Ржевский. Том 1

Глава 13

— Ваше Сиятельство, вы обычно не звоните первым. Что-то случилось?

— Я вернул свой аванс на ваш счёт, проверьте.

— (после паузы). Да. Весьма неожиданно. Объяснитесь, пожалуйста?

— Ржевский-младший только что имел вооружённый конфликт с представителями клана Ивасаки.

— Где?

— Кебаб на набережной, головное заведение сети. Прямо на летней площадке, на улице.

— Не могу сообразить, как это расценивать. Особенно в сочетании с возвращением вашей оплаты.

— Ставки поднимаются. Я думал, у Ржевских денег больше нет вообще, как и ресурсов.

— Там была не просто драка?

— Сам пацан, аль-Футаим-младшая и какая-то третья японка с ними вместе ушли из Кебаба от преследования гвардией Ивасаки разовым эвакуационным порталом. Японцы только руками размахивали полчаса, оставшись ни с чем, когда их полиция задерживала.

— КАК? Но ведь… портал — это очень дорого, даже разовый? Особенно для Ржевских?

— Именно.

— (задумчиво, отбросив эмоции) А что, если портал принадлежал Принцессе или той японке? И кстати, как вы обо этом узнали?

— Наш человек, который их засёк изначально, получил команду и вернулся. Наблюдал издалека, с другой стороны сквозь изгородь, но всё видел своими глазами.

— Что именно он в итоге доложил?

— Свиток портала находился в руках Ржевского, пацан его активировал лично.

— М-м-м. Само по себе не доказательство же?

— Я тоже так сперва решил, пока не подумал. Поставьте себя на их место.

— И?

— Допустим, вы Далия аль-Футаим. Вы убегаете из Кебаба, неважно по каким причинам, и у вас есть эвакуационный свиток. Вы, теряя время, в острый момент будете отдавать его Ржевскому? «Дорогой, пожалуйста, активируй своими руками»?

— Ух. Да. Точно. Обычно в таких случаях чей портал, тот и открывает.

— И последняя деталь. Гвардейцы Ивасаки пытались всех троих задержать, даже применили «полог боли». Кстати, япошек именно за это и хлопнула полиция — свидетели из персонала подтвердили факт использования амулета плюс записывающий артефакт Кебаба.

— Полог боли по ЧУЖОЙ принцессе?! Я не ослышался?!

— Именно. Ещё — по неизвестной японке за компанию, предположительно из своего же клана. По своей, то есть — она тоже в секторе была, а они заморачиваться не стали.

— (уверенно) На японцев так непохоже. Должно было случиться что-то экстраординарное.

— Я тоже так думаю. А вот вам самое интересное. Ржевский-младший как-то сбросил этот «полог»: находясь под его воздействием, он уложил обоих боевиков якудзы за две и семь десятых секунды, попутно уничтожив их работающий боевой амулет.

— Простите мою дотошность, но ошибки точно быть не может? Звучит как чья-то фантазия.

— Обломки артефакта запротоколированы, являются вещественным доказательством и изъяты полицией с места происшествия по всем правилам. Мэрия скоро иск в адрес Мицубиси выкатит — будет официальное объявление через суд. Сможете проверить из новостей.

— Нет слов.

— Теперь вы понимаете, почему я вам возвращаю аванс?

— Да, Ваше Сиятельство. Вы собираете все доступные вам силы: Ржевские, похоже, только выглядят беззащитными, но в реале кладут серьёзных бойцов, как грибы в лукошко. Как оказалось.

— Точно. И я сюда ещё плюсую вашего погибшего под машиной исполнителя пятого ранга — это звенья одной цепи. Похоже, чей-то герб мы здорово недооценили, я в том числе.

— Согласен. Впрочем, возможно, пацан всё-таки не маг: такой эффект бывает, когда есть амулеты скрытого ношения и ты умеешь ими пользоваться по верхней планке. Но тогда снова актуален вопрос, откуда такие деньжищи у…

— Пожалуйста, увольте меня от лишних деталей! Я заранее с вами согласен! Главное: в Золотом Квадрате нам громыхать не с руки, вы же более независимы, поскольку наверх не метите. А у нас репутация.

— У каждого свой бизнес (собеседник не спорит). Мы не амбициозны, работаем исключительно по найму. Ваше Сиятельство, один момент.

— Какой?

— Политика — не наш уровень. Точнее, мы старательно избегаем. Сориентируйте, чего ждать в перспективе этого всего?

— У вас же свой родственный доступ…?

— МЫ НЕ ГОВОРИМ О ТАКОМ ДОМА! Мне сейчас интересен именно ваш анализ.

— Вокруг двенадцатого стула в Совете Города что-то затевается: рядом с малолетним придурком из семьи потомственных алкоголиков увиваются и аль-Футаим из Залива, и Ивасаки со своим Мицубиси. Пока всё, прочее — домыслы.

— Но и это немало. Я понял. Заказ прежний? Устранить Дмитрия Ржевского как можно скорее?

— С одной поправкой, обстановка изменилась.

— Внимательно вас слушаю.

— Резко стало не до сентиментов, а время дорого. Самоубийство можете не инсценировать, главное — чтоб на нас в итоге не вышли дознаватели.

— Принял.

— Пусть его смерть будет даже откровенно насильственной, теперь уже неважно.

— Я могу задать личный вопрос?

— Попробуйте, но не обещаю ответить.

— Ваше Сиятельство, как вы собираетесь прибрать имение к рукам после устранения текущего наследника?

— Намекну. Старый Ржевский очень падок на молодое мясо и кое-что, как оказалось, ещё вполне может по мужской части. А мозгами дед не богат: всё, что видит — тут же хочет. Потрогать руками, если речь о смазливых бабах с родословной. Вы поняли.

— А-а-а, от него у кого-то будет ребёнок. Которого вы, как регенты…

— ТС-С-С-С-С! Не вслух! На этом пока всё, удачи.

— Удачи нам обоим.

— Дедушка, зайчик мой сизоглазый, — решительно хватаю за рукав старика, намылившегося обратно в свою избу посередине такого интересного разговора. — А задержись-ка ты немного! Расскажи внуку всё до конца, что хотел!

Вслух о таком не скажешь, но чувствую, что у меня активировался расовый бонус на силу. Обычно оно при переноске тяжестей включается, с чего сейчас заработало (причём само) — непонятно.

Но приятно.

Старик дёргается в железном захвате, безуспешно пытаясь высвободить запястье:

— Эй, отпусти!

Мадина, придерживавшая остальных присутствующих ментально до этого момента, свернула контроль и с интересом наклоняет голову к плечу.

Шу, не сговариваясь, шагает симметрично в противоположную сторону.

Занятно. Как тренировались — выглядит парным синхронным танцем.

— Чего вцепился, клещ?!

— Ты только что извинялся передо мной авансом. Так и сказал, «прости за грядущее». Потом вдруг язык прикусил и внутрь засобирался, — указываю взглядом на откровенно выставленные части тела княжны Барсуковой.

Топлесс собственной персоной.

Ржевский-старший неловко перетаптывается с ноги на ногу, опускает взгляд, краснеет и мямлит в ответ что-то невнятное.

— Деда, а пузико тебе не пощекотать? — сжимаю кулак и дую на него для острастки. — Как прыжки в ширину на пенсии устраивать — так тут ты орёл. Ещё и с кем… ладно.

Старик поднимает хмурый взгляд на меня:

— Договаривай.

— А как мне всё в лицо сказать — так у тебя сразу язык в жопу втянуло? — пожимаю плечами. — Неловко тебе стало? Рассказывай новости по-хорошему, а то поссоримся.

— Ты балбесом был до этой самой минуты, — нехотя выдаёт старик, уводя взгляд в сторону. — Положиться на тебя нельзя было, серьёзным ты ничем не занимаешься, в гимназии одни проблемы. Только и забот, что водяру жрать да то, что в рифму. Не при девицах будет сказано.

— Трофим-сан, какие проблемы у Дмитрия в учебном заведении? — вежливо осведомляется Норимацу со своей стороны.

Хитрая. Но воспитанная и аккуратная.

— Выпускные на носу, а он в х… в ус не тарахтит! Почти по всем предметам неаттестация светит! — начинает выдавать накипевшее единственный живой родственник моего нынешнего тела. — Как тот Буратино! Вместо школы — налево! И ладно бы он по театрам пошёл! Хоть какое-то образование! Но он же совсем по другим местам мастер!

Старик краснеет так, что за его здоровье становится боязно.

— Остынь, — примеряюще хлопаю его по плечу. — Я с сегодняшнего дня чуть иначе жить буду.

— Я это каждый день слышу от тебя сколько лет! — а фонтан из деда так и бьёт. — Особенно на утро, когда вечером нажрёшься! Но ты ж решил не успокаиваться, пока всё в мире не выпьешь и всех не вые… не перетанцуешь! Ты под откос летишь, не понимаешь?! Меня за собой только не тяни!

— Пиво по пути в школу сегодня себе купил на автомате, врать не буду. В итоге пить не стал ни капли и вылил на землю, — надо попытаться хоть как-то сбить его накал, а то перед спутницами неудобно.

Между прочим, чистую правду сказал. Хотя и не всю. Но надо же как-то старика начинать успокаивать и в ресурс приводить, особенно с учётом промытых мозгов его пассии.

— Я свидетельница, это действительно так, — негромко раздаётся со стороны Мадины.

Говорит она тихо-тихо, но ощущение, как сваи забили. А ведь это я ещё к менталу невосприимчив.

— Трофим ибн-Степан, даю своё честное профессиональное слово, — над ладошкой менталистки вспыхивает белый смерчик плазмы. — По текущим признакам на зависимого от алкоголя Дмитрий не похож. Верьте мне, я понимаю в теме достаточно профессионально.

Пару секунд старик и девчонка меряются взглядами, после чего дед сдаётся:

— С тобой спорить не буду, тут тебе виднее. Дураком надо быть, чтобы не согласиться с… таким потомственным специалистом. Но оно только после встречи с тобой так стало! До тебя не просыхал, несмотря на возраст!

— Вы согласны, что моя семья никогда не ошибается? Особенно делая политические ставки? — Наджиб отстёгивает накидку с платка, оставляя закрытыми лишь волосы, как в кабаке.

Дед тут же впивается любопытным взглядом в её открывшееся лицо:

— И снова грех спорить. До сотворения мира не поручусь, гы-гы, но писаная история подтверждает, что права ты. От племянника вашего Пророка известно упоминание, что вы ещё тыщу двести лет тому…

— ЭТО РАДУЕТ, ЧТО ВЫ СОГЛАСНЫ! — Мадина поднимает ладонь, затыкая дедов фонтан.

Странно. Если ориентироваться на память предшественника, старый Ржевский в жизни так не замолкал. По чьей-то поднятой ладошке, ещё и женской, остановившись на полном скаку.

Чтобы его красноречие прикрутить, другие усилия требовались. В принципе, никому и не удавалось раньше на моей памяти.

— Я тебя слушаю, — вздыхает старик.

— Я приняла защиту Дмитрия в здравом уме и твёрдом сознании. Моё мнение о его перспективности в жизни очень отличается от вашего в лучшую сторону. Это для вас аргумент?

Она снова поднимает ладонь, над которой по второму кругу кружится белый огонёк.

— Хренасе. Две магические клятвы за минуту впервые вижу, а пожил немало, — отстранённо замечает родственник. — Ещё и от самих Наджиб, кто бы мог подумать… Верю, уймись уже бога ради! А то от тебя такая волна по менталу идёт каждый раз, что голова разболелась!

— Больше не буду клясться. Я рада, что донесла до вас суть.

— Пожалуйста, доскажите, что там у Дмитрия в школе? — как ни в чём ни бывало влезает со своей хернёй настырная Норимацу.

— Да рассказал уже, — плюёт в траву дед. — Они сперва мне звонили-звонили, потом плюнули. Видимо, тоже на него рукой махнули.

— Но какой-то прогноз у вас есть? — продолжает очень мягко топать жёсткой дорогой японка.

Точнее, добывать информацию из собеседника прямо при мне. Обо мне же.

И ведь не возразишь ничего, быстро она сориентировалась.

— Раз не в коня овёс, вылетит из гимназии со справкой вместо документа с оценками. Будет написано, что прослушал курс. Точка.

— Чем чревато? — уточняю, пользуясь оказией.

В голове предшественника о школе почему-то совсем мало. То, что есть по гимназии, непосредственно учёбы и окончания заведения не касается — лишь одноклассниц в кабаках (видимо, и правда Дима в том здании бывал нечасто).

— Мимо Царского Университета пролетаешь, вот чем чревато, — хмуро отвечает Ржевский-старший. — Останешься неучем, как бурьян в огороде. Если коротко, зарежешь себе все перспективы: жизнь кончится, не начавшись.

— Совсем-совсем? Вообще ничем не смогу заняться?

М-да уж. Такое бы без девок доразведывать, а не в их присутствии. Неловко местами.

— Ну почему. На газонах Золотого Квадрата сможешь валяться безвозбранно да бухать до самой смерти.

— Это ещё почему?! — интересно, сейчас лучше повозмущаться или покаяться.

— Потому что ни в какое приличное общество ходу уже не будет, — припечатывает дед. — Своего дела у нас нет, а в чужие бизнесы ты себе сам путь перекроешь, собственными руками.

— М-да уж. — Здесь только затылок почесать.

По большому счёту, я-новый с анализом родственника где-то согласен, но дошло до меня полностью всё лишь теперь. От его слов память кое-какая прогрузилась (лучше бы её не было).

— Я потому мысленно на тебе крест и поставил, — завершает старик.

— Трофим ибн-Степан до этого момента думал, что его совместный возможный будущий ребёнок с княжной Барсуковой — лучшее и единственное решение для вашего рода на хоть какое-то продолжение, — ровно произносит Наджиб, походя сдавая все тайны сладкой парочки молодожёнов вслух и по-русски. — В намерениях своих он искренен, говорит чистую правду. Но я это тебе уже говорила по-нашему.

Вопреки последней просьбе деда, она снова поджигает фитиль клятвы над ладошкой:

— Свидетельствую! Тема очень серьёзная, — поясняет она с виноватым видом в ответ на вспыхнувший взгляд старика. — Род ваш мне чужой. Я тут вообще иностранка. Если Диме бездоказательно в уши такое петь буду — оно прямо противоречит нашему Ментальному Кодексу. Вы потом мою фамилию можете в чём угодно обвинить, а так всем видно, я говорю что есть. Порукой тому — моя магическая искра.

— Давай я лучше свой амулет на достоверность подключу? — ворчит Норимацу, доставая из кармана знакомый прямоугольник.

— Всё сказанное — чистая правда! — напоминает о себе из окна Барсукова. — Мить, твой дед действительно так и думал! Не знаю, откуда эта девочка в чёрном всё так точно выяснила.

Некстати приходит мысль, что мозгами либо памятью княжна Барсукова не сильна (была ж только что речь о ментале), но сиськи ого-го. Тоже первосортные.

Как бы глаза не сломать.

Мадина тем временем переходит на свою речь:

— Дим, я всё. Планы из головы твоего дедушки вытащила до самого глубокого слоя. Есть неприятные для тебя новости.

— Бл*.

— Мне при нём на вашем языке сказать, тут и под клятву? Чтобы ему стыдно стало? Или потом, тебе одному, без свидетелей?

Она абсолютно спокойно игнорирует скрестившиеся на ней недовольные взгляды.

— Если там что-нибудь такое, что за это стыдиться надо, пусть сам скажет, — отвечаю. — Можешь простимулировать? А вообще погоди, я сам.

Поворачиваюсь к деду, меняя язык:

— Говори до конца, что ещё хотел утаить. Не бойся, бить не буду.

— Да как ты смеешь, сопляк! — вспыхивает снова родственник. — Я Барсуковым согласие дал на слияние родов, — добавляет он тут же другим тоном. — Они долги за имение погасят, свет сюда проведут, прочее маготехно организуют, даже прилив-отлив появится.

— Не понял? — хмурюсь.

Если ориентироваться на память предшественника, перспективы такого шага очень нехорошие. Местное маготехно не в счёт, я это всё сам своими руками могу. Задаром. Правда, без «маго», только техно, но результат будет не хуже.

— Воду, говорю, на участок проведут, не придётся больше из колодца таскать! В КАЖДЫЙ ДОМ, — родич со значением поднимает вверх указательный палец и гордо кивает на древние сараи, собранные в прошлом веке почему-то из хрупкого деревянного говна.

Из камня что, нельзя было сделать?

— Канализацию тоже сделают. — Гипнотизирует скорее себя, чем других, дед. — Баню топить каждый день не надо будет — вода горячая и холодная всюду по трубам потекут. Для моего будущего отпрыска все условия создают, а не эта наша старина… — он виновато осекается.

На мгновение. Затем старик в красках дальше расписывает, какие чудные заборы вместо нынешних примкнут к соседским в результате «благотворительности» Барсуковых. Цена по его словам бросовая: подумаешь, фамилия.

— Впечатлён? — завершает он свой экскурс на мажорной ноте. — Но перед тобой мне неудобно, да. Ты вроде как у разбитого корыта остаёшься.

— Потому что ваш будущий сын от нового брака всё это унаследует? — не унимается японка, имея при этом абсолютно бесстрастный вид.

— Да, — взгляд пенсионера снова опускается вниз и полирует носки его обуви. — Прости меня, Димка. Надо было раньше тебе сообщить. Если есть, что сказать, лучше не держи камня за пазухой — озвучивай сейчас!

— Мадина счёт за меня в ресторане оплатила. Три раза по полтора червонца за кофе, плюс официанту чаевые. Дай полтинник из нашей общей заначки, из моей доли. — Протягиваю вперёд ладонь.

У тела предшественника имелся счёт, открытый ещё родителями в банке, пока те были живы. Деньги с него они с дедом предусмотрительно сняли, когда долги имения превысили некую разумную величину и мэрия стала угрожать парочке маргиналов заморозкой активов.

Логично где-то, чё. Зарабатывать было некому, расходы Ржевских никуда не делись, счета их теоретически действительно арестовать могли, в худшем сценарии. А наличные либо золото — они всегда под рукой, правильно вроде сняли.

Если совесть и мозги не учитывать.

— Однако, кудряво ж ты гуляешь! Доведут тебя бабы до цугундера, — Трофим Ржевский мгновенно раздражается из-за расходов.

Потом лезет в карман своих безразмерных штанов, исполненных как бы не в прошлом веке, и достаёт оттуда пять небольших золотых монет:

— У меня по старинке, ассигнаций не держу! На, возьми твои пять червонцев. Вычти потом из своих в тетрадке…

— До чего его бабы доведут, говорите? — Шу так и сверкает любопытством, очки тёмные сняла, слёз в глазах больше не видно.

Ну хоть что-то хорошее. Не люблю, когда женщина плачет.

— Zu Gunder, — ворчу хмуро на автомате, чтоб не молчать. — На слух, долговая яма будто: будешь сидеть под землёй за неуплату долгов, пока денег по счетам не раздобудешь. Такая суть.

— А вовсе не то, что ты подумала, извращенка, — веселится менталистка неизвестно чему в адрес японки.

— Как твоё слияние родов предварительно выглядит? — спрашиваю, вырывая старика из грёз самоуспокоения.

По-хорошему, подобный разговор наедине бы вести. Но оно так всё сейчас закрутилось, что конфиденциальностью уже можно и не заботиться. Наверное.

Опять же, Наджиб и Норимацу вроде как и не чужие теперь.

— Законный брак с Настёной зарегистрируем через неделю, — дед тоже резко становится серьёзным, кивая на княжну. — Я их фамилию ещё позавчера принял, зовусь теперь Трофим Барсуков. Когда наш первенец родится, введу его в наследство по всем правилам. Это оговорено в брачном контракте и заверено Мэрией Соты.

— Ещё что? Из существенного?

— Не дожидаясь самого бракосочетания, в качестве свадебного подарка Барсуковы все долги нашего имения уже гасят и реконструкцию здесь начинают — чтобы их Насте тут удобнее жилось. Работа три дня займёт, магострой обещали солидный подогнать, я всё думал, как тебе сказать. Послезавтра и приступят.

— Это всё?

— Почти. Я не думал специально, но если ты пить бросил и за ум взялся, могу у них для тебя денег на твой именной счёт попросить, — старик смотрит виновато. — Не откажут, поди. Хоть что-то, если из школы и отсюда тебя турнут… Имение названия не меняет, — добавляет он без связи. — По договору на все времена остаётся «Ржевское», какие бы фамилии внутри ни сидели.

— В пи**у их деньги. Гусары денег не берут, — отмахиваюсь, погружаясь в кое-какие расчёты.

Решать сейчас надо быстро и точно.

Если бы речь шла только обо мне, я и секунды б не думал. Плюнул бы в бородатую рожу родственника-маразматика (фигурально), пожелал бы удачи молодым да и двинул бы по азимуту, куда глаза глядят: мир большой, руки-ноги есть, голова варит.

Опять же, фамилия и герб со мной. Они дорогого стоят, хотя руками того не пощупать. Просто чувствуют это, видимо, не все людишки, даже если вон, в возрасте.

Сама внебиржевая конвертация активов в исполнении деда у меня вызывает массу скептических вопросов, но не мне его учить. Решил он нерушимую скалу Родового Герба с эполетом предка на горячую воду да трубу к ней сконвертировать — его дело.

По выгодному, как он думает, курсу. Ну не мила ему больше шляпа, которую Ржевские перед самим монархом никогда не снимали. Бывает, чё.

Без меня. Я такую сделку удачной не считаю (как и котировку — верной).

За моей спиной теперь две девицы, которые полностью на меня понадеялись, раз. Обязательства предшественника, подтверждённые Словом Ржевского, два.

Бывают в жизни вещи и поважнее горячей воды на момент времени, чё. Хоть они и в наследство с телом предыдущего мудака порой достаются.