Рим рукоплещет!

5. Москва.

Итак, я в Москве, учусь в Высшей офицерской кавалерийской школе имени Буденного. Командовал школой прославленный генерал Герой Советского Союза Осликовский.

Наша школа была настоящей кузницей офицерского состава, в которой подготавливались не только офицеры, но и спортсмены высшего класса.

Я начал усиленно тренироваться. Тщательнейшим образом отрабатывал технику удара. Рубка - большое искусство. Только тем, кто не знает, какой ценой добывается уменье опустить шашку в ту тысячную долю секунды, когда движение коня и мышечная сила руки сливаются воедино, рождая удар, подобный удару молнии, эта наука может показаться легкой. Стоит пропустить неуловимое мгновение - и лоза останется невредимой, а ухо лошади пострадает. Контролировать эти молниеносные движения во время соревнований невозможно, полагаешься только на автоматизм мышц. А он вырабатывается упорной работой.

Очень хотелось посоревноваться с сильнейшими спортсменами, но пока я был только зрителем. Лошади для соревнований у меня, как и у других слушателей, не было.

Соревнования проходили довольно часто, и я жадно следил за их блестящими результатами. Я завидовал мастерству прославленных спортсменов и видел, что мне еще очень многому надо учиться.

Особенно меня интересовал конкур. Я изучал на соревнованиях каждое движение всадника, манеру держаться в седле, положение корпуса - на разных переменах аллюра, во время самого прыжка. Старался установить, кто же наиболее сильный, у кого мне учиться. Задача эта была довольно сложная: каждый хорош, и у каждого есть что-то свое, особенное.

Прекрасно выступал сильный по троеборью и конкуру мастер спорта Валентин Мишин. Не хуже него и мастер спорта Николай Шилинков, а мастер спорта Валериан Куйбышев… Это был мастер в полном смысле этого слова.

И все же я думал: "Может быть, мне и не хватает мастерства, но если бы здесь, в Москве, был Пилот, я рискнул бы соревноваться с этими лучшими мастерами".

Выступление неоднократного чемпиона Советского Союза по высшей школе верховой езды мастера спорта Николая Александровича Ситько произвело на меня неизгладимое впечатление. Было чем любоваться, но если бы мне предложили заняться выездкой, я бы, конечно, отказался. Это не для меня. Меня этот вид спорта не привлекал. Красиво, спору нет, но мне казалось, что у меня не хватит силы воли и терпения, чтобы вот так заставить работать коня.

За год, что я проучился в Высшей офицерской кавалерийской школе, мне приходилось вместе с другими слушателями принимать участие в соревнованиях. Участвовал в рубке лозы, иногда прыгал. Хорошей лошади-прыгуна у меня не было, приходилось брать лошадь из числа тех на которых мы, слушатели ездили.

Рискнуть попросить дать мне лошадь одного из мастеров я не осмелился. Не хотелось получить отказ. Понимал: не доверят мне, начинающему спортсмену коня.

Видя мое настойчивое желание понять все тонкости искусства конного спорта, маститые спортсмены обратили на меня внимание и часто со мной беседовали, делясь своим опытом. Во время занятий ко мне особенно приглядывался Николай Александрович Ситько. Он интересовался моей спортивной жизнью и очень смеялся, когда я рассказал ему о своем малоудачном выступлении в группе фигурной езды.

- А мне кажется, - неожиданно проговорил он, - вы прирожденный наездник по высшей школе верховой езды.

Я удивленно поглядел на него и про себя подумал: "И таким мастерам, как ты свойственно ошибаться" А вслух сказал:

- Нет, меня влечет к себе конкур, троеборье. Я молод, силен, думаю, что и смелости у меня хватит, чтобы стать хорошим прыгуном. Это моя мечта еще с юности.

- Посмотрим, посмотрим, - загадочно проговорил Николай Александрович.

"И смотреть нечего,- упрямо подумал я.- Высшая школа верховой езды меня никак не привлекает. То ли дело прыгать и рубить!".