— Ладно, давай откровенно поговорим на эту тему, — вздыхаю. — Похоже, назрело время. А то ты надулась, как мышь на крупу, мне не нравится. Давай хоть отношения проясним, что ли, пока время есть и момент выдался.
— Много ты понимаешь, Дим, — Наджиб отпускает внутренние вожжи и внешне расслабляется. — Я мимикой владею профессионально. Если ты думаешь, что что-то читаешь по моему лицу, это значит лишь, что я позволила.
— Да я не по мимике твоей читаю, а по словам и действиям! Возвращаясь к нашему вопросу. Каждая ценность имеет свою стоимость, согласна?
— Конечно.
— Интим в том числе, правильно?
— Никогда не думала об ЭТОМ как о ценности, — Мадина резко задумывается.
— А люди вообще в рынке слабо разбираются, — говорю абсолютно серьёзно. — Даже те, кто о себе думает иначе. Ценности, кстати, бывают материальными и нематериальными.
— Ты философ или у нас сейчас языковой барьер?!
— Ни то, ни другое. Просто кое-кто маленькая, но считает себя взрослой. Дай определение слову «ценность»?
— Золото, — собеседница задумывается. — Платина, серебро, бриллианты, сапфиры, рубины, что бы ещё назвать. Меха! Шёлк! Ещё…
— Тормози. Ты сейчас примеры приводишь, причём со своей колокольни. А я просил определение дать.
— Ржевский, ты меня пугаешь.
Вопросительно изгибаю бровь и ничего не говорю.
— Когда ты задумчиво объясняешь с видом учителя, я начинаю опасаться, что совсем тебя не знаю.
— Мы все себя порой немного не знаем, что уж о других говорить.
Чёрт, нездорово у неё глаза вспыхнули.
— А вот тебе моё определение, — продолжаю. — Ценность — это то, за что другой готов платить. Деньгами, их эквивалентом, услугами, своими ценностями.
— А какой у денег эквивалент?
— Скажем, в вашем же понятийном аппарате сами деньги бывают фиатными и товарными… Погоди, помолчи, не уводи меня в сторону. Потом вопросы задашь.
— Говори, говори, — Мадина подпирает подбородок рукой и весело хлопает глазами. — В такие моменты я сама себе завидую. И что ты ко мне первый на улице подошёл, и что за меня очень непростых людей победил, и что деревянные дома — на наши мерки тоже ценность.
— ТОРМОЗИ! Вот. Ты сама к нужному месту подошла. Мне сейчас нужно что-то кроме интима от баб?
Смотрю ей в глаза, не отводя взгляда.
— У тебя блок, — теперь вздыхает она. — Ты хитрый. С тобой мой ментал бесполезен почти.
— Отвечай на вопрос. Ты далеко не дура, можешь мозгами сообразить, когда в чужой голове напрямую не видишь.
— По повадкам да по твоей фамильной репутации тянет ответить, нет. Ничего тебе кроме **зды от женщины не надо. Ни от какой, да и то — разок побаловаться. Такие как ты через год потом и не вспомнят, как по имени звали! Ничего, что откровенно?
— Ты очень деликатно смягчила. Не то что как зовут, а и в лицо достаточно часто тоже. Особенно если с пьянкой совмещалось.
— М-да уж. Не буду сквернословить.
— Например, мой рекорд, когда больше десяти раз за раз, кабы не ты, я б вообще не вспомнил. Молчу про тех японских ассистенток, которые мне в сауне его ставить помогали: сиськи ещё может узнаю, хотя и не факт, а вот что иное — точно мимо.
— Спасибо за откровенность, но моё имя ты уже хотя бы выучил. Как и лицо.
— Теперь к вопросам конвертации, — вздыхаю. — Для меня интим — самодостаточная вещь и кроме него мне больше ничего не надо, правильно?
— Это ты у меня спрашиваешь? Блок вначале убери!
— А ты на твоей работе должна уметь прогнозировать абсолютно всех людей, — по-прежнему гляжу ей в глаза, пожалуй, отбросив часть масок. — Для тебя собеседник может быть и неудобным: закрытый, как я, не читается, либо ты не в ресурсе. Так что, надо мне что-то кроме женской задницы?
— Пожалуй, в крайне небольшой степени. В исчезающе малой, я бы сказала.
— А теперь твоя очередь. Для тебя интим между мужчиной и женщиной — что?
— Я тебе говорила. Только с законным мужем, строго после свадьбы, по…
— Тормози, уже хватает. Теперь давай представим обмен этими нашими ценностями по взаимной инициативе.
— Обмен? ЭТИМ?
— Рынок отношений, — подтверждаю кивком. — Если у людей появляются ценности, любые — автоматом становится возможной торговля ими либо обмен. Это аксиома. По твоим глазам вижу, ты уже сообразила, что я сказать хотел.
— Страшный ты человек, Ржевский.
— Бог с тобой. Страшным я был бы, если бы воспользовался, к-хм, моментом, положением и твоим настроем. А так я тебе сам говорю: держи колени вместе, а жопу зажмуренной! Ты говорила хрен на узелок завязать? Ты умная, это правильное решение. Пока что, как минимум.
Проклятая совесть. А ведь можно было бы…
Точно по ней вижу.
— Я уверена, что ты гораздо более глубокая личность, чем стараешься казаться. — Она задумчиво смотрит на меня.
— Мадина, ты мне тоже очень нравишься, именно поэтому я и говорю сейчас откровенно. Ты всё поняла, — повторяю. — Меня, кроме как кочерыжку попарить, всё остальное не интересует даже и на вот столько, — показываю кончик ногтя. — Пока что, во всяком случае. А у тебя наоборот: интим — это вот столько, а для него условий — и жениться, и свадьба, и далее по полной. Мы не в рынке друг у друга, по крайней мере сейчас и в данном вопросе. Нас взаимно не устраивает стоимость ценности второго.
— Хренасе ты грамотный.
— Да. Если я тебя … ты поняла что, то по твоим понятиям тут же жениться должен. Так?
— Не тут же, а до того. Или хотя бы пообещать, твоего слова хватит.
— А мне каждый раз жениться? Когда я … — описываю в воздухе указательным пальцем окружность. — Я парень беспорядочный, не ангел далеко. Репутация в рекламе не нуждается. Опять же, фамилия обязывает.
— Я подумала, что могу оказаться для тебя чем-то большим, чем остальные прочие п*зды.
— Обычная женская ошибка, — ворчу. — То есть ты-то больше, но вопросы конвертации интима в брак я пока не готов обсуждать. При всём моём хорошем к тебе отношении! Ладно, хотел как лучше объяснить, но что-то плохо получается. Сколько времени ещё защитный купол стоять будет? — указываю взглядом на салон Самбура.
— Нужные люди из местных в пути. Думаю, с полчаса ещё.
— Погнали ваши пакеты с туфлями и платьями забирать. А то продавщица ещё за несерьёзных примет: понабрали, не расплатились.
— Занятная ты личность, Ржевский. — Наджиб аккуратно наступает на стыки плиток в полу.
Я несу все пакеты. Не тяжело, но много их, а бумага, из которой они сделаны, легко рвётся.
Время ещё есть, мы решили пройтись по галерее на этаж ниже.
— А ведь ты только что отказался меня трахать, — задумчиво продолжает менталистка. — Ты же понял, что я готова согласиться. При определённых условиях.
— У тебя не наработан навык конвертации, — ворчу. — Подменяешь понятия. Я отказался не с тобой это самое — на такое я хоть сейчас готов, хоть в ближайшей примерочной кабинке. Я отказался обманывать твои ожидания: ты бы после такого от меня автоматически матримониальных предложений ждала.
— Ещё в нашу религию перейти, ну, — уныло соглашается она. — А для этого, — Мадина наклоняется к моему уху и шепчет кое-что.
— РЕЗАТЬ НИЧЕГО НЕ ДАМ! А почему сразу про этот ужас не сказала? — озадаченно спрашиваю через четверть минуты, чуть успокоившись.
— Я думала, ты знаешь, — удивляется менталистка.
— Бог миловал.
— Дим, вроде прибыли местные из посольского приказа. — Мадина, прислушавшись к чему-то бесшумному, разворачивается в сторону лестницы. — Пошли. Теперь у меня к тебе ровно такая же просьба: стоишь у меня за спиной, ничего не говоришь, никуда впереди меня не лезешь. Хорошо?
— Конечно.
Свадебного предложения не прозвучало. С другой стороны, Ржевский достаточно честно объяснил всё своим кобелизмом плюс, если подумать, они знакомы один день.
Да, вместе прошли немало, друг в друге уверены (несмотря на полное и взаимное отсутствие ментала: он не маг, а она его через блок не видит). Но достаточно ли этого?
Мадине стало смешно от предпоследней мысли. Быть на седьмом ранге и не иметь возможности им воспользоваться, какая ирония.
«Иди доставай меня. Местные вроде бы подъехали».
Далия не стала перегружать канал и тут же отключилась.
Ржевский абсолютно спокойно согласился подвинуться с пьедестала и уступить управление ей.
Хотя гулять вдвоём по моллу было и приятно, менталистка не стала задерживаться и быстро вернулась к ювелирному салону.
Там возле защитного купола действительно уже переминались с ноги на ногу пятеро местных.
— Добрый день. Я буду исполнять функции секретаря по безопасности с нашей стороны при вскрытии защиты, — она обратилась к сотрудникам здешнего посольского приказа максимально корректно.
— А вы точно правоверная?! — чиновник, стоявший вторым с конца, с сомнением оглядел плотнооблегающее платье, далеко выходящее за рамки приличий, если брать по канону.
— Дайте ваш амулет для идентификации личности, — Мадина равнодушно протянула запястье браслетом вперёд.
— Вы отображаетесь как человек без имени, но приближённый к вашему престолу, — двое стоящих ближе переглянулись. — Как к вам обращаться? И кто находится под куполом?
Ржевский ехидно хихикнул из-за спины, но ничего не сказал.
— Обращаться ко мне не надо никак, — ответила Наджиб. — Вы нужны исключительно для независимого подтверждения случившегося с вашей стороны, всё. Просто молча фиксируйте, что видите. Потом передадите у себя куда надо.
— Пришёл циркуляр не брать никакой охраны. Однако защитный купол, активированный Высокой Персоной с вашей стороны, намекает на обратное. Вы объясните, что происходит? — спросил самый высокий, являвшийся главным в команде.
— Гвардия вашего наместника позволила себе физическое нападение на нашу Принцессу. Ситуация контролируется комплексом мероприятий с нашей стороны и мы не доверяем вашим военизированным структурам. — Наджиб дала чиновникам проникнуться, потом добавила. — До окончания разбирательства по инциденту.
— Нам в любом случае… — ещё один открыл было рот.
Но Мадина решительно его перебила:
— Пожалуйста, не преувеличивайте своей роли и своей значимости. Всё то, что сейчас будет происходить, проистекает из личных договорённостей монархов.
— Нашим знакомо понятие субординации, — зачем-то выдал Ржевский из-за спины. — Госпожа Наджиб, не переживайте за порядок.
Разговор шёл по-русски.
— Кто такой? — неприязненно бросил опекуну старший из дипломатов, брезгливо глядя на блондина, нагруженного чужими пакетами.
Дмитрий аккуратно поставил их на пол и подошёл вплотную, наступив высокому на ногу:
— Е*ло давно не разбивал? Так я сейчас поправлю. На, — он активировал свой идентификатор.
— Ржевский? Дмитрий Иванович? А вы здесь что делаете? — чиновник резко озадачился.
— Двенадцатый Изначальный Род города. Тебе напомнить, кто в Соте хозяин? — равнодушно пожал плечами блондин. — Если вы, сучьи дети, мышей не ловите и только насирать горазды, должен же кто-то из СЕРЬЁЗНЫХ людей следить, чтобы вы ещё чего не натворили.
— Вы забываетесь или хотите оскорбить меня лично?
— Я здесь как двенадцатое место в Совете Города. Гостья под куполом — моя личная гостья, прибыла через портал на моей территории.
— Снимаю защиту. — Мадина по беззвучке обратилась к близнецу и через мгновение салон Самбура был разблокирован.
— Да тут как Мамай прошёл. — Местные ошарашенно уставились на разгромленные витрины и обломки дерева, стекла и металлов.
— Привет. — Далия в окружении тройки эмиратовских отошла от Самбура, его охранника и японки.
Норимацу, Мадина это мгновенно определила как целитель, находилась в сильной стадии опьянения каким-то магическим стимулятором. Одежда на ней была частично порвана.
Ржевский мгновенно прикипел взглядом к изрядно обнажившемуся декольте японки.
Солдафоны местного наместника, частью не совсем целые, лежали лицами в пол и удерживались в таком положении своими коллегами из Залива.
— Что здесь произошло? Кто вы? — высокий обратился к аль-Футаим, щеголявшей таким же непристойным платьем, как и у двойника, и (неожиданно) полностью закрытым лицом.
Та без лишних слов активировала амулет монарха и указала пальцем на магограмму короны надо своей головой.
— Вы находитесь под полным ментальным контролем. В случае попытки агрессии ваша личность и сознание могут быть уничтожены. — Сообщила Наджиб пятёрке приглашённых, поскольку кое-какие мысли старшего ей не понравились. — У вас есть сомнения в полномочиях лица, стоящего перед вами?
Она старательно избегала называть имя Далии вслух.
— Нет, — проворчал один из чиновников.
Их собственные амулеты только что подтвердили аутентичность личной гарантии их же царя.
— На этом ваша функция выполнена. Осталось только наказать виновных. — Сообщила Наджиб, которой сейчас на удивление легко давалась невозмутимость.
— Далия, который из них тянул к тебе руки? — менталистка перешла на родной язык.
Что будет дальше, она с близнецом уже обсудила в закрытом режиме.
Аль-Футаим молча ткнула пальцем в одного из гвардейцев наместника. Потом, правда, добавила:
— Но я бы спросила и с их командира: он полностью несёт ответственность за случившееся.
— Что вы собираетесь делать?! — старший над прибывшими засуетился.
На галерее молла возле салона опять начали собираться зеваки. Очень многие из них были в курсе, что значит светящийся нимб над головой странно одетой женщины, говорящей на чужом языке.
Гвардейцы Эмирата, не издавая ни звука, стремительно вели какие-то свои приготовления.
Возле стены ювелирного салона по-прежнему светился активный овал боевого портала, по которому к своему монарху на выручку пришла помощь.
— Ровно минута ещё. Только накажем виновных, причём даже не всех, только самых активных, — флегматично ответила Наджиб.
Две пары рук бросили штабс-ротмистра лицом на разгромленный прилавок.