Родной знакомый

Глава 5

— Прости меня.

Андрей остановил машину на стоянке перед въездом на базу отдыха. Через полчаса я должна была заступать на смену, и, мне кажется, я никогда так не боялась приходить на работу так, как сегодня. Не хотела приходить, мне даже пришло в голову, притвориться больной, взять больничный, но вряд ли меня кто-то пожалеет, и забудет о моем обещании. Поэтому и время тянуть бесполезно.

Утром я открыла глаза, вздохнула и с кровати поднялась.

Муж был тих и беспрекословен. Я этот факт для себя отметила, но мне было не до Андрея. Я сама ходила по квартире в молчании и в задумчивости.

— Я отвезу тебя на работу, — сказал мне Андрей за завтраком.

Мне захотелось зло усмехнуться. Обычно Андрей всячески демонстрировал то, что делает мне великое одолжение, отвозит за двадцать километров от города, на мою дурацкую работу. А тут такое благодушие — отвезу! Без всяких просьб.

Вместо усмешки, я кивнула.

— Хорошо, — согласилась я без всяких эмоций.

Кто бы знал, чего мне это стоило.

Почти всю дорогу мы молчали. Андрей со вчерашнего вечера, как я вернулась домой, вообще, был молчалив, при этом угодлив и ни в чем мне не перечил. А теперь вот это:

— Прости меня.

Не припомню, когда мой муж у меня за что-то прощения просил. Даже если откровенно косячил, по обыкновению, пытался делать вид, что ничего ужасного или скандального не произошло. Такой уж Андрей был человек — ему трудно признать свои ошибки. Мамино воспитание, Любовь Григорьевна всегда внушала своим детям, что они идеальны. А если что-то не так, то это не их вина — это люди вокруг, обстоятельства, злой рок. Порой было смешно и страшно слушать её выводы по той или иной ситуации, но оспаривать видение жизни свекрови мне не разрешалось. Меня в той семье не понимали, и всерьёз не воспринимали.

Я на мужа посмотрела. Андрей смотрел на меня, очень серьёзно.

— Это моя вина, Наташ, я знаю. Ты согласилась из-за меня.

— Что теперь об этом говорить? — Я провела ладонями по мягкой коже сумки, что лежала у меня на коленях. — Главное слово: согласилась.

— А я даже не поблагодарил тебя.

Я снова молчала. Не знала, что сказать. Весь этот разговор, тон мужа, слова, которые он произносил — были для меня в новинку. Боялась как-то реагировать.

Андрей протянул руку, и накрыл ею мою ладонь.

— Для меня очень важно то, что ты сделала. — Он как-то по-особенному печально вздохнул, затем его губ коснулась усмешка, кривая и некрасивая. — Честно, не знаю, смог бы я так поступить. А ты сильная, — закончил он с оттенком то ли гордости, то ли воодушевления. — Ты всегда была сильнее меня. А я дел наворотил, — закончил Андрей потерянно.

— Перестань, — проговорила я, не зная, что ещё сказать. А Андрей вдруг перегнулся ко мне, опустил голову так низко, что коснулся лбом моих рук. Я в растерянности смотрела на его темную макушку. — Андрей, перестань, — уже тверже проговорила я. Попробовала поднять его голову, выглядело всё это странно и немного меня пугало.

Муж выпрямился, снова на меня посмотрел.

— Я тебе обещаю, что сделаю всё, как ты скажешь, — сказал он мне. — Захочешь — уедем, захочешь — уволюсь. — Он бодренько так улыбнулся. — Ну, что я, совсем никчемный, что ли? Что я, работу не найду?

— Никакой ты не никчемный, — вырвалось у меня. — Просто надо немного постараться. Что хорошего от этих Югановых?..

Андрей смотрел на меня абсолютно чистым взглядом, потом быстро меня поцеловал. Я не сразу поняла, что таким образом он мне рот закрыл.

— Поговорим потом, — сказал он мне. — Когда всё закончится. Да? Сядем с тобой, и будем думать, как жить дальше.

— Да… Наверное, так и поступим, — проговорила я и посмотрела на часы. — Мне нужно идти. Осталось пятнадцать минут, а ещё переодеться нужно.

— Конечно, конечно. Поцелуешь?

Я его поцеловала. Прижалась губами к теплым губам мужа, дернула ручку двери и вышла из машины. Ощущение было, словно меня окутал какой-то светлый, теплый туман.

— Что, так и сказал? — не скрываясь, усмехнулась Кристина, когда я зачем-то пересказала ей разговор с мужем в машине. Видимо, он всё же меня беспокоил. — Что уедете, что он уволится?

— Ну да.

— Веселый парень. Главное, искренний.

Я всё же глянула на подругу с укоризной, а Кристина только руками развела.

— Что? Я не ты, я отношусь к ситуации непредвзято. Оцениваю, так сказать, со стороны.

— И как оценила?

Кристина глубоко вздохнула, бюст в вырезе смелого декольте заманчиво поднялся и опустился. А мне сообщила:

— Что тебя, дуру, снова дурят.

Я не удержалась и фыркнула.

— Если я и так дура, какой смысл меня дурить? На дурака не нужен нож, — озвучила я слова старой, детской песенки с особой интонацией.

— Ну, значит, не совсем дура, — в тон мне проговорила Кристина. Фыркнула насмешливо. — Радуйся тогда.

Добрая Кристина всё-таки женщина. Я всегда это отмечаю. Её доброту и тактичность.

Я от подруги отвернулась, просматривала журнал событий за прошедшие с моего предыдущего дежурства двое суток, но Кристина уже через пару секунд весьма ощутимо толкнула меня локтем в бок. И таинственно зашипела:

— Смотри, смотри, кто идет.

Я машинально подняла взгляд, и меня тут же бросило во взволнованный жар. Я увидела Глеба Романова, выходящего из зала ресторана, видимо, он завтракал. Глеб Кириллович — я уже успела выучить и его отчество, и дату рождения, и даже адрес по прописке зачем-то (кстати, не женат, детей нет), — в мою сторону даже не глянул, мимо прошел, а я вся гусиной кожей покрылась и липким потом.

Кристина, как оказалось, за мной внимательно наблюдала. И когда объект моего волнения отошел на достаточно приличное расстояние, подружка негромко, зато очень выразительно проговорила:

— М-да, Наташка, чую, будет тяжело.

Теперь я толкнула её локтем, в нетерпении.

Не знаю, будет тяжело или нет, я, если честно, даже не представляла, что мне делать. Что, вообще, от меня требуется? Надо как-то проявиться рядом с Глебом Кирилловичем, о чем-то с ним заговорить… У нас ни одной общей темы нет, я в этом почти уверена. А Иван Алексеевич четко объявил: сблизиться с заезжим врагом и узнать причину его визита. О причинах своих поступков Романов вряд ли станет рассказывать администратору отеля, в котором он остановился, правда? Значит, нужно что-то придумать.

Пока же в моей голове никакого плана не складывалось.

Ближе к обеду, освободив себе полчаса для обеденного перерыва, я отправилась к коттеджу, который снимали шумные москвичи. Гости они, на самом деле, были шумные и достаточно резвые. По крайней мере, это касалось друга Глеба Кирилловича и его (или их, уж не знаю) спутниц. Я осторожно расспросила персонал о том, что происходило в моё отсутствие, и узнала, что вечером Вадим с подружками здорово повеселились в ресторане. До двух часов ночи. А так, как ресторан наш работает по дурацкому графику «до последнего посетителя», их все отлично запомнили, и никаких добрых чувств именно к этим гостям не питали.

— Пили, шумели, одна из девок на барной стойке танцевала, — пожаловалась мне одна из официанток. — Еле угомонили. Их охрана до коттеджа провожала, так они ещё по пути песни пели, представляешь?

Представлять сию феерию мне необходимости не было, интересовало меня другое.

— А другой… тот, что с Кабановым в коттедже проживает, тоже в ресторане вечером был?

Официантка призадумалась, вспоминая, после чего решительно качнула головой.

— Нет, не было. Этот один был. И три девицы. Слушай, у него реально на них троих силенок хватает? У моего вот на меня одну сил нету.

Кто-то рядом посмеялся.

— А с чего ты взяла, что ты одна? Может, до тебя, Марин, просто очередь не доходит?

Девчонки за моей спиной принялись переругиваться. Одна смеялась, отмахивалась, а оскорбленная Марина отчитывала ту за наглость и наговоры.

В обеденный перерыв я первым делом прогулялась до КПП. Очень кстати там сегодня дежурил Костя.

— Всё спокойно? — начала я издалека свои расспросы.

Константин с удовольствием вышел из маленького домика и остановился рядом со мной, жмурился на теплом солнце. А мне сказал:

— Спокойно. А что? Тебе скучно?

— Не говори глупостей. Просто хочу знать, как дела обстоят. Я же на сутки заступила. — Я смотрела на яркие клумбы, на подстриженные кустарники. На Костю посмотрела. — Говорят, москвичи эти вчера снова жару дали.

— Ах, эти. Ну да, слышал. Отдыхают люди, даже завидно. — Он повернулся ко мне, усмехнулся. — Я утром эту матрешку видел. Ну, побитую нашу. Ничего, бодренькая такая. Лицо цвета килограмма тонального крема. — Костя весело заржал.

Я же глянула на него с укоризной.

— Нам нельзя обсуждать гостей и их поведение, забыл?

— Да кто узнает?

— Кстати, а где второй? — невинно поинтересовалась я. — Он вечером уезжал с базы?

— Тот, который трезвый всегда?

Я кивнула.

— Кажется, да. Посмотреть по журналу?

— Посмотри, — согласилась, радуясь тому, что любопытному Косте пока не приходит в голову поинтересоваться, для чего мне эта информация.

В пропускном журнале он, на самом деле, сверился. Оказалось, что Романову Глебу Кирилловичу вчера вечером, а точнее, в 20.12, вызывали такси до города.

— И что он там делал? — выпалила я риторический вопрос.

Костя же воспринял мой вопрос с неожиданной серьёзностью, взглянул на меня, как на собрата-следователя, и озабоченно качнул головой.

— Не знаю. Может, в магазин ездил?

— А вернулся когда?

— После полуночи. Также прибыл на такси, даже номер зафиксирован. На самом деле, интересно, где он был?

Костя был странным парнем. Неплохим, но уж чересчур любопытным и въедливым. Иногда прицепится к какой-нибудь мелочи или случайному слову, и примется развивать целую теорию или расследовать несуществующий заговор. Когда он тоже призадумался, для чего же наш гость выезжал в город на полночи, я решила, что пора уходить. А то Костя со мной отправится за коттеджем следить, а необходимость этого поступка я точно объяснить не смогу.

Я, якобы неспешно, прогулялась по территории базы отдыха, дошла до коттеджа, осторожно заглянула через ровный ряд стриженого кустарника, что служил чем-то вроде заборчика, в сад. У коттеджа, как мне показалось, никого не было. Только дверь дома была распахнута настежь, но людей не видно. Я обошла дом ещё раз, очень старательно прислушиваясь. Тишина. Посматривала на окна. Ни намека на близкое присутствие людей.

Сама не знаю для чего, но мне пришло в голову заглянуть в одно из окон первого этажа. Когда шумные гости пропадают с глаз, начинаешь, поневоле, переживать и задумываться о грядущих неприятностях. Конечно, мне нужно было дойти до калитки, подняться на крыльцо, и просто войти в открытую дверь. Уверена, что я придумала бы не одну причину для своего визита, но мне отчаянно не хотелось встречаться ни с кем из гостей этого дома. А вот в окно заглянуть хотелось, будто это могло мне что-то дать или чем-то помочь. И я решила лезть через кустарник. Благо, позади дома он рос не так плотно, как впереди. Я огляделась по сторонам, где-то слышались голоса, но люди были достаточно далеко, и я, решив больше не раздумывать, чтобы не передумать, раздвинула упругие ветки, и начала протискиваться в образовавшееся отверстие. По моей задумке, произойти это должно было, куда легче, чем вышло на самом деле. Кустарник едва доходил мне до плеча, что трудного, пройти сквозь него, да? Но ветки оказались погано колючими, неподатливыми и цепляющимися за одежду. Я даже поругалась сквозь зубы, зацепилась рукавом за какой-то сучок, ахнула, чертыхнулась, но, наконец, оказалась с другой стороны кустарника. На ровной лужайке позади коттеджа. Можно было выдохнуть, что я и сделала, одернула форменную юбку, поправила воротник белой блузки, шагнула к дому, и, к своему ужасу, услышала совсем рядом мужской голос:

— Любопытное появление. Вы всегда так эффектно появляетесь?

Я голову повернула, и увидела Глеба Кирилловича. Он сидел в плетеном кресле, совсем рядом с кустовым забором, видимо, поэтому я его и не заметила, когда заглядывала в сад, подпрыгивая и вставая на цыпочки. Он сидел в плетеном кресле, в шортах и футболке, а на коленях открытый ноутбук. Уверена, что он с энтузиазмом работал до моего, на самом деле, столь эффектного появления. А когда я, фыркая и сопя, полезла через колючие ветки, он с интересом наблюдал. Наверное, решил, что я не в своём уме.

— Здравствуйте, — проговорила я, на самом деле, чувствуя себя местной сумасшедшей.

— Здравствуйте, — кивнул Глеб Кириллович, улыбнувшись.

Улыбка у него была что надо. Знаете, таких улыбчивых, успешных, привлекательных мужчин обычно показывают в сладких мелодраматических фильмах. Они обязательно играют главную роль, принца из столицы, шикарно, белозубо улыбаются милой провинциальной девушке, а та, конечно же, тут же беззаветно влюбляется. Потому что никого лучше в своей жизни, до его появления, не встречала.

Я на Глеба Кирилловича смотрела, думала обо всем этом, и начинала заметно тосковать в душе. И что мне делать? Принять сюжет какой-нибудь любовной киноленты за план к действию? Иначе как я сведу с ним более близкое знакомство? Для чего такому, как он, такая, как я? Вопрос без ответа.

Я смущенно кашлянула. Затем призналась:

— Глупо вышло.

— Ну, почему же? — Романов переставил ноутбук со своих колен на столик, что стоял рядом. Поднялся с кресла, и мне пришлось закинуть голову назад, чтобы смотреть ему в лицо. — Было весьма занятно наблюдать, — посмеялся он над моими действиями. — Проверяли работу садовника?

— Нет, мне показалось… Показалось, что кто-то стонет, — ляпнула я первое, что пришло в голову.

— Стонет? — Глеб Кириллович всерьёз удивился моим словам, его брови взлетели вверх, затем он посмотрел на распахнутые настежь окна дома. Хмыкнул. — Что ж, я бы не удивился, хорошо зная постояльцев, но я ничего не слышал.

— Показалось? — вроде как с облегчением переспросила я его. И тут же серьёзно кивнула. — Да, думаю, мне показалось. — И вдруг вспомнила про то, что мне следует наладить контакт, свести знакомство, а как это сделать, я совершенно не представляю, и поэтому неожиданно для самой себя, я протянула Романову руку для рукопожатия. — Меня зовут Наташа, — представилась я. Тут же мысленно себя одернула, и исправилась: — Наталья. Я — администратор.

Он смотрел на мою протянутую руку несколько секунд, в некотором замешательстве, но затем аккуратно сжал мои пальцы.

— Очень приятно. Глеб.

Его прикосновение вызвало в моей душе оторопь. Совсем не относящуюся к волнению, внезапной симпатии и, вообще, не связанную с его мужской притягательностью. Я вдруг почувствовала, что наше с ним знакомство принесет немало проблем. Мне. Предчувствие, интуиция, можно назвать, как угодно. И при других обстоятельствах я, наверное, предприняла любую попытку держаться от этого человека подальше, как бы притягательна не была его улыбка и насмешливые взгляды. Но выбора у меня не было. Сбежать я не могла.

Напротив, мне нужно было сделать всё, чтобы быть с ним рядом, втереться в доверие. Как бы противно мне от самой себя при этом не было.

Руку свою я опустила. Наверное, выглядела глупо, стоя перед ним, не зная, что сказать, как объяснить своё странное поведение.

— У вас всё в порядке? — спросила я.

— У меня? — снова удивился он.

Я указала на дом.

— С вашими друзьями всё в порядке? Больше никаких… неприятностей?

Глеб качнул головой и снова улыбнулся. Он улыбался слишком часто.

— С ними всегда неприятности. Это нормально. Или вы хотите убедиться лично, что все живы и здоровы?

— Лично? — Я осторожно втянула в себя воздух. Затем качнула головой. — Нет. Наверное, нет. Если вы говорите, что всё в порядке…

Он вдруг протянул руку к моему лицу, я от неожиданности дернулась, а Глеб снял с моих волос зеленый лист. Показал мне.

— Украшение.

— Спасибо. — Я зачем-то забрала у него листик. Покрутила его в руке, затем спросила: — Вам нравится наш отель?

— Уже пора оставлять отзыв? — посмеялся он. — Вижу, вы не чаете от нас избавиться. Доставляем много неприятностей?

— Ваши друзья шумные, — признала я. — Но это не редкость.

— Часто буйные гости попадаются?

Я улыбнулась.

— Зачастую из столицы. Но это и понятно, люди приезжают отдыхать.

— А отдыхать любят шумно.

Я лишь плечами пожала, не споря с ним. И тут же поинтересовалась:

— Вы тоже приехали отдыхать?

— Я не похож на отдыхающего?

— На праздно гуляющего — нет.

Глеб включился в мою игру. И это была именно игра, я была уверена, что мы оба это понимаем. Но он понятия не имел, по каким правилам играю я, и что планирую получить в качестве приза. Скорее всего, решил, что романтичная провинциалка разглядела в нем мужчину мечты, и всеми силами старается привлечь к себе его внимание. Паршивое ощущение, если честно. Смесь стыда, неприятия себя, но я старательно глядела Глебу Кирилловичу в глаза и самоотверженно улыбалась.

— Это точно, — ответил он тем временем. — Праздно гулять я не привык. Как говорила одна моя хорошая знакомая: за бесплатно я даже на диване лежать не стану.

— Очень хорошая знакомая?

— Что? — переспросил Романов.

— Знакомая очень хорошая? — продолжала разыгрывать из себя простушку я. — Жена про вас так говорит?

— Бывшая, — сказал он после короткой паузы, наверное, про себя подивившись, куда завел случайный разговор с администратором отеля.

— Уверена, что это она сгоряча, — добавила я.

Глеб вдруг весело и громко рассмеялся.

— Совсем в этом не уверен. Но раз уж нас пошел разговор по душам, вы, Наталья, замужем?

Прозвучал вопрос, на который я совсем не знала, как ответить. Наверное, если бы я сказала в тот момент правду, всё не пришло бы к столь трагическим событиям и последствиям. Это был тот самый поворотный момент в моей судьбе, как бы пафосно не звучало. Но это сейчас, спустя время, я могу судить об этом, а тогда, после этого вопроса, мои мысли заметались, и я, в итоге, сказала то, что сказала. Я соврала.

— Нет. Не замужем.

Я свела руки за спиной, он, наверное, подумал, что я жеманничаю или неумело флиртую, а я в тот момент нащупывала обручальное кольцо на пальце. Покрутила его, затем аккуратно сняла. И сжала в кулаке.

Глеб Кириллович очень внимательно смотрел на меня всё это время. А потом проговорил с проявившейся особой рокочущей интонацией:

— Тогда мне особенно приятно познакомиться. С девушкой, которая не боится тернового куста.

Мы встретились с ним глазами, и я поняла, что не могу сделать вдох, и поняла, что пора бежать. Хотя бы на какое-то время сбежать от него подальше.

Обручальное кольцо оказалось в кармане форменного пиджака. Я не надела его на палец даже после того, как вышла с территории главного дома, и направилась обратно к отелю. Шла неспешно, будто в какой-то прострации, и раздумывала о том, в какой неприятной ситуации оказалась. Я не люблю врать людям. Считаю ложь — действием непродуктивным, неблагодарным. Что бы ты ни соврал, наступит такой момент, что ты попросту забудешь или запутаешься в том, что тебе пришлось наврать. Тебя обязательно на лжи поймают, и ты будешь выглядеть последним дураком, а то и сволочью, и в своих глазах, и в чужих. А пользы, по сути, получишь ноль целых ноль десятых.

Но раньше я никогда не задумывалась о том, что бывают, оказывается, совершенно безвыходные ситуации. Вот как у меня сейчас. И ничего другого, как соврать, не остаётся. Хотя нет, остаётся ещё одно: надеяться на лучшее.

— У тебя щёки огнём горят, — сообщила мне Кристина, подойдя ко мне на ресепшен. — И уши тоже.

Будто я сама этого не чувствовала. Уже час прошёл с момента нашего разговора с Глебом Кирилловичем, час, как я вежливо распрощалась с ним и ушла, а успокоиться всё никак не получалось. Наверное, потому, что я понимала, что это только начало. Что мне предстоит снова навязаться к нему на разговор, на общение, смотреть ему в глаза, улыбаться и придумывать причины для наших встреч. А обручальное кольцо лежало в кармане, и это тоже не давало мне покоя. Совершенно абсурдно, но я чувствовала себя предательницей. Словно умышленно всё это совершала, против своего брака, против своего мужа. То, что Андрей просил меня об этом, буквально умолял, в голове никак не укладывалось. И на моей совести никак не сказывалось, не успокаивало её.

После замечания подруги, я приложила к щекам прохладные пальцы.

— Не привыкла я за мужиками бегать, — сказала я ей чуть слышно.

Кристина тут же наклонилась ко мне, облокотившись на стойку ресепшена, заинтересованно взглянула:

— Ты с ним говорила?

— Говорила, — вздохнула я.

— И что? Как всё прошло?

Я посмотрела на Кристину.

— Ужасно. Я нагородила кучу вранья.

— Ну… — Кристина хмыкнула. — В этом нет ничего ужасного. Все мы привираем.

— Привираем, — в печали кивнула я головой, — что не замужем, например.

Кристина разглядывала мою расстроенную физиономию. После чего сказала:

— Перестань себя винить. Уж ты точно ни в чем не виновата. Виноват твой благоверный, так что, пусть засунет все свои упреки и претензии куда подальше.

— А мне как быть?

— Мы уже говорили об этом, Наташ. Сделать то, о чем тебя просят, а дальше поступить так, как выгодно именно тебе. Если тебе не оставили выбора, то и ты его никому не оставляй. Что он, страшный такой, мужик этот московский?

— Да нет, — пробормотала я, не глядя на подругу. — Нормальный. Даже симпатичный.

— Ну, вот. Хоть в этом повезло. Не надо охмурять какого-то крокодила.

— Кристина, я не собирай никого охмурять, — шикнула я на нее.

Кристина непонимающе на меня вытаращилась, затем немного ядовито поинтересовалась:

— А что ты собираешься делать? Пригласить его в свой кружок чтения? Ремарка вслух читать друг другу будете?

Я замерла, уставившись в одну точку. Взгляд сам собой остановился. А Кристине я призналась:

— Я кольцо сняла. И спрятала в кармане.

— Наташ, это не твоя проблема, поверь. Это проблема твоего бестолкового муженька. — Она коснулась пальцем моего подбородка, приподнимая мне голову. — Держи нос по ветру. Прорвемся, вот увидишь.

Ничего удивительного, что я весь день высматривала Глеба Кирилловича. Чем бы ни была занята, куда бы ни направилась, я оглядывалась по сторонам, высматривая его. Но нигде его не видела. И даже не понимала, огорчает меня это или радует. С одной стороны, я предпочла бы, чтобы события начали развиваться быстро и стремительно, чтобы всё поскорее закончилось (что именно должно закончиться, я даже определить для себя до конца не могла), а с другой стороны, жутко трусила от самой перспективы, что что-то будет происходить. Я ведь совершенно не знаю, как себя вести с ним.

На работе я собиралась пробыть до утра. После обеда от своих насущных проблем я отвлеклась, занималась гостями, кто-то уезжал, кто-то приезжал, я ненадолго перестала думать о Глебе Кирилловиче, и о том, что мне хочется сделать со своим мужем. За то, что он делает со мной. Ближе к четырем меня позвали обедать, я поболтала с сотрудниками в комнате отдыха, съела вкусную курицу под соусом пармезан, которую для нас передали с кухни ресторана на обед. Не надо думать, что мы каждый раз на работе питаемся разносолами, скорее всего, повара что-то напортачили с соусом, и поэтому для гостей его не подали, а вот персонал накормить очень даже можно. Но было вкусно, достойно, сотрудники, явно, оценили. Ещё посмеялись за столом:

— Почаще бы так обеды портили!

— Нет уж, иначе мы все растолстеем. А у меня такого в планах нет!

Мой телефон, лежащий на краю стола экраном вниз, зазвонил, я его перевернула, с тревогой посмотрела на незнакомый номер. Из-за стола поднялась, за шуточками и смехом, моего ухода никто и не заметил. А я вышла за дверь, ответила на звонок.

— Я слушаю.

— Здравствуй, Наталья.

Голос Ивана Алексеевича в трубке прозвучал, как подтверждение всех моих сегодняшних страхов и безвыходности ситуации. Юганов-старший говорил с усмешкой и предостережением, эти интонации даже в коротком приветствии слышались, а я зажмурилась на секунду, приказывая себе его выслушать и как-то пережить общение с ним. Если честно, я очень надеялась, что он мне не позвонит. Никогда. Пройдет, день, другой, неделя, ещё одна, он не позвонит, и я пойму, что наши с ним ночные договоренности просто глупость, не стоящая моего волнения. Обо мне просто позабудут, Романов уедет из отеля, и моя жизнь пойдет по накатанному пути, на котором нет никаких выбоин и препятствий.

Глаза я открыла, уставилась на стену напротив, а в трубку проговорила:

— Здравствуйте, Иван Алексеевич. Чем обязана?

— В каком смысле, чем? Хотел узнать, как у тебя дела, как настроение… как достижения?

— Я только сегодня на работу вышла, Иван Алексеевич, — попыталась донести до него сложность своего положения. — Вы слишком многого от меня хотите, да ещё за столь короткий срок.

— Проблема в том, красота ты моя, — со смешком проговорил он, — что времени-то у тебя особо и нет. А вдруг наш общий друг захочет на днях из отеля выехать? Вот не задержит его ничего, не заинтересует. И что тогда делать будем?

Я молчала, не знала, что ему сказать. Да и не хотелось, если честно. То, на что Юганов-старший меня толкал в данный момент, называлось одним коротким словом — панель. По крайней мере, я понимала это именно так.

— Что вы мне предлагаете? — не сдержалась я, в конце концов. — Бегать кругами вокруг коттеджа, в котором он живет? Привлекая к себе внимание?

— Ты дурочку-то из себя не строй, — тут же цыкнул он на меня. — Мне от твоего беганья никакого прока нет. Мне от тебя совсем другое нужно. Понимаешь что? — Я молчала, и Иван Алексеевич решил озвучить четкую задачу. — Чтобы мужик смотрел тебе в глаза, млел от твоих титек и делился с тобой самым сокровенным. Все его прибабахи постыдные можешь для себя оставить, а вопросы нужные, будь добра, задай. И чем скорее я на них ответы получу, тем всем будет лучше.

Я прижала открытую ладонь к прохладной стене, медленно сжала её в кулак.

— Иван Алексеевич, мы с вами о таком не договаривались. У меня муж есть…

— С таким подходом, милая, мужа у тебя скоро не будет. Или ещё кого-нибудь не будет. Но думаю, что меньше всего жаль будет именно Андрюшку, да?

— Как вы можете, — поразилась я. На самом деле, поразилась чужой жестокости.

А Юганов-старший взял и покаянно вздохнул в трубку.

— В том-то и дело, что могу. Могу, Наташа. — Переспросил: — Мы с тобой друг друга услышали?

— Услышали, — процедила я сквозь зубы. И поинтересовалась: — А если я ему не понравлюсь? Вот совсем?

— Ты хочешь, чтобы я тебя научил, как мужику понравиться? — Голос Ивана Алексеевича прозвучал насмешливо, но уж слишком заинтересованно, я, если честно, испугалась. И быстро отказалась:

— Нет. Я справлюсь.

— Не сомневаюсь в этом, — хохотнул Юганов в трубку, и отключился.

Я смотрела фильмы про шпионов, про роковых соблазнительниц, которых посылали собрать нужную информацию, я точно на эту роль никак не годилась. Ни роковой красоткой никогда не была, ни смелости и дерзости в характере столько не имела. Да и соблазнять опытного, искушенного мужчину, который смотрит на тебя, видит насквозь, распознает все твои усилия и уловки, и посмеивается про себя, то еще удовольствие, согласитесь.

Вопрос: как переломить его насмешливость и недоверие?

Вечерняя шоу-программа в ресторане была в самом разгаре. Я остановилась в дверях, смотрела на Кристину, которая пела на небольшой сцене, красиво и томно прильнув к микрофону. Её платье переливалось в свете софитов кроваво-красными всполохами. Сегодня рядом с ней выступал саксофонист, они давно выступали в паре, получалось у них здорово. Слушал бы и слушал, и глаз не отводил. Обычно я смотрела выступление до конца, наслаждаясь и музыкой, и тем, что видела, про себя немножко завидуя чужому таланту, но сегодня я смотрела через зал на столик, который занимали московские гости. Три девушки, и двое мужчин. Девушки выглядели настоящими феями, несмотря на то, что одна из них каждый вечер старательно замазывала синяки, и все сотрудники отеля доподлинно это знали, всё уже не раз обсудили, и даже ставки делали, насколько удачно у неё это получится сегодня. Не знаю, как днем, а вечерний макияж скрывал все следы неудачного начала отдыха. И веселилась она, как в первый день, самозабвенно, не забывая каждые несколько минут повиснуть на шее у любимого Вадима. Её протяжное:

— Ва-ади-ик, — уже передавалось из уст в уста у персонала, и каждый раз вызывало приступ смеха за закрытыми дверями технических комнат.

Гостьи в красивых платьях, с безукоризненным макияжем, как всегда, как и каждый вечер, не отказывали себе в шампанском, почти ничего не ели, наверное, им было категорически запрещено, и поэтому быстро пьянели. Смеялись, хихикали между собой и протягивали руки к мужчинам, сидящим рядом с ними. Я довольно долго стояла и наблюдала за этим. Особая фривольность была обращена к Вадиму Кабанову, тот и обнимал в ответ, и руки целовал, и пил тоже немало. А вот Глеб Кириллович, несмотря на то, что находился в этой же компании, выглядел отстраненным. Смотрел на сцену, ужинал, время от времени подносил к губам бокал с вином. Меня удивило, что пьет он именно вино, а не коньяк или виски, как его приятель.

И как, прикажете, привлечь его внимание? Подойти и лечь прямо на стол? Как готовая к поеданию куропатка?

Да и куда мне до этих сияющих от своих стараний и вложенных в них денег, красоток? Серьёзно, Юганов переоценил мои достоинства. Местных, не избалованных героев, я ещё в состоянии обворожить. Наверное. А вот столичные, искушенные миллионеры, мне явно не по зубам.

Интересно, Романов — миллионер? Или заинтересовал Ивана Алексеевича по какой-то другой причине?

— Что ты тут стоишь? — зашипела на меня Кристина, совершенно неожиданно оказавшись за моим плечом. Наблюдая за Глебом, я даже не заметила, что песня закончилась, музыканты ушли на перерыв, а Кристина подошла ко мне.

— А что мне делать? — удивилась я.

— Не знаю. Но точно не сверлить его затылок взглядом. Тут у кого угодно плешь проявится.

Подруга оттеснила меня от распахнутых дверей ресторана.

— Ты слишком нервничаешь, — сказала она мне.

Я согласно кивнула.

— Сделай вдох.

Вдох я сделала, сразу скажу, что помогло мало.

— Мужчины не обращают внимания на напряженную женщину, у которой в глазах паника. Наташ, расслабься.

— Да как расслабиться? — рассердилась я. — Мне открытым текстом предлагается изменить мужу. А я не готова. Я не хочу.

— Иногда «хочу — не хочу», мало что значит. Нужно просто делать.

Кристина вдруг схватила меня, развернула спиной к себе и принялась разминать мои плечи, будто я боксер перед важным поединком.

— Представь, что у тебя нет мужа.

— Как это? — опешила я.

— Очень просто. Нет мужа. Не было никогда. Или был, но он такой осел, подставил тебя, и ты его вычеркнула из своей жизни. Между прочим, правильно сделала бы.

— Кристина, ты странные вещи мне рассказываешь.

— Ты об этом не думай, ты представляй.

Я закрыла глаза. Снова вздохнула.

— Ну… представила.

— Врешь, конечно, — не поверила подруга, но улыбнулась. — Но ладно. Вот как бы ты стала соблазнять понравившегося тебе мужчину, если была бы свободной женщиной?

Я задумалась, после чего неуверенно проговорила:

— Не знаю. Никогда не соблазняла. Всегда они меня.

Руки Кристины на моих плечах замерли.

— То есть, как? — переспросила она. — Ты всегда сидела и ждала, когда тебя заметят?

— Да ничего я не ждала, — возмутилась я. Из-под её рук выскользнула, повернулась к ней лицом. — Как обычно происходит? Люди встречаются, люди влюбляются, женятся…

— Господи, Наташа, в каком веке ты родилась?

— Отстань, — шикнула я на неё. — Не умею я, как ты…

— А тут и уметь не надо. Когда мужик на тебя смотрит, будь любезна, улыбнись. А у тебя на лбу написано: мне никто не нужен, кроме Андрюши. Сотри эту надпись, и всё получится.

Я машинально потерла лоб. Если честно, расстроилась. Не думала, что всё так печально.

Кажется, у меня начинается приступ паники. Я начинаю пылать, путаться в собственных мыслях, и мне хочется плакать от бессилия.

— Замечательное выступление, — раздался совсем рядом знакомый голос. Мы вместе с Кристиной обернулись, и увидели за нашими спинами Глеба Романова. Конечно, обратил он эти слова к нашей местной эстрадной звезде, но смотрел не только на блистательную, во всех смыслах, Кристину, что было несколько странно. Обычно мужчины, если и обращали свой взгляд к ней, то долго его не отводили, а Глеб Кириллович смотрел на Кристину, но затем повернулся ко мне, и адресовал мне, наверное, одну из лучших своих улыбок. Ту самую, от которой женщины падают в обморок. От счастья, в смысле. Все от счастья, а я вот от страха чуть в обморок не грохнулась.

Кристина, в отличие от меня, очень быстро сориентировалась, тут же разулыбалась и за комплимент поблагодарила. От всей души.

— Вы, на самом деле, талантливая девушка, — продолжал расхваливать её дорогой гость. А потом посмотрел на меня и спросил: — Наташа, а у вас какие таланты?

— Гостей обслуживать, — сорвалось с моих губ, причем, даже я уловила в своих словах нотку язвительности. А затем и двусмысленности. Захотелось язык себе откусить, но уже было поздно. Кристина уставилась на меня убийственным взглядом, я попробовала расстроиться от масштаба собственной глупости и несуразности, но Глеб Кириллович так на меня смотрел при этом, с таким весельем, что расстраиваться как-то не получалось.

— Весьма полезное качество, — проговорил он.

— Наташа шутит, — влезла Кристина. — Она очень талантливая девушка, — мне достался ещё один особенный взгляд, — только занятая своей работой.

— Уверен, что так оно и есть.

Они оба смотрели на меня так, будто ждали, что я прямо сейчас начну проявлять свои таланты. Спляшу или станцую. Или спародирую Жириновского.

Ждали ровно десять секунд, я начинала внутренне закипать, после чего Кристина будто опомнилась, и сообщила:

— Так, голуби мои, мне пора идти, перерыв вот-вот закончится. Надеюсь, что вы будете меня поддерживать. Морально.

— К сожалению, не обещаю, — развел Романов руками. Глянул на меня: — Наташа, вы ведь вызовете для меня такси?

Он снова собирался вечером куда-то уехать. Куда, интересно, он ездит каждый вечер? Вот бы узнать. Может, всё на этом бы и закончилось? Если бы я узнала.

А пока пришлось согласно кивнуть.

— Да, конечно.

Кристина красиво сделала нам ручкой, походкой от бедра направилась обратно в зал, правда, оглянулась через плечо и послала мне горящий взгляд. Подталкивала к действиям, хоть каким-то. А я в этот момент, если честно, томилась под внимательным взглядом Глеба Кирилловича. Мне бы радоваться, что он на меня смотрит, в свете творившегося безумия из-за его приезда в город, а меня его внимание пугает.

Я направилась к стойке ресепшена, Романов шёл за мной. И я решила спросить:

— Вам у нас скучно?

Он удивился.

— Почему?

— Вы каждый вечер куда-то уезжаете.

Глеб Кириллович помолчал, продолжал меня разглядывать. После чего хмыкнул.

— А вы знаете, что я каждый вечер уезжаю?

Блин. Блин, блин, блин. Сунулась своим языком.

— Охрана каждое утро сообщает о прибывших и отбывших во время их дежурства. Таковы правила отеля, — совершенно ровным голосом оповестила я его.

— Странно. Похоже на режимный объект. — Глеб, дурачась, поднял глаза к высокому потолку, окинул его взглядом. — За нами всегда наблюдают?

— Не всегда, но… — Я открыто посмотрела на него и честно сказала: — Этот отель находится, можно сказать, на чужой территории. За нами наблюдают местные, которых не допускают на территорию, а мы наблюдаем… — Пока я подбирала верное слово, Глеб подсказал:

— За периметром.

Я кивнула.

— Точно.

— Интересно, — проговорил он. Облокотился на высокую стойку. — Я не знал об этом.

Я пожала плечами.

— У нас маленький провинциальный город, москвичей здесь не то чтобы не жалуют, скорее, остерегаются. И не доверяют. А наши московские хозяева не считают нужным втираться в доверие к местным, даже к власти. Поэтому всё так.

— И поэтому вам интересно, куда я езжу каждый вечер? Думаете, что я засланный казачок?

— Нет, конечно, — стушевалась я. — Я просто спросила. Не думаю, что вы гуляете по городу или посещаете какое-то другое заведение. Если честно, у нас и посещать-то, кроме нашего отеля, нечего. Тем более, для вас.

— Тем более, для меня?

То, что он ловил меня на каждом слове, здорово нервировало. Приходилось быстро реагировать.

— Вы же из столицы. Там столько всего… чего у нас нет, и никогда не будет. Чем мы можем вас заинтересовать?

Глеб едва слышно хмыкнул.

— Да есть пара моментов. Но, если честно, всё куда прозаичнее. В вашем городе живет старинный друг моего деда. Человек он в почтенном возрасте, у него свой распорядок дня, пусть немного странный, можно сказать, из-за бессонницы он ведет ночной образ жизни, и поэтому я навещаю его вечерами. Мы с ним разговариваем, играем в шахматы по полночи. Вот и весь секрет моих развлечений в вашем провинциальном городишке.

Всё так просто?

— Вы проводите вечера с другом своего деда?

— Да, а что? Он весьма интересная личность. Бывший военный адмирал. У него куча интересных историй о жизни, а поговорить ему совсем не с кем.

— Тогда вы поступаете очень благородно.

— Наташа, вы меня перехвалите, — сказал он, не сводя глаз с моего лица, а я поняла, что начинаю краснеть. Ну, вот что это такое? Кого я соблазнить могу румянцем во всю щёку?

— Я вызвала вам такси, — проговорила я, стараясь не встречаться с ним взглядом напрямую.

— Спасибо.

— Подъедет через десять минут.

— Не хотите составить мне компанию?

Я на него посмотрела, удивленно моргнула.

— Я? — Растерялась, потом вспомнила, что я на работе. Была одна секунда, когда я готова была согласиться. Непонятное желание. — Нет, мне нужно быть в отеле до утра.

— Какая жалость.

Я не понимала, то ли он посмеивается надо мной, то ли издевается, то ли ему, на самом деле, жаль.

— Иваныч был бы рад гостье.

Я изобразила милую улыбку.

— Передавайте ему привет.

— Обязательно. Думаю, ему давненько красивые девушки приветы не передавали.

В какую-то секунду я поняла, что мы смотрим друг другу в глаза, не отрываясь. И это было очень странное ощущение, я как будто потерялась в этом моменте, совсем позабыла, где я и зачем всё это делаю. Наверное, когда-то со мной подобное происходило, когда я встречала кого-то, влюблялась, проявлялась самая первая симпатия и заинтересованность, и возникало то самое чувство полета, парения, когда внутри становится тепло-тепло, и ты понимаешь, что этот человек не просто так встретился тебе. Что это что-то значит. Вот и сейчас меня накрыло этим ощущением, я не могла отвести глаз от лица мужчины, а потом вдруг, будто ушатом ледяной воды, меня накрыло понимание того, что я, вообще-то, замужем, и разговариваю с Глебом Романовым потому, что всё как бы плохо.

Я то ли нервно, то ли смущенно кашлянула, взгляд отвела, а потом напомнила:

— Вам нужно идти. Такси вот-вот подъедет.

— Да, — сказал он и вдруг подмигнул мне. Причем, не флиртуя, это было что-то обычное, легкое, и я поневоле улыбнулась. — Увидимся завтра?

Я зачем-то кивнула, хотя, скорее всего, когда наступит его завтра, я уже успею сдать дежурство и уехать в город. Но я кивнула.