Рейд в Заднепровье

ЗАГОРАЮТСЯ ПАРТИЗАНСКИЕ КОСТРЫ

Линия фронта приблизилась к Москве. Сожженные, покинутые жителями села, разбитые пушки, танки и автомашины, ящики с боеприпасами были немыми свидетелями прошедших здесь недавно жестоких боев.

На советских землях, оказавшихся под сапогом немецкого солдата, гитлеровцы стали устанавливать свой «порядок», который чиновники из министерства пропаганды Геббельса называли «новым». Темная фашистская ночь опустилась на оккупированную территорию. Здесь действовали волчьи законы; основным наказанием за их нарушение была смертная казнь.

Как-то в один из партизанских отрядов попали документы крупного немецкого армейского штаба. Переводчик, внимательно просматривавший трофеи, увидел на одной из бумаг надпись: «Строго секретно». Это был приказ видного гитлеровского генерала Кейтеля.

— Вот послушайте, что решили сделать фашистские палачи с нашим народом, — и переводчик прочитал:

— «На этих территориях наших вооруженных сил будет достаточно только в том случае, если всякое сопротивление будет караться путем создания системы террора вооруженных сил для того, чтобы искоренить у населения намерение сопротивляться. Командиры должны выполнять этот приказ, применяя драконовские меры».

— Вот теперь понятно, что такое гитлеровский «новый порядок», — решили партизаны и довели этот приказ до сведения жителей оккупированных сел и деревень.

Особенно упорно фашисты насаждали «новый порядок» на Орловщине, включавшей в те времена районы, из которых позднее была образована Брянская область, и в прилегающих к ней Сумской и Черниговской областях УССР. Гитлеровцы стремились укрепить ближние тылы, где располагались резервы армий, наступавших на Москву. По магистрали Киев — Москва через Сумскую и Орловскую области непрерывным потоком двигались на восток немецкие части, нескончаемыми вереницами тянулись колонны автомашин с боеприпасами и вооружением.

Немецко-фашистские войска усиленно охраняли свои коммуникации. В городах и селах располагались охранные войска. С целью подавления сопротивления советских людей и грабежа создавались органы местного оккупационного управления. На службу в них привлекались уголовники, бывшие кулаки, предатели. В старинном Трубчевске — районном центре на Орловщине — на пост бургомистра был назначен местный житель по фамилии Павлов, оказавшийся, как впоследствии установили партизаны, старым немецким шпионом, глубоко законспирировавшимся в городе.

Быстро росло сопротивление оккупационному режиму.

На восток от Трубчевска, за многоводной во время разливов Десной, сплошной стеной стоят дремучие Брянские леса. Растянувшись в длину на 250 километров, шириной почти в 100 километров, они занимают территорию, на которой до войны проживало около миллиона человек.

В этих местах с первых дней оккупации и осели партизанские отряды. Многие из них были организованы заранее, другие возникли стихийно. В партизанское движение включились и группы командиров и бойцов Красной Армии, пробиравшихся из окружения к линии фронта.

В одной из таких групп оказались А. Н. Сабуров, 3. А. Богатырь, Н. Пашкевич и другие. Они решили создать партизанский отряд и действовать в Брянских лесах. Им быстро удалось установить связь с подпольными райкомами Трубчевского и Суземского районов. Совместная разведывательная работа с партизанами этих районов принесла свои плоды. Разведчики проникали в немецкие комендатуры, наблюдали за движением войск по дорогам.

Вскоре отряду стало хорошо известно о том, что представляют собой немецкие гарнизоны в ближайших районных центрах, деревнях, селах и на железнодорожных станциях.

Первой боевой операцией партизан явилось нападение на небольшую железнодорожную станцию Зерново, которую охраняло около 100 немцев и полицейских. План был прост — выйти на опушку леса около станции и из двух пулеметов и автомата, имевшихся в отряде, открыть огонь по окнам и дощатым стенам здания, чтобы создалось у немцев впечатление, будто наступает большой отряд. В случае успеха партизаны решили поджечь станционное помещение и взорвать стрелки.

Но планы часто изменяются самым неожиданным образом. Так получилось и на этот раз.

В морозную декабрьскую ночь по глубокому снегу вышли партизаны на выполнение задания. В нападении участвовала почти половина отряда.

Когда партизаны наконец вышли из леса на открытое место, сразу стало светлее. Невдалеке виднелось приземистое здание станции. Некоторое время они постояли, прислушиваясь, пытаясь определить, где находятся часовые.

— Странно, — проговорил кто-то, — зерновские жители сообщали, что часовые вокруг здания каждую ночь ходят.

— Может быть, в засаде где-нибудь сидят, — раздалось из темноты чье-то предположение.

Приглядевшись, партизаны поняли, что устроить засаду вблизи здания невозможно. Решили подобраться ближе и тогда уж открыть огонь. Растянувшись редкой цепью, партизаны осторожно двигались вперед, ожидая, что вот-вот раздастся команда и стрельба нарушит тишину ночи.

— Огонь! — крикнул Сабуров, когда здание было уже совсем близко, но вместо выстрелов раздалась громкая брань, кто-то стал звать Сабурова, и наконец растерянный голос произнес:

— Пулемет отказал…

Автоматы также не стреляли. Из-за отсутствия смазочных масел оружие было смазано салом, и, как партизаны перед боем ни протирали, его, всеже незаметный слой этой смазки остался и теперь застыл на сильном морозе. План нападения надо было менять. Решили забросать станционное здание гранатами. Уже без всяких предосторожностей партизаны подбегали к дому и бросали в окна гранаты.

Раздалось несколько взрывов, полетели осколки стекла, охваченные паникой гитлеровцы открыли стрельбу из пистолетов. Почти сразу же вспыхнул пожар, и пламя охватило здание, осветив место скоротечного боя. Через несколько минут загорелся небольшой сарай, где были бочки с бензином; они взрывались, усиливая панику немецких охранников. Партизаны частыми одиночными выстрелами вели огонь по убегающим вдоль железнодорожного полотна гитлеровцам.

Убедившись, что противника нет, партизаны вышли к путям и взорвали станционные стрелки, а затем отошли к лесу.

Через несколько дней разведчики принесли в лагерь печатавшуюся в Суземке фашистскую газетку, в которой в большой черной рамке была опубликована статья об этом бое и о торжественных похоронах 13 гитлеровцев, «геройски павших во время нападения на станцию лесной банды численностью свыше 200 человек».

В газете ничего не говорилось о том, что станция после нападения не работала в течение трех суток, но угроз в адрес «бандитов» высказывалось много.

— Надо написать в Суземку, что извещение об итогах боя получили, так же как и предупреждение, — смеялся Н. Пашкевич, один из участников нападения. — Если семь человек превратились в двести, что же будет, когда нас станет семьдесят семь?

После первой операции партизаны стали усиленно собирать разведывательные данные о гарнизоне, расположенном в районном центре Суземка.

— Они нас угрозами пугать будут, а мы без угроз устроим нападение на Суземку, — говорил А. Н. Сабуров, отправляя в разведку Захара Никитина — бывшего лекпома Днепровской флотилии, который, пробираясь к фронту, некоторое время до того, как попал в отряд, жил в Суземке.

— Пойдешь, Захар, в Суземку и составишь план города, на котором отметишь места, где располагаются немцы, а также узнаешь адреса предателей, работающих у них.

Захар Никитин отлично справился с заданием, принеся в отряд подробный план с различными пометками.

В ночь на 8 декабря 1941 г., воспользовавшись темнотой и разыгравшейся пургой, партизаны на нескольких легких санках въехали в город. Никто: ни редкие прохожие, ни попадавшиеся навстречу гитлеровские патрульные — не подумал о том, что люди на быстро несущихся санях были партизаны, так как кое-кто из них был одет в немецкие шинели.

Санки легко подкатили к помеченному на плане Никитина дому, где жил заместитель коменданта Ляу. О нем было известно, что он большой трус. Дом был окружен со всех сторон. К дверям подошли два человека. Один из них громко постучал.

— Кто там? — по-русски через некоторое время спросили из-за двери.

— С пакетом к господину Ляу, — последовал ответ.

Дверь открылась, на пороге стоял Ляу в шинели, накинутой на плечи.

Увидев направленные на него пистолеты, он попытался захлопнуть дверь, но его опередили. Схваченный за руки, заместитель коменданта перестал сопротивляться. Его недолго пришлось «уговаривать» помочь партизанам. Под угрозой немедленного уничтожения он поехал вместе с ними по заснеженным улицам города к домам, где жили бургомистр и другие предатели. Их тихо вытаскивали из теплых постелей, заткнув рты и связав, укладывали в санки, а затем беспрепятственно вывезли в лес.

На следующий день, когда бургомистр и другие чиновники оккупационной администрации не явились на службу, встревоженные гестаповцы отправили за ними кого-то из своих служак. Тогда выяснилось, что все предатели исчезли из города.

И вот тут-то в Суземке началась паника, после которой оккупантам с трудом удалось найти новых предателей.

Чтобы иметь возможность нападать на более многочисленные гарнизоны, партизаны южной части Брянских лесов решили действовать совместно. Почти одновременно произошло объединение партизанских отрядов и в других районах Брянских и прилегающих к ним лесов.

Первой операцией, разработанной и осуществленной группой партизанских отрядов юга Брянщины, была операция по уничтожению вражеского гарнизона в Суземке.

Командование объединенных отрядов хорошо знало расположение огневых точек врага и систему его обороны. Наступление «в лоб» могло привести к большим потерям — в районном центре имелись дзоты и окопы, из которых гитлеровцев было трудно выбить.

Партизаны пошли на хитрость. План, составленный ими, был очень рискованным, но партизаны действовали смело и добились успеха. Вот как это произошло.

Утром 26 декабря 1941 г. в кабинете начальника суземской полиции раздался телефонный звонок:

— Докладывает пост номер четыре, прошу господина Богачева.

В трубке послышался ответ:

— Они совещание проводят. Что им сказать?

— Передай, что к Суземке двигается группа немцев и полицаев — человек тридцать. Каких-то связанных ведут.

Дежурный вошел в небольшой зал некогда районного клуба, где Богачев — бывший офицер-белогвардеец — проводил инструктаж о методах борьбы с партизанами в условиях зимнего времени. Немцы и полицейские внимательно слушали начальника полиции.

Дежурный тихо доложил Богачеву о сообщении с наблюдательного поста.

— Пусть двигаются к комендатуре, — сказал Богачев.

Время после революции Богачев отсидел, затаившись на неприметной должности. Когда пришли немцы, вся его злоба, копившаяся долгие годы, вылилась в ревностной службе оккупантам. На его совести было немало жизней советских людей.

Вскоре колонна, о которой сообщил дежурный, вошла в город и направилась к комендатуре. Впереди на хороших лошадях ехали два человека в немецкой форме. Они о чем-то оживленно говорили. Рядом шли, ведя двух партизан, полицейские с белыми повязками.

Население Суземки привыкло за месяцы оккупации видеть на своих улицах немецкие части и подразделения. Через город проходила линия железной дороги Киев — Брянск, и в нем постоянно находился крупный гарнизон. Но на крики «Белина и Петрова немцы ведут!» на улицу стали выходить встревоженные люди.

А Петров и Белин, бывшие жители Суземки, — со связанными руками, в окровавленной одежде, с синяками и ссадинами на лицах — шли нетвердой походкой по дороге.

Отряд гитлеровцев, не обращая внимания на интерес, вызванный его появлением, дошел до центра городка и остановился около здания районного клуба.

В окнах показались участники совещания карателей. Богачев, узнав пойманных, открыл форточку и громко закричал:

— Ага, попались, голубчики! Теперь мы с вами поговорим!

Это были его последние слова. Отряд «карателей» оказался партизанской группой. Партизаны быстро приблизились к окнам и забросали помещение гранатами. Пулеметчики, сняв с подвод пулеметы, начали стрелять по пытавшимся выбежать из клуба гитлеровцам.

На окраинах городка также поднялась стрельба. Это вступили в бой основные силы наступавших на Суземку партизанских отрядов имени 24-й годовщины РККА, имени Н. С. Хрущева, Суземского, Харьковского, Трубчевского, которые дружно перешли в атаку, услышав взрывы гранат и стрельбу в центре города.

Уничтожив гарнизон, партизаны собрали население и роздали ему свыше 5 тысяч пудов хлеба, подготовленного немцами для отправки в Германию.

В это же время был задуман и осуществлен захват Трубчевска. Зимой 1942 г. немецкие гарнизоны, напуганные партизанами, установили между собой специальную связь, и в любой момент немецкое подразделение, оказавшееся под угрозой нападения, вызывало от соседей подкрепление.

Партизаны опасались, что в самый неподходящий для них момент в Трубчевске окажется гитлеровцев не 200 человек, как докладывали разведчики, а в два раза больше. С учетом этого и был составлен план операции.

В ночь на 2 февраля 1942 г. партизаны перекрыли все дороги к районному центру, чтобы гарнизон не мог сообщить соседям о нападении. Одной из застав удалось перехватить группу полицейских, которых направили в соседний районный центр Погар забеспокоившиеся трубчевские власти.

Окружив Трубчевск, партизаны начали наступление.

Ни мороз, достигавший 25 градусов, ни глубокий снег, ни неожиданно упорное сопротивление врага не могли помешать отрядам прорваться в город и закрепиться на окраинах.

Кое-где начало полыхать пламя пожаров. Несмотря на потери, партизанские подразделения продвигались к центру города, где размещалась в укрепленных зданиях основная часть гарнизона.

Неизвестно, чем бы все закончилось: гитлеровцам удалось сообщить в соседний погарский гарнизон по радио о нападении партизан, но тут в бой вступили новые силы. Не только для немцев, но и для большинства партизан оказалась неожиданной стрельба, поднявшаяся в самом центре города.

Это вступили в бой бойцы и командиры Красной Армии, которые находились в захваченном немцами эвакогоспитале. Один из раненых — капитан И. И. Бородачев — подготовил большую группу людей, способных драться, для перехода к партизанам. Вместе с медицинским персоналом ему удалось уберечь часть выздоровевших офицеров и солдат от отправки в лагерь военнопленных. В большой секретности с ними поддерживали связь партизаны, и только немногие знали, что в нападении на Трубчевск будет оказана помощь И. И. Бородачевым и его друзьями.

К утру бой закончился победой партизан. Подкрепление из Погара не успело прибыть вовремя.

Радостные покидали Трубчевск партизанские подразделения: и трофеи были велики, да и новых людей вступило в отряды немало. А раньше из-за недостатка оружия принимали в отряд только тех, кто приходил со своей винтовкой или автоматом.

После разгрома трубчевского гарнизона народные мстители юга Брянских лесов провели еще немало крупных и мелких операций против оккупантов. Авторитет партизан среди местного населения усилился, и партизанские отряды стали быстро расти численно. Не страшась тягот суровой боевой жизни, советские люди шли в леса, где все больше загоралось партизанских костров. Патриоты верили в победу и не хотели ожидать ее сложа руки.