— Я не поздно?
— Я всегда вам рад, Ваше Сиятельство. Что с нашим менталистом, которого ваши забрали из Берега? Мне следует опасаться или вы всё объясните?
— Ваш менталист в молле потерял сознание во время работы. Был эвакуирован вместе с нашими гвардейцами, чтобы не привлекать внимания. Какое-то время полежал в госпитале Гвардии Наместника, пока приходил в себя. Скоро отправим к вам.
— Мы не смогли с ним связаться по нашим каналам.
— Я потому и вышел на связь первым. Проблемы не у вас, а у меня.
— Могу поинтересоваться в общих чертах? Одно дело делаем.
— У ювелира присутствовал фигурант из другого проекта, Ржевский. Именно в тот момент.
— ДА НУ?
— Сам не знаю, что думать. С одной стороны, похоже на совпадение: Ржевский был с тремя бабами сразу, сорил деньгами направо и налево, всё в пределах нормы. Их семьи. На первый взгляд.
— Мне очень не нравятся совпадения, в которых фигурирует этот персонаж.
— А уж как они не нравятся мне! Ладно… С другой стороны, есть пострадавшие гвардейцы и сам инцидент, как бы тут поделикатнее, нужно было заминать поскорее.
— Мне подождать, пока вы отпустите нашего и он расскажет нам? Или вы сейчас сами?
— Три бабы Ржевского и он сам находились в салоне, когда ваш менталист принялся работать. Он, видимо, не стал разбираться с клиентами — сразу наехал на Самбура.
— Почему «видимо»? Мой человек вообще жив?
— Живее нас с вами! Вначале он взял под контроль ювелира и охранника, как и планировалось. Это нам удалось остановить точно.
— Что-то потом пошло не так?
— Ну как вам сказать. Этот момент — последнее, что он помнит. Он вообще ничего не понял, даже не знает, что его вырубило. Попутно (мы не стали копать глубоко из уважения к вам), у него появились провалы в памяти по предыдущим периодам.
— Дайте сообразить. Ваше Сиятельство, а ведь на перекрёстке, когда тот специалист под машину бросился, как бы не похожая картина была, не находите?
— Вы у меня спрашиваете?!
— Пардон, увлёкся. Только того, первого, уже не спросишь…
— Знаете, я тоже подумал об этом, если честно. Кстати, Гвардия Наместника появилась в салоне сразу как только ваш потерял сознание — мы свято чтим договорённости.
— И?
— Вмешался Ржевский — на присутствие Изначальных мы не закладывались. Гвардия ничего не смогла ему сделать, против лома нет приёма. А потом случился как бы не более неприятный инцидент.
— Куда уж неприятнее. Какой?
— Ржевский с ювелиром и одной из своих баб пошёл гулять то ли по этажу, то ли по зданию. Штабс-ротмистр решил воспользоваться моментом и спеленать двух оставшихся баб — провентилировать, что случилось с вашим менталистом. Пока возможность была.
— Ну да, Ржевского-то не допросишь.
— Как и его подопечную! Формально она сейчас тоже Изначальная!
— Двух баб, как понимаю, в итоге упустили? И насчёт моего менталиста люди штабс-ротмистра ничего не выяснили?
— Не совсем так. Одна из баб, как оказалось, имеет фамилию аль-Футаим.
— Ого. Погодите, не так сразу… Дайте виски потру… Та самая, что ли?!
— Та самая. У неё сработал Нимб Правителя — наш Ноль-первый имеет свои сношения с их Домом по линии Посольского Приказа.
— Почему вы молчите?
— Думаю, Ваше Сиятельство. Усиленно размышляю над вашими словами. Ржевский, похоже, всего лишь инструмент? А к его имению уже давно присмотрелись люди совсем другого уровня? Которых он и сопровождает по городу, пользуясь своими иммунитетами?
— Ну, принцессе аль-Футаим чужие иммунитеты не нужны, ей и своих хватает.
— Хм, логично.
— Погодите, это не всё. Пока Принцесса открывала портал, по которому из Эмирата прибыла её охрана, возник зазор около четверти минуты. Всё это время её защищала от наших некто Норимацу. Я пока не выяснил, кто такие, но очень похоже на группу Мицубиси. У меня нет людей среди японцев, займёт время.
— Нет нужды выяснять, я знаю эту фамилию. Хотя яснее не стало, всё ещё больше запуталось.
— Что именно вы знаете?
— То же, что и все из учебника истории! Норимацу, последний самурай на островах. Вряд ли, судя по деталям, ваша японка из какой-то другой семьи.
— А я думаю, где я это имя слышал! Точно. Итого, в сухом остатке: первый ваш менталист на перекрёстке бросился под машину при странных обстоятельствах. Второй потерял сознание на работе и, по предварительным данным госпиталя, слегка в интеллекте просел. Система, нет? Вам не кажется, что ваши менталисты в Соте перестали быть эксклюзивом?
— Похоже на то. Знаете, стало одновременно и страшно, и непонятно.
— А что непонятного? Почему страшно, понимаю. Неприятно, когда твоё эксклюзивное оружие в более продвинутой версии появилось у твоего противника.
— … которого ты даже не можешь вычислить. Непонятно следующее: чтоб передавить пятый ранг, нужен уровень минимум на две единицы выше. Вы можете представить семёрку, работающую на Ржевских? Или в их интересах?
— В молле же он не был главным лицом? Там скорее надо думать или на ювелира, или на аль-Футаим?
— В Левом Береге не был, а на перекрёстке кроме него никого не было. Ваше Сиятельство, вы можете представить менталиста-семёрку у Ржевских?
— Вряд ли. Благотворительность не в чести, да и все семёрки работают исключительно на государство или на себя… Я постараюсь проверить по своим каналам, это совсем немного народу, но результат могу сказать заранее.
— Спасибо. А ваш родственник-граф, который в аппарате Наместника? Он же должен был подстраховать гвардию?
— Ему пришлось очень быстро покинуть молл, когда сработал амулет чужого монарха. В тех условиях Сергей ничего сделать не мог — не воевать же ему с Гвардией Эмирата.
— Скорее тогда уже с волей нашего Ноль-первого, раздающего карт-бланши царственным собратьям.
— Вы меня правильно поняли. Рядом с нашим Престолом казнят и за меньшее, с обязательной последующей кастрацией потомства по мужской и женской линии. Почему вы опять замолчали?
— Думаю… Ваше Сиятельство, а что если менталист-семёрка — иностранец?
— Шутите? Ха-ха-ха, вы мне даже настроение подняли. И какое же государство, вложившее в подобного монстра миллионы и инфраструктуру, так легко дало ему ходить за рубеж?! К нам они его в туристическую поездку отправили? Смешно.
— Согласен. Не бывает менталистов за рубежом, особенно выше второго ранга… Что-то здесь не складывается.
От профессионалок Норимацу Ржевский вышел через два с половиной часа. Его глаза были широко раскрыты, расфокусированы и весело таращились в никуда. Рот опекуна тоже был слегка приоткрыт, его уголки то и дело порывались идиотски улыбаться.
— Бабоньки! — При виде девчонок, болтавших возле окна в своём доме, Дмитрий просветлел и захлебнулся эмоциями. — А жить-то как хорошо! Шу, дай тебе бог здоровья!
Он принялся достаточно странным образом приплясывать. Во всяком случае, в Заливе танец был неизвестен.
Аль-Футаим незаметно, как ей казалось, покосилась на двойняшку.
Мадина, не поворачивая головы, стрельнула той под нос средним пальцем правой руки, потом, не сдержавшись, развеселилась сама:
— Ржевский, знаешь, вот гляжу на тебя и думаю. Как всё-таки мало кое-кому для счастья надо!
— Хряк-бряк-ра-ра-бум, — блондин выбил сложную чечётку, прихлопывая себя руками то по бёдрам, то по корпусу. — Знаешь, Наджиб, а ты права была. Кочерыжку попарить, конечно, да, но… — в этот момент он обратил внимание на иронично улыбающуюся из глубины комнаты аль-Футаим.
— Я тоже понимаю свой язык, — подмигнула опекуну Далия. — Рада за тебя. С облегчением.
— Ой. — Блондин быстро прикусил язык и почему-то резко утратил былой задор, засмущавшись.
— Дмитрий-сан, оставить вам кого-нибудь из них до утра? — азиатка, понятием юмора не оперирующая по определению, по бесшумке общалась с кем-то из своих. — Мне нужно что-то сказать их начальству.
Говорила она по-японски, но менталистка вытащила текст из её головы.
— Ай, не надо никого, — решительно отмахнулся попечитель. — Спасибо большое, было здорово и незабываемо, но на этом остановимся, пожалуй. Хорошего понемногу, за некоторые буйки лучше не заплывать. Нырять тоже только в строго отведённых для этого местах, это я и по своему опыту знаю.
Мадину что-то царапнуло. Неопасное, несерьёзное, какая-то нестыковка на уровне интуиции.
Провожая массажисток за ограду, она целенаправленно прошлась по их мозгам, вытряхивая подробности последнего сеанса.
И удивилась: Ржевский оказался ещё тем затейником. И ведь, с одной стороны, от удовольствия, к-хм, тактильного контакта не отказался — оттянулся по полной. Можно сказать.
Но и с другой стороны называть это… язык не поворачивается.
ЛАДНО, БОГ С НИМ! Наджиб рванула из чужих мозгов ещё быстрее, чем в них погружалась.
Загадочная ты личность, Ржевский.
Далия и Шу решительно направились спать. Мадина, в силу ментала во сне нуждавшаяся меньше, решительно постучала в дом попечителя:
— Дим, надо поговорить. — Не дожидаясь ответа, менталистка вошла внутрь.
— Пугаешь подобным вступлением, — честно сообщил он. — Надеюсь, ты меня не убивать пришла. Из своих парадоксальных соображений.
Опекун сидел за столом и, несмотря на позднее время, усердно писал в своём блокнотике под маленьким магическим светильником.
— С ума сошёл? — удивилась она. — Я очень тобой дорожу!
Ржевский подозрительно прищурился и подался назад.
— Я, кстати, прошлась по мозгам двух тёлок, которые с тобой веселились. — Продолжила Мадина. — Ничего себе, ты массовик-затейник! С богатой фантазией, хи-хи.
— Вообще-то это клиентская тайна! — он неподдельно возмутился. — Ты не имела права так делать!
— Дим, да нет в этом мире от менталиста никаких тайн, — отмахнулась Наджиб, оглядываясь по сторонам в поисках ещё одного табурета. — И чем быстрее ты это поймёшь, тем лучше для тебя. Б**, а почему у тебя второго стула нет? Мне на стол садиться?
— Этот дом мой, я в нём обычно один обитаю. Мне одного стула хватает. Сходить, принести второй?
Недолго думая, Наджиб запрыгнула на столешницу и скрестила ноги, усаживаясь поудобнее:
— На. — Она положила рядом с собой свёрток, который принесла в руке.
Ржевский развернул, не торопясь, мазнул взглядом. Затем озадачился:
— Платина как на твоих браслетах. Сердечник из палладия. Руны — золото, энергетический накопитель алмаз. Хреновенький, но большой. Мадина, а что это?!
— Ты не в курсе? — она не исключала, но всё равно удивилась. — Только что назвал все элементы, даже сердечник, которого снаружи не видно, но не знаешь, что это?
— Я вижу кое-какие материалы в глубину, — нехотя признался блондин. — Это достаточно большой секрет, не говори никому.
— Не скажу, хорошо. А какие именно материалы видишь? — было действительно интересно.
— Преимущественно банковские металлы и натуральные камни… Я понимаю, что это какой-то амулет, — он похлопал по артефакту ладонью, — но понятия не имею, какой именно. Тем более не в курсе, нахрена ты его притащила — в нём весу, как в хорошей кувалде.
— Это постановщик помех. Ещё его часто называют генератором иллюзий.
До Ржевского начинало доходить:
— Пока я на сеансе у профессионалок Шу был, ты с кем-то из своих пообщалась?!
— На совсем. — Наджиб погрустнела и не стала этого скрывать. — То есть да, но не в таком порядке. Кое-кто из моей семьи встретил Самбура на нашей стороне из Портала, это часть стандартной процедуры.
— Тоже менталисты?
— Конечно. Разумеется, вытащили у него из головы здешние подробности.
— Папа?
— Не-а, мама… — Мадина опустила взгляд ещё ниже и шмыгнула носом. — Она меня любит, просто против отца не может идти…
— Об отце обязательно потом расскажешь, пока продолжай по теме. — Ржевский поколебался, затем по-мужски сгрёб её за шею и прижался лбом к её лбу.
Она не стала отстраняться:
— Моя мама пошла к матери Далии сразу после этого и через канал той вызвала уже меня. Поговорили немного.
— А напрямую почему нельзя было? Зачем между матерью и дочерью нужен этот мост через аль-Футаим?! Ещё и в такое время?
— Во-первых, у нас уже утро. Во-вторых, отец Маджиту перечить не стал в своё время и дал согласие на мой выход замуж за того старого козла. Против моей воли.
— А-а-а. Но всё равно неясно, зачем через мать Далии тебе звонить.
— Когда я сюда через посольский портал сбежала, отец меня отлучил от Рода — выслуживался. Семейные каналы связи именно у меня работать перестали.
— Твоя мама его совсем никак остановить не могла?
— Ты просто не представляешь, как устроено наше общество! Семья в том числе, место женщины и мужчины в ней! Я удивлена, откуда ты так говорить по-нашему хорошо можешь, если о жизни понятия не имеешь.
— Мои встречные интервью будут не сейчас, — поморщился попечитель. — Зачем нужен этот твой постановщик помех здесь?
— Дим, а что ты знаешь о моей семье? — менталистка внимательно посмотрела ему в глаза.
— Ни-че-го, — он чистосердечно приложил правую руку к левой половине груди. — Слово Ржевского. Ну-у, если поду-умать, — добавил блондин добросовестно. — Деньги у вас какие-то есть, поскольку нищих рядом с троном не бывает. А ты с Далиёй как сестра. Ещё родня у тебя мудаковатая! Но то мои личные оценки, прости, если задел.
— Продолжай.
— Родную дочь продать, по факту, чтобы себе что-то выторговать — такого не понимаю.
— И всё? — она недоверчиво наклонила голову к плечу.
— Если пофантазировать, то папаша твой изрядный эгоист и сволочь. Но это на уровне моих личных ощущений.
— Тоже мне секрет…
— Мать воспитана слишком традиционно. Теперь всё.
— Ты и правда ничего не знаешь, — констатировала она. — В принципе, я так и думала, но хотела проверить.
— Я не дед, — хмыкнул Дмитрий. — Это он в генеалогических деревьях, похоже, фишку рубит. А я увы.
— Дед твой точно не знает… Дим, смотри мне в глаза, пожалуйста.
— Без проблем.
— Что ты знаешь о ревизионной комиссии при престоле Эмирата? Которая имеет право в некоторых случаях проверять даже самого эмира? В интересах его наследников?
Дмитрий вначале грязно выругался. Потом метнулся на крыльцо, выглянул наружу и какое-то время всматривался в темноту.
— Никого нет в радиусе твоего участка, — вздохнула она.
Он стремительно вернулся на место:
— Если ты ещё раз об этом где-то брякнешь! — опекун впервые за всё время поднёс кулак к её носу.
Настолько рассвирепевшим Мадина его даже представить не могла.
— Мне очень странно, что ты сейчас рвёшься охранять НАШУ тайну, — менталистка задумчиво наблюдала за перепадом эмоций собеседника. — От МЕНЯ же.
— Идиотка, — попечитель поморщился, словно от зубной боли. — Боже, какая же ты местами малолетняя идиотка, прости господи. Существование этой твоей комиссии — тайна?
— Да. Закон ещё прошлого века номер…
— ТАК КАКОГО ХРЕНА ТЫ О НЕЙ ПОСТОРОННИМ ТРЕПЛЕШЬ?!
— Я подумала, что ТЕБЕ могу сказать.
Ржевский неожиданно успокоился:
— Знаешь, дурака учить — только портить, народные поговорки не ошибаются. Мадина, как твой опекун я тебе запрещаю даже пар изо рта выпускать на эту тему. В ПРИНЦИПЕ. Ты меня хорошо поняла сейчас?
— И с тобой тоже? — это было странно.
Неожиданно.
— И СО МНОЙ! И С ДЕДОМ МОИМ! И С ПОДРУГАМИ! С ДРУЗЬЯМИ! С КЕМ УГОДНО! — он снова сорвался на крик. — До моего особого разрешения! — добавил Дмитрий после паузы. — Или до истечения недели с этого момента.
— Как скажешь. Почему именно неделя?
— Потому что ты охереть какая умная, целый седьмой ранг ментала! Может, хоть за неделю до тебя самоходом дойдёт! — проворчал опекун сердито, отворачиваясь в сторону.
Странно. Пока логики она не видела.
— Я услышала тебя. Да будет так; ты мой опекун и в этом вопросе я тебе полностью подчиняюсь.
— Слава тебе, господи, — Ржевский плюнул, снайперски попадая в открытое окно. — Зачем нужен постановщик помех?
— Мама передала тебе на время. Есть мнение, что портал заработает в самое ближайшее время. Твой участок у всех как на ладони, вон, небоскрёбы вокруг — смотри не хочу.
— Да, я и сам думал, как быть, — против воли вздохнул он. — Спасибо маме, чё… Как оно работает?
— Менталист настраивает через невидимую панель, другие не смогут.
— Выставляет конфигурацию объекта?
— Да. Этот артефакт мощный, на твой участок его должно хватить. Для всех снаружи будет либо непрозрачный туман, либо мерцающий купол.
— Спасибо огромное. — Он решительно поднялся со стула. — Пошли прямо сейчас ставить.
— Пошли, — она спрыгнула со стола. — Дим, его дали на время под твоё честное слово, пока на ноги не встанешь. Нормально? Из Эмирата через Самбура наверняка такое пойдёт, что тут никто видеть не должен.
— Да, нормально. Спасибо огромное. Не знаю, как и благодарить.
— Это мама тебя благодарит за меня… что трахать не стал, пользуясь ситуацией, защищаешь и оберегаешь… Она о твоей фамилии слышала. Говорит, сердце оборвалось, когда ты меня под защиту здесь взял.
— Непонятно, тут ржать или стесняться. А-га-га-га-га.
— И последним куском хлеба делишься, не ставя условий.
— Эй, завязывай с комплиментами, — засмущался неожиданно Ржевский. — Денег скоро отобью, сколько надо. И вообще, так каждый бы на моем мес…
— Далеко не каждый. Уже молчу, как ты Гвардейцев Эмирата из-за меня. И ради меня. Мама просила передать, она это понимает и ценит.
— Тебе пока домой нельзя?! — сообразил попечитель.
— Скорее, не стоит. Какое-то время тут лучше пересидеть, причём нам с Далькой: пока Регентский Совет людей Маджита добивает. Без деталей.
— Без проблем, — беззаботно отмахнулся он. — Места под солнцем не жалко, мне с вами веселее.
Она без слов взяла его за руку.
— Слушай, у такого приспособления по логике конструкции обязательно должен быть блок самоуничтожения, — говорю Мадине, пока она что-то настраивает внутри дорогого кирпича из платины.
Интерфейс, что интересно, доступен только менталисту. Занятный прибор. Точнее, артефакт.
Я и так ломал голову, и так — не может эта штука не иметь защиты от врага и дурака.
— Есть, — она кивает, не открывая глаз. — Ставить?
— Конечно!
— Чего занервничал?
— Да вещь больно дорогая. Закрытое пространство с утра тоже все окрестности увидят, по идее, такая маскировка вместе с охраной периметра должна идти в одном флаконе.
— Ты упоминал, что скоро автоматизированную систему поставишь. Что для этого нужно?
— Денег, — вздыхаю. — Любое перевооружение требует лишь одного — денег.
— Есть мысли, как заработать? Что моих финансов не возьмёшь, помню и уважаю.
— Есть. Неудобно о таком просить, но твоя помощь способна значительно ускорить.
— Надеюсь, удовлетворять мужиков не надо? — вяло шутит Наджиб.
После упоминания о разговоре с матерью она почему-то загрузилась.
— Дура?! Нет, нужно помочь мне понять, не обманет ли меня человек на переговорах.
— Рассказывай.
— Самбур не стал дожидаться утра. Кое-что из списка уже прислал, что через портал пой…
— Помню. Я же рядом шла.
— На эту номенклатуру я поставил свой тариф, ноль-пять процента от инвойсной стоимости.
— Не понимаю. Можешь моим языком объяснить?
— Если те товары везти через таможню, по правилам надо одну пятую пошлиной в казну Города отдать. Но таможенники в ценах ориентируются, а я нет.
— А-а-а, ты хочешь проверить, не занижают ли контрагенты стоимость? Чтобы твоя половина процента ещё больше уменьшилась?
— Ну да. Хоть и неудобно, однако поговорка есть: доверяй, но проверяй.
— Дим, без проблем. Самая рядовая для специалиста моего профиля задача.
— Утром прямо в школу кое-кто из местных знакомых Самбура явится, по рукам ударить. Как бы время подгадать?
— Могу с тобой в школу сходить, это разрешено? Заодно посмотрю, что у вас интересного.
— Тебе правда не в тягость?
— Шутишь?! Любопытно, конечно! Если запрета на посещение чужими у вас нет.
— Годится. Погнали, — даже настроение поднимается. — Запреты не про нас писаны: ты моя официальная опекаемая. Можно сказать, что оставить тебя одну дома не могу, твоя религия запрещает.
— Вообще-то, если по канону, то как раз из дома одной выходить нельзя, а не в нём оставаться.
— А кто в этом понимает? — отмахиваюсь.
— Ну-у, если только у тебя тут опасность какая-то есть. Тогда да, мой поход за тобой обоснован.
— Ещё несколько часов назад стрельба с убийствами была на весь город. Сейчас мы купол защитный поставили. Хорошая легенда, — прихожу к выводу. — Какую опасность ни назови, никто ничего не проверит.
— Дим, только один нюанс. Я сегодня, точнее вчера, сгоряча болтала языком налево-направо… Давай больше никому не говорить без необходимости, что я менталистка? Это важно.
— Как скажешь. Поддержу любую твою легенду.
— Тогда я твоя подопечная из Эмирата, религия у меня моя — но говорим между собой только на языке Залива и ни слова о ментале.
— Хорошо. Я чего-то не знаю о твоей профессии?
— Ну-у-у, нас формально как бы нет в природе. Например, у вас в Соте одна-единственная контора моим профилем занимается: рейдеры племянника вашего Императора. Царя.
— Ух ты! — сон как рукой снимает.
Есть над чем подумать. Это не оттуда ли тип под грузовик бросился?
— Знаешь, я в твоём направлении дремучий, — говорю без обиняков. — Если и ты спать не хочешь, расскажи?
— Не хочу спать, мне на сон меньше чем обычным людям надо. Ну слушай.
Говорим почти час и оно того стоит.
Оказывается, японцы Ивасаки средь бела дня беспредел творили, чтоб только шанс захапать менталиста получить (только они думали, что Мадина и Далия — это одно лицо).
Маджит аль-Футаим на что угодно готов был, лишь бы его менталистка по миру не гуляла с ненужными знаниями. И, что важнее, чтоб на другую работу заграницей не устроилась.
— Я и раньше немало могла, — завершает рассказ подопечная. — А сейчас, когда почти в два раза апнулась, сама себя боюсь. В общем, сделанного не воротишь, но больше мою подноготную другим людям лучше не сообщать, хорошо?
Норимацу с утра нырнула в ванной (в которую не попала вечером) и засобиралась к родителям: обещала подойти к школе Ржевского после обеда — помочь тому с учебным процессом.
Мадина видела из её мыслей: японка всерьёз озаботилась выпускными документами блондина и хочет подстраховать партнёра, но не говорит вслух.
Шу предполагала, что через своих сможет решить вопрос сдачи экзаменов в каком-то из их заведений, аккредитованных здесь. Однако обещать зря она не хотела, менталистка тоже не стала каркать под руку.
Далия, получив порталом полдесятка книг из дома, сказала, что сегодня валяется на кровати и никуда не пойдёт. Заодно присмотрит за участком: если что, Гвардия Эмирата будет быстрее чем за четверть минуты.
За это время даже добежать от забора никто не успеет, а сигналки Ржевский настроил.
На шум и световые эффекты сдохшего защитного артефакта ещё хватало.
Школа Дмитрия оказалась выкрашенным в белый цвет солидным трёхэтажным зданием. Возле него уже толпился народ, разделившись на возрастные группы.
При появлении опекуна разговоры в компании его ровесников смолкли.
— Господа, у меня накопились кое-какие долги. — Ржевский раздвинул крайних и, не стесняясь, пролез в середину. — Я могу не суметь рассчитаться со всеми прямо сейчас, но хотел бы незамедлительно начать. — Из кармана появился его кожаный мешочек с золотом. — Приношу извинения за неподобающую отсрочку, но лучше исправить ситуацию позже, чем никогда.
В отличие от Залива, здесь женский пол учился вместе с мужским. Мадина, скрывая лицо под вуалью, с любопытством снимала ментальные слепки с присутствующих один за другим.
У неё было своё понимание, что сейчас является правильным.
— А кого это ты с собой привёл, Ржевский? Что за шмара? — с ангельским выражением лица одна из одноклассниц опекуна ткнула пальцем в направлении Наджиб, одетой по Канону и остановившейся метрах в пяти.
— Дим, не вздумай реагировать, — спокойно сказала менталистка на языке Залива.
Первым делом она ещё за три шага убедилась, что из присутствующих их никто не понимает.