Родной знакомый

ГЛАВА 1

В тот момент, когда такси остановилось перед входом в ресторан, небо озарила яркая вспышка молнии, а затем по округе прокатился оглушающий раскат грома. Я невольно сжалась, гроза мне всегда действовала на нервы, и, расплатившись с водителем, открыла дверь автомобиля и с опаской выглянула наружу. Было понятно, что дождь, а, скорее, ливень, вот-вот начнется. Стоило поторопиться, успеть дойти до дверей ресторана.

Подходящая погода для празднования юбилея моего свекра, ничего не скажешь. Любовь Григорьевна, моя свекровь, долго готовилась к этому вечеру. Собирала гостей, договаривалась с музыкантами, продумывала меню. Ресторан забронировали за городом, у реки, Любовь Григорьевна месяц рассказывала мне, как всё удачно складывается, как отлично мы все проведем этот вечер, как гости будут выходить гулять на ухоженную территорию развлекательного заведения, гулять по берегу реки и нюхать цветы на клумбах. И вот тебе – пожалуйста, гроза и порывистый ветер. Наверняка, свекровь здорово расстроилась.

Ветер, на самом деле, едва не сбивал с ног. Я поторопилась войти внутрь помпезно украшенного здания, боясь оказаться промокшей до нитки. Только шагнула в распахнутые двери, как за моей спиной послышался шум сильного дождя. Он пролился буквально непроглядной стеной. Я остановилась, радуясь, что я уже под крышей, решила дать себе минутку, прежде чем окунусь с головой в семейное празднество.

Если честно, особой радости от предстоящего вечера я не испытывала. Всё время подготовки к юбилею я прожила с мыслью, что сегодняшний вечер следует как-то пережить. Просто пережить, как природную катастрофу. Три десятка приглашенных гостей, коллег по работе, все родственники в сборе, нужно будет сердечно поздравлять именинника, улыбаться ему, что-то желать… А я была не слишком близка с отцом мужа. Не потому, что редко общаюсь с родителями супруга, напротив, по моему мнению, излишне часто. Повезло хоть, что живем отдельно.

Но, на мой взгляд, родители Андрея были слишком навязчивы порой, особенно Любовь Григорьевна. Виктор Викторович был занят на работе, занимал достаточно солидный пост в нашем городке, а вот свекровь сидела дома, придумывала себе дела, и большинство её дел было связано с жизнью и счастьем любимого сына. Без сомнения, Любовь Григорьевна вмешивалась в нашу с Андреем жизнь из самых благих побуждений и желая помочь от чистого сердца, но, знаете, пережить материнскую любовь бывает очень сложно. И я бы поняла её рвение, если бы Андрей был единственным ребенком в семье, но нет, у него ещё была младшая сестра. Но считалось, что Ангелина удачно пристроена замуж, у неё хороший муж, которому с удовольствием передоверили любимую дитятку, Ангелина родила мужу двоих детей, и дом их полная чаша. То есть, волноваться за неё совершенно не стоит. А вот Андрюша… Андрюша – родительская боль. Ему с женой, то есть со мной, не слишком повезло. И бесприданница я, и себе на уме, да и детишками мужа и его родителей обрадовать не спешу. Эти причитания я, так или иначе, слышала постоянно, поэтому и особого желания присутствовать на семейных посиделках у меня не было. Но и выбора не было тоже. Потому что тесное общение внутри семьи было обязательным. Лишний раз не откажешься, не сошлёшься ни на работу, ни на плохое самочувствие. Тебе в ответ столько вопросов зададут, столько укоров придется выслушать, что легче сходить к родителям в гости, поулыбаться, покивать, со всем согласиться и уйти со спокойной душой и совестью.

Я со своими родителями столько времени не проводила, сколько с родителями мужа за два года нашего с ним брака. А ведь с моими родителями мы жили через две автобусных остановки.

Хотя, в нашем городке, все жили недалеко друг от друга. Городок у нас маленький, провинциальный. Всего пятьдесят тысяч жителей. В городе одно большое, можно сказать, градообразующее предприятие – химический завод, который занимается производством бытовой химии. Хозяева завода давно в Москве, а трудится на нём, так или иначе, большая часть взрослого населения нашего города. Завод работает – город живет. Все об этом знают, все об этом говорят.

От областного центра мы находимся в двух часах езды на машине, кто-то, конечно, на работу и туда ездит, каждое утро, но основная часть населения устраивается здесь, в Заволжске. Это удобнее, хотя, зарплаты, конечно, у нас провинциальные. Кто работает на москвичей, тем, как считается, повезло. Зарплата больше здешних, бюджетных, да и платят стабильно. Остальные крутятся, как могут. Всё, как везде. У нас не Москва, как любит говорить мой свекор. Он, вообще, Москву и её жителей не слишком жалует.

Мне тоже, можно сказать, повезло. После окончания института по туристическому направлению в нашем областном центре, я вернулась в Заволжск. Изначально не собиралась, во время учебы столько планов было, меня, со знанием английского и итальянского, звали на работу за границу. Не подумайте чего-то сверхъестественного, особой карьеры мне не светило, я не была уникумом и не наделена особыми талантами. В нашем институте искали претендентов на работу с русскими туристами в курортных отелях Турции и Египта. Мне тоже предложение сделали, и я бы, наверное, согласилась, если бы не одно обстоятельство – если бы не Андрей. Удивительно, но познакомились мы с ним совсем не в родном городе, хотя, всю жизнь, получается, ходили одними и теми же дорогами, но не пересекались. Познакомились совершенно случайно в Нижнем Новгороде, на городском празднестве, Дне города. Полтора года встречались, он приезжал ко мне, пока я заканчивала обучение, а потом… потом я встала перед дилеммой – соглашаться на работу и уезжать, или возвращаться домой с Андреем. Речи о том, что мы вместе с ним останемся в Нижнем Новгороде, как-то не заходило. Я всегда знала, что у Андрея – родители. И место его в родном городе.

Я, молодая влюбленная дурочка, даже не задавалась вопросом, а что ему, собственно, в Заволжске, рядом с родителями делать, почему бы нам не зажить самостоятельной жизнью в областном центре. Я молча сделала выбор в пользу любви, а не работы. С дипломом об окончании института вернулась в родной город, и тут же вышла замуж. Потому что это, как бы само собой разумелось. Вот, по сути, и вся моя жизненная история. Сейчас мне двадцать шесть лет, я живу в родном городе, работаю администратором на турбазе, которую несколько лет назад выкупили и отремонтировали московские спонсоры, и никаких других перспектив в своей жизни не вижу.

Все развлечения в последний год – это семейные праздники, к которым свекровь готовится неделями. Как я подозреваю, ей тоже скучно.

Я продолжала стоять и смотреть на дождь. Время тянула, прежде чем войти в банкетный зал, даже от входа слышала музыку и веселые голоса. Гости уже собрались, только я стояла в одиночестве, больше радуясь дождю и грозе, чем предстоящему веселью.

Мама с папой в своё время не были в восторге от новости о моем замужестве. Дело было не в Андрее, к зятю они относились вполне лояльно, просто родители хотели для меня другой судьбы, о чем не стеснялись говорить. Мама хотела, чтобы я уехала из Заволжска, чтобы моя жизнь прошла в большом городе, они с отцом вложили столько сил и денег в моё обучение, понятно, что ожидали совсем не того, что я сразу после института вернусь, выйду замуж и осяду в этом же маленьком городке, без всяких перспектив. Потребовалось достаточно много времени, чтобы мама смирилась. И то, что ей приходится мириться с моим выбором, было очень заметно по её отношению к самой свадьбе и моей семейной жизни. Конечно, Любовь Григорьевна, моя свекровь, мамино отношение заметила и приняла, как обиду, на свой счет. Как это – её сыночка не оценили и не счастливы, что он берет в жены обычную девчонку с соседней улицы! Прошло два года, а наши с Андреем родители до сих пор довольно натужно общаются друг с другом. Правда, на сегодняшнее празднество мои родители также были приглашены. Потому что так было положено, чтобы избежать вопросов об их отсутствии на важном семейном торжестве со стороны. А мои родители согласились ровно по той же причине. Чтобы избежать досужих разговоров.

Понятно, почему я не тороплюсь окунуться в семейное торжество, а стою здесь, можно сказать, под дождем?

За дверями банкетного зала грянуло троекратное «ура», столь же неожиданно, как и очередной раскат грома. Я вздрогнула, подавила вздох.

Свекор мой, не последний человек в городе. Человек служивый, человек уважаемый, на солидном посту. Полковник, начальник полиции по городу Заволжск. Ничего удивительного, что многие захотели поздравить его в этот день. На приглашение все откликнулись, свекровь мне этим хвалилась несколько дней назад. Любовь Григорьевна, вообще, очень любит хвалиться своей семьёй. Мужем, сыном, дочерью и внуками. Мной никогда не хвалится, считает, что нечем, да и про зятя временами забывает. Лев для родителей жены – зять хороший, достойный, но достойный настолько, что лишний раз упоминать его и не стоит, Лева без слов всё сделает. Поможет, поддержит и уважит. Лев, на самом деле, человек положительный, а я вот не такая. Я упрямая, несговорчивая, а ещё не ласковая. Так Любовь Григорьевна считает, и не раз выговаривала мне эту свою обиду в глаза. И каждый раз добавляла с горестным вздохом:

– И за что Андрюше такое горе?

И, правда, за что Андрюше такое горе? Я тоже этим вопросом время от времени задавалась.

– Наташа! – услышала я удивленный голос свекрови. Сначала открылась дверь в банкетный зал, музыка и голоса сразу стали громче, буквально ударили по ушам, и тут же я услышала окрик свекрови: – Наташа, ты что же тут стоишь? Гости же ждут!

Я обернулась, успев нацепить на лицо улыбку.

– Я только подъехала, Любовь Григорьевна, – попыталась оправдаться я. И вроде как похвасталась: – Успела до дождя.

Свекровь подошла ближе, я оценила её идеальную прическу, грамотный макияж, явно постарались умелые руки визажиста, а не Ангелина маму красила, как обычно. Платье у Любови Григорьевны было новым, интересным, украшенным темными стразами. Он подошла ближе и выглянула наружу, я видела, в каком недовольстве сдвинулись её брови.

– Как всё неудачно с погодой, – проговорила она. И посмотрела на меня так, с каким-то подозрением, словно это я грозу вызвала. Каким-то мистическим способом. А потом спросила меня: – Где Андрей?

– Андрей? – Я, если честно, растерялась. – А он ещё не приехал?

Свекровь руками развела.

– Нет. – И тут же назидательно продолжила: – А он ведь твой муж. Как можно не знать, где твой муж? Ты, Наташа, очень легкомысленно относишься к моему сыну.

Захотелось вздохнуть. Очень захотелось, я едва сдержалась.

– Любовь Григорьевна, ваш сын – взрослый человек. Ему не нянька, не присмотр не нужны. Уверена, что он скоро появится. Наверное, на работе задерживается.

– Уверена она, – проворчала свекровь, снова окинула меня изучающим взглядом. С претензией поинтересовалась: – Ты переодеваться думаешь?

– Конечно, – кивнула я. Продемонстрировала пакет с платьем и туфлями. – Мне нужно всего десять минут.

– Тогда поторопись. Гости за столом, а ни тебя, ни Андрея нет. Безобразие, Наташа.

– Я быстро, – пообещала я.

– И позвони Андрею! Где он гуляет?

– Хорошо, – не стала я спорить.

В женском туалете было пусто. Я поспешно сменила юбку и белую блузку, в которых приехала после работы, на светлое платье, перед зеркалом убрала темные, вьющиеся волосы наверх, заколола их заколкой, подкрасила губы, сунула ноги в туфли на каблуках, покрутилась перед зеркалом, и пришла к выводу, что для юбилея свекра мой образ вполне приемлем. Не думаю, что от меня ждут нечто феерического. Обычно в нашей семье, нарядами воображение поражала Ангелина. Во-первых, она могла себе это позволить, муж ей ни в чем не отказывал, а, во-вторых, Ангелина любила наряжаться, любила ходить по магазинам, любила привлекать к себе внимание, а я ко всему этому относилась проще. И на этой почве мы с сестрой мужа также не были особо близки. Мы с Ангелиной были ровесницами, а общего языка, общих тем у нас с ней не находилось. Я была уверена, что Геля считает меня простушкой. А я её, если честно, считала задавакой. Такие немного детские отношения, вслух мы друг другу этого, конечно, не говорили, глаза в глаза общались сдержанно-нейтрально, но у каждой были свои мысли на сей счет. И никаких иллюзий я на отношение к себе золовки никогда не строила. Не ругаемся при встрече, и ладно.

Мужу я позвонила, но трубку Андрей не взял. Он часто не отвечал на звонки, не только на мои, но и на звонки матери и сестры. Просто не брал трубку. Это дико раздражало, я пыталась говорить с мужем и по-хорошему, и по-плохому, но у Андрея на все мои претензии был один ответ:

– Я был занят, не слышал.

– Ещё бы, ты только на звонки Стаса всегда отвечаешь. Для него ты никогда не занят, – злилась я.

Стас Юганов – был школьным другом моего мужа. Они с первого класса школы были не разлей вода. И своей такой долгой дружбой сильно гордились. Наверное, на самом деле, есть, чем гордиться. У меня вот такой подруги в жизни не случилось, такой, с которой с песочницы, со школьной скамьи, все секреты на двоих делили бы. Андрей так и говорил:

– Тебе не понять. Ты не уживчивая.

Когда он впервые мне это сказал, я серьёзно обиделась. Не думала, что муж обо мне такого мнения. Я всегда считала себя человеком открытым, компанейским, коммуникабельным. Я легко общалась, находила общие темы разговоров, казалось бы, с любым, просто не было человека, с которым я дружила бы много лет подряд. И, если честно, выходя замуж, я предполагала, что таким человеком в моей жизни, настоящим другом, для меня станет любимый муж. Иначе для чего создавать семью, правда? Быть всегда и во всем рядом друг с другом, поддерживать, выслушивать в трудную минуту, помогать. Быть, прежде всего, друзьями, а уже потом супругами и вспоминать про штамп в паспорте. Но как со временем выяснилось, настоящий друг у моего мужа уже была, и второго он заводить не планировал. А я, так сказать, жена, и функции у меня совсем другие.

– Это какие же? – решила я поинтересоваться однажды. Поинтересовалась не вовремя, потому что в этот момент рядом с нами была его мама, и ответ тут же дала мне она, а Андрей благоразумно промолчал.

– Жена, Наташа, – начала тогда свою назидательную речь Любовь Григорьевна, – это поддержка мужчине, она поддерживает семейный очаг, рожает детей, заботится обо всех. Жена – это радетель за благополучие семьи. Хозяйка. А не дружбан, с которым можно выпить пива, поболтать за жизнь или перебрать двигатель автомобиля. Так что, не придумывай ерунды. Твоя обязанность – заботиться о муже, а не ездить с ним на рыбалку!

– Я и не езжу с ним на рыбалку. Мы, вообще, никуда вместе не ездим, – тихо пожаловалась я, очень жалея, что Любовь Григорьевна не к месту оказалась рядом. Свекрови всегда, в любой ситуации, удавалось выставить виноватой меня, и защитить сына. На самом деле, защитница семьи. Не то что я.

Вот и получалось, что я вечно недовольная, капризная, приставучая жена, которая всегда ждет мужа дома и пилит его, пилит. По крайней мере, все вокруг так считали. Хотя, я Андрея и не пилила, уже давно. Поняла, что это бесполезное занятие. Какой смысл в моих претензиях и увещеваниях, если после он пойдет и пожалуется маме или Стасу? А, скорее всего, им обоим. И я снова буду чувствовать себя гадко.

Наверное, читая всё это, вы думаете, для чего я с Андреем живу в браке, будто мучаюсь все эти два года. Я порой задумываюсь над этим вопросом. Ведь та бесконечно жаркая влюбленность, которая между нами когда-то была, прошла со временем. Мы стали жить в этом городе, на глазах у родственников, которые беззастенчиво вмешивались в любые наши с мужем планы, разговоры, недомолвки, а это очень угнетало. Но сказать, что я не люблю мужа, я не могу. Люблю, просто моя любовь трансформировалась, и я всё ждала, ждала того момента, когда мы с Андреем останемся одни, со своими радостями и даже горестями, когда родственники перестанут влезать в нашу жизнь, и я была уверена, что тогда между нами всё непременно наладится. И мы с Андреем, наконец-то, станем настоящей семьёй. Когда оба достаточно повзрослеем, станем самостоятельными и перестанем спрашивать, а, точнее, ждать совета старших, по тому или иному вопросу. Пугало то, что это ожидание вошло в привычку, и я, принимая какое-то решение или сильно чего-то желая, инстинктивно себя останавливала, говорила, что нужно сначала озвучить свои планы родителям Андрея. Ведь иначе мне потом покоя попреками не дадут. Да и Андрей, зачастую, слыша от меня какие-то просьбы или предложения, отмахивался и предлагал:

– Посоветуйся с родителями.

– Возьми и сам посоветуйся, – огрызалась я.

– Что ты все время злишься? – спрашивал он, а я от этих вопросов пугалась. Мне сразу начинало казаться, что я, на самом деле, без конца злюсь. Получается, что я ворчливая, склочная, нервозная. А как такую можно любить? Как с такой можно жить? Я пугалась и сменяла гнев на милость. То есть, сама шла к Любови Григорьевне советоваться по тому или иному вопросу. Правда, позже, успокоившись, спрашивала себя: зачем я это сделала? Ведь и без мнения свекрови прекрасно знала, как нужно поступить. Но, в итоге, получалось так, что только родители мужа могли дать дельный совет нам, молодым и неразумным.

В банкетном зале веселье шло полным ходом. Застолье как-то быстро переросло в танцы. Я опоздала меньше, чем на час, задержалась в дороге, а гости уже выпили, закусили и пошли в пляс. Я шла через зал и улыбалась людям, в качестве приветствия.

– Наташа, какая ты красивая! – сделала мне комплимент тётка мужа.

– Наташа, а где Андрей? – спросил кто-то. Пришлось остановиться, обернуться.

– Скоро приедет. Задерживается на работе.

– Вот вы, молодежь, всю свою молодость на работу тратите!

– Что поделаешь, – пожимала я плечами и виновато улыбалась.

Я, наконец, добралась до именинника. Виктор Викторович стоял в компании мужчин, некоторые, как и он сам, были одеты в полицейские мундиры. Они о чем-то беседовали, серьёзными голосами и довольно громко, но было заметно, что все уже успели выпить.

Я подступила к свекру и громко и торжественно проговорила:

– Виктор Викторович, разрешите мне поздравить вас с юбилеем!

Свекор ко мне повернулся, окинул внимательным взглядом, а затем довольно загоготал:

– Слыхали, какая у меня невестка вышколенная? – И повторил за мной: – Разрешите поздравить!.. Всё по уставу! Ну, давай, Наталья, поздравляй, разрешаю!

Его насмешливый, но в то же время довольный тон, был немного неприятен и даже оскорбителен. При этом присутствующие рядом гости смотрели на меня в ожидании, как на дрессированную собачку. Ждали, когда я начну исполнять свой номер. К сожалению, мне пришлось его исполнить.

– Сердечно вас поздравляю. Вы у нас самый главный мужчина в семье, – говорила я то, что первым приходило мне в голову, – мы вас очень любим, уважаем, ценим. Вы столько сделали для своей семьи, для нас с Андреем. Да и для всего города! Вы очень важный для нас всех человек! Очень хочу, чтобы у вас все получалось, всё сбывалось… – В конечном итоге я запуталась, и неловко замолчала. Слава Богу, что кто-то рядом подхватил мой поздравительный тост, и я смогла отступить в сторону на полшага, в надежде, что обо мне забудут. Но не забыли, Виктор Викторович схватил меня за локоть и удержал рядом с собой. А когда представилась возможность, наклонился к моему уху и недовольно поинтересовался:

– Где Андрей?

Я взглянула свекру в лицо, и также тихо, извиняющимся голосом проговорила:

– Я ему звонила, он трубку не берет. Должен быть на работе.

– Я ему уши оторву, – пообещал Виктор Викторович, а я только вздохнула, и порадовалась, когда смогла от него отступить, а он вернул свое внимание к гостям.

Я же отправилась искать родителей. Они нашлись за банкетным столом, танцевать и веселиться, явно, не собирались, выжидали время, когда можно будет откланяться без лишних вопросов. Я присела рядом с мамой, взглянула на неё и тут же попросила:

– Не говори ничего, пожалуйста.

– Где Андрей? – задал отец главный вопрос этого вечера.

– Понятия не имею, – буркнула я себе под нос. Придвинула к себе чистую тарелку, наложила себе салата. Есть очень хотелось, если честно. На работе смена выдалась хлопотная, и пообедать было некогда. Успела съесть только пару ложек, когда ко мне подошла свекровь, настойчиво тронула меня за плечо.

– Наташа, что ты здесь сидишь? У нас же гости, надо их развлекать, – шикнула она на меня, и тут же сладко улыбнулась моим родителям. Будто чужим людям, перед которыми необходимо держать лицо.

– Мне развлекать? – переспросила я.

– А кому? – снова подивилась Любовь Григорьевна шипящим шепотом. – Ты же тоже семья. Мы все должны сегодня постараться. Пойдем, пойдем. – Она потянула меня за руку, и мне пришлось подчиниться. Мы с мамой многозначительно переглянулись, но из-за стола я поднялась, отправилась следом за свекровью гостей развлекать. Досужими разговорами, и хлопать радостно в ладоши при каждом тосте.

А потом, наконец, приехал Андрей.

Нет, не так. Пожаловал Иван Алексеевич Юганов, владелец заводов, газет, пароходов. Мистер Твистер – миллионер.

Насколько Иван Алексеевич миллионер, мне, конечно, неизвестно, как и никому доподлинно неизвестно в нашем городе. И владельцем чего именно, какой недвижимости он является – тоже. Тайна, покрытая мраком и толстым слоем безмолвия. Но то, что Юганов-старший едва ли не первый, самый главный и весомый человек в нашем городе – это без сомнения. Даже мэр с ним здоровается, склоняя голову. И вот с его сыном мой муж был не разлей вода с самого детства. И дружбу эту все поощряли, потому что и родители этих друзей-товарищей общались, так сказать, на короткой ноге. Правда, я уже давно не верила в то, что отношении между семьями складывались исключительно из-за дружбы сыновей. Посудите сами: один отец семейства управляет градообразующим предприятием в регионе, а второй в городе является главой полиции. Что им не дружить, правда?

Конечно, Иван Алексеевич у нас птица куда более высокого полета, чем мой свекор. По крайней мере, семья моего мужа совсем не напоминала семью с большим достатком. А вот у Югановых был большой дом на огороженной территории, дорогие машины, счета в банках… В открытую это обсуждать было не принято, но ведь это всё было, люди видели, сплетничали, но Юганову-старшему в глаза лишь заискивающе улыбались. Ивана Алексеевича в городе откровенно побаивались. Он легко мог испортить жизнь любому неугодному ему жителю или сотруднику. Поэтому с Югановыми было принято дружить. Или, хотя бы, изображать искреннее расположение.

Я была как раз из тех, кто изображает. С Югановым-старшим я встречалась всего несколько раз, и он мне не нравился. Таких людей, как он, стоило всерьёз опасаться. Интуиция здравомыслящего человека кричала об этом на крик, при встрече с ним. Но и сын его, Стас, мне откровенно не нравился. Никогда. С того самого дня, когда Андрей нас познакомил. Во времена начала нашего с Андреем общения, когда наши с ним отношения только зарождались, Стаса рядом с ним не было. Он в то время заканчивал учебу в Москве, и даже тени на Андрея не отбрасывал. Вернулся он ближе к нашей свадьбе, конечно же, был свидетелем, старался произвести на меня впечатление, но впечатление это вышло крайне негативным. Стас с самого начала мне не понравился. Поганый человек, и опасный, как и его отец. От таких людей подальше держаться следовало бы, но кто бы стал меня слушать? Дружбой с семьёй Югановых в доме моего мужа чрезвычайно гордились. И, конечно, я, молодая жена, свои умозаключения оставила при себе.

– Ты видишь, в какую семью тебя приняли? – говорил мне как-то подвыпивший свекор. – Гордись, Наташка!

Ненавижу, когда меня называют Наташкой. Но молчу.

– Захочешь, весь город к твоим ногам положу, – бахвалился также мой нетрезвый муж.

– Что, Стаса помочь попросишь? – не удержалась я как-то от замечания.

– Да что бы ты понимала! Дура!

Мы с Андреем тогда здорово поругались, я даже к родителям ушла, с минимумом вещей, правда, через несколько дней ко мне приехала свекровь, разговаривать, вразумлять и немножко стыдить. И я прислушалась к её словам, согласилась с тем, что мне нужно учиться быть сговорчивее и терпимее, если хочу построить настоящую семью. Да и моя мама советовала мне примерно то же самое: учиться искать компромисс, раз хочу сохранить брак и люблю мужа.

Мужа я любила. Не любила его жизненное стремление тянуться всюду за Стасом Югановым, подражать ему, а ещё тому завидовать. Я знала, что Андрей другу завидует. Той свободе, которую тот ощущает, живя в нашем городе.

– Ты сын начальника полиции. Вашу семью уважают в городе, – говорила я мужу. – Твой папа – офицер. Почему ты завидуешь какому-то спекулянту?

– Ты просто не понимаешь, Наташка, – презрительно фыркал муж. И многозначительно повторял: – Ты просто ничего не понимаешь.

– Ты имеешь в виду деньги?

– Я имею в виду власть. Какая у моего отца власть? – Андрей презрительно фыркал. – Руководит кучкой участковых да следаков. По сути-то. А вот Иван Алексеевич… он всем городом владеет.

Я лишь безразлично пожимала плечами.

– Каждому своё. Я вот не хочу никем руководить. Мне не надо.

– Поэтому у тебя никогда ничего и не будет.

– Что ты имеешь в виду?

– Деньги, власть. – Андрей посмотрел на меня, усмехнулся, затем протянул руку и притянул меня к себе. Дурашливо поцеловал в лоб. – Тебе, на самом деле, не надо. Это мужские дела.

Вся беда была в этих самых «делах». Я бы очень хотела, чтобы мой муж к делам Югановых никакого отношения не имел. Но это были бесплотные мечты, ведь Андрей очень хотел в них влезть, с головой.

Вот и сегодня, на юбилей отца он опоздал, и приехал не со мной, своей женой, а с другом детства и его отцом.

Когда Югановы появились в банкетном зале, даже музыка стихла, и гости все расступились, чтобы дать Ивану Алексеевичу дорогу. А тот шел через зал, в одной руке подарочная бутылка коньяка, в другой букет темных роз, смотрел прямо на именинника и улыбался.

– Виктор Викторович, – пробасил Юганов-старший, – дорогой ты мой человек! С праздничком тебя!

Свекор мой поспешил навстречу дорогому гостю, они встретились как раз посередине зала, обнялись, как старые друзья. Я наблюдала за ними, потом перевела взгляд на мужа. Тот стоял на другой стороне, рядом со Стасом, и умилительно лыбился, глядя на своего отца и отца друга. Андрей был доволен такой встречей родителей. Я знала, он считает, что близкие отношения едва ли не роднят нас с Югановыми. А для чего, кому это нужно – никто объяснить доходчиво не мог. Взаимовыручка, взаимовыгода – отличный стимул родниться, обниматься и расцеловываться на глазах у всего города.

– Почему ты не брал трубку? – Я добралась до мужа только через несколько минут, подошла, вцепилась в его локоть и требовательно поинтересовалась: – Неужели так трудно?

Андрей, высокий, плечистый и ясноглазый, так и посмотрел на меня – чистыми, как голубое небо, глазами. И озвучил свою любимую присказку:

– Я занят был. Мы с Иваном Алексеевичем за цветами отцу заезжали.

– А меня ты не мог предупредить? Твои родители меня с ума свели вопросами!

– Ну, не грузись, Наташ. – Андрей даже поморщился от нежелания меня слушать и вникать в мои претензии. Обнял меня за плечи. – Всё же хорошо.

А я подскочила, когда сзади меня неожиданно и довольно ощутимо схватили за талию. Я обернулась, и увидела ухмыляющегося Стаса. Его наглый взгляд, хищный профиль и широкую ухмылку. А он ещё наклонился к моему уху и пропел:

– Наташка, классно выглядишь.

– Спасибо, – проговорила я, отворачиваясь от него, понимая, что меня от внутреннего негодования начинает подташнивать. Стас никогда не следил за своими руками, он вечно хватал, обнимал, дотрагивался до женщин, но никто не видел в этом ничего предосудительного или противоестественного. А вот мне трудно было справиться с эмоциями и с нетерпением в его сторону. Я и сейчас не удержалась от замечания: – Но совсем необязательно меня хватать.

– Да ладно тебе, недотрога, – тут же встал на защиту друга Андрей. – Стас шутит.

Юганов-младший с готовностью кивнул.

– Шучу. – На меня посмотрел и негромко и очень трогательно проговорил: – Я же тебя люблю. Соскучился. Мы же, считай, родственники.

Я мрачно смотрела перед собой. Кивнула после его слов и пробормотала:

– Считаю.

– Стас, привет.

Ангелина подлетела, подпорхнула к нам, не знаю, как ещё назвать её легкое и в то же время стремительное приближение, на Стаса посмотрела и счастливо тому улыбнулась. Я краем глаза за золовкой наблюдала. Ещё одна «родственница».

– Привет, Ангелок.

Стас и к ней полез обниматься, расцеловал сестру друга в обе щеки, а я поневоле поискала глазами в зале мужа Ангелины. Лев сидел, можно сказать, в одиночестве за праздничным столом и с аппетитом ел. Лева был очень спокойным, уравновешенным, рассудительным, по жизни, человеком, кажется, за все годы нашего с ним знакомства, я ни разу не видела, чтобы что-то вывело его из себя. Он всегда был спокоен, всегда голоден и всегда уверен в своей жене. Даже когда та подлетала с ослепительной улыбкой к Стасу Юганову. Ничто не могло тронуть нервную систему Лёвы. Если честно, я порой наблюдала за ним, и приходила к выводу, что Лев – единственный знакомый мне человек, про которого я могу сказать, что он счастлив и своей жизнью доволен. Всё у него в жизни, как надо, как он посчитал нужным в своей жизни устроить. Жена-красавица, которую он, наверное, любит, по крайней мере, на руках носит со всей душевной отдачей. Двое детишек подрастает. Квартиру для семьи купил и уже даже ипотеку выплатил. А так, как ипотеку закрыл, то и жену может себе позволить баловать. А Ангелина своими привилегиями от души пользуется. В нашем городе у Лёвы бизнес, очень вкусный бизнес. Сеть маленьких пекарен, которые пользуются популярностью, а оттого приносят неплохой доход. Вот что значит, подходить к своей жизни вдумчиво и практично. Прямо позавидуешь некоторым.

Но, возможно, дело совсем не в расчете, а в том, что у каждого человека на судьбе написано. Вот написано свыше, что ты будешь любим, счастлив, обеспечен, то, как ни крутись, так и будешь, как сыр в масле кататься. А некоторые стараются, стараются, а всё бесполезно. Только подумаешь, что всё в жизни, наконец, устаканилось, птицу-удачу за хвост поймал, так обязательно что-то произойдет. Негативное.

Ангелина со Стасом так и стояли в обнимку. Точнее, это золовка висла у Юганова на плече, а тот и не думал её отталкивать.

– Как праздник? – поинтересовался Стас.

Ангелина тут же скривилась.

– Скучища. Замучили своими полицейскими тостами. Потанцевать бы уже.

– Сейчас потанцуем, – пообещал ей Стас.

Андрей, мне почему-то подумалось, что глядя на друга, тоже меня обнял. Даже поцеловал в щеку. И на ухо мне шепнул:

– Ты такая красивая.

Я улыбнулась в ответ на комплимент мужа.

– Я старалась.

– Наташка, слышала, что отец вашему бате задарил?

Я головой качнула.

– Скакуна, – порадовал меня Стас и засмеялся. Заржал, как породистый жеребец. – Будет у нас в городе теперь конная милиция.

– Зачем ему конь? – озадачилась я. – Что с ним делать?

– Ничего ты не понимаешь, женщина. Это подарок. Как настоящему джигиту.

– А жить он где будет?

– Где и жил. У бати, на конюшне.

Вы оценили, да? У Югановых даже собственная конюшня была, и они этим несказанно гордились. Чего ещё у Югановых в этом городе не было? Огромная усадьба, конюшни, яхт-клуб, которым Стас, как раз и заведовал, завод. Но, надо сказать, как есть: завод – Ивану Алексеевичу не принадлежал. Он был директором производства, управляющим, заведовал всем сбытом продукции, финансами, и лишь отчитывался за свою деятельность перед московскими собственниками. И получал за это зарплату. Я, как честно работающий гражданин нашей большой страны, даже не представляла, какую зарплату должен получать директор завода, раз может позволить себе такую шикарную жизнь, да ещё и условия всему городу диктовать.

Думаю, что у меня и возможности никогда не будет представить.

– Почему ты опоздал? – спросила я у Андрея, когда мы остались с ним с глазу на глаз. Ангелина утащила Стаса танцевать медленный танец, когда зазвучала музыка, а я повернулась к мужу с претензией. – Твоя мама меня измучила вопросами.

Андрей удивленно посмотрел.

– Наташ, я же сказал, что был со Стасом.

– Причем здесь, вообще, Стас? Ты рядом с родителями должен был быть. Рядом со мной. А ты почему-то со Стасом!

– Может потому, что меня там не пилят бесконечно? – разъярился муж. – Только и слышу от тебя, что ты чем-то недовольна!

Я не успела ответить, как к нам подошла сияющая улыбкой Любовь Григорьевна. Раскинула руки, вроде как собираюсь обнять нас обоих сразу.

– Любимые мои дети, – пропела она, а затем понизила голос до страшного шепота и грозно проговорила: – Вы с ума сошли? Нашли место отношения выяснять. Замолчали оба.

– Мама, она первая начала!..

Я после обвинения мужа, вроде как взрослого тридцатилетнего человека, закатила глаза, не зная, как ещё выразить своё негодование, а свекрови пообещала:

– Мы больше не будем, Любовь Григорьевна. Я просто пыталась выяснить, почему ваш сын опоздал на юбилей своего отца. К гостям.

– Потом выяснишь, – ответила свекровь, как отрезала. Затем смерила меня очень внимательным взглядом, и неожиданно сказала: – Называй меня «мамой» при гостях.

Если честно, я потеряла дар речи на какой-то период времени. Любовь Григорьевна уже отошла от нас с Андреем, который тоже почти тут же сбежал от меня, а я всё ещё находилась под впечатлением. Между прочим, я никогда не называла свекровь «мамой», даже предпосылок к подобному в наших с ней отношениях не было. Даже в то время как я, с кружащейся от любви головой, выходила замуж за её сына. Она и тогда была для меня Любовь Григорьевной. И нас обеих, между прочим, это устраивало. Да и два года брака, семейных отношений с родственниками мужа, ничего не поменяли. А сегодня вдруг такое заявление. И подозреваю я так, что просьба эта относится только к сегодняшнему важному вечеру.

– Представляешь? – поделилась я с мамой, когда отправилась провожать родителей до такси.

Я услышала, как отец хохотнул.

– Ей было бы приятно, – сказал он.

– Не сомневаюсь, – согласилась я. – Но для чего это пускание пыли в глаза?

– Завтра Люба о своей просьбе и не вспомнит, – успокоила меня мама.

Я была с ней согласна. И решила:

– А сегодня я постараюсь не попадаться ей лишний раз на глаза.

Родители уехали домой, а я осталась у ресторана. Гроза ушла, дождь прекратился, но с реки дул прохладный ветер. Я зашла за угол, скрываясь от ветра, решила немного постоять, подышать. Сгущались сумерки, и включили подсветку. Электрические лампочки отражались в темной воде, и стало очень красиво.

– И что же? – услышала я голос свекра из-за угла.

По всей видимости, он тоже вышел на улицу, и не один. Я осторожно выглянула, не хотелось попадаться ему на глаза, чтоб не объясняться – для чего и от кого я здесь прячусь. От звания названной дочки его жены. Я выглянула и увидела Виктора Викторовича и Юганова-старшего. Они вместе вышли на улицу и закурили, остановившись у декоративного заборчика.

– К нам едет ревизор?

– Да черт его знает, – негромко, но весьма недовольно отозвался Иван Алексеевич. Я обратила внимание, что он очень нервно курит, держит сигарету двумя пальцами, словно пацан. – Из Москвы позвонили, предупредили.

– Хорошо хоть предупредили. Хотя, странно, столько лет сюда никто не совался.

– Вот именно.

– Думаешь, что-то могло дойти? Какие-то слухи?

На этот вопрос Иван Алексеевич, кажется, не ответил, либо ветер его голос и слова унёс. Как не прислушивалась, ничего услышать не смогла. Только потом Юганов-старший сказал:

– Каждого москвича заезжего, Витя, каждого проверяй. Я знать хочу. Кто пожаловал, когда, зачем. Слышишь?

– Слышу. Да ты не переживай, Иван Алексеевич. Мышь не проскочит. Первый раз что ли столичных гостей встречаем? Как приедут, так и уедут.

– Я Москве в наши дела вмешиваться не дам. Нечего губу раскатывать.

Мужчины докурили, обменялись ещё парочкой фраз, которые я не расслышала, и вернулись в ресторан. Очень вовремя, кстати, я успела здорово замерзнуть на прохладном воздухе. Я выждала ещё минуту для верности, затем поспешила к входу. Оказалась в теплом холле с большим зеркалом, выдохнула, и перед этим самым зеркалом остановилась. Почему-то мне запомнилась эта фраза Виктора Викторовича:

– К нам едет ревизор.

Смешно.

– Наташа, давно я тебя не видел.

Я обернулась на голос, увидела Ивана Алексеевича. Он стоял в нескольких шагах от меня, сунув руки в карманы брюк, и на меня смотрел. Точнее, меня разглядывал. Со всей своей притязательностью. Сразу скажу, что за всё наше двухлетнее знакомство с Югановым-старшим, встречались мы с ним редко, по пальцам одной руки наши с ним встречи можно пересчитать. Но уже после первого знакомства, я поняла, что это не тот человек, с которым я когда-нибудь захочу хотя бы пообщаться, о той же погоде. У Ивана Алексеевича на лбу было написано, что он человек опасный, и человек настроения. В эту минуту он может быть добрым, понимающим и благодушным, а в следующую минуту начнет рвать и метать. И тогда уже нужно спасаться. Следить за чужим настроением мне не хотелось, тем более спасаться от кого-то, поэтому я старалась с членами семьи Югановых лишний раз не пересекаться. Если бы не любимый муж, это было бы легко. Но Андрея буквально тянуло в их дом, в их дела, в их бизнес. Да и свекра моего эта участь, судя по всему, не обошла. Что сказать – дурная наследственность.

– Здравствуйте, Иван Алексеевич, – поздоровалась я.

– Здравствуй, здравствуй, красавица. А ты что же не с гостями? Не танцуешь?

– Мне танцев сегодня на работе хватило, – призналась я с отстраненной улыбкой. – Решила немного воздухом подышать.

– На улицу ходила? – Мне показалось, что Юганов насторожился от моего признания.

Я это почувствовала и вовремя среагировала, улыбнулась ему шире.

– Прошлась до пристани. Но дальше не пошла, холодно.

– До пристани, значит.

Иван Алексеевич заметно успокоился, и принялся меня взглядом ощупывать. Я не знала, куда деться от его наглых, липких глаз. Мне даже показалось, что он рискнет подойти ближе. И что я тогда сделаю? Заору? Дам ему коленом? Вряд ли смелости хватит. Тогда что?

– Красивая ты, Наташка. Повезло Андрею.

Я сделала осторожный шаг в сторону дверей в зал, а Ивану Алексеевичу глуповато улыбнулась.

– Наверное.

– Ты всё также на турбазе работаешь?

– Да.

Юганов-старший вдруг мне подмигнул.

– Я как-нибудь заеду, тебя навещу.

Вот уж радость.

– Конечно, приезжайте, Иван Алексеевич. У нас новый шеф-повар. Отличную уху варит.

Он всё ещё ломал об меня глаза и ухмылялся. Старый ловелас. Я, наконец, добралась до дверей, открыла их и шмыгнула внутрь.

После его взглядов в душ захотелось. Фу.