— СТОП. ВСЁ ВЫБРОСИТЬ ИЗ ГОЛОВЫ, СЛУШАТЬ МЕНЯ! — Чуть придя в себя, понимаю, что бразды правления нужно срочно брать в свои руки.
Плодить трупы без необходимости я не хочу, есть причины и материального, и нематериального плана. Девчонки по молодости да по неопытности просто всех нюансов не понимают.
— Этого как-то можно спасти? — спрашиваю Мадину, указывая на ближайшего.
Который заливается кровью из-за откушенного языка.
Попутно лихорадочно ищу взглядом по сторонам, что бы использовать для интубации.
Наджиб отвечает быстро и на родном языке, видимо, в целях экономии времени:
— Вызвать местных целителей, срочно. Пока они бегут, перевернуть его мордой вниз — чтоб кровью не захлебнулся. Параллельно рану прижечь, — она колеблется, но договаривает. — Либо кое-какую фигню ему в крови повысить, с моей помощью кровь сама свернётся. Но нужен источник энергии, любой универсальный: я выложилась, когда тебя вытягивала.
Упс. Не для экономии времени она на речь Залива перешла, а чтоб не понял никто. Что спасла она меня и что я ей должен.
— Спасибо большое, — говорю искренне, делаю шаг вперёд и на автомате тянусь к ней руками, чтобы обнять в знак благодарности.
— РЖЕВСКИЙ, ДЕРЖИ СВОИ ОГЛОБЛИ ПРИ СЕБЕ! НЕ НАДО МЕНЯ ПРИ КАЖДОМУ УДОБНОМ СЛУЧАЕ ЗА ЖОПУ ХВАТАТЬ! — подопечная отскакивает быстрее, чем я приближаюсь. — ЛАДНО, ДОМА ЛАПАЛ, НО ТАМ ХОТЬ НЕ ВИДЕЛ НИКТО! ТЫ Ж МЕНЯ НА ВЕСЬ МИР ОПОЗОРИШЬ!
Вообще-то, лицо её сейчас как раз от всех скрыто вуалью — никто и не узнает. Однако что-то подсказывает, что вслух этого аргумента лучше не упоминать.
— Прости, я рефлекторно, — чёрт неловко получилось.
Мозги в последнем движении не участвовали, руки сами потянулись.
— ЩАС С НОСКА ПРЯМО ПО ТВОЕМУ РЕФЛЕКСУ ЗАРЯЖУ! — продолжает разоряться Наджиб. — БУДЕШЬ В ЖЕНСКОМ ХОРЕ ОСТАТОК ЖИЗНИ ПЕТЬ! ПОХОТЛИВОЕ ЖИВОТНОЕ!
— Источник энергии универсальный есть у кого на время? — поворачиваюсь к одноклассникам и перехожу на русский, чтобы пресечь неудобную коммуникацию с менталисткой.
Гробовое молчание.
— На время, — повторяю, — только здесь использовать. Помирает, — указываю на подбитого японкой по помидоркам. — Моя целитель может помочь, но свою энергию на него мы тратить не будем. Вопрос принципа. Ну?
— Точно для этого? — мымра Егорычева нехотя протягивает коробочку.
— Слово Ржевского. Стой рядом, сейчас вернём, как у него кровь свернётся. — Забираю кристалл из контейнера и перехожу на другой язык. — Мадина, оно?
— Дай сюда. Да, пойдёт.
Наджиб опять приземляется на колени и начинает устранять нетривиальные последствия удара Шу.
Одного она спасёт, но есть ещё второй. К счастью, сломанная трахея — не откушенный язык. Тут я, допустим, и сам великолепно знаю, что делать.
— У кого-то есть свирель? Дудочка? Какая угодно пустая трубка? Хотя бы соломинка, через которую в ночном клубе пьём, к-хм, ну допустим сок?!
Немотря на нерасполагающую обстановку из толпы раздаётся пара смешков.
— Свисток! — От одноклассников чья-то рука бросает в мою сторону небольшой предмет.
Ловлю, осматриваю. Полая изнутри деревянная трубочка с парой дырочек поверху.
Детская игрушка, как раз годится.
— Шу, дай свой нож на мгновение?! — устраиваюсь рядом с тем, кому она ногой в горло засветила.
Над плечом назад выбрасываю пустую ладонь.
— Держи. — Японка вкладывает мне в руку клинок, который носит под рукавом на левом предплечье (как ей кажется, незаметно).
Говорим на её языке, присутствующие снова отдыхают.
— Откуда ты про танто знаешь? — Норимацу заглядывает через плечо, интересуясь моими действиями.
— Почувствовал. Фамильная сталь? Передаётся из поколения в поколение?
— Да, обычно по мужской линии. Но в этот раз родилась я.
— Этим ножом до тебя многие владели и его очень серьёзный человек ковал. Такие предметы даже под одеждой выделяются, много кто может чувствовать.
Чистая правда, хотя и не вся. Ещё расовый бонус.
— Что ты делаешь?! — как только я заношу нож над горлом пострадавшего, соученики оживают.
— Сволочь!
— Отойди!
Руками, однако, меня никто не трогает, как и магией. Прогресс.
— У него отёк! — ногтем мизинца обозначаю для зрителей зону на горле. — Здесь. Трахея повреждена, воздух в лёгкие не поступает. Ещё полминуты так покорчится — и привет, шишечки в лесу.
Все замирают. Давно замечал: правда впечатляет сильнее прочего.
— Почему именно шишечки? — неуверенно подаёт голос осмелевшая Егорычева.
— А они на могилке хорошо смотрятся: какая-никакая, естественная эстетика. — Выдержав паузу, продолжаю. — Сейчас вот тут сделаем продольный надрез, — вместе с пояснением надсекаю хрящ, чтобы слова не расходились с делом. — Чтоб ещё пожил.
Хорошо, тип без сознания и работать не мешает.
Народ ойкает: японский нож вскрывает горло.
Грудь пострадавшего поднимается.
— О, пошёл кислород по трубам… Вот сюда вставляем ваш свисток, — говорю и исполняю. — Фиксируем трубкой разрез, чтоб он дышать мог. Небольшая кровопотеря не в счёт, целители восполнят.
На всякий случай бью импровизированного пациента кулаком в лоб с расчётом нокаута ещё минут на пятнадцать: если он сейчас придёт в себя, деревяшку в рассечённом вдоль собственном горле правильно точно не воспримет.
А так временный наркоз гарантирован, глядишь, и целители подоспеют.
Окрестности оглашает затейливый свист: фью — тирлинь. Фью — тирлинь.
Вдох-выдох, свисток же.
— Вот. Дышит, хотя и не той частью горла. — Возвращаю нож владелице. — ЦЕЛИТЕЛЕЙ ЗОВИТЕ СРОЧНО! ЧЕГО ТАРАЩИТЕСЬ?!
— Они таращатся потому, что мы победили. — Мадина, продолжая колдовать над своим, отвечает на языке Залива. — Ты высокородный, формально выше большинства из них. Эти на тебя напали первыми; ледяной каст все видели; кое-кто даже не одобрял. В душе.
— Хм. — Мне и в голову не пришло.
— Ты в своём праве мести и мешать тебе, Изначальному, расправляться с врагом — значит открыто выступать против тебя, — завершает пояснение менталистка. — Кое-кто из твоих одноклассников сейчас по бесшумке домой докладывает, кто-то откровенно боится лезть.
— Есть среди них те, кто моими лично союзниками в перспективе могут стать?
Имеется у меня жгучее подозрение, что один на льдине — не лучшая стратегия для ближайшего выживания. Пора начинать соратниками обрастать.
— Коротко, нет. Подробности дома.
— Если б мы с тобой этих не откачали, они бы так и померли?
— Да. Помогать без твоей команды никто бы не стал — Изначальные во врагах никому не нужны. Даже такие как ты.
— А по моей команде?
— Тем более: ты имеешь весьма определённую репутацию. Досадить тебе каким угодно способом мечтает большинство окружающих. Хоть и подобным образом.
Ничего себе, здесь школьные драки: чуть зевнул — и уноси готовенького.
Ну и место, ну и мир. Убить меня тоже пытались всерьёз, даром что учащиеся лицея. Почти дети.
И что с ними делать? Вроде бы немного чести малолеток угнетать, но и оставлять подобное без наказания — себе дороже.
Хоть разрывайся или на шпагат становись, как Шу только что, когда последнего мага добивала.
Какая она красивая, кстати. А в ракурсе сзади — так и вовсе, против воли мечтательно зажмуриваюсь.
И спереди тоже красивая, особенно когда её вырез вместе с содержимым вперёд наклоняется — вот это пазуха. Обнять и плакать. А ещё лучше прижаться или чтобы потрогать дала.
И по темпераменту японка ого-го — двух здоровенных мужиков запинала быстрее, чем Мадина меня вылечила. А вылечила менталистка меня молниеносно, надо будет расспросить наедине про подробности.
Не зря ей внешний источник энергии для следующего пациента потребовался.
Чёрт, при воспоминании о шпагате Шу мысли почему-то понеслись вразнобой. Хотя и в одну сторону.
— Ржевский, ещё минуту похлопаем ушами — потом и у этого Дуремара защита сработает. — Бесстрастно давит на нервы менталистка. — Я про своего коллегу, как ты догадался. И я не железная, такие процессы часами параллелить; ты уже решай что-нибудь, а?!
— Защита — имеешь ввиду как в молле? — уточняю. — Когда тот отрубился и тут же гвардия набежала?
— Да. Я тогда зевнула амулет один на фигуранте, больше подобной ошибки не сделаю. У них аппаратные закладки, твоим языком.
— Что за закладки? — невовремя просыпается профессиональное любопытство.
— Амулет на пульс и ритмы мозга одновременно. Давай языком дома потреплем? Сорок пять секунд уже, даже не минута.
Решительную обхожу по дуге соучеников:
— Этот?
У типа на роже всё написано, не ошибёшься.
— Да.
— Убирай свой поводок из его мозгов, — командую. — Мне его оформленная реакция нужна для свидетелей, а то он для других стоит, как будто задумался и в себя ушёл.
— Два. Один. Фас.
Вот что мне в Наджиб нравится, так это её идеальная исполнительность в работе. Временами.
Отпущенный на ментальную свободу коллега Мадины в следующую секунду и ментальный удар по мне наносит, и буст себе на мышцы подаёт, и даже бежать порывается — только не успевает ничего.
Коротко бью его кулаком в подбородок, на всякий случай вкладываясь почти по полной. Не тот это противник, чтобы рисковать вполсилы.
Мужик предсказуемо падает лицом вперёд мне на руки, даже колени не сгибает.
— А зачем так сложно было? — задумчиво интересуется Наджиб. — Ты его что, под моим контролем огреть не мог? В чём хитрость комбинации?
— То, что его держала ты, теперь не докажешь, — отвечаю. — Стало быть, нарушения закона с нашей стороны нет. Все видели: он очень тревожно пережил поражение моих противников, видимо, чей-то родственник из ушибленных.
— И?
— Подошёл я и в сердцах его стукнул. Теперь он вполне замотивированно потерял сознание и может ехать к нам на допрос, а последствий — максимум штраф денежный. Мордобой — не ментал, преступлением не является.
Если мои догадки хоть немного верны, нам нашу активность на профессиональном поприще Наджиб нужно хотя бы для виду камуфлировать.
— Дим, все видели, как твоя подопечная тебя лечила, — вздыхает Норимацу, поскольку сейчас мы перешли на японский. — Зелёное свечение от ладоней шло.
— И чё? — фыркает Наджиб. — У нас в гильдии целительство и ментал хорошо если у одного из десяти совмещаются! Не доказательство ни разу! Вполне могу быть сильным лекарем, но ментально при этом — полено, как Ржевский. Хотя нет, он очень прочное полено, практически уникальное. Я буду как ты, — она хлопает японку по плечу. — Сорян, если обидела.
— Не обидела, — спокойно качает головой Шу. — Ты полностью права, на правду не обижаются. Я по другой части специалист, всё верно сказала.
— Дамы, потом подискутируем. — Решительно забрасываю бесчувственное тело пленного на плечо. — Мадина, можешь сделать так, чтобы машина из посольства СРОЧНО нас на выходе подхватила и ко мне отвезла?
Хорошо, одноклассники дремучие и кроме французского да немецкого ничего не знают.
Говори — не хочу, только ушами хлопают. И амнезировать через ментал никого не надо, незнание языка — лучшая гарантия конфиденциальности.
— Эй, Ржевский, что происходит?
— Куда ты его потащил?