Рискни ради любви

Глава 11

Джек провел рукой по все еще мокрым волосам, испортив то подобие прически, которое он соорудил с помощью своей щетки. Взглянув на свое отражение в зеркале, он состроил недовольную гримасу, ведь больше всего ему сейчас хотелось сбросить сюртук, развязать галстук и провести вечер за мольбертом, а не тащиться на торжественный ужин в Историческом обществе.

Долг, напомнил он себе. Джек в который уже раз напомнил себе, как много общего у солдатской муштры и у учености. На этот раз, например, ему предстояло принять участие в ученом «параде», нарядившись в выходное платье.

Весь Бат горел желанием развлекать итальянскую делегацию. Джек с раздражением посмотрел на пачку приглашений, лежавших у него на камине. Ассамблеи, концерты, пикники… Черт, будь у него выбор, он натянул бы тент на берегу реки и быстро покончил с формальностями и лестью. В последний раз одернув накрахмаленный лен, лорд Джеймс расправил плечи и вышел из своей квартиры, взятой в аренду на время раскопок. Квартира находилась недалеко, надо было всего лишь пересечь Куин-сквер.

— Добро пожаловать, лорд Джеймс, добро пожаловать! — Завидев Джека, проходившего через портик, перед ним в любезностях рассыпался мистер Латтимер, глава местного Исторического общества. — Надеюсь, вы не заболели после своего героического поступка?

— Да нет, с какой стати? — пожал плечами Джек. Больше всего ему хотелось, чтобы никто больше не вспоминал о дневном инциденте. — По-моему, значение этого поступка сильно преувеличено.

— Вы опять слишком скромны, сэр! — воскликнул приметивший Джека Дуайт Дэвис. Подбежав к нему, он настоял на том, чтобы крепко пожать Джеку руку.

— Да уж, этот джентльмен заслуживает медали за смелость. — Фредерико Беллазони отвернулся от одной из стеклянных витрин и поднял бокал с вином в знак приветствия.

— Отличное предложение! — Глаза Дуайт Дэвиса вспыхнули. — Уверен, нам удастся сделать медаль из римской монетки и какой-нибудь…

— Синьор Беллазони просто пошутил, — сказал Джек, с недоумением взглянув на льстивого итальянца. Затем он перевел взгляд на полку, где были выставлены мраморные фрагменты. — А теперь скажите мне: это обломки статуй Сулис Минервы[10] из храма, который находится здесь, в городе?

Как Джек и надеялся, двое ученых быстро отвлеклись от темы разговора и принялись подробно рассказывать историю богини и ее изваяний. Фредерико из вежливости несколько минут слушал их, а затем направился к столику с бутылками, где весело болтали несколько человек.

Наконец подали ужин, собравшиеся начали произносить тосты. Едва сдерживая желание посмотреть на карманные часы, Джек попивал вино и старался обращать внимание на пожилую жену члена местного отделения общества, которая подробнейшим образом описывала ему вооружение древнего центуриона. Впрочем, вокруг было много и других дам. Их звонкий смех то и дело оживлял монотонное гудение мужских голосов.

Что касается Алессандры делла Джаматти…

Джек огляделся по сторонам. Она приехала довольно поздно, и ее тут же окружили друзья-земляки. Они все еще ухаживали за ней, и, судя по смешкам, улыбкам и быстрой итальянской речи, вся эта компания очень неплохо проводила время.

Джек зацепил пирожок с омаром и сделал знак лакею подлить в его бокал вина.

Алессандра так старательно улыбалась, что у нее даже заболели щеки. Но тут у нее заболела голова, застучало в висках. А ведь она никогда не страдала головной болью!

— Хочешь попробовать фазана в сливочном соусе, Алесса? — спросил Орричетти. — Мы наслушались рассказов о том, как плохо готовят англичане, но фазан у них вышел отлично.

— Спасибо, Пьетро, но у меня и без того тарелка полна еды, — ответила маркиза.

— Да, но ты почему-то ничего не ешь. — Граф погрозил ей пальцем. — Придется мне пригласить тебя в свою резиденцию и приказать кухарке приготовить феттучини Альфредо.

Алессандра заставила себя усмехнуться.

— На такой диете я скоро располнею, как принц-регент, — сказала она. — Но пока ты здесь, тебе непременно следует попробовать девонширские сливки. Даже французы вынуждены признать, что они великолепны на вкус.

— Да, но все эти английские яства не идут ни в какое сравнение с моцареллой ди Буфала из Казерты! — воскликнул профессор Мариэлло.

— Но сыр чеддер не так уж плох.

Губы Алессандры дрогнули. Итальянцы говорили о еде почти также много, как и о политике. Неудивительно, что обсуждение всевозможных блюд продолжалось до конца ужина.

В соседней комнате расставили карточные столы, и гостям предложили сыграть в вист, попивая чай. Алессандра от игры отказалась, предпочла сесть за пианино, стоявшее в тени пальм, высаженных в кадушки.

Она заиграла, выбрав мелодию, которая лучше всего отражала ее чувства. Возможно, стоило бы сыграть не Бетховена, а Вивальди, мрачно подумала она. Тьма против света. Конфликт, отражающий ее собственное настроение.

Лорд Джеймс Джекхарт оказывал на нее весьма странное действие. Ей хотелось избавиться от него, как и от любого аристократичного индюка — богатого, тупоумного дилетанта, который быстро бы утомился от строгой дисциплины, необходимой на раскопках. Но ей все труднее и труднее было так относиться к нему. Незадолго до ужина Дуайт Дэвис показал всей итальянской группе акварельные рисунки Джека с архитектурных сооружений.

Работы оказались великолепными.

Как и сам лорд Джеймс, его рисунки обладали удивительной мужской грацией. Они были сильными. Уверенными. Детали, выписанные с большой изысканностью, однако, не казались нарисованными женской рукой. То, что он обладал несомненным талантом живописца, заставляло Алессандру изменить о нем мнение. Ей бы очень хотелось считать его самоуверенность проявлением обычного высокомерия, потому что втайне она завидовала этой самоуверенности. Да, кое в чем лорд Джеймс бывал очень тверд. Кое в чем! Но ей всегда казалось, что понюхавший пороху вояка, вхожий в свет, не может иметь чувствительной души. Впрочем, он, к ее удивлению, был добр с Изабеллой, и это смущало Алессандру.

Ей не хотелось, чтобы он был хорошим и добрым, ей хотелось…

На нотные листы упала тень.

Как ни удивительно, будучи крупным мужчиной, Черный Джек Пирсон двигался с кошачьей грацией.

Алессандра всем своим телом ощутила его присутствие. Он такой большой, такой серьезный… Алессандре не надо было поднимать голову, чтобы увидеть, что его длинные волосы закрывают накрахмаленный воротничок сорочки, а их вьющиеся кончики целуются с отличной шерстью мериноса, из которой сшит его вечерний сюртук.

Дьявол! Она могла бы поклясться, что его горячий взор буквально прожигает ее плоть.

Пальцы Алессандры, лежащие на клавишах, дрогнули, она взяла не ту ноту.

Маркиза смущенно подняла глаза.

— Что заставляет вас стоять тут и сердито смотреть на меня, лорд Джеймс? — спросила она.

— Прощу меня простить, если выражение моего лица вам не по нраву, — спокойно ответил Джек. — Мне и в голову не пришло, что я смотрю сердито.

Алессандра вновь заиграла, надеясь скрыть от него свое волнение. Почему, ну почему ее тело отказывается играть в ритме ее же разума?

— Судя потому, что вы обо мне говорили, я не умею улыбаться, так что, боюсь, выбор у меня небольшой, — добавил Джек. Кажется, он пошутил.

Алессандра молчала. Если она ему не ответит, он уйдет. Джек ближе наклонился к ней:

— Неужели я опять сделал что-то такое, что могло вас обидеть, леди Джаматти?

Алессандра заиграла сонату Сальери.

— У меня еще не было шанса должным образом извиниться за мои рискованные замечания, касающиеся Общества Юлия Цезаря, — промолвил он. — Так что позвольте мне сделать это сейчас. Я не должен говорить то, что сказал.

— Ни к чему извиняться, — отозвалась Алессандра. — Это я намекнула на то, что вы здесь — чужой человек. Так что вы имели полное право почувствовать себя оскорбленным.

Джек вздернул подбородок.

— В таком случае я вынужден сделать вывод, что вы испытываете ко мне неприязнь из-за наших предыдущих встреч, — сказал он.

Алессандра почувствовала, что краснеет.

— Знаете ли, сэр, мы разговариваем с вами по-английски, но создается впечатление, что мы обращаемся друг к другу на незнакомом иностранном языке. Я не испытываю к вам неприязни, лорд Джеймс.

— Иными словами, вы попросту отрицаете мои неуклюжие попытки сделать что-то правильное?

Алессандра опустила глаза.

— Английское понятие галантности отличается от итальянского, — заметила она.

— Вы предпочли бы Макиавелли? — растягивая слова, спросил Джек.

— Я предпочла бы, чтобы мужчины любой национальности перестали донимать меня! — понизив голос, воскликнула Алессандра. — Святые небеса! Вы все ведете себя так, словно я беспомощное, безмозглое существо, которое не в состоянии позаботиться даже о себе. Так вот, запомните раз и навсегда: если мне понадобится помощь, я обращусь к вам!

— Будьте уверены, что даже если бы вы разговаривали на языке урду, я бы совершенно правильно понял вас, леди Джаматти, — произнес Джек.

— Сомневаюсь в том, что вы вообще что-нибудь понимаете. — С ее губ сорвался вздох. Алессандра устала. И чувствовала себя напряженно. — Иногда я сама не понимаю, что имею в виду. Или чего хочу.

Испугавшись собственной оговорки, Алессандра застыла, как изваяние, ожидая в ответ саркастического замечания Джека.

Вместо этого он поморщился.

— Мне знакомо это чувство, — кивнул он.

Руки Алессандры замерли.

— Я… я даже понять не могу, как вы можете говорить такое… Вы же богаты, у вас куча привилегий, вы можете получить в жизни все, чего пожелаете. Да что там, весь мир лежит у ваших ног!

— Может быть, мне не нравится такой коврик? — По его лицу пробежала мимолетная усмешка. — Видите ли, я не больше вашего люблю, когда кто-то делает поспешные выводы о моей жизни, леди Джаматти.

Отблеск света свечей мягко отражался на его лице. Как и его прекрасные картины, Черный Джек Пирсон поначалу казался обманчиво простым. Но чем внимательнее она приглядывалась к нему, тем больше видела тонких нюансов и сложных наслоений в его характере, которые вместе составляли единое целое.

— Разве ученый не должен сначала хорошенько все обдумать и лишь потом делать какие-либо выводы? — тихо спросил он.

Алессандре было нелегко думать об ученых правилах и сложных теоремах, когда она видела, как улыбка тронула уголки его губ.

— Да, — ответила она, — серьезный ученый делает свои выводы лишь на основании тщательного исследования.

— И долгого наблюдения, — добавил Джек, опустив глаза. — Надеюсь, что в ближайшие недели вы будете очень внимательно наблюдать за мной.

Святая Мадонна! Да ей трудно даже глаза от него отвести! При мысли о том, что она будет втайне наблюдать за тем, как сокращаются и растягиваются его налитые мышцы, во рту у нее пересохло.

— Я постараюсь сделать так, чтобы вы были довольны, — договорил Джек.

Почувствовав себя еще более смущенной, Алессандра не нашлась что ответить.

— Я… Все дело в том, что вы…

— Могу я присоединиться к вам? — Неожиданно появившись возле пальмы, Фредерико пробрался сквозь декоративную листву и оперся бедром о пианино. — Или я помешаю вашей беседе?

Джек отступил назад.

— Да нет, ничуть, — промолвил он. — Мы обсуждали философские вопросы.

— Философские? — Фредерико приподнял золотистую бровь. — Но ведь предполагалось, что на этом вечере люди будут общаться друг с другом, а не вести серьезные разговоры. — Чуть сдвинувшись с места, он усмехнулся: — Так что, надеюсь, вы не обидитесь и позволите мне похитить у вас Алессандру. Хочу прогуляться с ней по террасе.

Ха! Да она бы с большим удовольствием прошла в ворота ада!

— Пойдем, дорогая. Английские сады просто восхитительны при лунном свете.

Фредерико с такой уверенностью положил руку ей на поясницу, что сомневаться не приходилось: его вкрадчивый тон — всего лишь маскировка. Алессандра нутром почувствовала, что ответа «нет» он не примет.

Поэтому, как ни хотелось ей оттолкнуть его руку, она поднялась с места.

— Наслаждайтесь красивыми видами.

Не сказав больше ни слова, Джек повернулся и ушел.

На мгновение ей захотелось превратиться в маленького мальчика, с которым днем случилась беда. Ведь тогда Джек смог бы заключить ее в объятия, и она забыла бы обо всех неприятностях.

Какая наивная, детская надежда! Ник кому, лишь к себе самой она может обратиться с просьбой спасти себя от мерзостей прошлого.

Интересно, не поведет ли итальянец маркизу из залитого лунным светом сада прямо к ней в постель?

Джек запил этот неприятный вопрос большим глотком бренди. Почему это его заботит? Ведь ничто не говорило о том, что его самого в ближайшее время пригласят в ее будуар.

Едва не зарычав от злости и от желания выбить несколько безупречных зубов Фредерико Беллазони, Джек сделал еще один глоток. И еще…

Он украдкой бросил долгий взгляд на эту парочку. Странно, но у Алессандры был скорее вид женщины, которую тащат на экзекуцию, чем нетерпеливой любовницы, жаждавшей остаться со своим кавалером наедине.

Впрочем, скорее всего ему только так кажется, потому что он сторонний наблюдатель. Он уже совершил несколько ошибок и много раз ошибался насчет нее, так что повторять все это ему не хотелось. Поэтому он не станет вмешиваться в ее личные дела.

Джек посмотрел на дно бокала. По правде говоря, он не мог понять ее чувств, но, как ни удивительно, не понимал он и того, сердит его это или интригует. Создавалось впечатление, что под спокойной поверхностью ее внешней самоуверенности бушуют сильные течения. Впрочем, это лишь плод его воображения. Джек поджал губы. К несчастью, судьба наградила его слишком живым воображением. Даже когда он отвернулся и стал рассматривать выставленные на всеобщее обозрение римские монеты, в его памяти всплыл их полуночный поцелуй. Черт, он до сих пор не забыл сладость ее губ и те искорки, которые зажглись в его крови после этого поцелуя…

— Лорд Джеймс! Как я рад видеть вас в сухой одежде! Но ваш бокал сухим быть не должен! — Дуайт Дэвис махнул проходившему мимо лакею. — Принесите еще бренди, — приказал он. — И давайте все вместе поднимем тост за нашего героя.

Джек заскрежетал зубами. Гип-гип, ура-а-а!

Гравий зашуршал под ногами, когда Алессандра сбросила руку Фредерико и ускорила шаг. Ночь благоухала ароматом роз, к которому примешивался запах сирени, пробивавшейся сквозь отверстия в решетках, деливших сад на части. Впереди она увидела мраморный фонтан, купавшийся в лунном свете; бледный камень фонтана обвивали побеги самшита.

Вздохнув полной грудью, чтобы немного успокоиться, Алессандра прислонилась к ограждению фонтана.

— Полагаю, ты не просто так захотел потолковать со мною наедине, — проговорила она. — Думаю, есть какая-то причина…

— Почему ты считаешь, что мною движет не только желание получить удовольствие от твоей приятной компании?

— Вот что, не трать больше попусту своих золотых слов, — ответила маркиза. — Чего ты хочешь?

— Да будет тебе, Алесса, мы же друзья! — Фредерико помолчал. — Очень хорошие друзья, — ^добавил он.

— Все это в прошлом, — тихо проговорила она.

— Как бы мы ни хотели этого избежать, прошлое все равно присутствует в нашей настоящей жизни, — спустя несколько мгновений промолвил Фредерико.

— Пьетро сказал, что ты начал изучать историю. — Алессандра даже не пыталась скрыть сарказм, звучавший в ее голосе. — Но я посоветовала бы тебе заняться изучением этики.

Разведя сзади в стороны полы своего сюртука, Фредерико сел на камень и положил одну изящную лодыжку на другую.

— О, этот предмет мне знаком, — заявил он. — Настолько знаком, чтобы быть уверенным в том, что не бывает абсолютно правильных или неправильных вещей.

Алессандра прикусила губу.

Запрокинув голову, Фредерико посмотрел на звезды, словно пытаясь запомнить музыку ночи — плеск воды, стрекот цикад, шорох ветра в листве.

По ее телу пробежала дрожь. Алессандра со стыдом вспомнила, что в прежние времена их мысли пребывали в полной гармонии.

Кажется, Фредерико понял, о чем она думает.

— Что ж, хорошо, — вымолвил он. — Вижу, ты не в настроении предаваться воспоминаниям, а потому не стану томить тебя дальше. По правде говоря, хочу попросить тебя об одолжении.

— Должно быть, ты шутишь.

— Совсем небольшом одолжении, — уточнил он. — И совершенно безвредном.

— Нет, — отрезала Алессандра, насторожившись.

— Насколько я понимаю, ты осталась такой же горячей, какой и была, — сказал Фредерико. — Леди, от которой искры в разные стороны разлетаются. — Он стал обмахивать свои щеки ладонями — этот жест всегда казался Алессандре невероятно высокомерным. — Но ты даже не выслушала меня.

— В этом нет необходимости, — бросила Алессандра. — Ничто — ты слышишь, ничто! — не заставит меня помогать тебе.

Шум льющейся из фонтана воды заглушил шаги Фредерико, когда он встал и приблизился к ней.

— Ты уверена в этом?

— Когда я прошлый раз сделала то, о чем ты просил, умер человек, — ответила Алессандра. — Как это на тебя подействовало?

— Как подействовало? — переспросил он. — Да как ты можешь такое говорить, если правда заключается в том, что это ты приготовила смертельное зелье! — Фредерико многозначительно пожал плечами.

— Я готовила жидкость, не зная, что это такое, — проговорила Алессандра. — Я… я делала лишь то, о чем ты просил.

— Ох, сага*! — Он глубоко вздохнул, и ее щеки коснулось его дыхание. — Похоже, ты неправильно поняла меня в ту ночь, — произнес он тем самым вкрадчивым тоном, который Алессандра так хорошо помнила.

Настоящий голос для будуара — тихий, проникновенный, чувственный, успокаивающий, скользящий по ее опасениям, как лучший, легчайший щелк.

Теперь от звука его голоса по телу ее поползли мурашки.

— Нет, я не ошиблась и все правильно поняла, — прошептала она. — Ты мне солгал.

— Это ты так говоришь, — ответил он с ангельской улыбкой. — Но в суде против твоего слова будет мое. А твое ораторское искусство не идет ни в какое сравнение с моим.

Алессандра почувствовала, как желчь поднимается по ее горлу.

— Кому, по-твоему, они поверят? — насмешливо спросил Фредерико.

— Ты беглец, которого разыскивают за убийство, — хрипло проговорила она.

Его улыбка стала еще шире.

— И ты тоже, моя дорогая.

— Черт бы тебя побрал!

— Ш-ш-ш… — Фредерико сделал вид, что ее слова напугали его. — Ни к чему говорить непристойности! Я прошу тебя о самой простой вещи. И если ты выполнишь свою часть, то никто не пострадает. Обещаю. — Подняв руку, он провел костяшкой большого пальца по ее щеке. — Разве ты не помнишь, как хорошо нам работалось вместе? Возможно, тебе даже понравится это…

Алессандра оттолкнула его руку.

— Того времени и той наивной юной девушки больше нет, сэр, — проговорила она. — Когда-то я была глупой. Но больше такой ошибки не совершу.

В глазах Фредерико полыхнул гнев, отчего их цвет нежного топаза превратился в цвет жидкого пламени.

Как могла она не замечать его высокомерия? В прошлом она идеализировала его страсть. Считала ее силой, ведущей к свободе и равенству. А единственное, чего ему действительно хотелось, — так это сменить одного тирана другим.

Его взор мгновенно изменился и стал равнодушным и холодным.

— Не так-то легко забыть те дни — и ночи — в Италии, — проговорил Фредерико. — Ты говоришь так, будто все, что между нами было, осталось в далеком прошлом, Алесса. Ошибаешься. — Он многозначительно помолчал. — Достаточно спросить об этом австрийские власти.

— Ваши умные и короткие речи обращены к лишенным слуха ушам. Ваши угрозы больше не пугают меня, сэр. Англичане не отдадут меня на произвол иностранцам. Так что можете рассказывать обо мне все, что угодно! Моя мать имеет немалое влияние в этой стране. И я переживу любой скандал! — перешла на крик Алессандра.

— Ах, какая милая речь, сага! Похоже, ты долго тренировалась в произнесении спичей. — Отступив назад, он подбоченился. — Или нет? Насколько я помню, в прошлом ты всегда зависела от Стефано, который защищал тебя от превратностей жизни и всяческих бед, что давало тебе возможность удовлетворять свою страсть к античности и абстрактным идеям. Ну а потом, когда его не стало, ты обратила свое внимание на меня.

В его словах не было преувеличения, и они подействовали на Алессандру, как удар поддых. Собрав все силы, она старалась держаться уверенно. Она не проявит слабости и не даст ему почувствовать удовлетворения, увидев ее поражение.

— Так вот, я не могу не задать вопрос, — продолжал Фредерико. — Разве человек может сильно измениться? Или ты нашла себе нового покровителя, к которому можно приклеиться? И который готов стать щитом, загораживающим тебя от твоей же пылкой натуры? Ты считаешь; что этот модный аристократ, лорд Джеймс, захочет сыграть при тебе роль рыцаря в сверкающих доспехах?

— Теперь я вижу, что ты точно не изменился, — ответила Алессандра, решив проигнорировать его слова о Джеке. — Такой же самонадеянный, жаждущий манипулировать людьми, демагог, как и прежде.

Его ухмылка стала еще более красноречивой.

— Помню времена, когда на вилле в Комо ты была совсем не против моих манипуляций.

Один, всего один раз она пустила его в свою постель. Это была ночь дня ее рождения, когда огни пылающих на берегу озера факелов, казалось, еще больше разожгли огонь одиночества, терзающий ее. Одиночества… Утраты… Алессандра на мгновение прикрыла глаза, вспоминая серебристый отблеск лунного света на поверхности воды, ощущение влажности от водной пыли на своей коже. Она тогда была молодой вдовой, терзаемой страхом и сомнениями из-за своей недавней потери.

И Фредерико, блистательный протеже ее мужа, бесстыдно воспользовался ее слабостью.

Нет, нельзя винить только его одного. Она тоже несет ответственность за собственное решение.

И это еще одна причина прекратить их нынешний разговор.

— Ты мне отвратителен, — вполголоса произнесла Алессандра.

Ухмылка на его физиономии погасла.

— Ты преувеличил собственные силы, — продолжала она. — В точности так же, как преувеличил и свое влияние на меня. Мой ответ — нет. И это мое последнее слово.

Резко повернувшись, отчего ее шелковые юбки зашелестели, она пошла прочь.

— Не так быстро, Алесса.

Она даже не замедлила шаг, но Фредерико быстро нагнал ее и схватил за руки.

— Неужели ты считаешь, что я приехал в такую даль, на этот проклятый богами остров, лишь для того, чтобы ты могла повернуться ко мне спиной?

— Я сказала, что меня не интересует, что ты обо мне думаешь, — отозвалась Алессандра. — Ты не можешь заставить меня помогать тебе.

— Нет, могу. — Фредерико снова ухмыльнулся. — Может, тебе наплевать на себя и на собственную репутацию. Но что скажешь о своей дочери? Дорогая Изабелла — такая хорошенькая маленькая девочка. Будет ужасно жаль, если что-нибудь случится с этим ангелочком.

— Ты не посмеешь! — воскликнула Алессандра.

Но она знала, что он посмеет. Раньше он убивал, не терзаясь угрызениями совести.

— Днем ты сама видела, что несчастные случаи с детьми — не такая уж редкость, особенно на реке, — проговорил Фредерико. — Но не всегда поблизости оказывается знатный кавалер, который придет ребенку на помощь. — Он стряхнул листок со своих брюк. — С англичанами так просто иметь дело, их можно убедить в чем угодно. Ты действительно считаешь, что герой войны захочет предложить свой меч хладнокровной убийце?

Она похолодела.

Почувствовав ее страх, Фредерико продолжил:

— Поверь, я не хочу пользоваться этим, Алесса. — Он усмехнулся, и опять по ее щеке пробежал ветерок его дыхания. — Поверь, ты и сама удивишься, какой могущественный союзник у меня есть. Так что, будь я на твоем месте, не рискнул бы противодействовать нам.

— Ты… ты не оставляешь мне выбора, — прошептала она.

— Вот и чудесно… Не так уж трудно договориться, верно?

Алессандра опустила глаза.

— Ну не надо делать вид, что ты так уж сильно поражена, дорогая, — промолвил Фредерико. — Я позабочусь о том, чтобы ты не пожалела о своем решении.

Алессандре понадобилось призвать на помощь всю свою смелость, чтобы спросить:

— И чего… ты от меня хочешь?

— Сага, не стоит так торопиться теперь, когда мы пришли к пониманию. — Фредерико вынул из кармана табакерку и взял щепоть табака. — Пусть раскопки идут своим ходом. Когда настанет время, я сообщу тебе, что пора действовать.

Внезапный порыв ветра подхватил воду, льющуюся из фонтана, и бросил ее брызгами на ее щеку. Алессандра закрыла глаза и позволила слезинке выкатиться из-под ресниц.

— Само собой, ни единое слово, сказанное кому-то о нашей договоренности, не останется без последствий, ты это понимаешь? И не надейся, что тебе удастся убежать и спрятаться. Мы тебя все равно разыщем, и бедная маленькая Изабелла расплатится за грехи своей мамы.

Убийца… Если бы у нее хватило сил, она придушила бы его.

— Как там говорят наши друзья англичане? — Его губы насмешливо изогнулись. — Это будет нашей маленькой тайной.