Робин Гуд и его удальцы

Глава седьмая ЗАКОНЫ РАЗБОЙНИКОВ

Однажды путник, проходивший по Шервудскому лесу, попал в засаду молодцов Робин Гуда и был схвачен ими. Ему грубо заломили руки за спину и крепко связали.

— Отлично! — сказал Малютка Джон. — Отведем этого парня к Робину Гуду.

И они направились напрямую в лагерь сквозь лесную чащу, ведя перед собой путника с его лошадью, навьюченной несколькими тюками.

Увидев связанного путника, Робин Гуд разгневался.

— Это кто же связал ему так руки за спиной? — набросился он на своих молодцов.

Те только удивленно переглядывались. Тогда Малютка Джон ответил:

— Я! И, думаю, сделано это на совесть!

— Ах, на совесть? — гневно переспросил Робин. — Что ж, поглядим!

Обернувшись к своим людям, он приказал:

— Схватить Малютку Джона и связать его точно так, как связан этот человек!

Несмотря на все его сопротивление, верзилу скрутили и, заломив ему руки за спину, связали точно так, как и путника. Веревка грубо врезалась тому в руки. Но люди Робин Гуда, хотя и выполнили его приказ, не понимали, для чего их предводитель велел сделать это. Перехватив несколько косых взглядов своих людей, Робин повернулся к Малютке Джону и сказал:

— Ну что, нравится? Для чего было вязать пленника так туго? Ему и так-то не сладко попасть к нам в руки, так для чего еще добавлять и это? Никогда больше не вяжи так пленников, или поплатишься за это! Мигом вылетишь тогда из нашей ватаги! Нам нужны сильные люди, но с добрыми сердцами.

Потом он обратился прямо к Малютке Джону.

— Пусть это будет тебе уроком, Малютка Джон, но теперь ты свободен. Мы с тобой отлично знаем друг друга, и ты, думаю, не обидишься на меня. Мне пришлось сделать это, чтобы показать всем, как нам следует обращаться с пленниками.

Когда Малютку Джона развязали, тот уныло взглянул на свои запястья и повернулся к пленнику.

— Я не сообразил, что связал тебя так сильно, — сказал он. — Ты уж прости меня.

— Отлично сказано! — воскликнул Робин.

— А теперь, — продолжал он, тоже повернувшись к путнику, — присядь и расскажи нам, откуда ты и что за товары везешь.

Веревки были сняты, и пленник сел на землю.

— Утром, едва только рассвело, — начал он, — я пустился в путь со своими товарами из Ноттингема. Вы сами видите — я еще молод и занимаюсь торговлей совсем недавно. В самом Ноттингеме товар расходится очень медленно, там у меня мало покупателей. Поэтому я решил попробовать распродать товар попроще в деревнях. Может, удастся продать его крестьянам и их женам. Но, когда я шел лесной тропинкой, на меня налетели твои молодцы и привели меня сюда. Жаль, что я не мог знать этого раньше, а то бы непременно захватил с собой какой-нибудь зеленой холстины, чтобы продать вам.

Робин Гуд и его друзья расхохотались — уж больно смешной показалась им уверенность торговца в том, что он упустил хорошую сделку.

— Стало быть, ты разъезжаешь не для того, чтобы баловать всякими там шелками местных сквайеров и их жен? — спросил Робин.

— Да нет, конечно, — ответил торговец. — Если бы я пошел на это, то они просто-напросто отобрали бы у меня, что им понравилось, и не заплатили бы ни пенни. Ведь в наши дни прав тот, у кого сила.

Робин кивнул головой; он по себе слишком хорошо знал, что так оно и есть. Повернувшись к своим людям, он сказал:

— Откройте его тюки. Если он не врет, что везет товары для бедняков, то отправится дальше невозбранно.

Тюки тут же размотали. В них оказалась грубая суровая ткань и небеленая холстина, из которых обычно шьется одежда простого люда; но ни клочка ткани, достойной рыцаря, дамы, сквайера или леди.

— Этот человек сказал правду! — вынес приговор Робин Гуд. — Мы не хотим воевать против бедняков и не хотим мешать им честно зарабатывать. Давайте отпустим этого человека. Что скажете, друзья?

Разбойники в ответ только захлопали в ладоши, и путник понял, что ему уже ничто не грозит.

— Ну, тогда я пойду своей дорогой, — сказал он. — А когда окажусь в ваших краях, прихвачу с собой несколько кип зеленого сукна. С вами можно неплохо торговать, ведь вас здесь по крайней мере, сотня человек.

— Ты, похоже, вполне уверен, что мы заплатим тебе за твой товар! — сказал малютка Джон.

— Так уверен, — ответил путешественник, — что вы увидите меня очень скоро.

На дорожку Робин Гуд до отвала накормил путника вкусной олениной. Разъезжая по деревням, тот рассказывал, как обошелся с ним Робин Гуд, и почему не ограбил его. Так сельчане узнали, что Робин Гуд и его удальцы были их друзьями. Да и друзья Робина получили в этот день хороший урок — что они не должны хоть в чем-то задевать простых людей.

Торговец сдержал свое слово. Прошло не больше недели, когда он снова появился в лесу со своей лошадью, нагруженной тюками зеленого сукна. Разбойники заплатили ему за материю полную цену, и он поехал назад, совершенно довольный.

Но через пару дней он снова появился у них в лагере, причем на лице его был написан испуг.

— В прошлый раз, когда я уехал от вас, — поведал он Робину Гуду, — я перепутал тропинку, ведущую в Ноттингем, и в сумерках попал в руки шайке разбойников. Они забрали все деньги, да еще и лошадь, хорошо хоть самого не убили.

— Отведи нас туда, где ты сбился с дороги, — велел ему Робин.

Весьма нехотя торговец повиновался.

— Мне кажется, вот здесь я свернул на другую тропку, — показал он рукой, когда они отъехали довольно далеко от лагеря.

Робин и его удальцы тщательно обыскали всю местность, но не обнаружили никаких следов борьбы. Робин отметил это для себя и велел своим товарищам отвести бродячего торговца обратно в их лесной лагерь. Затем Робин отрядил двух человек побывать в доме торговца и в его городской лавке. У него возникли сомнения в той истории, которую преподнес ему торговец, но он ничем не выдал торговцу своих подозрений.

— Боюсь, тебе придется погостить у нас, — сказал тому Робин, — пока мы не найдем твоих обидчиков.

Торговцу выбирать не приходилось, и он остался в лагере до той поры, пока не вернулись из города посланцы Робина. Как только они выехали из-под деревьев на лесную поляну, с нетерпением поджидавший им Робин бросился к ним навстречу.

— Этот человек врет! — сказали те. — Когда мы заглянули к нему в хлев, то увидели, что там спокойно стоит его лошадь, которую вроде у него украли.

Робин подозревал нечто в этом роде и страшно рассердился. Весь кипя, он вернулся к бродячему торговцу.

— Ты искусный торговец, — заговорил он. — Ты подумал про себя: «У Робин Гуда и его удальцов добрые сердца. Скажу-ка им на обратном пути, что меня ограбили; тогда они, может быть, и подбросят мне деньжонок, чтобы выручить из беды.» Но на твою беду ты сказал мне, что твою лошадь тоже угнали, а мои люди видели ее стоящей в твоем хлеву.

Услышав эти слова, торговец затрепетал.

— Простите меня, добрый господин! — возопил он. — Бес попутал! Я больше никогда не буду ловчить!

Он отчаянно боялся, что за свою выходку ему придется расплачиваться жизнью.

Робин Гуд несколько минут молчал. Затем произнес:

— Ты соврал ради денег, так что деньгами тебе придется за это расплатиться. Ты останешься здесь до той поры, пока кто-нибудь из твоих домашних не принесет выкуп за тебя. Тебе придется вернуть до последнего пенни ту сумму, которую ты заработал на нас, когда продал нам сукно. Причем мы возьмем только твою прибыль. И не собираемся отнимать у тебе те деньги, которые ты потратил на сукно.

Незадачливому дельцу пришлось согласиться. Условие Робина было выполнено. Один из родичей торговца принес в Шервудский лес требуемую сумму денег, и тот был отпущен домой.

После этого случая и все члены воинства Робина Гуда стали проникаться тем чувством справедливости, которое вынашивал их предводитель. Они начали понимать, что он ни в коем случае не был намерен обирать простого пахаря или батрака. Он не имел намерения выступать даже против благородного рыцаря, если тот был добрым и честным человеком. Но если он знал, что кто-то обирает своих ближних, грабит или обманывает их, то, не колеблясь, карал их так, как считал нужным. Порой кто-либо из попавшихся в руки Робину уверял, что у него нет денег; но если же после обыска их у него находили, то лжецу тогда приходилось платить за себя двойной выкуп.

— Помогайте добрым людям и тем, кого жизнь не балует, — не уставал наставлять Робин своих людей, — но не давайте спуску тем, кто делает ее такой — это наши враги, и первый из них — шериф Ноттингемский!