисон.

— И вы еще говорите нам о терпении! — закричал Браун. — Это же вы говорили в Лондонской колонии, и они выкинули вас. Теперь вы здесь и снова пытаетесь нам внушить, что мы должны ждать, а не действовать. Но почему? Вы что, хотите сохранить свое положение, Харрисон? Вы были неправы в Лондонской колонии, не правы и здесь! Мы должны объявить о своей независимости — все четыре колонии!

Капитан Рейнхардт встал.

— Думаю, этого достаточно, — сказал он. — Теперь я вижу картину более ясно. Я хотел бы уладить все мирным путем, если бы смог... Передайте это своим людям, Харрисон. Я попытаюсь провести переговоры, прежде чем свяжусь с вооруженными силами патруля, чтобы подавить революцию. Тем временем, я думаю, мы должны задержать этого человека, — он указал на Брауна.

Несколько колонистов, стоящих у двери, угрожающе двинулись вперед. Президент Харрисон повернулся к капитану.

— Нет, — сказал он. — Арест Брауна будет худшим из того, что мы можем сделать. Если мы позволим ему уйти, он сможет передать все, что тут было сказано. Если мы арестуем его, то сделаем из него мученика. А это будет очень опасно.

— Вы правы, — нахмурился капитан Рейнхардт. — Мне очень не хочется отпускать его, но мы не можем поступить иначе. Ваши слова были самыми мудрыми в этом разговоре.

— Пусть он делает то, что намеревался, — сказал Харрисон. — Мы уже знаем об этом. А отмена вечернего собрания может вылиться во что-нибудь серьезное.

— Ладно, — кивнул капитан, — пусть он уходит. Харрисон, пойдемте со мной. Я хотел поговорить с вами наедине с самого начала.

Они ушли. Другие, с некоторым изумлением слушавшие все это, медленно выходили из зала, чувствуя, что тут заваривается что-то серьезное, а также зная, что они свободны, пока Капитан разговаривает с Харрисоном.

Харл быстро направился к выходу. Ларри поймал его за рукав.

— Харл, погоди. Давай поднимемся наверх... Я хочу посмотреть твою книгу.

На лице Харла появилось удивление, но он покачал головой.

— Давай в другой раз, Ларри. Я хочу найти этого Брауна. Я хочу поговорить с ним!

И он выбежал из зала, оставив Ларри одного.

Пока Ларри стоял, сзади подошел Эйтори и отвлек его от размышлений.

— Эй, Ларри! Что скажешь, если мы воспользуемся свободным временем и посмотрим город?

— Неплохая идея, — сказал Ларри, и они с Эйтори направились на улицу.

По-видимому, они были в торговом районе, потому что на улице перед ними протянулась длинная череда магазинов.

— Что ты думаешь об этом Брауне? — спросил Эйтори, когда они направились к ближайшему магазину.

— Я даже не знаю. В его словах вроде бы есть смысл, но я уверен, что на Земле мы бы смотрели на это с другой точки зрения...

— Да. Мне жаль, но я тоже не понимаю, почему Земля должна так держаться за подобные колонии, — сказал Эйтори.

Они вошли в магазин. Вроде бы он специализировался на резных фигурках из костей динозавров. К ним вышел владелец, пожилой, но все еще выглядевший сильным человек.

— Добро пожаловать! Для меня честь принимать гостей с Земли!

У него был странный акцент — он глотал гласные, так что его было трудно понять. Ларри знал, что подобные диалекты появляются в результате десятилетий изоляции колонистов от Земли. И чем больше проходит времени, тем дальше расходятся языки.

Ларри взял изящную фигурку какого-то местного животного.

— Вы все это продаете? — спросил он.

— Да, сэр. Резьба по кости наше главное местное искусство, и большинство художников Чикагской колонии пользуется моим магазином для продажи своих изделий.

— Взгляни-ка сюда, — сказал Эйтори, держа десятисантиметровую фигурку странного зверя с закрученным хвостом. — Миленькая тварюга.

— Ты бы не подумал так, если бы увидел его живым, — сказал старик. — Он метров двадцать пять в высоту и тридцать в длину и ест таких парнишек, как вы, на полдник.

— А как его называют?

— Вам не помогло бы, если бы я сказал вам его название. Названия меняются от поселения к поселению, и у вас, землян, тоже есть свое название, — ответил старик.

— Сколько вы хотите за эту фигурку? — спросил Эйтори.

— Обычно три доллара. Но у вас вероятно нет местной валюты, так что я предпочту обмен.

— Обмен?

— Да, обмен, — кивнул владелец магазина. — Что если мы обменяем фигурку на книжку у вас под мышкой. У нас здесь так мало книг.

— Боюсь, я не могу пойти на это, — сказал Эйтори. — Это один из моих учебников. — Он открыл книгу и показал ее заглавие. — Мне она нужна, чтобы учиться, а это для меня важнее всего.

Ларри улыбнулся. Он почувствовал, что Эйтори начинает все больше и больше ему нравиться, вероятно потому, что часто споры с Харлом уничтожали часть их непринужденных отношений. А это так было похоже на Эйтори — цепляться за учебники в любой ситуации. Он скорее расстанется с пальцем, чем с книгой по астронавигации.

— Ну что ж, — вздохнул старик. — Значит, обмен не состоялся. Послушайте, просто возьмите эту фигурку в подарок от меня. От Чикагской колонии.

— Ну... спасибо.

Эйтори взял фигурку и погладил пальцем полированную слоновую кость.

Ларри восхищенно посмотрел на фигурку, думая о том, какая она симпатичная. Она прекрасно выглядела бы дома на моем письменном столе, подумал он.

Дома... Впервые он позволил себе хотя бы мысленно произнести это слово. Домом была Земля, далеко за морем пространства. Это море было такое широкое, что жуть брала. Двадцать пять миллионов километров умноженных на миллион.

Они повернулись к выходу и уставились на двухметровую статую похожего на дракона зверя, которая стояла рядом с дверью. Ларри уже открыл было дверь, но затем обернулся.

— Скажите, собрание сегодня вечером открыто для землян? Я думаю, что хотел бы прийти на него.

Владелец магазина медленно улыбнулся.

— Это вообще не касается вас, ребята. Лучше забудьте о собрании.

В другом магазине продавались какие-то странные на вид овощи. Владелец магазина дал Ларри маленький круглый красный фрукт, который выглядел, как земное яблоко. Ларри попробовал его. На вкус оно оказалось странным, горьким и острым.

Ходить на Альфе Ц IV было трудно. Каждый шаг здесь давался с боем, после десяти-двенадцати шагов кадеты начинали тяжело дышать. Воздух же был сладким, наполненным таинственными запахами.

В поселении не было никаких признаков диких джунглей, которые буйствовали совсем рядом за стеной. Здесь растительность находилась под контролем, и лишь несколько странных деревьев с чешуйчатой корой служили напоминанием о дикой чаще, окружающей городок.

У Ларри мелькнула мысль, что когда он привыкнет к здешнему тяготению, то сможет почувствовать себя так, словно вернулся на Землю. Но один взгляд в ясное голубое небо рассеял такие мысли.

Солнце Альфа Центавра висело высоко и было более жарким и желтым, чем на Земле. А на другом краю небес повисла бледная Бета Центавра — звезда-спутник Альфы, маленький кружок света. В противоположной же стороне, у самого горизонта, был виден крошечный красный шарик Проксимы Центавра — второй соседней звезды.

Солнечный свет был желтым, как и на Земле, но к нему примешивались призрачные лучи от Беты и струйки темно-красного цвета от Проксимы. Эффект от этого был невероятно странным.

Кадеты сели на скамью, к счастью подвернувшуюся им по дороге, так как устали бороться с тяготением Альфы Ц IV. Через пару секунд Ларри поднял взгляд и увидел, что рядом стоит Джон Браун.

Ларри бросило в жар. Он знал, что рядом стоит заклятый враг планеты, которой он дорожил больше всего, но он почему-то не мог ненавидеть его, хотя и знал, что должен. Браун был довольно мирным на вид молодым человеком с приятным лицом.

— Кажется, мы не знакомы, — сказал Браун, начиная разговор без всяких предисловий, как и все здешние колонисты. — Но я думаю, что вы видели меня нынче утром. Меня зовут Браун. — Он улыбнулся. — Джон Браун.

— Мы видели вас утром, — сказал Ларри.

— Да, — кивнул Эйтори.

— Вы пойдете на собрание сегодня вечером? Оно, знаете ли, открыто для вас, землян. Но, может, вы не хотите. Боюсь, что вы уже слышали то, что вечером должны услышать все, когда я разговаривал с вашим капитаном.

— Мы хотели бы прийти, — сказал Ларри. — По крайней мере, я хотел бы.

— Да, я тоже, — сказал Эйтори. — А знаете, я вспоминаю песню о ком-то с таким же именем, как у вас. Это старая земная песня.

Ларри кивнул. Эту песню однажды ночью спел ему О'Хара.

— Это своего рода политическая песня, — сказал Эйтори. — Она начинается так: «Тело Джона Брауна лежит в земле сырой...»

— Может, это мой предок? — сказал Джон Браун.

— Возможно.

Это действительно было возможно, Браун являлся колонистом во втором поколении. Его отец прилетел с Земли приблизительно в 2320 году, а сам он родился на Альфе Ц IV.

— У меня сейчас есть немного свободного времени, — сказал Джон. — Не хотели бы вы оба подняться со мной на стену? Если нам повезет, то вы увидите наши джунгли в полной красе. Я слышал, что вы видели, как один из наших динозавров нынче утром обнюхивал ваш корабль. Что вы думаете о нем?

Ларри сделал глубокий вдох, затем сказал:

— Он громадный.

— Утром вы видели одного из самых больших, — рассмеялся Браун. — Ученые называют его именем почти таким же длинным, как само животное, но колонисты называют его просто двухвостом, потому что его длинная шея походит на второй хвост. — Он взмахнул руками, чтобы проиллюстрировать свои слова. — Ну как, кто присоединится ко мне для похода на стену?

— Я в игре, — сказал Ларри. — А как ты, Эйтори?

Эйтори помотал головой.

— Я слишком устал. Вы идите, лезьте на свою стену, а я немного посижу тут, отдохну, потом вернусь к себе в комнату, чтобы посмотреть, что там происходит. Мне все равно нужно еще позаниматься.

— Ладно, — сказал Ларри.

Они с Брауном встали и пошли к стене.

Браун был вполне приятен в общении. Ларри решил притвориться, что прогулка с революционным лидером — все равно что с любым другим колонистом.

— Что вы знаете о нашей планете, Ларри?

— Что? Ну, то, что здесь есть четыре поселения, которые называются Лондонская колония, Бомбейская колония, Хенрикстаун и Чикагская колония. На всей планете живет примерно 5000 человек, и половина из них в Лондонской колонии.

— Ну, не совсем половина, Ларри. В Лондонской только две тысячи и по тысяче в остальных.

Какое-то время они шли молча, пока не подошли к стене.

— А какого возраста ваши колонии? — спросил Ларри.

— О, примерно лет сто... нет, сто двадцать пять. Первые поселенцы испытывали трудности от повышенной силы тяжести, но потом она перестала беспокоить нас. Продовольствие мы получаем в основном от огромных животных, и они же — наша главная проблема. Пока мы не научимся держать динозавров под контролем, у нас не может быть настоящей культуры на всей планете. Но когда мы сделаем это, нам придется заменить их другими источниками пищи. Однако мы справимся, не волнуйтесь.

У основания стены была лестница, поднимающаяся до самой вершины. Они начали подниматься. Первым шел Браун, а за ним Ларри.

— А динозавры часто бродят по поляне? — спросил Ларри, немного задыхаясь от подъема.

— Обычно рано утром, — сказал Браун. — Двухвосты такие робкие, что городской шум отпугивает их после рассвета. Вам просто посчастливилось увидеть одного из них.

— Вы говорите, робкие?

— Ну да. Они травоядные и вынуждены тратить на еду почти весь день, потому что у них слишком маленькие головы. Чтобы снабдить пищей свои огромные тела, они должны проводить за едой десять-двенадцать часов в день.

— И все ваши динозавры слишком боязливые, чтобы беспокоить вас? — спросил Ларри.

Браун рассмеялся.

— Это вряд ли, приятель. Некоторые из них с радостью перепрыгнули бы стену и сожрали нас живьем, если бы могли. Возможно, мы со стены увидим каких-нибудь травоядных.

Они поднялись на вершину стены. Ларри глянул вниз на землю, до которой было добрых шестьдесят метров, и увидел крошечных человечков, бродящих внизу по улицам. Затем он подошел к краю стены и посмотрел по другую ее сторону.

От этого зрелища захватило дух. Ларри увидел нескончаемую зеленую чащобу, протянувшуюся далеко во все стороны, а над нею — парящих странных птиц с кожистыми крыльями. Прямо под стеной была поляна, на которой стоял «Сад», а неподалеку — край джунглей. Ближайшие деревья были высотой почти со стену.

— Что это? — спросил Ларри, указывая на огромную птицу, которая парила над верхушками деревьев.

— Это кожекрыл, — сказал Браун. — Разновидность летающих рептилий с крыльями, растянутыми между ее пальцев и имеющими не меньше трех метров длины. Ученые называют их птеродактилями. Здесь они точно такие же, как и те, которые когда-то жили на Земле.

— А они когда-нибудь пролетают над городом?

— Они уже привыкли к нам, — сказал Браун. — Когда-то они представляли серьезную проблему — раньше кожекрылы парили над городом, и существует легенда, что один из них когда-то унес ребенка. Но мы стреляли по ним при первом же появлении, и они научились держаться от нас подальше. Они нас боятся и никогда не пролетают над городом.

Кожекрыл висел над вершиной дерева. Внезапно его длинный клюв метнулся вперед, в нем появилась извивающаяся змея, которую он крепко держал. И торжествующая пташка полетела, чтобы найти спокойное место и пообедать.

Ларри содрогнулся.

— Это единственный образ жизни в джунглях, — сказал Браун. — Кожекрылы всегда подстерегают древесных змей, и им удается поймать достаточно для пропитания. Но бывает, что кожекрыл опускается слишком низко над озером, тогда его ловит водяная рептилия с длинной шеей.

Внезапно на краю поляны появился большой динозавр с острыми зубами. Ларри вопросительно посмотрел на Брауна, но тот в это время глядел на свой хронометр.

— Уже поздно, — сказал он. — Мне нужно вернуться и подготовиться к встрече. Хотите остаться тут один?

Тени уже начинали удлиняться. Ларри представил себя на вершине стены в сумерках с парящими наверху кожекрылами.

— Нет уж, спасибо. Я спущусь вниз с вами.

— Прекрасно, — сказал Браун. — Увидимся на собрании?

— Скорее всего, — сказал Ларри.

Он последовал за Брауном вниз по ступенькам. По-видимому, революционеры здесь весьма обычные люди, подумал Ларри. Нужно полистать книгу Харла, когда я вернусь.

Когда Ларри вернулся домой, там царила суматоха. Колонисты заполонили все здание. Некоторые требовали встречи с капитаном Рейнхардтом, некоторые просто пытались высказать свои чувства любому, кто стал бы их слушать. Ларри хотел подойти к капитану, который сидел за обеденным столом и тихонько разговаривал с Харрисоном и двумя другими колонистами, но Рейнхардт подал знак рукой, что не хочет, чтобы его прерывали.

Чувствуя, что много чего упустил, Ларри пошел наверх в свою комнату. Там в одном углу сидел Эйтори, уткнувшись в учебник, а в другом растянулся на койке Харл и тоже читал. Они подняли головы, когда Ларри вошел.

— Привет, — сказал Харл. — Здесь был О'Хара, искал тебя, но Эйтори сказал, что ты ушел с Джоном Брауном. Я правильно расслышал?

— Так оно и было, — сказал Ларри. — Сегодня вечером мы приглашены в город на собрание.

— И ты пойдешь? — спросил Эйтори.

— Да, если мы не понадобимся Рейнхардту. Но мне кажется с самого начала полета, что мы нужны ему, как марсианская песчаная буря, — сказал Ларри. — Разумеется, кроме тех случаев, когда надо надраить полы.

— Или передать радиосообщения, — съязвил Харл. — Но ты ведь не серьезно относишься к этому движению, не так ли?

— Конечно, — сказал Ларри. — Мне просто любопытно посмотреть, что происходит. Знаете ли, тут прямо на наших глазах вершится история.

— Ты прав, — сказал Харл. — Но если они проголосуют за бунт, то первое, что они сделают, это линчуют землян, которые попадутся им под руку. Разумеется, если Браун достаточно их разогреет.

Ларри изумленно поглядел на Харла.

— Ты шутишь? Я провел с Брауном почти весь день, и он показался мне вполне приличным парнем. Не думаю, что он стал бы делать такое.

— Да это измена! — воскликнул Харл, подражая оратору. — Я обвиняю вас в измене, кадет Старк! Вы что же, хвалите мятежника? Того, кто рискует своей жизнью, чтобы свергнуть колониальное господство Земли? Разве он не мерзкое существо, абсолютное зло? Кажется, нечто подобное ты говорил до сих пор, и, естественно, я верил тебе.

— Естественно, — с улыбкой сказал Ларри.

Сарказм Харла не сразу, но дошел до него. Он опустился на ближайший стул и задумался. То, что говорил Харл, было правильно: до встречи с Брауном и другими горожанами он думал о революционерах почти как о преступниках. А теперь он не знал, что вообще думать. Враги начинали походить на друзей, а друзья — на врагов. Ларри вспомнил то, что часто повторял ему отец: «Всегда помни, Ларри, Земля знает, что делает. Не позволяй никому одурачить себя».

Но разве его пытались одурачить? И действительно ли Земля всегда поступает мудро, а колонисты творят что-то дикое и опрометчивое, или они просто честные люди, борющиеся за свои права, а Земля — слепой угнетатель? Да, это был вопрос.

Раздался стук в дверь. Ларри, довольный тем, что прервали его невеселые мысли, вскочил, чтобы посмотреть, кто там.

Это стучал О'Хара. Ларри взглянул в лицо здоровяка, который был его лучшим другом среди космонавтов. Под мышкой у О'Хары была электронная гитара, на которой он учил Ларри играть. О'Хара протянул гитару Ларри, который осторожно взял ее и покачал на руках, как ребенка.

— Я думаю, самое время отдать ее тебе, Ларри, — сказал О'Хара.

Ларри заметил, что лицо у него бледное и от этого его яркие пылающие рыжие волосы казались еще ярче. Взгляд у него был более живым, чем обычно, а выражение лица мрачное.

— Почему, Пат? Я... — Ларри посмотрел на гитару, затем на О'Хару.

Гитара была дорогая, правильно настроенная, с замечательным звучанием. Ларри знал, что она во многих путешествиях сопровождала О'Хару.

— Просто я подумал, что она должна быть у тебя, вот и все, — сказал О'Хара необычно торопливо. — А теперь мне нужно идти, парень. Меня ждет друг. Но скоро я вернусь и послушаю, как ты играешь. У тебя хорошие способности гитариста, Ларри. Я частенько думал: как жаль, что ты будешь полицейским, а не музыкантом. Такие таланты бывают угроблены в Патруле. Так что держи гитару, Ларри. Она много лет верой и правдой служила мне, и я бы не хотел увидеть, что с ней что-нибудь случится. Ты же умеешь настраивать ее?

— Да, О'Хара.

— А если у тебя будут из-за нее какие-либо трудности, — просто вернешь мне. Пока, Ларри.

Он открыл дверь и быстро вышел из каюты.

— Пока, Пат. И спасибо, — сказал Ларри уже закрывшейся двери. — Как странно, — пробормотал он. — Зачем он сделал это?

— Может, у него просто нет для нее места, — предположил Эйтори.

— Он скорее нашел бы место для гитары, чем для своей ноги, — покачал головой Ларри. — Нет, должна быть какая-то другая причина.

— Ну, он расскажет тебе о ней, если захочет, — сказал Харл. — Давай-ка послушаем этот невероятный инструмент. Я когда-то слышал прекрасную игру на гитаре. Как думаешь, у тебя что-нибудь получится?

— Попробую, — сказал Ларри.

Он включил гитару в сеть и, когда она была готова, осторожно тронул струны.

Раздался странный, искаженный шум. Харл и Эйтори покатились со смеху.

— Прекрасно, профессор Старк! — сказал Харл. — А теперь сыграйте что-нибудь для нас.

Ларри взглянул на гитару. Никогда он не слышал, чтобы она была так ужасно расстроена.

Он снова перебрал струны, и звуки были еще хуже.

— Я думаю, он свалил на тебя черновую работу, — сказал Харл. — Или, может, играет в какую-то игру.

— Он не играет ни в какие игры, — сказал Ларри.

Он стал настраивать гитару, пытаясь восстановить ее звучание. Но не было никаких улучшений.

— Вот так немного получше. Но звуки все равно получаются какими-то кислыми, — сказал Харл.

— Сам знаю, — сказал Ларри. — Может, что-то случилось с усилителем. Нужно открыть его и посмотреть... — Он полез рукой в отверстие и пошарил внутри гитары. — Кажется, тут все в порядке... гм... — он полез рукой еще глубже. — А, вот в чем проблема! Туда что-то засунули, и оно мешает гитаре звучать. Странно, почему О'Хара не вытащил это, прежде чем отдал мне гитару?

Ларри вытащил из гитары свернутую бумагу. Затем снова сделал пару аккордов, и на этот раз звук был весьма удовлетворительным. Потом, вспомнив о найденном листе, он отложил гитару и развернул эту грязную бумажку.

И уставился на нее. Это было письмо, написанное корявым почерком О'Хары. Ларри дважды прочитал его, не говоря ни слова, затем пробежал глазами в третий раз, ничего не понимая.

— Почему... Нет, я не верю этому, — сказал Ларри.

Он еще раз прочитал написанное на бумажке.

— Что там, Ларри? — тихонько спросил Харл.

— Да. Зачем какие-то тайны? — добавил Эйтори.

— Мне очень жаль. Здесь... лучше я прочитаю вслух. Здесь написано:

Ларри сделал паузу и попытался соединить вместе кусочки своей разбитой вселенной. Харл смотрел на него как-то торжественно, а Эйтори был мрачным и застывшим.

Ларри продолжил читать:

— Что он подразумевает под этим? — спросил Ларри.

— Сначала закончи читать, — сказал Харл.

Ларри закончил читать и отложил письмо.

— Никогда не думал, что он сделает что-то подобное.

— А я знал. Он давным-давно сказал мне об этом, — сказал Харл. — Он с самого начала это планировал.

— А мне он не сказал, — пробормотал Ларри. — Он не сказал мне ни слова.

Он сидел, выпрямившись, смотрел на письмо и остро осознавал, что это ошеломительное личное восстание О'Хары произвело на него впечатление куда большее, чем страстные слова Брауна о свободе. Ларри испытывал к О'Харе то, что прежде испытывал к очень немногим людям, а теперь О'Хара сбежал, чтобы присоединиться к мятежникам. Ларри хотел после возвращения на Землю рассказать отцу об О'Харе, надеясь, что это поможет продвижению по службе его друга. Но теперь он понял, что отец никогда не одобрил бы его дружбу с О'Харой. О'Хара был даже не полицейским, а чернорабочим. Просто большой рабочей скотинкой, которая чистила дюзы.

И вот теперь он решил бороться с Землей. Внезапно на глаза Ларри навернулись слезы, его наполнил гнев, вытеснив все остальные чувства. О'Хара не мог так поступить! Он не мог присоединиться к мятежникам! На мгновение Ларри возненавидел своего приятеля-здоровяка за побег в Лондонскую колонию. Он разрушил все, чем Ларри дорожил больше всего. Он не имел никакого права на...

Внезапно Ларри осознал, что соседи по комнате молча стоят, уставившись на него. Они не поняли бы то, о чем он думал. И никто бы не понял. Но возможно еще придет время. Возможно...

Ларри резко повернулся и пошел к двери.

— Куда ты? — спросил Харл.

— Доложить Рейнхардту. Он еще сможет помешать О'Харе, еще не поздно.

Харл встал между Ларри и дверью.

— Ты хочешь сказать, что сообщишь капитану об О'Харе? Но он ведь твой друг!

Ларри сурово взглянул на Харла. Низкий приземистый марсианин загораживал проход к двери. Эйтори растерянно мялся где-то позади.

— Уйди с дороги, Харл.

Харл не шелохнулся. Ларри шагнул вперед и попытался сдвинуть его с места, но Харл стоял твердо.

— Тогда ты тоже предатель! — сказал Ларри.

Он почти ничего не видел от гнева, а где-то в глубине сознания понимал, что попался в какую-то ловушку, но не знал, в какую именно, и чувствовал, что должен немедленно пройти через эту дверь.

Он схватил Харла за руку и попытался отшвырнуть его от двери. Марсианин был на голову ниже Ларри, но весил значительно больше, а мышцы Харла, развившиеся в условиях ужасного тяготения Юпитера, были гораздо лучше приспособлены к тяжелому миру Альфы, чем у жившего на Земле Ларри.

Харл отступил на шаг, потянув на себя Ларри. Ларри сумел переместить Харла в центр комнаты и попытался оторваться от него и выскочить за дверь. Но Харл держал крепко. Ларри дергался, но не мог вырваться.

Затем Харл прижал Ларри к себе. Ларри удалось освободить одну руку и упереться ею в грудь Харла. Промежуток между ними увеличился, и, внезапно повернувшись, Ларри удалось освободить и другую руку. Они кружили друг возле друга, тяжело дыша. Ларри пытался прорваться мимо Харла к двери, а Харл удерживал Ларри в комнате.

Ларри взглянул на своего низенького противника. Темное лицо Харла было застывшим и сосредоточенным. Время играло ему на руку — он только должен был держать Ларри под контролем. Ларри почувствовал, что весь его гнев и разочарование рвутся наружу. Весь полет Харл постоянно спорил с ним, а теперь стал противником физически.

Ларри бросился на Харла и ударил его плечом в грудь. Руку Ларри прострелила боль, а Харл пролетел через комнату и ударился о стену. Удар был сильным, и Харл секунду сидел на полу, а Ларри ринулся к двери, но там его поджидал Эйтори с растерянным лицом, словно он еще не выбрал, чью сторону принять в этой борьбе. Ларри отшвырнул его в сторону, а поскольку Харл уже пришел в себя и вскочил на ноги, распахнул дверь.

Он ринулся из двери, но Харл выскочил за ним, протягивая руки. Тут Ларри столкнулся с кем-то, кто в этот момент направлялся к двери. На мгновение Ларри подумал, что нужно наплевать на столкновение и продолжать бежать, но тут же понял, в кого он врезался.

Это был капитан Рейнхардт.

И безумие тут же закончилось. Ларри выпрямился и попытался отдышаться. Капитан серьезно глядел на него. Возникла долгая пауза.

— Могу я узнать, что здесь происходит? — спросил капитан.

Ларри молчал. Харл тоже молчал. И Эйтори не издал ни звука.

Они оба взглянули друг на друга, затем на капитана. Потянулась еще одна долгая пауза.

— Ну, и...

Ларри не успел сказать ни слова, как снаружи раздался треск взлетающего вертолета. Капитан Рейнхардт подошел к окну и увидел, как вертолет перелетел через стену и направился к джунглям.

— А это еще кто? — сказал капитан.

— О'Хара, сэр, — ответил Ларри. — Он улетел в Лондонскую колонию, чтобы присоединиться к революции!

— Что-о!

Ларри кивнул. Харл резко вышел из комнаты.

— А что это была за драка? — рявкнул капитан.

— Неважно, сэр. Это была не драка. Просто маленькое разногласие. О'Хара оставил мне записку, где было сказано, что он решил присоединиться к мятежникам.

— Понятно, — сказал капитан. — И когда он оставил эту записку?

— Только что, сэр.

— Почему же вы немедленно не пошли ко мне, кадет Старк?

Ларри молчал. Он не хотел навредить Харлу, но не мог придумать никакого другого объяснения. К тому же Ларри начинал понимать, что Харл любит Землю еще меньше, чем он думал.

— Потому что... потому что меня задержал кадет Эллисон, сэр, — наконец-то сказал Ларри, ощущая себя предателем.

Распахнулась дверь, и в комнату ворвался Олкотт.

— О'Хара, сэр! Он захватил вертолет и улетел на нем!

— Я уже знаю, — сказал капитан Рейнхардт. — Так вы говорите, кадет Старк, что он присоединился к мятежникам?

— Да, сэр. А когда я пошел доложить вам об этом, ну, Харл...мы начали эту возню, сэр, когда вы увидели нас.

— Какую возню?

— Бессмысленную, сэр. Все началось со спора, который перерос в ссору.

— И где теперь кадет Эллисон?

Ларри огляделся.

— Он здесь... то есть был здесь минуту назад... я был уверен...

— Он просто вышел, сэр, — сказал Эйтори.

— Немедленно найдите его, — велел капитан. — Все очень серьезно.

Снаружи донесся гул. Все повернулись к окну. Еще один вертолет перелетел стену и направился в джунгли.

— Не думаю, что мы найдем его, сэр, — сказал Ларри.

Глава 8

— Неужели он тоже предатель? — спросил капитан. — Остался ли в моем экипаже хоть один преданный человек?

Ларри почувствовал тошноту и головокружение. Сначала О'Хара, затем Харл.

— Поправьте меня, если я ошибаюсь, — сказал капитан Рейнхардт. — О'Хара взял вертолет, чтобы улететь в Лондонскую колонию. Но сначала он сообщил об этом вам. Вы собирались пойти ко мне, когда началась ссора с кадетом Эллисоном. Эллисон тоже самовольно взял вертолет, по-видимому для того, чтобы также улететь в Лондонскую колонию. Все правильно?

Ларри кивнул.

— Мне кажется, пора прекратить все это. Вы оба — Старк и ван Хааррен — берите вертолет и тоже летите в Лондонскую колонию. Там скажете, что переходите на другую сторону. Говорите им все что угодно, но узнайте, какие действия они планируют, а когда узнаете, вернетесь сюда. Но вернетесь только тогда, когда у вас будет что-нибудь конкретное. Тогда мы вызовем патруль, который раздавит это змеиное гнездо. И скажите обоим предателям, что выдан приказ на их арест как дезертиров. Олкотт, дайте этим кадетам вертолет.

Олкотт проводил их вниз и показал вертолет, стоящий прямо на улице у здания. Ларри видел, что это старая модель, вероятно двадцати-тридцатилетней давности. Он знал, что Альфа Ц IV не производит никаких вертолетов, и подумал о том, что еще в жизни центавриан зависит от импорта с Земли.

Они сели в вертолет. Несмотря на солидный возраст, вертолет имел стандартные средства управления и не создал им никаких проблем. Ларри занял пилотское кресло, Эйтори сел рядом с ним.

Ларри проверил показания приборов, включил двигатель, и вертолет рванулся в небо. Лондонская колония лежала в тысяче километров на западе, планировщики колоний строили поселения геометрически точно.

Вертолет перелетел стену, пересек поляну и понесся над джунглями.

Глядя вниз через переднее стекло, Ларри увидел кожекрылов, висящих над зелеными, странного вида деревьями всего лишь в паре десятков метров под ними. На земле он мельком увидел огромных обитателей джунглей, бродящих в поисках еды, сцепившихся в схватках и шлепающих по многочисленным озерам и протокам.

Встревоженный, Ларри поднял вертолет еще на двадцать метров выше. У него совершенно не было желания спускаться ниже к бурной жизни в джунглях.

— Что будем делать, когда долетим до колонии? — спросил Эйтори.

— Понятия не имею, — признался Ларри. — Наверное, просто разведаем обстановку и вернемся. А может, сумеем заставить этих двоих вернуться вместе с нами.

— На это мало шансов, — фыркнул Эйтори.

Из джунглей до вертолета доносились крики. Ларри с тревогой посмотрел на указатель топлива. Он показывал, что бак почти пуст. Они улетели в такой спешке, что Ларри забыл проверить его.

Компас показывал, что они летят в правильном направлении. Ларри увеличил скорость. Если топливо кончится, то пусть это произойдет на окраине колоний, чем в сердце джунглей.

Прошел час. Ларри спокойно смотрел вперед, выискивая признаки приближающейся Лондонской колонии, а Эйтори молчал. Ларри пытался забыть обо всех недавних событиях и сконцентрировался только на управлении вертолетом.

Наконец стрелка указателя достигла ноля. Ларри знал, что у них есть еще немного топлива — так называемый запас безопасности, — но этого не хватит, чтобы добраться до Лондонской колонии. Он покосился на джунгли.

— Смотри, — сказал он, отрываясь от своих мыслей.

Они увидели, что вдалеке в бурлящих зарослях джунглей начали появляться поляны, а затем в небо взметнулась Великая стена, отделявшая колонию от дикой местности.

На миг Ларри подумал, что описал круг и вернулся в Чикагскую колонию, но поселение, которое он увидел, было намного больше, чем другая колония, к тому же компас утверждал, что они в Лондонской колонии... почти что.

Внезапно Эйтори впервые глянул на указатель топлива. Ларри специально ничего не говорил ему об этом, решив, что нет смысла волноваться им обоим.

— Я знаю, — сказал Ларри. — Может, мы долетим, а может, и нет. Все зависит от объема топлива из запаса безопасности в этом вертолете.

Но Ларри уже знал, что они не долетят, потому что двигатель начал слегка сбоить, а до колонии оставалось еще километров пятнадцать.

Они летели еще минуту, затем двигатель начал сбоить всерьез.

— Все, — сказал Ларри. — Мы сядем здесь и оставшуюся часть пути пройдем через джунгли пешком.

Вертолет стал медленно опускаться в джунгли. Ларри заметил, что до стены оставалось еще несколько километров. Он как можно аккуратнее провел вертолет вниз сквозь кроны деревьев. Вертолет ударился о землю, и они выпрыгнули наружу.

Ларри сверился с компасом, и они пошли на запад. Пять тысяч двести восемьдесят шагов, подумал Ларри. Полтора километра по этим доисторическим джунглям. Он сделал несколько шагов. Осталось пять тысяч двести семьдесят пять шагов, подумал он.

Ларри осторожно пробирался по джунглям, Эйтори шел позади. Джунгли пахли тропиками, влагой и гниением. Внизу под кронами деревьев было темно, а растения оказались такими густыми и переплетенными, что они с трудом пробирались через их плотную массу. Они продвигались так быстро, как могли, глядя только вперед. Ларри старался не думать о бродящих по джунглям динозаврах.

Джунгли были наполнены звуками — в единую какофонию сливались гудение мириад насекомых, странное карканье кожекрылов наверху, ужасный рев животных, похожих на лягушек, а где-то вдалеке то и дело взревывала какая-то огромная рептилия.

Но насекомые беспокоили Ларри больше, чем бродящие где-то далеко динозавры. Они шли буквально через суп насекомых всех размеров, которые слетались к ним со всех сторон, покрывали тело мелкими укусами, лезли в глаза и уши. Иногда, угрожающе гудя, мимо пролетала огромная стрекоза размером с индейку.

Ларри с самого начала установил максимально возможный темп, и Эйтори уже совершенно запыхался. Они шли так минут десять-пятнадцать. По расчетам Ларри они должны были еще минут через пять вылезти из джунглей на поляну, но тут Эйтори опустился на гнилой пень.

— Минутку, Ларри, — позвал он. — Я совершенно выдохся.

Ларри повернулся и увидел, что Эйтори вытирает пот с лица. Он действительно лишился сил, и Ларри понял, что не сумеет заставить его двигаться дальше.

— Пойдем же, Эйтори, — умоляюще сказал он. — Еще несколько минут, и мы будем в безопасности за стеной. Там ты сможешь отдохнуть. — Ребром ладони он сбил большое насекомое, подлетевшее слишком близко. — Давай, поднимайся.

Но Эйтори продолжал вытирать пот с лица.

— Ларри, я не могу. Я не такой сильный, как ты.

— Но в джунглях мы подвергаемся всевозможным опасностям, Эйтори. Пойдем... Я буду идти медленно, чтобы ты не отставал.

— Хорошо, Ларри, — сказал Эйтори, и на его пухлом лице появилась улыбка. — А почему бы нам не поймать динозавра и не поехать на нем?

Только он это сказал, как из густой чащобы позади них выскочило какое-то мелкое животное, удивленно глянуло на них и продолжило бежать мелкой трусцой. Оно было человеку по грудь, стояло вертикально на двух ногах, как кенгуру, опираясь на длинный хвост, а крошечные передние лапки прижимало к груди.

— Вон и динозавр, — сказал Эйтори. — Только он какой-то слишком мелкий. Он не сможет меня нести. — Эйтори с трудом поднялся на ноги. — Ну, давай пойдем. Только медленно.

Несколько минут они шли вперед в медленном темпе. Огромная бабочка, прекрасные цветные крылья которой были величиной с сервировочные блюда, пролетела прямо перед ними. Затем появилось еще двое маленьких «кенгуру», несущихся с большой скоростью, и за ними следовал какой-то хищник ростом с человека в сопровождении еще парочки более мелких.

Наверху что-то кричал кожекрыл. Ларри пошел быстрее, чувствуя, что в чаще происходит что-то необычное. Эйтори, задыхаясь, пытался не отставать от него.

Внезапно слева раздался громкий треск. Ларри взглянул туда и увидел, как тяжелый двухвост ломится через джунгли в параллельном с ними направлении. Браун говорил, что они безопасны, но Ларри не нравилась близость этого гигантского чудища. Оно не стало бы есть кадетов, но вполне могло растоптать их по неуклюжести, если бы их дороги пересеклись. Ларри не упускал его из виду и наконец с облегчением увидел, что двухвост свернул к какому-то водоему, мелькнувшему за деревьями.

Какое-то маленькое зелено-коричневое животное выскочило у них из-под ног и стремглав полезло на ствол чешуйчатого дерева. Ларри засмеялся при виде похожего на белку зверька, но его смех тут же сменился криком ужаса, когда он увидел, как то, что он считал лианой, внезапно ожило и обвилось вокруг бедного животного.

Ларри обернулся, чтобы показать это Эйтори. Но Эйтори уже снова сидел, вытирая пот со щек.

— Пойдем, Эйтори. Смотри, вон впереди свет — там поляна.

До безопасного места оставалось еще метров двести пятьдесят. Они совершили невозможное, пройдя полтора километра по джунглям без единого происшествия. И Ларри не собирался рисковать теперь. Он рывком поставил Эйтори на ноги.

— Еще совсем немного, Эйтори.

— Я не могу, Ларри. Просто не могу. Дай мне посидеть и отдохнуть.

Насекомые, жара и пройденные километры тяжелого пути совсем лишили парня сил.

Ларри понял, что тащить его бесполезно. Он решил дать ему пару минут, а затем они пойдут дальше.

Но шум в глубине джунглей, казалось, становился все более интенсивным. Где-то там послышался низкий рев динозавра — или он был ближе, чем казалось? Ларри решил, что это всего лишь его воображение.

Сзади появились еще две мелкие рептилии и промчались мимо них.

Почему они бегут только в этом направлении? — подумал Ларри. Что там — позади?

— Ну давай, Эйтори, пойдем.

Ларри хотел сказать что-то еще, но его слова внезапно заглушило громкое рычание.

Деревья позади них закачались, как при урагане, а рычание переросло в рев, заполнивший джунгли. Ларри обернулся и увидел, как из чащи с ревом выскочила гигантская рептилия. За долю секунды, прежде чем он смог двинуться, Ларри увидел, что этот хищник был не меньше тридцати метров высотой, с огромными острыми зубами. Затем он побежал, дико вопя, чтобы Эйтори не смел отставать.

Глава 9

Рев динозавра прокатился по джунглям. Почему-то на бегу Ларри почувствовал себя странно спокойным. До поляны оставалось лишь пятьсот шагов, а оттуда всего лишь сотня метров до защитной стены. Все происходящее казалось сном, может, поэтому Ларри и не боялся.

Он оглянулся на бегу. Эйтори пыхтел в нескольких шагах позади него с искаженным ужасом лицом. А за ними, топча и ломая все на своем пути, бежал динозавр. Голова его была выше деревьев, и Ларри заподозрил, что зверь не охотится именно на них, а просто бежит себе в поисках сладких кусочков на закуску.

Эйтори поскользнулся и упал. Ларри обернулся, схватил его за руку и потащил, пока толстячок не стал сам перебирать ногами.

— Беги один, — с трудом выдохнул Эйтори. — Отпусти меня — и беги!

Ларри ничего не ответил, но продолжил тянуть Эйтори вперед. Динозавр остановился, чтобы осмотреть что-то, скрывающееся в верхушке дерева.

Свисающая лиана внезапно метнулась вперед и попыталась обвиться вокруг лица Ларри. Он сбросил ее на бегу и вырвался на поляну. В ста метрах впереди вздымалась высоко вверх стена Лондонской колонии.

Ларри услышал шумное дыхание Эйтори невдалеке и понял, что тот тоже вышел из джунглей. Но тут же земля задрожала от шагов динозавра, который также появился из зарослей.

Ларри добежал до ворот в стене и оглянулся, ища взглядом Эйтори.

Тот без сил лежал на Земле. Динозавр остановился и с любопытством поглядел на него сверху вниз.

У Ларри мелькнула мысль броситься к ним, схватить Эйтори и оттащить его к стене, но он выкинул это из головы. Эйтори был почти в сотне шагов, и динозавр запросто схватит их обоих. Нет, чтобы спасти Эйтори, нужен какой-то другой, менее безрассудный план.

Огромная рептилия склонилась и потыкала Эйтори крошечными, точно у кенгуру, лапками, которые использовала в качестве рук. Потом искоса поглядела огромным, как блюдце, глазом, пытаясь получше разглядеть странное существо, лежащее на земле у его ног.

По-видимому, чудовище еще не решило, что делать с Эйтори, понял Ларри. Эйтори по-прежнему был жив и делал слабые попытки ползти, но совершенно лишился сил и, по-видимому, был парализован страхом.

Ларри видел лишь один способ спасти парня. Он схватил самый большой камень поблизости и швырнул его прямо в морду динозавра.

Динозавр негромко рыкнул, словно не мог понять, что его ударило. Ларри нашел еще один камень и также швырнул его в тварь.

Наконец до крошечного мозга динозавра дошло, что есть второе существо, угрожающее ему. Ларри видел, что Эйтори постепенно приходит в себя. Эйтори понял стратегию Ларри и, пока тот отвлекал зверя, медленно пополз к воротам.

Изумленный динозавр помотал большой головой, пытаясь понять, что происходит. Ларри проворно бегал туда-сюда и с разных сторон бросал камни в голову динозавра. Потом над плечом Ларри просвистел камень, брошенный сзади. Это подсказало ему, что Эйтори, добравшись до ворот, тоже начал кидать камни в динозавра.

Не видя дальнейшей нужды злить зверюгу, которая в любой момент может напасть, он бросился назад к воротам. Динозавр продолжал нерешительно мотать головой, затем поискал взглядом Эйтори, о котором почти забыл, а потом и Ларри. Наконец, испустив вопль гнева и отчаяния, он бросился к стене.

Ларри и Эйтори прошли в ворота и, находясь в безопасности, увидели, как динозавр с разбегу ударился в стену. Затем зверюга отступила — ни динозавр, ни стена не пострадали — и снова упрямо ударилась в стену, хватая ее маленькими передними лапками и злясь на мелких животных, которые обманули ее и ускользнули. Наконец, от боли и негодования, она перестала биться в стену, развернулась и пошла обратно в джунгли.

Парни повернулись, чтобы пройти в Лондонскую колонию, и попали прямо в руки группы людей в зеленой форме, среди которых был Харл.

— Пришли к нам в гости? — спросил Харл.

Ларри холодно уставился на него, но затем вспомнил, что должен тоже притвориться предателем.

— Я пришел, чтобы присоединиться к революции, — начал было Ларри, стараясь отдышаться после бегства от динозавра. — Но что-то недружелюбно встречает нас ваша контрольная комиссия.

— Да, — сказал высокий человек. — Мы видели динозавра, он и привлек наше внимание. — Он повернулся к Харлу. — Что вы думаете, Эллисон? Вы знаете их.

— Я склонен подозревать этого, — сказал Харл, указывая на Ларри. — Он всегда был очень лоялен Земле.

— А теперь вы хотите присоединиться к нам? — спросил высокий.

— Да, — ответил Ларри.

— Мне кажется, он лжет, — сказал низенький широкоплечий марсианин. — Я думаю, что он шпион!

— И я тоже! — закричал кто-то еще.

Высокий человек, который выглядел командиром, нахмурился.

— Давайте запрем их на какое-то время, — сказал он. — А затем узнаем, с нами они или против нас.

— Хорошая идея! — сказал Харл.

Вопрос был решен. Высокий колонист кивнул и велел другим увести Ларри и Эйтори в колонию.

Поселение выглядело точно так же, как и Чикагская колония, за исключением больших плакатов, развешанных на улицах.

С высокого флагштока, установленного на улице, свисал зелено-красный флаг. Деревянный флагшток, заметил Ларри, был сделан недавно — он совсем новенький и, скорее всего, еще несколько дней назад был гордым деревом посреди джунглей.

Флаг был украшен четырьмя молниями. По-видимому, это был новый официальный флаг колонии.

Кадетов затолкали в машину — опять старая модель, заметил Ларри — и повезли к впечатляющему своими размерами зданию, находящемуся на другой стороне колонии возле Великой стены. Высокий человек назвался Картером, главой временного правительства в Лондонской колонии.

У здания машина остановилась. Картер, Харл и еще несколько колонистов в зеленой форме вылезли из нее и вытащили Ларри с Эйтори.

— Это Капитолий свободного Мира Альфа Центавра IV, — объявил Картер.

Внутри здания было почти совсем пусто.

— Жаль, что мы не смогли обставить его получше, — с приветливой улыбкой сказал Картер. — Но предыдущие жильцы взяли с собой почти всю обстановку, когда переезжали в Чикагскую колонию. Дайте нам время, и мы оборудуем его для гостей как следует.

Он кивнул на лестницу, и кадеты стали молча спускаться по ней.

— Вы найдете свою квартиру на следующем этаже, — сказал Картер.

Они спустились еще ниже. Там было темно и сыро.

— Пожалуйста, по этому коридору.

Картер следовал впереди, Ларри за ним, а замыкали шествие двое колонистов. В душе Ларри уже стал проклинать безрассудный план проникновения в Лондонскую колонию.

— Я думаю, лучше предоставить каждому отдельное помещение, парни, — сказал Картер, повернулся к одному из колонистов и добавил: — Возьмите этого и поместите его в блок А. — Он бросил колонисту ключ.

— И сколько нас будут держать взаперти? — спросил Ларри.

— Пока мы не будем уверены в вашей лояльности, — ответил Картер. — Вы можете быть настоящими новообращенными, как, например, Эллисон. Но если это не так и если вы действительно прошли пешком через джунгли, чтобы добраться сюда, то опасно было бы позволять вам бродить, где вздумается.

Колонист увел Эйтори куда-то по извилистому коридору. Ларри услышал, как заскрипела, открываясь, дверь камеры и колонист что-то сказал. Он также слышал, как Эйтори сказал что-то в знак протеста, но эхо так исказило его слова, что Ларри не смог разобрать их, а затем дверь камеры с лязгом захлопнулась.

— Идемте, — сказал Картер. — Позвольте мне показать вам вашу комнату.

Он повел Ларри по другому коридору. На ходу Ларри подумал, почему воспринимает все это так спокойно, и понял, что, вероятно, потому, что сделал бы тоже самое, что и колонисты, если бы был на их месте. Кроме того, после встречи с динозавром заключение казалось не таким уж большим неудобством.

— Вы же понимаете, что Земля создаст вам немалые проблемы, — сказал Ларри.

— Думаю, я сам разберусь с этим, — сказал Картер. — Сюда, — добавил он, открывая дверь.

Ларри вошел.

— Приношу извинения, что здесь не очень уютно, — сказал Картер, когда Ларри опустился на жесткую лежанку камеры. — Но надеюсь, это лишь ваше временное пристанище.

Ларри растянулся на лежанке.

— Да ладно, Картер. Запирайте дверь и уходите.

Картер рассмеялся, лязгнула, закрываясь, дверь, и он ушел.

Ларри лежал в темноте и пытался размышлять. Это было трудно. Всего лишь несколько недель назад он стал выпускником Космической Академии, а теперь оказался в тюрьме в руках революционеров.

Ларри невольно улыбнулся. Было трудно осознать, что все это происходит в действительности. Ему хотелось проснуться и оказаться дома, а не в сырой камере тюрьмы на Альфе Ц IV.

Но это был не сон. Ларри подумал о Харле, который бросил все, чтобы присоединиться к революционерам, и носит теперь зеленую форму революционной армии, а не серый мундир Патруля. А тут еще и О'Хара. Неужели у них нашлась форма, подошедшая этому гиганту?

Внезапно он соскочил с кровати и подбежал к дверям камеры, вглядываясь сквозь прутья в темноту. Потому что услышал громкие шаги в темноте.

Глава 10

Темнота была слишком густой, чтобы Ларри увидел что-то, кроме смутных теней. Шаги продолжали звучать, пока не замолкли у его камеры. Ларри услышал, как что-то металлическое тихонько ударило по прутьям камеры.

— Ларри! — прошептал чей-то голос.

— Я еще тут, — ответил Ларри. — Никуда не ушел.

— Это я — Харл.

За прутьями двери вспыхнула спичка, и Ларри увидел лицо марсианина.

— Привет, ренегат, — сказал Ларри.

— Мне казалось, мы это уже проходили. — Спичка замерцала и погасла, оставив их в темноте. — Меня послали сюда, чтобы поговорить с тобой.

— Ну, так валяй, — сказал Ларри. — Говори.

— Они считают, то ты и Эйтори шпионы. Они намерены держать вас здесь.

— Почему же они не поверили, что мы честно перешли на их сторону?

— Да брось, Ларри, — рассмеялся Харл. — Меня спросили, и я ответил. Я знаю, что ты продолжаешь работать на Рейнхардта.

Наступило молчание. Ларри спокойно смотрел в темноту, пытаясь различить лицо Харла и задаваясь вопросом, почему он не может ненавидеть Харла так, как должен.

— Вы ведь по-прежнему на стороне Рейнхардта, не так ли? — в голосе Харла, казалось, прозвучало сомнение.

— Да, — покорно ответил Ларри. — Да. Он послал нас сюда шпионить. Я думаю, нет смысла больше притворяться. И я никогда не считал, что здесь нам поверят.

— Верно. Мы и не поверили.

Ларри заметил, что Харл использовал слово «мы». Значит, он полностью перешел на другую сторону.

Опять наступила тишина. Ларри уже стал подозревать, что Харл потихоньку ушел, но тут тот снова заговорил.

— Скажи мне, Ларри, почему ты остаешься верным Рейнхардту и его боссам? Дай мне искренний ответ. Ты вообще когда-нибудь задумывался над этим или просто вслепую идешь, куда ведут, считая это правильным?

— Не знаю, — сказал Ларри.

— А где ты жил на Земле? — спросил Харл.

— В Аппалачах. Нью-Йорк, штат Аппалачи, Северная Америка, Западное полушарие.

— Знаю, — сказал Харл. — Я изучал географию. Значит, ты из тех мест, что раньше назывались Соединенными Штатами Америки — давно, еще перед Консолидацией.

— Ну да, — сказал Ларри.

Он хмуро смотрел вперед. Его глаза постепенно привыкли к темноте, и он почти различал лицо Харла.

— Послушай, ты родился в Америке, и революция ничего не значит для тебя? Как ты можешь быть таким тупым? — От резкого шепота Харл перешел почти в полный голос. — Разве ты не знаешь, как возникла твоя собственная страна? Точно также поступают сейчас центавриане. Скажи мне, какой был главный лозунг американской революции?

Ларри задумался. Это было так давно — в средневековой истории, которую он учил еще в школе.

— Никаких налогообложений без... без... — он замолчал, потому что вспомнил, что эти слова говорил Харл. — Никаких налогов без представительства.

— Правильно! — торжествующе воскликнул Харл. — А теперь скажи, ты видел где-нибудь еще такой лозунг, Ларри? Подумай как следует, — почти саркастическим тоном сказал он.

— Плакаты на улицах Лондонской колонии, — упавшим голосом сказал Ларри. — Там написано то же самое.

— Мы здесь и выбрали правильную сторону, — рассмеялся Харл, — точно так же, как в свое время американцы выступили против Великобритании. А теперь давай послушаем, чем ты оправдаешь свой отказ помочь нам? Как ты можешь оставаться лояльным перед лицом всего этого? — потребовал Харл.

— Я не знаю, — ответил Ларри.

Он был смущен. Все аргументы, которые он приводил в прежних спорах с Харлом, теперь не годились. Он был неправ, а прав был Харл, и Ларри вынужден был признать это.

— Не знаешь, — передразнил его Харл. — Но ты все еще служишь Земле, потому что ей служили твой отец и твой дед. Да, ты можешь считать, что тебе девятнадцать-двадцать лет, но на самом деле ты просто старая окаменелость. Ты как неподвижный, замшелый валун!

— Харл, Харл, как я могу помочь революции? Что я могу сделать?

— Не хочешь ли ты сказать, что действительно обдумываешь присоединиться к нам? А что сказал бы командующий Старк, узнай он это?

— Просто ответь мне, — спокойно сказал Ларри. — Что я могу сделать, чтобы помочь вам освободиться от Земли?

— У президента Картера уже разработан план. Ты мог бы быть очень полезен нам.

— Как? — спросил Ларри.

Теперь его глаза привыкли к темноте, и он увидел, что Харл пристально глядит на него.

— Мы хотим позволить тебе вернуться в Чикагскую колонию, словно тебя не поймали, чтобы ты испортил радиостанцию «Сада». Таким образом, Рейнхардт не сможет вызвать сюда подкрепление, пока мы не будем готовы.

Ларри вздрогнул от этой мысли. Испортить радиостанцию патрульного корабля! Внезапно он понял, что не может пойти на это. Он уже почти сочувствовал революции, но никогда не смог бы заставить себя совершить диверсию. Однако Ларри решил не говорить этого Харлу, пока не выслушает остальное.

— Продолжай, — сказал Ларри. — Что будет после того, как я разобью радиостанцию?

— Ну, как только мы обезопасим себя от вооруженных сил патруля, то сможем продолжать развивать свои планы. Мы захватим Рейнхардта и будем держать его как заложника вместе со всеми другими землянами и проземными колонистами. Это даст нам возможность заключить сделку, и мы одновременно начнем создавать оборону. Мы построим лагеря в джунглях, защитим их от животных. Тем временем агенты Центавры, которые находятся сейчас на Земле, прилетят с военным снаряжением, которое мы закупили на экспортную прибыль и другие деньги, которые смогли добыть. Мы успокоимся и будем защищать планету, или, как мы надеемся, Земля даже не потрудится пойти на расходы, отправляя сюда корабли, чтобы участвовать в гражданской войне. Она просто позволит нам идти своим путем. Но все зависит от того, сможем ли мы нейтрализовать Рейнхардта и лишить его связи.

— Понятно, — сказал Ларри. — Это означает, что я — основная деталь в вашей машине.

— Примерно так, — согласился Харл. — Картер просто взбесился, когда я сказал ему, что ты радиооператор. Он понял, что это отличная возможность не дать Рейнхардту связаться с Землей. Что ты скажешь на это?

— Дай мне минутку подумать, — сказал Ларри.

Он сел на твердую лежанку в углу камеры и попытался взвесить и обдумать все факты.

Теперь он знал, что революционеры скорее всего правы, а Земля не права.

Ни одна сторона не была абсолютно права или совершенно неправа, но Земля определенно вела себя не справедливо. Ларри трудно было признать, что Земля может заблуждаться, но Харл столько раз говорил ему это во время полета, что Ларри наконец-то согласился с ним.

Но все равно, даже если революционеры и правы, то почему он, Ларри, должен принимать в этом участие? Если он сумеет выбраться отсюда, не присоединившись к ним, то сможет стать офицером Патруля — его самая большая мечта, насколько он себя помнил, — и, возможно, когда-нибудь иметь достаточно большое влияние, чтобы помочь центаврианам на их пути. Но если он сейчас присоединится к ним, то придется бросить Патруль после стольких лет мечтаний и тяжелой работы. Не бросить, а быть выброшенным на обочину и жить на дикой первобытной планете, борясь с Землей.

Да, революционеры правы. Но испортить радиостанцию патрульного корабля, чтобы помочь им? А что если революция потерпит неудачу? Тогда его вернут на Землю с позором, и он предстанет перед судом, а среди судей может быть и его собственный отец. Ларри подумал об отце, о том, что сначала тот не сможет поверить в то, что сделал его сын, а затем спокойно сотрет всю память о Ларри из своей головы, словно у него никогда и не было сына.

— Нет, — сказал Ларри.

— Ты уверен? Не спеши обмануть ожидания Картера.

— Нет, — повторил Ларри. — Я не могу этого сделать.

Харл молча глядел на него.

— Мне кажется, — наконец сказал он, — что ты все же повзрослел, Ларри. Я вижу, что ты действительно не можешь пойти на это. Ты не можешь даже на шаг отступить от своего долга.

— Я не могу бросить Патруль, Харл, — сказал Ларри, — а также отца... и Землю... ты просишь слишком многого и слишком неожиданно. Ваша сторона права, но... — он замолчал.

— Я понял, — холодно сказал Харл. — Ты просто не можешь сделать это. Так я им и скажу. Ладно.

Он повернулся, чтобы уйти. Ларри посмотрел на него.

— Харл?

Харл тут же повернулся обратно.

— Что ты хочешь?

— Сколько времени нас будут держать в этой тюрьме?

— Тебя освободили бы прямо сейчас. У меня есть ключ. Но теперь ты останешься здесь вплоть до суда. Мне жаль, что ты не послушался меня, старина. Ты не такой уж и тупой, каким пытаешься стать.

— Что это еще за суд?

— Вас будут судить как шпионов, пойманных на вражеской территории. Или ты забыл?

— Но мы были в форме Патруля, — тут же возразил Ларри. — Вы не можете судить нас как шпионов, раз на нас была форма.

Харл рассмеялся.

— Прости, Ларри, но мы слишком серьезно относимся к революции, чтобы заботиться о соблюдении древних земных правил ведения войны. Это жестоко, но от этого зависят наши жизни. Ты шпион.

— А приговор?..

— Ларри, если вас признают виновными в шпионаже, приговор будет тем же самым, что и на Земле. Смертная казнь.

В глазах Ларри все почернело.

— Смертная казнь?

— Ты слышал меня, — сказал Харл. — Прости, но я давал тебе шанс.

— Ты мог бы помочь мне убежать. У тебя же есть ключ...

— Даже не проси меня об этом, — сказал Харл. — Может, когда-то на борту «Сада» мы и были друзьями. Но сейчас идет война, и я по другую сторону фронта. Я больше не смогу помочь тебе. Помоги себе сам.

Он снова повернулся и на этот раз исчез в темноте. Ларри смотрел туда, но уже не видел Харла. Затем Ларри стал думать. Он понимал, что Харл говорил совершенно серьезно о том, что их прежняя дружба не встанет на пути революции.

Глава 11

Ларри долго сидел в темноте. Мучительные мысли наполняли его голову: у него была возможность спасти свою жизнь, предав Землю, но он отказался.

Однако он не чувствовал, что поступил благородно. Он чувствовал себя идиотом. Земля не стоила его жизни.

Чувство, что это всего лишь сон, не оставляло его. Казалось невероятным, что он просидит в темнице где-то на Альфе Центавра IV под следствием, которое будет длиться всю его жизнь. Ларри протянул руку и дотронулся до стены камеры. Стена была липкой, холодной и очень реальной. Никакой это был не сон.

Снова послышались приближающиеся шаги.

— Харл? — негромко окрикнул Ларри.

Ответа не было. Ларри услышал, как в замке заскрипел ключ, и дверь медленно отворилась.

В камеру вошла какая-то гигантская фигура.

Секунду она постояла молча, затем зашептала глубоким басом.

— Только не поднимай шума, парень. Это я, О'Хара.

Ларри едва сумел подавить возглас радости.

— Пат! — прошептал он.

— Да, я. Мне очень жаль, что мы здесь встретились при таких обстоятельствах, парень. Харл сказал мне, что ты не был разумным. Но я так и думал. Ни один разумный человек не стал бы шастать на корму, чтобы распевать там песенки.

— Так, значит, Харл рассказал тебе все, да?

— Да. Я не собираюсь давить на тебя, Ларри. Если хочешь оставаться лояльным Земле, я не буду спорить. Я не позволю разногласиям в политике помешать нашей дружбе.

— Меня собираются судить как шпиона, — сказал Ларри.

— Вот как? Я подозревал это. Да, действительно все плохо. Но ты знаешь это только со слов Харла...

— Как ты вошел в мою камеру, Пат?

— Я твой тюремщик, Ларри. У меня есть ключ.

На мгновение Ларри задумался.

— О'Хара?

— Да, Ларри?

— Я хочу вернуться в «Сад». Не мог бы ты... Хотя нет, думаю, что ты не можешь.

О'Хара кивнул, Ларри увидел это даже в темноте.

— Я не могу сделать этого, Ларри. Теперь я на другой стороне. Вспомни, что я написал тебе: враги — друзья, друзья — враги. Если я позволю тебе вернуться на корабль, это будет плохо для той стороны, на которой я сейчас нахожусь. Нет, Ларри. Это не имело бы смысла.

— Ты тоже неразумный человек, Пат. Ты сам только что сказал это про себя.

Ларри нахмурился. Ему очень не хотелось делать это, но отец часто ему повторял, что самое важное состоит в том, чтобы выжить.

— Пат, ты помнишь, что случилось, когда мы были в открытом космосе возле корабля?

Ларри почувствовал, что его лицо запылало от стыда — он молил сейчас о своей жизни. Но он должен выйти отсюда.

— Как я мог забыть это, парень?

— Пат, приговором за шпионаж будет смертная казнь.

О'Хара молча посмотрел на него. Ларри понял, что теперь крепко держит его. Он подумал о том, что сделает, когда вернется в «Сад», — станет ли он уничтожать радиостанцию.

— Да, — медленно проговорил О'Хара. — Я знаю, чего ты хочешь, и я не могу отказать. Есть обязательства, которые выше любой политики, Ларри. Я не могу отказаться. — Он распахнул дверь камеры. — Уходи, — сдавленным голосом сказал он. — Уходи, пока я не передумал. Эйтори останется здесь... ему ведь я ничего не должен. Если тебе повезет выбраться из здания, на заднем дворе ты найдешь припаркованный вертолет. Ты знаешь, что Чикагская колония лежит на востоке в тысяче километров отсюда. А теперь уходи — и прощай, парень.

Ларри на мгновение задержался.

— Спасибо, О'Хара. Спасибо... и до свидания, — тихонько сказал он.

Он вышел в открытую дверь камеры и на цыпочках пошел по коридору, лишь один раз оглянувшись на О'Хару, все еще стоявшего перед пустой камерой.

Он вовсе не чувствовал себя героем.

Казалось, целые годы он выбирался из здания. К счастью, Ларри помнил, как они пришли сюда, и прокрался на цыпочках по извилистому коридору, потом поднялся на лестницу на первый этаж здания.

Дверь в главный зал была приоткрыта, и Ларри увидел Картера, главу революционеров, сидящего за столом и читающего какие-то бумаги. Больше никого не было в поле зрения.

Ларри подумал было пробежать мимо открытой двери, но тут же отбросил эту мысль. Картера, конечно, привлекла бы бегущая фигура, хотя он мог и не потрудиться пойти искать кого-то, кто просто выходит из здания.

Вместо этого Ларри пошел медленно, осторожно, словно шагал по яйцам. Затаив дыхание, он прошел мимо двери, за которой сидел Картер. Картер почти машинально поднял взгляд и посмотрел на дверь, когда Ларри уже прошел, а затем снова занялся своими бумагами.

Шаг, еще шаг, и Ларри вышел из открытой двери на свежий воздух Центавра. Альфа Центавра висела высоко и пылала желтым светом, а на самом краю неба призрачно виднелась бледная Бета Проксимы. Третьего солнца системы нигде не было видно. Маленькая красная звездочка, вероятно, уже опустилась за горизонт.

Теперь нужно найти вертолет, подумал Ларри. О'Хара сказал, что он припаркован на заднем дворе. Ларри быстро обогнул здание, но там было пусто.

Ларри нахмурился и прикусил губу. Плохо. Без вертолета он так же беспомощен, как и в камере, поскольку находится в тысяче километров от цели без средств ее достижения. Пеший поход через джунгли был невозможен. Ларри вспомнил свой предыдущий опыт и попытался умножить его на тысячу. Он невольно подумал о парящих кожекрылах и сообразительных хищных рептилиях. Ему нужен был вертолет.

Ларри завертел головой. В сотне метром от него высилась Великая стена. И... Ларри даже присвистнул от изумления — на стене стоял вертолет.

Ларри бегом направился к стене, стуча сапогами по бетону улицы, и ему казалось, что эхо его шагов разносится по всей тихой колонии. Ларри добежал до стены и быстро нашел ступени, ведущие наверх. Он сделал короткую паузу, восстанавливая дыхание перед подъемом, огляделся и увидел, что из административного здания выбежали три фигурки.

Преследование уже началось. У него оставалось меньше времени, чем он ожидал.

Ларри бегом поднялся на стену и бросился к вертолету. Рядом с машиной, полируя пропеллер, стоял Джон Браун.

Оба изумленно уставились друг на друга.

— Что вы здесь делаете? — спросил Браун, когда Ларри приблизился.

— Я мог бы спросить вас о том же, но это неважно. Мне нужен ваш вертолет.

Браун глянул со стены вниз. Ларри проследил за его взглядом и увидел, что люди уже начали подниматься по лестнице на стену. Остается мало времени, подумал Ларри.

— Что? Вы думаете, я позволю вам бежать? Давайте сначала послушаем, что скажут об этом люди.

— Мне нужен вертолет, — повторил Ларри.

— Вам не сойдет это с рук, — сказал Браун, полный решимости задержать его, пока не прибудет подкрепление.

На войне все справедливо, мрачно подумал Ларри, неожиданно сбил Брауна с ног и прыгнул в вертолет.

Внутри он обнаружил, что это древняя модель, а он понятия не имеет, как управлять ей.

Секунду Ларри глядел на пульт управления, затем нажал кнопку, которая показалась ему стартером. Вертолет слегка накренился, подскочил вверх метров на пять и закачался в воздухе. Ларри глянул сквозь стекло и увидел, что три колониста уже поднялись на стену и бегут к Брауну, как раз встающему на ноги.

— Нельзя впустую терять время, — сказал Ларри вслух и нажал еще одну кнопку.

Вертолет молнией ринулся от стены по направлению к джунглям. Ларри оглянулся и увидел, как колонисты стоят на стене — он едва мог разобрать их на таком расстоянии — и неистово машут руками. Интересно, сколько времени им потребуется, чтобы организовать преследование, подумал Ларри.

Оглянувшись еще раз, он увидел пару вертолетов, летящих за ним. Но у него уже было значительное преимущество, а они, казалось, все отставали, пока наконец не повернули прочь и не исчезли вдали. Недоумевающий Ларри переключил все внимание на основную свою проблему — поиск курса к Чикагской колонии.

«Тысяча километров на восток», — сказал О'Хара, но как узнать, где тут у них восток? Компаса у Ларри не было. Он вообще мог лететь не в том направлении. Поэтому Ларри решил, что лучше всего лететь прямо вперед.

Как только вертолету было задано направление, он, казалось, дальше управлял сам собой. Он поддерживал устойчивый курс почти над вершинами деревьев, быстро направляясь вперед.

Ларри рассматривал пролетающие внизу джунгли, но видел лишь плотное зеленое покрывало. Не было заметно ни малейших признаков Лондонской колонии позади или Чикагской впереди. Повсюду были джунгли и только джунгли.

Пока вертолет летел, Ларри мельком заметил двух громадных зверюг, спокойно живущих внизу и не подозревающих, что планета больше не принадлежит им, а за владение ею спорят две группы несуразных пигмеев с другой звезды.

Над джунглями в изобилии кружили кожекрылы. Ларри хорошо рассмотрел того, который минуту-другую летел рядом с вертолетом. В основном он состоял из крыльев и имел крошечное тело и длинный острый клюв. Крылья были подобны крыльям летучих мышей — кожистые и растянутые на невероятно длинных растопыренных пальцах.

Ларри показалось, что кожекрыл может спокойно обогнать вертолет, но пролетев немного рядом, тот отстал и снизился над вершинами деревьев.

Вертолет продолжал лететь дальше. Шло время. Ларри почти забыл, где находится и что происходит, сонно глядя на монотонную зелень внизу. Но через некоторое время он заметил впереди серое пятнышко, которое росло и росло, пока Ларри не понял, что это Великая стена, окружающая Чикагскую колонию.

Мгновение Ларри висел над колонией, думая о том, как посадить этот вертолет. У него явно не было ни посадочной автоматики, ни колес, а Ларри не хотел рисковать, сажая машину на фюзеляж. Наконец он решил зависнуть над стеной и оставить вертолет в воздухе, а самому спуститься вниз по веревочной лестнице.

Он знал, что должен быстро попасть к землянам. Он еще не был уверен, доложит ли Рейнхардту, что произошло, или все же разобьет радиостанцию, но знал, что должен вернуться. Он стремглав спустился со стены и бросился к первому же встреченному колонисту.

Это был темнокожий бородатый человек. Ларри подбежал к нему.

— Вы можете показать мне, где тут расквартированы земляне? Кажется, я заблудился.

— Какие земляне? — спросил колонист мягким низким голосом с нотками замешательства. — Ты хорошо себя чувствуешь, парень?

Ларри уставился на колониста. Его подозрение в том, что это сон, подтверждались самым кошмарным образом.

— Земляне с космического корабля «Сад», сэр. Они жили в Чикагском отеле, но я что-то не могу найти к нему дорогу.

— Разумеется, вам трудновато будет найти здесь Чикагский отель, молодой человек. Это Бомбейская колония.

— Но... — Ларри потрясенно замолчал.

Он понял, что случилось: он полетел не в ту сторону и приземлился в Бомбейской колонии, которая была на западе, вместо Чикагской на востоке. Неудивительно, что вертолеты Лондонской колонии не потрудились его преследовать. Они поняли, что он все равно заблудится.

Теперь нужно было понять, присоединилась ли Бомбейская колония к Лондонской и не запрут ли его снова в тюрьму.

Он заметил, что бородатый коммунист с любопытством глядит на него.

— Я должен немедленно вернуться в Чикагскую колонию, — сказал Ларри. — Я заблудился.

Глава бомбейской колонии был высоким, изящным мужчиной с труднопроизносимым именем. Ларри коротко объяснил свое затруднительное положение, постаравшись не упоминать о революции, а просто выдавая себя за напуганного кадета, который угнал вертолет, чтобы посмотреть джунгли, и заблудился. Если связь между колониями была не оперативной, как Ларри надеялся, они могли бы помочь ему прежде, чем узнали бы, что он беглец.

Человек с труднопроизносимым именем кивнул головой.

— Думаю, мы можем перенаправить вас, — сказал он. — Где вы оставили свой вертолет?

— Мой вертолет висит над стеной, сэр, — сказал Ларри. — Я так и не сумел понять, как совершить на нем посадку.

Глава колонии махнул молодому человеку в военной форме, стоящему у двери.

— Тогда пойдемте. Нужно посадить его, прежде чем на нем улетит кожекрыл, — рассмеялся он.

— Чандра, вы найдете вертолет над стеной в сто сороковом северном секторе. Вы сказали, что снизились там, не так ли? Дайте этому товарищу компас, покажите ему направление на Чикагскую колонию, и пусть он летит себе.

Ларри облегчением вздохнул. По-видимому, здесь не будет никаких проблем.

— А вы не хотите остаться здесь на ночь в качестве нашего гостя? — спросил высокий человек.

— Нет, — нервно ответил Ларри. — Боюсь, что меня начнут искать, если я буду отсутствовать слишком долго.

— Хорошо, — сказал высокий человек и кивнул на прощание.

Ларри сидел в тишине, пока вертолет не достиг Чикагской колонии. На этот раз он узнал некоторые здания. Ларри снова оставил вертолет висящим над стеной и направился в отель, ожидая в любую минуту, что его остановят люди, которые преследовали его из Лондонской колонии, или люди из Бомбейской, или революционеры Чикагской колонии. Но он никого не встретил и шел незамеченным по тихим улицам.

Наконец он дошел до Чикагского отеля. Тогда Ларри впервые понял, что понятия не имеет, сколько прошло времени с тех пор, как он покинул Чикагскую колонию. Поход через джунгли, пребывание в темнице и ошибочный полет в Бомбейскую колонию... Все это могло занять часы, а могло и дни.

Ларри устал и чувствовал себя опустошенным. Форма, которой он совсем недавно гордился, была порвана, а лицо покрыто грязью и потом.

Но Ларри решил, что первым делом нужно найти капитана Рейнхардта.

Под глазами капитана были черные мешки. Для него это время явно не было наполнено удовольствиями. Ларри отдал ему честь так решительно, как смог, но не сумел скрыть свою усталость.

— Вы вернулись как раз вовремя, — сказал капитан. — Собрание прошлой ночью поставило нас в неловкое положение.

Собрание прошлой ночью! Выходит, его приключения заняли меньше суток. Ларри попытался привыкнуть к этой мысли и как-то совместить ее с ужасной усталостью.

— Пока вас не было, Чикагская колонии проголосовала присоединиться к революции. В Хенрикстауне прошло повторное голосование. Только Бомбейская колония, кажется, снова встала на сторону Земли. Но это означает, что мы, вероятно, окажемся в самой гуще революции, а в ближайшее время может начаться стрельба. Что вы узнали в Лондонской колонии?

Ларри решил умолчать о плане поломки радиостанции.

— Это центр революции, — сказал он. — Лидер — человек по имени Картер. Лондонская колония уже объявила себя столицей свободного мира Альфы Ц IV, — сказал он. — Картер — временный президент революционного правительства.

Раздался стук в дверь, и вошел президент Харрисон.

— Вы знаете человека по имени Картер? — спросил капитан.

— Революционный лидер Лондонской колонии, — сказал Харрисон. — Именно он начал всю эту бучу. В Лондонской колонии все единогласно идут за ним и одобрят войну за независимость, если наступит такая необходимость.

— А как насчет других колоний? Они будут сражаться?

— Чикагская колония, вероятно, будет. В Хенрикстауне я не уверен. Бомбейская колония разделена на две части, но, предположительно, будет на стороне Земли и не присоединится к восставшим. Однако они поддержат Лондонскую колонию, если это сделают и все остальные колонии.

— Где ван Хаарен? — спросил капитан Рейнхардт.

— Нас обоих схватили Лондонские колонисты, — сказал Ларри. — Я убежал, а он все еще там. Я нашел вертолет и улетел, только направился не в ту сторону и попал в Бомбейскую колонию. Они помогли мне попасть сюда.

— Что вы узнали в Лондонской колонии?

— То, что они планируют восстать, сэр.

Капитан нахмурился.

— А более определенно? Когда? Как? Разве вы не узнали ничего поточнее?

Ларри почувствовал, что лицо его краснеет.

— Эта информация может быть жизненно важна для Земли, кадет Старк. Вы понимаете это? Ну, что вы узнали?

— Не могу сказать, сэр.

Капитан Рейнхардт уставился на него пылающими гневом глазами.

— Вы?.. Вы что?.. Да вы в своем уме, кадет Старк?

Президент Харрисон начал было говорить что-то примиряющее, но капитан проигнорировал его.

— Кадет Старк! Я приказываю вам рассказать мне все, что вы знаете об этой революции.

Ларри вытянулся перед капитаном, стиснув зубы. Приказ есть приказ.

— Они... они планируют схватить всех нас — и вас тоже — и держать в качестве заложников, сэр.

Все. Он предал их всех — Харла, О'Хару, Картера и всех остальных. Ларри подумал о том, что скажет его отец обо всем этом: он попался в ловушку, в лабиринт лжи, предательства и унижения. Он продал всех и не имеет теперь ничего за душой. Ни совести, ни чести.

— Я надеялся, что до этого не дойдет, — заявил президент Харрисон. — Это означает долгую кровавую войну, от которой никто не получит выгоды. Возможно, мы сумели бы уладить это мирным путем.

— Мирные урегулирования всегда временные, — холодно сказал капитан Рейнхардт. — Есть лишь один способ покончить с революцией.

Он сел за стол и начал что-то писать.

— Сколько народу живет в Лондонской колонии, президент Харрисон? — спросил капитан Рейнхардт, продолжая писать.

— Более двух тысяч человек, капитан Рейнхардт, — сказал Харрисон.

— Гм-м... Надеюсь, не придется уничтожать их всех, — сказал капитан. — А теперь извините меня, президент Харрисон. Идемте со мной, Ларри.

— Куда, сэр?

— Возвращаемся на корабль. Президент Харрисон, пожалуйста, объявите, что команда «Сада» должна немедленно явиться на борт корабля.

— Так вы улетаете? — спросил президент.

— Нет. Но я чувствую, что мы засиделись в ваших стенах.

Когда экипаж «Сада» возвращался к кораблю, на улицах собралась толпа, люди смеялись или тихонько ругались, когда земляне шли мимо.

На улицах Чикагской колонии уже висели плакаты, точно такие же, какие Ларри видел в Лондонской колонии, и несколько новых лозунгов.

Ларри опасался, что толпа может напасть, пока они проходят по улицам, но колонисты держались на расстоянии, лишь угрожающе что-то бормоча.

Было облегчением, наконец-то, дойти до стены, выйти на поляну и подняться по подиуму на корабль. Койка Ларри на борту корабля выглядела странно пустой, и он тут же подумал о Харле, который теперь носит зеленую форму революционеров, и об Эйтори, томящемуся где-то в темной тюрьме Лондонской колонии.

Как только весь экипаж собрался на корабле, капитан Рейнхардт послал за Ларри.

— Где-то в этом секторе находится третий флот патруля, — сказал он. — Я хочу, чтобы вы немедленно передали им это сообщение. — И он протянул Ларри листок бумаги, на котором писал ранее.

Ларри отдал честь и направился в радиорубку. Пока нагревалась аппаратура, он прочитал сообщение.

Ларри несколько раз прочитал это сообщение. Предлагаю карательные меры: частичное или полное уничтожение Лондонской колонии.

Частичное или полное уничтожение.

Частичное или полное.

Ларри не мог отправить такое сообщение. Прилет Патруля означал гибель О'Хары, Харла и даже бедного Эйтори, который вообще не имел никакого отношения к революции. А это означало бы превращение Альфы Ц IV в еще одну восставшую колонию, подобную колонии на Юпитере, сокрушенной вооруженными силами Земли. Отправка сообщения положит конец всем надеждам на свободу для Альфы Ц.

Пока Ларри обдумывал это, его пальцы машинально летали над пультом управления, настраивая контакты и посылая луч в космос в поисках патрульного флота.

— Флот X16532 секции Центавра на связи, — раздался из динамиков голос. — Пожалуйста, назовите себя.

Ларри уставился на листок с сообщением. Частичное или полное уничтожение. Он начал было комкать листок, но тут же понял, что это не решит проблему.

— Пожалуйста, назовите себя, — повторил металлический голос.

Ларри разгладил листок с сообщением и вновь пробежал взглядом слова капитана Рейнхардта, написанные его острым, угловатым почерком. Он смотрел на них до тех пор, пока они не утратили свое значение и не стали просто набором отдельных букв.

Он не мог отправить это сообщение. Ларри прервал связь посредине фразы уже раздраженного голоса радиооператора, повторяющего: «Пожалуйста, назовите...», и выскочил в коридор.

— Вы уже передали мое сообщение? — спросил капитан Рейнхардт, стоящий в конце коридора.

— Еще нет, сэр, — ответил Ларри, стараясь говорить спокойно. — Механические неполадки, так что установление связи займет пару минут.

— Поторопитесь. Флот Патруля должен появиться здесь до того, как начнется серьезная заваруха.

— Да, сэр.

Ларри вернулся в радиорубку и снова включил аппаратуру. Не было никакой возможности увильнуть — сообщение должно быть передано. Но Ларри не мог позволить себе стать причиной уничтожения Лондонской колонии.

— Флот Х16532 на связи, — снова раздался голос. — Пожалуйста, назовите себя.

— Лао-дзе Рейнхардт Командору флотом Космического Патруля Карру, — слабым голосом начал Ларри.

— Сейчас соединю вас с Командором, — быстро ответил оператор.

Ларри уставился на сложную аппаратуру перед собой. Через мгновение ему придется передать сообщение Командору Кару, что приведет в движение колеса, которые сокрушат Альфу Центавра IV. Нет. Он не мог этого сделать.

Он распахнул дверь радиорубки и выглянул в коридор. По коридору как раз шел Паоло Кэмпбелл, высокий, долговязый кадет, которого Ларри немного знал по Академии, хотя не сближался с ним ни там, ни во время полета.

— Говорит Командор Карр, — раздалось в динамике. — Я вас слушаю.

— Паоло, — шепнул Ларри.

— А? Что тебе, Ларри?

— Зайди сюда. — Ларри взглянул на бумажку в своей руке.

— Я вас слушаю, говорите, — повторил Командор Карр. — Мы ждем вашего сообщения.

— Паоло, я хочу, чтобы ты передал за меня это сообщение, — сказал Ларри.

— А почему ты сам не можешь? Это же твоя работа.

— Да что там у вас со связью? Вы меня слышите? Пожалуйста, ответьте.

Бусинки пота покатились по лицу Ларри. Только бы капитан Рейнхардт не появился сейчас и не добавил бы сумятицы...

— Это неважно, — шепнул Ларри. — Просто сделай это для меня.

— Ларри, да я даже не знаю как, — неуверенно начал Паоло.

— Тебе нужно просто прочитать то, что написано на этом листке, — раздраженно сказал Ларри. — Ты же умеешь читать, не так ли?

— Ну ладно, если это так важно. Давай свое сообщение.

В динамике раздался щелчок, когда Командор Карр прервал связь.

— Секундочку, я только установлю связь заново, — сказал Ларри.

Ларри быстро стал крутить верньеры настройки. После секундного молчания в динамике снова раздался голос оператора Флота.

— Да что там у вас происходит? Это что, шутка?

— Сядь сюда, — сказал Ларри, подталкивая Паоло к месту радиооператора. — А теперь просто прочитай, что написано на листке.

Он вручил Паоло листок, измятый так, будто его жевала корова.

— Просто читай, только и всего.

Когда Паоло начал разглаживать бумажку, Ларри выскочил из рубки, потому что не мог это слушать.

Глава 12

За дверью Ларри остановился, но тут же развернулся и возвратился в рубку.

Паоло только-только приступил к чтению сообщения.

— Стой, Паоло, — сказал Ларри. — Я сделаю это сам.

Паоло оглянулся на него, сердитый и заинтригованный.

— Что вообще происходит, Ларри? В какие игры ты играешь?

— Заткнись! — рявкнул Ларри. — Я сказал, что пошлю его сам.

Он чувствовал себя мокрым от пота и знал, что Паоло может доложить об этом загадочном инциденте капитану.

— Ну ладно, как скажешь, — сказал Паоло. — Ты себя хорошо чувствуешь?

— Повторите начало, — раздалось в динамике.

Паоло ушел. Ларри сел на свое место и уставился на листок.

— Повторите сообщение. Что тому вас вообще происходит?

Ларри открыл уже рот, но тут же передумал. Затем протянул руку и выключил радиоаппаратуру, прерывая озадаченный возглас с другого конца линии. Он сидел, неподвижно глядя на радиостанцию.

Ларри размышлял. Это сообщение нельзя посылать. О'Хара, Харл, Эйтори и все местные революционеры против Ларри Старка. А он чувствовал, что Ларри Старк не настолько велик, чтобы перевесить все остальное. Весы все время колебались.

Ларри аккуратно разорвал сообщение капитана Рейнхардт пополам, затем еще пополам и еще пополам, позволив обрывкам улететь на пол. Затем он открыл корпус радиостанции и увидел большую центральную радиолампу — незаменимую лампу в этой аппаратуре. Мгновение Ларри задумчиво смотрел на лампу, затем вывернул ее и положил в карман.

Командующий Старк никогда не одобрил бы этого, подумал Ларри. А может, одобрил бы? Быстрым движением он залез внутрь радиоаппаратуры и оборвал тонкие провода внутри ее схемы. Краткий миг он смотрел на результаты своих варварских действий, потом дотронулся до радиолампы в кармане, чтобы убедиться, что она цела, глянул на обрывки сообщения на полу и ушел.

— Вы позаботились о сообщении? — спросил капитан Рейнхардт.

— Я обо всем позаботился, — спокойно ответил Ларри.

Он отдал честь и пошел по коридору к подиуму, затем по подиуму к земле, думая об отце, Патруле, Земле, Харле и О'Харе, а также о революции. Пересек поляну и направился к Чикагской колонии.

Теперь нужно было найти Джона Брауна.

В качестве исходной точки начала поисков отель годился не хуже любого другого места. Подойдя к нему, он увидел, что отель занят революционерами, которые использовали это здание в качестве своей главной конторы.

— Браун здесь? — спросил он охранника у двери. — Мне нужно увидеть его. Немедленно.

— А что вы от него хотите? — холодно спросил охранник.

— Мне нужно увидеть его, — сказал Ларри.

— А что, если он не захочет видеть вас?

— У меня нет времени играть в угадайку, — сказал Ларри и прошел мимо охранника в отель.

Охранник побежал за ним, крича:

— Держите его!

Набежали другие охранники и схватили Ларри. Он отбивался, пинался и дергался, пытаясь вырваться на свободу.

— Что тут происходит? — сказал новый голос.

Борьба немедленно прекратилась. Ларри, которого держали двое здоровенных колониста, поднял взгляд и увидел, что перед ним стоит Джон Браун.

— А вы настоящий боец, не так ли? — сказал Браун. — Но боец вы лучше, чем пилот. Я слышал о вашем полете в Бомбейскую колонию.

— Простите, что сбил вас с ног, Браун, — сказал Ларри. — Мне был нужен ваш вертолет.

— Да я уже забыл об этом. А что здесь происходит?

— Мне нужно немедленно попасть в Лондонскую колонию, чтобы предупредить их. Вы должны пропустить меня.

— О чем предупредить? Как я понимаю, однажды вы уже направлялись туда, предположительно, чтобы присоединиться к ним. Теперь вы хотите лететь туда снова?

— Да, снова, — сказал Ларри. — Позвольте мне лететь!

Он резко дернулся и вырвал у державших его колонистов одну руку.

— Отпустите его, — сказал Браун.

Колонисты отпустили его руки, и Ларри отошел от них.

— Значит, как я понимаю, вы перешли на другую сторону? Вы самый переменчивый молодой человек, с каким я когда-либо сталкивался. Но, к счастью, мне самому нужно быть днем в Лондонской колонии, и, думаю, я могу взять пассажира. Там вы сможете предупредить их, о чем хотели. Свяжите его, — сказал он.

Колонисты снова схватили его. На этот раз Ларри не сопротивлялся и позволил связать себя. Его просто бросили на заднее сиденье вертолета. Браун сел на место пилота, и они взлетели.

Опустились они на большой площади в самом сердце Лондонской колонии. Браун вышел и помахал кому-то рукой. Через мгновение появились Картер и группа одетых в зеленое революционеров.

— Я привез вам обратно вашего гостя, — сказал Браун. — Что-то ему не очень понравилось ваше гостеприимство. — И он кивнул на вертолет.

Революционеры вытащили Ларри из машины и развязали его.

— Как вы сумели его поймать?

— Да мы и не ловили, — сказал Браун. — Он сам пришел в наш главный офис с требованием, чтобы ему позволили прилететь сюда. Мы просто не стали спорить.

— Если вы только выслушаете... — начал Ларри.

Внезапно откуда-то появился О'Хара. Он был изумлен, увидев Ларри.

— Заприте его в камеру, — велел Картер. — Мы больше не можем откладывать строительство лагеря.

— Так вы точно собираетесь уйти? — спросил Браун.

— Да, — сказал Картер. — Вся армия Лондонской колонии уйдет примерно через полчаса. Мы будем идти до самой полуночи и построим первый лагерь на месте стоянки, а потом пойдем дальше и на рассвете начнем строить второй.

Ларри повели двое солдат, как вдруг откуда-то появился Харл и пошел вместе с ними.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он. — Зачем ты вернулся?

— Если бы ты только выслушал меня, — сказал Ларри. — Рейнхардт велел мне передать одно сообщение. Он хотел вызвать флот Космического Патруля, чтобы тот уничтожил Лондонскую колонию в качестве карательной меры.

— Святые угодники! Нужно сказать об этом Картеру! Он должен немедленно всех эвакуировать.

— Не спеши, — сказал Ларри. — Вели парням отпустить меня, и я покажу тебе кое-что интересное.

— Отпустите его, — сказал Харл. — Поглядим, что он нам хочет показать.

Колонисты отпустили Ларри, но достали пистолеты.

— Только не стреляйте. Харл, сунь руку мне в карман — вот в этот. Я боюсь, что вашим товарищам не понравится, если я сам сделаю это, и достань то, что там лежит.

— Осторожно, Эллисон, — сказал один из колонистов.

Харл полез в карман Ларри и достал радиолампу. Он нежно погладил ее пальцем.

— Это радиолампа?

— Да, — сказал Ларри. — Центральная радиолампа из аппаратуры связи «Сада».

— Центральная лампа «Сада»? — повторил Харл.

— Да.

Харл пристально посмотрел Ларри в глаза.

— Ларри... ты украл ее до или после, — я имею в виду — сообщение Рейнхардта было послано?

— Я не стал его посылать. Я оборвал провода и выкрутил лампу.

— Ларри!

К ним подошел Картер.

— Почему арестованного еще не увели? — спросил он. — Эллисон, что тут происходит?

— Рейнхардт вызвал Патруль, чтобы тот уничтожил Лондонскую колонию. Точнее, хотел его вызвать. Но у них внезапно сломалось радио.

Ларри вздрогнул. Он все еще не мог смириться с мыслью о том, что сделал.

— Это что, правда?

— Вот лампа.

Картер протянул руку и забрал ее у Харла.

— Схемы они могли бы починить, — сказал Ларри. — Но им просто нечем заменить эту лампу.

— И это значит, что если мы пойдем в наступление немедленно, то они будут у нас в руках. Они знают, что вы сделали?

— Нет, если не попробовали включить радиоаппаратуру после того, как я улетел. Я доложил капитану, что позаботился о его сообщении.

— В таком случае...

Картер понесся прочь. Харл пожал Ларри руку и последовал за Картером, оставив Ларри одного на пустынной улице Лондонской колонии. День подходил к концу, и тени уже начали удлиняться.

Глава 13

Ларри стоял один на улице, глубоко вдыхая воздух Альфы Ц.

Он думал обо всем, что оставил позади: о Земле, отце, Патруле и всем остальном. А сам он остался один на тихой улице.

Затем он вспомнил об Эйтори. Неужели маленький пухлый кадет остался где-то в темнице? Не могли же они бросить его, когда эвакуировали Лондонскую колонию?

Нужно найти здание тюрьмы. Но Ларри знал лишь, что оно находится где-то возле стены. Он побежал по пустынным улицам.

После десятиминутных бесплодных поисков Ларри увидел старика, сидящего на скамейке и не обращающего внимание на то, что происходит вокруг.

Ларри подбежал к нему.

— Вы можете сказать мне, где здание Капитолия? То самое, где у них тюрьма?

— Почему ты все еще здесь, парень? Все уже уехали.

— Быстрее, быстрее, ответьте мне на вопрос.

Старик неторопливо ткнул рукой влево от себя. Ларри отчаянно бросился бежать и наконец увидел нужное здание. Он резко сбежал по ступенькам и метнулся в открытую дверь.

— Эйтори! — закричал он. — Эйтори! — Он помчался к двери, ведущей к камерам. — Эйтори!

— Не нужно кричать, парень, — раздался позади него чей-то тихий голос. — Эйтори не забыли. Они взяли его с собой.

Ларри повернулся.

— О'Хара!

— Я тут запираю все двери. Картер решил, что это может быть неплохой идеей — наглухо запереть здание Капитолия. Давай выйдем на улицу.

Здоровяк О'Хара вывел его наружу и запер главные двери.

— Готово. Теперь все в безопасности. — Он повернулся, чтобы уйти.

— О'Хара, подожди.

— Прости, Ларри, но не могу. Меня ждут. Встретимся позже.

Он спустился по лестнице и растаял в сгущающихся сумерках. Где-то вдалеке пропела труба.

Ларри остановился в ожидании того, что будет дальше. Труба пропела снова, на этот раз громче.

— Внимание! Внимание! — раздался из скрытого где-то громкоговорителя голос Картера. — Внимание! Мы подготавливаем эвакуацию. Внимательно слушайте. По следующему сигналу трубы все должны собраться у Восточных ворот. Повторяю: Восточные ворота. Далее мы пойдем организовано, согласно подготовленному заранее плану. Мы пойдем по джунглям под охраной вооруженных солдат. Животные не будут нам опасны, потому что станут разбегаться от наших выстрелов. Заранее выбранные пятьсот человек останутся в лагере номер один, который сейчас строится в двадцати километрах от Лондонской колонии. Согласно плану они будут укреплять этот лагерь. Остальные пойдут дальше и на рассвете доберутся до лагеря номер два, который будет расположен в пятидесяти километрах от Лондонской колонии. Там останутся еще пятьсот выбранных заранее колонистов. Остальные пойдут в лагерь номер три, находящийся в десяти километрах от Чикагской колонии. Там они соединятся с силами из Хенрикстауна и пойдут на Чикагскую колонию с целью захвата земного звездолета. Будьте готовы идти по следующему сигналу трубы.

Ночь уже надвигалась всерьез. Ларри обдумал события прошедших нескольких дней. Он сделал для колонии очень важное дело и теперь чувствовал, что искупил свою вину.

Он чувствовал, что искупил свою вину не только в собственных глазах, но и в глазах отца. Как там отец любил повторять? «Космический полицейский должен быть всегда готов принять решение и придерживаться его».

Ларри медленно шел по улице.

Затем натолкнулся на вертолет, стоящий прямо на мостовой. Ларри посмотрел на него и медленно вытащил из кармана радиолампу. В этой лампе и было сосредоточено все, что давало ему право вернуться обратно в Чикагскую колонию, на «Сад», вернуть лампу и покончить с революцией, прежде чем она пойдет полным ходом.

Ларри глянул на лампу, затем на вертолет и улыбнулся.

— Космический полицейский должен быть всегда готов принять решение, — сказал он вслух. — И придерживаться его, — добавил затем.

Он посмотрел на небо. Звезды уже начали появляться на этом темнеющем покрывале, и Ларри стал рассматривать их. Альфа I Центавра и Бета Центавра, конечно, уже зашли, но улицы все еще освещал темно-красный цвет Проксимы Ц. И не просто освещал, а окрашивал улицы в цвет крови.

Ларри глядел на звезды, понимая, что отказался от них навсегда. Все его детские мечты о Патруле, о полетах от звезды к звезде, о том, что он там увидит, развеяны. Он сам отказался от Денеба, Ригеля, Проциона и других звезд — отказался от них ради первобытной и странной планеты.

А где-то там, подумал Ларри, есть Земля, планета, где он родился, планета, которую он любил, планета, которую он больше никогда не сможет назвать домом. Ларри попытался найти старое знакомое Солнце и его девять планет, но они затерялись во множестве звезд, разбрызганных на бархатной черной миске небес.

Ларри не смог отыскать Солнце. Возможно, это и к лучшему, подумал он.

Прозвучал последний сигнал трубы. Ларри еще раз глянул на звезды.

— Космический полицейский должен быть всегда готов принять решение, — прошептал он. — И придерживаться его.

Ларри чувствовал, что в конце концов отец одобрит его поступок. Потому что он остался верен не Земле или Патрулю, а себе самому. И это единственное, что действительно имеет значение.

Ларри поглядел на блестящую лампу, которую вытащил из аппаратуры, погладил ее гладкий бок, затем резким движением руки разбил о тротуар.

Лампа взорвалась миллионом крошечных осколков, разлетевшихся по бетону. Они слабо мерцали в странном багровом свете Проксимы Центавра.

Еще мгновение он смотрел на них, затем рванул с места и побежал, чтобы догнать сердитых, но честных людей, которые начали свой марш на Чикагскую колонию.

Revolt On Alpha С, (Thomas Y. Crowell Company, New York, 1955).