Род Корневых будет жить! Том 5

Глава 36

— Очень даже причём, — с довольной улыбкой произнёс Аристарх Петрович — адвокат её светлости великой княгини Волковой. — Екатерина Петровна дала мне поручение поспособствовать вашей победе в турнире.

— С чего бы Волковым способствовать моей победе? — усмехнувшись, спросил я.

Я не верил ни одному слову этого скользкого типа. С тех пор, как я оказался в этом мире, я только и сталкиваюсь с попытками Волковых уничтожить меня. А тут вдруг поспособствовать победе… Да быть такого не может! Ну или здесь какая-то подстава.

Вот интересно, во всех мирах и во все времена все адвокаты имеют одну общую черту — они скользкие. В узкую щелочку проскользнут. У меня к ним очень настороженное отношение. Не доверяю я им. Они могут любое дело повернуть на пользу себе. Ну и своему клиенту, конечно же.

Нет, я взрослый человек и прекрасно понимаю, что это очень нужная профессия. Но дай бог каждому, чтобы они не попадали в такие ситуации, когда требуется помощь адвокатов.

— Не всем Волковым, — ответил Аристарх Петрович. — Не всем! Поэтому и нужно оставить в тайне наши встречи и мою помощь.

Я не стал ничего говорить, лишь вопросительно уставился на адвоката, требуя продолжения. Пусть говорит, что ему надо. Ну или проваливает! А я как-нибудь без него разберусь. Столько времени мне удавалось как-то справляться, и дальше буду. А совать голову в чужие проблемы — пусть ищут кого-нибудь другого!

Не дождавшись от меня вопросов, Аристарх Петрович достал из внутреннего кармана сюртука конверт и протянул мне.

— Владимир Дмитриевич, ознакомьтесь, пожалуйста, прежде чем мы продолжим наш разговор.

Вообще-то меня ждали друзья и нужно было решить с Мо Сянем вопрос о лечении Степана, но, похоже, от этого господина просто так не отделаешься. Поэтому я вскрыл конверт, в котором оказался листок из тонкой бумаги. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: это дорогая бумага. Очень дорогая!

На самом верху листка располагался герб. Императорская корона, а над ней — подвеска, состоящая из трёх частей, в которых угадывались олень, ворон и волк. Огибая корону, в стороны от подвески шли цепи, оплетённые цветущими лозами.

В правом нижнем углу листка красовалась стилизованная морда волка — герб Волковых.

А в центре аккуратным почерком несколько строчек и подпись: «Твоя мама княгиня Е. П. Волкова».

Я некоторое время просто смотрел на листок — никак не мог прочитать написанное. Отчего-то сильно колотилось сердце и буквы расплывались в глазах. И что самое поразительное — у меня тряслись руки! Вот с чего бы такое волнение, а?

Адвокат молча ждал, не произносил ни слова.

Глубоко вздохнув, я собрался и начал читать.

Буквы складывались в слова, а слова — в предложения. Но смысл от меня ускользал.

Пришлось перечитать записку во второй раз. Потом в третий.

Я бы и в четвёртый раз перечитал, но письмо вдруг рассыпалось в пыль и исчезло.

Именно это показало мне, что письмо настоящее, и то, что я там прочитал, правда. Хотя, всё равно не верилось.

Ну ещё бы! Внезапно приходит какой-то перец и приносит письмо на гербовой бумаге. А там: «Сынок, прости… Так было нужно… Это был единственный способ спасти тебе жизнь… Я хочу, чтобы ты возвысился, и я смогла бы тебя ввести в наш род, который твой по праву рождения…»

Получалось, что слухи о том, что я незаконнорождённый сын императорской дочки, совсем не слухи. И к этой мысли нужно было привыкнуть.

Я глянул на Мо Сяня, и по его сочувствующим и понимающим глазам понял, что он знал об этом. Всегда знал.

Вспомнил похороны. Четыре гроба под дождём — два больших и два маленьких. Вспомнил призрачных волков, поднимающихся над телами погибших.

И дождь… Невыносимый осенний дождь!

Раскисшую дорогу под дождём и трое Волковских прихвостней на конях…

А ещё постоянные нападения, попытка отравить мою ци, драка тут в академии, по поводу которой идёт разбирательство.

И ещё много чего вспомнил, что было, по словам великой княгини, «единственным способом спасти меня»…

Воспоминания прервал адвокат.

— Как видите, Владимир Дмитриевич, у меня есть причина способствовать вашему возвышению, — мягко произнёс он.

Глядя сквозь него, я спросил:

— Она… Княгиня… — я не мог назвать женщину, написавшую письмо, мамой. — Она написала, что хочет ввести меня в род. Что это значит?

— Вы станете победителем турнира, и в награду женитесь на внучке императора Елизавете. Возьмёте фамилию жены и станете полноправным наследником старшего рода, — ответил Аристарх Петрович так, как будто это уже решённое дело.

Я просто охренел от такого поворота! Выходит, они ещё хотят решать, на ком мне жениться! Не слишком ли много на себя берут?

— Нет! — прервал я его.

— Что? — удивлённо переспросил адвокат её светлости великой княгини и по совместительству моей настоящей мамы. Видимо, решил, что ослышался.

— Нет! — повторил я. — Я не женюсь на Елизавете!

— Но иначе вас трудно будет ввести в род, — начал убеждать меня адвокат.

— Я не войду в род! — перебил его я.

Бедному Аристарху Петровичу потребовалось несколько минут, чтобы переварить услышанное.

— Почему? — наконец спросил он.

— Потому что я ненавижу Волковых! И не хочу, чтобы меня с ними связывало хоть что-то! Я отказываюсь от вашей помощи! — сказал я и поднялся. И холодно добавил: — Если это всё, то не смею вас задерживать.

Аристарх Петрович нервно сглотнул. А потом тоже встал.

— Надеюсь, вы передумаете? — сделал он ещё одну попытку.

— Не надейтесь! — отрезал я.

— И всё-таки…

— Вас проводить? — предложил я прямым текстом.

Адвокат задумчиво посмотрел на меня и улыбнулся.

— Не нужно меня провожать, — сказал он. — Всего доброго!

— И вам тоже! — попрощался я.

Адвокат тут же растворился в воздухе.

— Что это за способность такая? — спросил я у Мо Сяня, кивнув в то место, где только что стоял адвокат.

— Телепортация, — ответил китаец.

— Очень интересно, — сказал я, хотя мои мысли уже были совсем в другом месте. — Мо Сянь, я ж к тебе по делу пришёл!

— Слушаю вас, молодой господин! — ответил китаец.

Он был невозмутим, и меня это порадовало. Я сейчас ни с кем не готов был обсуждать внезапное появление настоящей матери. Ни с кем! Даже с Мо Сянем. Мне нужно было прежде самому пережить это и заодно разобраться в своих чувствах.

Поэтому я сразу же перешёл к делу и рассказал Мо Сяню про ситуацию в медблоке.

Я ещё не закончил рассказывать, но видел, что Мо Сянь уже догадался, о чём я хочу его попросить.

Тем не менее, он дослушал мой рассказ до конца. А потом так же внимательно выслушал просьбу. После чего поклонился и сказал:

— К сожалению, я не смогу излечить вашего друга, я не лекарь.

Не скажу, что я сильно удивился отказу, но всё равно стало как-то неуютно. Как будто я подвёл своих друзей. Хотя я им ничего не обещал. И тем не менее…

Однако, Мо Сянь продолжил:

— Но я знаю, как вам помочь!

Надежда вспыхнула с новой силой.

— Как же? — спросил я.

— Я напишу прошение ректору, чтобы мне разрешили открыть в медблоке кабинет акупунктуры. И набрать учеников. Думаю, он не откажет, потому что это редкое умение даёт практикующему иглоукалывание мастеру много возможностей.

— Это просто гениально! — воскликнул я. — Получится, либо ты, либо твои ученики будут приглядывать за моими друзьями, когда те будут попадать в медблок.

— Да! — согласился с моими словами Мо Сянь.

— Тогда я побегу, обрадую ребят! — сказал я и направился к двери.

— Подождите, молодой господин! — остановил меня Мо Сянь. — Не спешите сообщать вашим друзьям или кому бы то ни было другому эту новость. Нужно сначала получить разрешение ректора.

Я кивнул и усмехнулся. Что-то новость о появлении мамы заставила меня вести себя, словно я маленький ребёнок.

Я ведь прекрасно понимаю, что нельзя рассказывать об идее Мо Сяня по двум причинам. Во-первых, а вдруг ректор откажет? И тогда получится, что я балаболка. А во-вторых, если враги узнают о наших планах, то могут подготовиться. И либо кабинет будет где-нибудь у чёрта на куличках, либо условия создадут такие, что работать будет невозможно. Либо вообще сделают так, что ректор не согласится…

Уже взявшись за ручку двери, я обернулся к Мо Сяню.

— А что там за большой турнир?

Мо Сянь поклонился.

— Я плохо знаю, молодой господин. Знаю только что первый этап пройдёт внутри академии. Соревнования будут в магии. Участвовать может любой желающий.

— Хорошо, — сказал я и вышел за дверь.

Решил, что по дороге в медблок подойду к стенду, посмотрю, что там написано. А потом обсудим с друзьями и решим, будем ли мы участвовать или нет.

Около стенда по-прежнему была толпа и пробиться вперёд оказалось довольно-таки сложно.

Понятно, что студенты не просто стояли. Они активно обсуждали турнир. Обсуждали призы и то, как теперь изменится расписание.

Некоторые переживали, что у них нет возможности заявиться в участники, хотя очень хочется. Другие сомневались, что призы действительно будут такие классные. Третьи убеждали, что раз вот так всё объявили, то всё серьёзно. И вообще, попечители люди серьёзные…

Как только прозвучало слово «попечители», я перестал пытаться пробиться к стенду, развернулся, чтобы идти в медблок. У меня есть Полина! Она выяснит все подробности у своей мамы. Кроме того, есть Анастасия — её способность добывать информацию, вот пусть и добывает. А ещё есть Степан с Мартой. Они учатся уже не первый год. Расскажут, как было в прошлые года.

Но далеко отойти от толпы студентов я не успел. Едва вышел из толпы, как пришлось нырять туда снова. Потому что к стенду подходила сестрёнка княжны Таракановой.

Она шла в сопровождении двух девушек и смотрела на всех, как на мусор под ногами.

Так-то мне пофиг на её самомнение. Вот только я слишком хорошо помнил нашу прошлую встречу, когда мне пришлось вспыхнуть, как факел, чтобы она от меня отцепилась. Не дай боги сейчас увидит! Тогда мне удалось отбрехаться, что нужно идти на занятие, но сейчас все занятия уже закончились.

Я скрывался в толпе и чувствовал себя школьником, сбежавшим с урока и прячущимся от училки. Премерзкое чувство! Но я действительно не хотел встречаться с сестрой княжны Таракановой. Она ведь захочет узнать о своей сестрёнке! А что я ей расскажу? Что Настя отравилась до смерти и теперь работает на медведя в качестве лютого мертвеца. Да меня ж после этого в психушку запрут, если только в этом мире есть психушки.

Словно по закону подлости толпа вытолкнула меня к самому стенду, и я потерял из виду сестру Таракановой. Зато смог прочитать объявление.

Оно гласило, что через месяц состоится большой турнир. Принять в нём участие может любой студент, включая первокурсников. Для первокурсников было одно условие — должно быть сдано не менее двух переводных экзаменов.

У меня создалось впечатление, что правила писали под меня — мне как раз засчитали два экзамена: по плетениям и по артефакторике.

Ещё в объявлении была подробная информация о групповом участии, о том, как, кому и когда подавать заявки и множество других моментов, связанных с турниром.

Изучив всё, я развернулся, чтобы уже выбираться из толпы и увидел, что стою рядом с Таракановой. Я-то пробирался сквозь толпу, а перед ней просто расступились. И теперь она рядом со мной. Стоит и читает объявление… Ну или делает вид, что читает. Потому что с двух сторон от меня стоят девушки из её свиты.