Глава 24

— СТОП. ВСЁ ВЫБРОСИТЬ ИЗ ГОЛОВЫ, СЛУШАТЬ МЕНЯ! — Чуть придя в себя, понимаю, что бразды правления нужно срочно брать в свои руки.

Плодить трупы без необходимости я не хочу, есть причины и материального, и нематериального плана. Девчонки по молодости да по неопытности просто всех нюансов не понимают.

— Этого как-то можно спасти? — спрашиваю Мадину, указывая на ближайшего.

Который заливается кровью из-за откушенного языка.

Попутно лихорадочно ищу взглядом по сторонам, что бы использовать для интубации.

Наджиб отвечает быстро и на родном языке, видимо, в целях экономии времени:

— Вызвать местных целителей, срочно. Пока они бегут, перевернуть его мордой вниз — чтоб кровью не захлебнулся. Параллельно рану прижечь, — она колеблется, но договаривает. — Либо кое-какую фигню ему в крови повысить, с моей помощью кровь сама свернётся. Но нужен источник энергии, любой универсальный: я выложилась, когда тебя вытягивала.

Упс. Не для экономии времени она на речь Залива перешла, а чтоб не понял никто. Что спасла она меня и что я ей должен.

— Спасибо большое, — говорю искренне, делаю шаг вперёд и на автомате тянусь к ней руками, чтобы обнять в знак благодарности.

— РЖЕВСКИЙ, ДЕРЖИ СВОИ ОГЛОБЛИ ПРИ СЕБЕ! НЕ НАДО МЕНЯ ПРИ КАЖДОМУ УДОБНОМ СЛУЧАЕ ЗА ЖОПУ ХВАТАТЬ! — подопечная отскакивает быстрее, чем я приближаюсь. — ЛАДНО, ДОМА ЛАПАЛ, НО ТАМ ХОТЬ НЕ ВИДЕЛ НИКТО! ТЫ Ж МЕНЯ НА ВЕСЬ МИР ОПОЗОРИШЬ!

Вообще-то, лицо её сейчас как раз от всех скрыто вуалью — никто и не узнает. Однако что-то подсказывает, что вслух этого аргумента лучше не упоминать.

— Прости, я рефлекторно, — чёрт неловко получилось.

Мозги в последнем движении не участвовали, руки сами потянулись.

— ЩАС С НОСКА ПРЯМО ПО ТВОЕМУ РЕФЛЕКСУ ЗАРЯЖУ! — продолжает разоряться Наджиб. — БУДЕШЬ В ЖЕНСКОМ ХОРЕ ОСТАТОК ЖИЗНИ ПЕТЬ! ПОХОТЛИВОЕ ЖИВОТНОЕ!

— Источник энергии универсальный есть у кого на время? — поворачиваюсь к одноклассникам и перехожу на русский, чтобы пресечь неудобную коммуникацию с менталисткой.

Гробовое молчание.

— На время, — повторяю, — только здесь использовать. Помирает, — указываю на подбитого японкой по помидоркам. — Моя целитель может помочь, но свою энергию на него мы тратить не будем. Вопрос принципа. Ну?

— Точно для этого? — мымра Егорычева нехотя протягивает коробочку.

— Слово Ржевского. Стой рядом, сейчас вернём, как у него кровь свернётся. — Забираю кристалл из контейнера и перехожу на другой язык. — Мадина, оно?

— Дай сюда. Да, пойдёт.

Наджиб опять приземляется на колени и начинает устранять нетривиальные последствия удара Шу.

Одного она спасёт, но есть ещё второй. К счастью, сломанная трахея — не откушенный язык. Тут я, допустим, и сам великолепно знаю, что делать.

— У кого-то есть свирель? Дудочка? Какая угодно пустая трубка? Хотя бы соломинка, через которую в ночном клубе пьём, к-хм, ну допустим сок?!

Немотря на нерасполагающую обстановку из толпы раздаётся пара смешков.

— Свисток! — От одноклассников чья-то рука бросает в мою сторону небольшой предмет.

Ловлю, осматриваю. Полая изнутри деревянная трубочка с парой дырочек поверху.

Детская игрушка, как раз годится.

— Шу, дай свой нож на мгновение?! — устраиваюсь рядом с тем, кому она ногой в горло засветила.

Над плечом назад выбрасываю пустую ладонь.

— Держи. — Японка вкладывает мне в руку клинок, который носит под рукавом на левом предплечье (как ей кажется, незаметно).

Говорим на её языке, присутствующие снова отдыхают.

— Откуда ты про танто знаешь? — Норимацу заглядывает через плечо, интересуясь моими действиями.

— Почувствовал. Фамильная сталь? Передаётся из поколения в поколение?

— Да, обычно по мужской линии. Но в этот раз родилась я.

— Этим ножом до тебя многие владели и его очень серьёзный человек ковал. Такие предметы даже под одеждой выделяются, много кто может чувствовать.

Чистая правда, хотя и не вся. Ещё расовый бонус.

— Что ты делаешь?! — как только я заношу нож над горлом пострадавшего, соученики оживают.

— Сволочь!

— Отойди!

Руками, однако, меня никто не трогает, как и магией. Прогресс.

— У него отёк! — ногтем мизинца обозначаю для зрителей зону на горле. — Здесь. Трахея повреждена, воздух в лёгкие не поступает. Ещё полминуты так покорчится — и привет, шишечки в лесу.

Все замирают. Давно замечал: правда впечатляет сильнее прочего.

— Почему именно шишечки? — неуверенно подаёт голос осмелевшая Егорычева.

— А они на могилке хорошо смотрятся: какая-никакая, естественная эстетика. — Выдержав паузу, продолжаю. — Сейчас вот тут сделаем продольный надрез, — вместе с пояснением надсекаю хрящ, чтобы слова не расходились с делом. — Чтоб ещё пожил.

Хорошо, тип без сознания и работать не мешает.

Народ ойкает: японский нож вскрывает горло.

Грудь пострадавшего поднимается.

— О, пошёл кислород по трубам… Вот сюда вставляем ваш свисток, — говорю и исполняю. — Фиксируем трубкой разрез, чтоб он дышать мог. Небольшая кровопотеря не в счёт, целители восполнят.

На всякий случай бью импровизированного пациента кулаком в лоб с расчётом нокаута ещё минут на пятнадцать: если он сейчас придёт в себя, деревяшку в рассечённом вдоль собственном горле правильно точно не воспримет.

А так временный наркоз гарантирован, глядишь, и целители подоспеют.

Окрестности оглашает затейливый свист: фью — тирлинь. Фью — тирлинь.

Вдох-выдох, свисток же.

— Вот. Дышит, хотя и не той частью горла. — Возвращаю нож владелице. — ЦЕЛИТЕЛЕЙ ЗОВИТЕ СРОЧНО! ЧЕГО ТАРАЩИТЕСЬ?!

— Они таращатся потому, что мы победили. — Мадина, продолжая колдовать над своим, отвечает на языке Залива. — Ты высокородный, формально выше большинства из них. Эти на тебя напали первыми; ледяной каст все видели; кое-кто даже не одобрял. В душе.

— Хм. — Мне и в голову не пришло.

— Ты в своём праве мести и мешать тебе, Изначальному, расправляться с врагом — значит открыто выступать против тебя, — завершает пояснение менталистка. — Кое-кто из твоих одноклассников сейчас по бесшумке домой докладывает, кто-то откровенно боится лезть.

— Есть среди них те, кто моими лично союзниками в перспективе могут стать?

Имеется у меня жгучее подозрение, что один на льдине — не лучшая стратегия для ближайшего выживания. Пора начинать соратниками обрастать.

— Коротко, нет. Подробности дома.

— Если б мы с тобой этих не откачали, они бы так и померли?

— Да. Помогать без твоей команды никто бы не стал — Изначальные во врагах никому не нужны. Даже такие как ты.

— А по моей команде?

— Тем более: ты имеешь весьма определённую репутацию. Досадить тебе каким угодно способом мечтает большинство окружающих. Хоть и подобным образом.

Ничего себе, здесь школьные драки: чуть зевнул — и уноси готовенького.

Ну и место, ну и мир. Убить меня тоже пытались всерьёз, даром что учащиеся лицея. Почти дети.

И что с ними делать? Вроде бы немного чести малолеток угнетать, но и оставлять подобное без наказания — себе дороже.

Хоть разрывайся или на шпагат становись, как Шу только что, когда последнего мага добивала.

Какая она красивая, кстати. А в ракурсе сзади — так и вовсе, против воли мечтательно зажмуриваюсь.

И спереди тоже красивая, особенно когда её вырез вместе с содержимым вперёд наклоняется — вот это пазуха. Обнять и плакать. А ещё лучше прижаться или чтобы потрогать дала.

И по темпераменту японка ого-го — двух здоровенных мужиков запинала быстрее, чем Мадина меня вылечила. А вылечила менталистка меня молниеносно, надо будет расспросить наедине про подробности.

Не зря ей внешний источник энергии для следующего пациента потребовался.

Чёрт, при воспоминании о шпагате Шу мысли почему-то понеслись вразнобой. Хотя и в одну сторону.

— Ржевский, ещё минуту похлопаем ушами — потом и у этого Дуремара защита сработает. — Бесстрастно давит на нервы менталистка. — Я про своего коллегу, как ты догадался. И я не железная, такие процессы часами параллелить; ты уже решай что-нибудь, а?!

— Защита — имеешь ввиду как в молле? — уточняю. — Когда тот отрубился и тут же гвардия набежала?

— Да. Я тогда зевнула амулет один на фигуранте, больше подобной ошибки не сделаю. У них аппаратные закладки, твоим языком.

— Что за закладки? — невовремя просыпается профессиональное любопытство.

— Амулет на пульс и ритмы мозга одновременно. Давай языком дома потреплем? Сорок пять секунд уже, даже не минута.

Решительную обхожу по дуге соучеников:

— Этот?

У типа на роже всё написано, не ошибёшься.

— Да.

— Убирай свой поводок из его мозгов, — командую. — Мне его оформленная реакция нужна для свидетелей, а то он для других стоит, как будто задумался и в себя ушёл.

— Два. Один. Фас.

Вот что мне в Наджиб нравится, так это её идеальная исполнительность в работе. Временами.

Отпущенный на ментальную свободу коллега Мадины в следующую секунду и ментальный удар по мне наносит, и буст себе на мышцы подаёт, и даже бежать порывается — только не успевает ничего.

Коротко бью его кулаком в подбородок, на всякий случай вкладываясь почти по полной. Не тот это противник, чтобы рисковать вполсилы.

Мужик предсказуемо падает лицом вперёд мне на руки, даже колени не сгибает.

— А зачем так сложно было? — задумчиво интересуется Наджиб. — Ты его что, под моим контролем огреть не мог? В чём хитрость комбинации?

— То, что его держала ты, теперь не докажешь, — отвечаю. — Стало быть, нарушения закона с нашей стороны нет. Все видели: он очень тревожно пережил поражение моих противников, видимо, чей-то родственник из ушибленных.

— И?

— Подошёл я и в сердцах его стукнул. Теперь он вполне замотивированно потерял сознание и может ехать к нам на допрос, а последствий — максимум штраф денежный. Мордобой — не ментал, преступлением не является.

Если мои догадки хоть немного верны, нам нашу активность на профессиональном поприще Наджиб нужно хотя бы для виду камуфлировать.

— Дим, все видели, как твоя подопечная тебя лечила, — вздыхает Норимацу, поскольку сейчас мы перешли на японский. — Зелёное свечение от ладоней шло.

— И чё? — фыркает Наджиб. — У нас в гильдии целительство и ментал хорошо если у одного из десяти совмещаются! Не доказательство ни разу! Вполне могу быть сильным лекарем, но ментально при этом — полено, как Ржевский. Хотя нет, он очень прочное полено, практически уникальное. Я буду как ты, — она хлопает японку по плечу. — Сорян, если обидела.

— Не обидела, — спокойно качает головой Шу. — Ты полностью права, на правду не обижаются. Я по другой части специалист, всё верно сказала.

— Дамы, потом подискутируем. — Решительно забрасываю бесчувственное тело пленного на плечо. — Мадина, можешь сделать так, чтобы машина из посольства СРОЧНО нас на выходе подхватила и ко мне отвезла?

Хорошо, одноклассники дремучие и кроме французского да немецкого ничего не знают.

Говори — не хочу, только ушами хлопают. И амнезировать через ментал никого не надо, незнание языка — лучшая гарантия конфиденциальности.

— Эй, Ржевский, что происходит?

— Куда ты его потащил?

Загрузка...