РОДные Боги

Кто есть кто.

Мне было 15 лет. Я был горяч и упрям. С малых лет отстаивал интересы детей, считая себя борцом за справедливость. И не любил людей, которые обижают детей или просто повышают на них голос. А жизнь постоянно<подкидывала>мне ситуации, где я мог проявить свои бойцовские качества. Как‑то раз я пришел к бабе Гуле и тете Наиле. Они косили осоку на заливных лугах пруда и встретили меня радушно. Я присоединился к ним. Немного покосив траву, услышал с другого берега плач ребенка и брань мужика. Меня мгновенно сорвало с места. Я чуть не ринулся к ним, но так как моста не было, стал во весь голос вопить:

- Ты чего, такой–сякой, руку на ребенка подымаешь!? Какое право имеешь так орать на него!?

Тут меня баба Гуля остановила:

- Сынок, не кричи, а то голос надорвешь. Потом как девок развлекать будешь? Девки–та не поймут. Просмеют еще.

- Не надорвусь, - пробубнил я и, обидевшись, ушел на самый дальний конец луга.

Прокосив траву с одной стороны луга в захват взмаха косы, я поравнялся с тетей Наилей. Она молчала и смотрела на меня глубоким проникновенным взглядом и, немного погодя, сказала:

- Еще не остыл, точно мать говорила: конь с яицами. Растрясешь ведь яицы–та. Потом девкам не нужен будешь такой.

Мы расхохотались, я отмяк и шутливо ответил:

- Попрошу взаймы у конюха Фомы, они ему за бутылкой‑то ни к чему.

После небольшой паузы баба Гуля начала говорить:

- Сынок, прежде чем встревать в отношения отца и ребенка, необходимо знать - кто такой ребенок? Кто такие мама и папа? Чего хочет ребенок? Чего он добивается? Чего хотят отец или мать? Чего ребенок и мама с папой добиваются? Ты знаешь все это?

- Нет.

- Так чего ты хочешь этим выпадом добиться? Может, чего‑то хочешь показать?

- Нет, ничего я не хочу добиться. А тем более показать.

- А чего хочешь сказать–та своим выпадом?

- Защитить ребенка.

- Защитить от кого?

- От злостного мужика.

Баба Гуля и тетя Наиля засмеялись. А я увидел себя идиотом, который доказывает разъяренному мужику, что он не прав, что так нельзя с ребенком: с ним необходимо все делать спокойно, твердо и уверенно, но без ругани и рукоприкладства.

Баба Гуля меня остановила, проговорив:

- Вот дурачок: Бог создал человека на Земле по своему подобию и наделил его частичкой самого себя - своим духом и внутренним огнем, а также всеми знаниями Вселенной, правом выбора и правом на ошибку. Каждый человек проходит схожие друг с другом циклы, но во время их прохождения у каждого из людей - свои задачи. А жизнь на Земле - это и есть один из циклов. Это понятно?

- Понятно.

Я, немного помолчав, спросил:

- Это чего, Бог создал меня?

- Да.

- А что, разве учителя, врачи, друзья, соседи врут, что меня родила мама? Или как понять выражение отца:<Я тебя породил, я тебя и убью>? Да сама мама очень часто говорит:<Да на кой черт я тебя родила, этакого оболтуса. Все равно никакого проку нет, только зря мучалась>.

- Все они говорят то, что есть. Тебя родили мама и папа, но они тебя не создали. Они открыли ворота в этот мир и встретили тебя через них. И все.

- Тогда объясни, кем для меня являются мама и папа?

- Мама и папа, окружающие нас люди и все живое на Земле являются для нас спутниками.

- Непонятно! А кто такие спутники?

- Спутники - это те, кто идут по жизни рядом с тобой, выполняя свою задачу, и помогают выполнять твою задачу тебе, разделяя с тобой радость и горе.

- С одной стороны понятно, а с другой стороны - нет.

- Хорошо. Вот, например, я, тетя Наиля, вот эта земля, растения, птицы, животные - мы вторгаемся в твою жизнь?

- Нет.

- А что мы делаем?

- Делаете свое дело.

Тут баба Гуля добавила:

- Каждый живет свою жизнь. При этом мы помогаем друг другу. Ты помогаешь нам, а мы - тебе.

- Это как? Я чего‑то не пойму.

- Все очень просто. Ты пришел к нам помочь заготавливать сено. Верно?

- Верно.

- Вот ты и косишь траву вместе с нами, растрясаешь, переворачиваешь ее и сухое сено собираешь в стожки. Так?

- Так.

- Мы попутно ведем разговор о жизни, помогая тебе разобраться в ней. Мы все радуемся жизни и делимся ею со всем миром. Согласен?

- Да. Согласен. А причем здесь растения и птицы?

- Когда мы заготавливаем сено, птицы поют?

- Да.

- А как поют?

- Задорно.

- А когда у нас затишье или ты грустишь?

- Молчат или тихо щебечут, словно они меня поддерживают.

- При этом они вторгаются в наш разговор?

- Нет, скорее, дополняют, заостряют внимание.

- Так. А давай вспомним, когда мы радуемся, то они что делают?

- Кружат над нами, щебечут, радуются вместе с нами.

- Так. А что происходит с растениями, когда мы говорим?

- Их ветерок обдувает и доносит до нас какой‑то шорох, шептание.

- Хорошо, а что с ними происходит, когда мы грустим или уходим в осмысление сказанного?

- Они затихают.

- Ага, а что они делают, когда мы шутим и веселимся?

- Притягиваются к нам.

- Замечательно!

(РИСУНОК НА ПОЛОСУ 01)

Немного погодя я задаю вопрос бабе Гуле:

- Мне все, о чем мы говорили, понятно, но непонятно, как мама и папа являются мне спутниками?

- Да точно так же, как растения и птицы. Даже тогда, когда отец заявляет:<Я тебя породил, я тебя и убью>. Или мама говорит:<Да на кой черт я тебя родила, этакого оболтуса, все равно никакого проку нет, только зря мучалась>. Этим же они учат тебя уму–разуму, делятся с тобой своим горем, а твое право принимать его на себя или нет.

- Подожди, а как они меня этим учат?

- А что они делают?

- Показывают свою боль.

- А какую боль?

- Не знаю.

- Что они сами рабы.

- Это как?

- Давай посмотрим, что с ними происходит, когда они это говорят.

- Давай.

- Представь себе, что ты отец, и говоришь своему сыну:<Я тебя породил, я тебя и убью>. Что ты чувствуешь при этом?

- Что я сказал эти слова сыну под каким‑то давлением, тяжестью, а внутри меня - боль, хочется рвать и метать.

- А что это такое - давление, тяжесть?

- Разочарование в своей жизни, ощущение, что когда‑то взял на себя лишнего. Какое‑то ограничение. Чувство, что меня связали.

- А что взял на себя лишнего?

- Наверное, обязательства - одевать, кормить, поить, вырастить сына, сделать его человеком. Взял ответственность за его жизнь. Должен сына научить, поставить на ноги. Идет обида на него, что он неблагодарный. Я его кормлю, одеваю, а он не слушается, выкручивает мне руки. А как так? Ведь по–другому‑то нельзя - дите не сможет без родителей поесть, одеться, встать на ноги?

- Все очень просто. Отец, вернув сыну ответственность за его жизнь, будет все это делать не как обязанный, а с душой и любя. Дитя захочет поесть - закричит. Отец придет и накормит его. Дитю стало холодно - он его позовет, и отец его оденет. Ну, а подрастет - сумеет сам поесть и одеться. И все.

- А почему в этом случае отец может сделать это же любя и с душой, а когда обязан - нет?

- Потому что обязательство - это веревка, которая не дает отцу выбора, и она давит на него, заставляет его это сделать. А в другом случае - он делает все любя. Любит дитя, и любя, кормит его, одевает. Все делает только по охоте, и во благо себе.

- Это как?

- Ну–у, как - как: Как ты кушаешь?

- Как! Ложкой.

- Ну да, ложкой, только себе в удовольствие. Так?

- Так‑то, так. Но я ем, ради того, чтобы жить. А здесь непонятно.

- А продолжать свой род хочешь?

- Да.

- А ты кормишь дитя для чего?

- Чтобы продолжить род и внести в этот мир свою лепту.

- А это тебе хочется делать в удовольствие?

- Да.

- Вот и все. А о каком таком ограничении ты говорил?

- Хо–о! Я ограничен правилами семьи, своих родителей и общества.

- Это, какие такие правила семьи и общества?

- Чувствуется, что родители говорили отцу: дитя надо оберегать, не заставляй его что‑либо делать, ему на свой век хватит, еще наработается. Общество навязало: дитя бить нельзя. Его надо любить даже тогда, когда оно не слушается, шалит или все делает назло. Оно же дитя, чего с него взять? Оно же бестолковое!

- Так, а чем тебя связали?

- Законом об уголовной ответственности.

- А это как?

- Все очень просто, убьешь дитя - тюрьма. Родил его - расти. Терпеть это - моя участь.

- Ничего себе! А чего хочешь сказать сыну, когда ты говоришь: я тебя породил, я тебя и убью?

- Ну–у, во–первых, я это говорю от бессилия. Нет больше сил сдерживаться, терпеть это. Нет сил изменить свою жизнь. Во–вторых, хочу показать, что сын мне не нужен как обуза, у него есть своя жизнь. Мне ответственность за его жизнь не нужна - она мне чуждая и не по силам. И этим я ему говорю: возьми, пожалуйста, сам ответственность за свою жизнь. Живи, как хочешь, только не трогай меня. Оставь меня в покое. И все.

- А почему дитя - обуза?

- Потому что я не могу жить сам - я обязан растить сына.

- А как этим ты учишь сына?

- Я показываю свои проблемы, свою слабость. А кому можно показать свою слабость и свои проблемы? Только самому близкому или родному человеку, поделиться с ним всем этим. А вот уж решает он сам, брать на себя мои проблемы или нет. Возьмет на себя - урок не удался, будет мучаться вместе со мной и нести этот крест всю жизнь, пока не поймет. Откажется - урок удался. Сын понял.

- А что он понял?

- То, что я говорю эти слова от бессилия, что хотел бы изменить свою жизнь, но не могу - на это тоже не хватает сил. Я хочу счастья сыну, но не могу его дать, потому что у меня связаны руки. И остались силы только на то, чтобы показать свою боль да сказать из последних сил: сынок, мне больно! Не повторяй моих ошибок!

- Дак, выходит, отец сыну - спутник?

- Да. Даже тогда, когда ему очень тяжело, ведь где‑то внутри себя он понимает, что взвалил на себя непосильный груз, и рад бы его сбросить, но сил не хватает. И этими словами он просит о помощи - о том, чтобы сбросить с него этот груз.

- Та–а-ак: А теперь представь себе, что ты мама, и говоришь своему сыну: да на кой черт я тебя родила, этакого оболтуса, все равно никакого проку нет, только зря мучалась. Что ты этим хочешь сказать сыну?

- Что мне очень больно, нет больше сил с ним бороться. Что у меня связаны руки и ноги. Охота избавиться от непосильного груза.

- Это с кем бороться–та?

- С собой и с сыном.

- Это как же понять?

- Ну–у… Бороться с собой, понимая, что я что‑то делаю не так. А бороться с сыном - значит, заставлять его слушаться и жить так, как я ему велю.

- А для чего ты ему велишь жить так, как ты хочешь?

- Чтобы он не повторял моих ошибок. Ведь я уже что‑то прожила и жизнь поняла, а она не проста - в ней много боли. И если он наступит на эту боль, то будет больно и мне, потому что он мой сын.

- Понятно, но что это за боль?

- Боль от того, что когда‑то сделала ошибку, взяв ответственность за жизнь сына. Она меня душит. Не дает возможности жить. Постоянно идет внутренняя борьба и борьба с сыном. Он отстаивает свои права. А меня связывают обязательства и долг перед ним. Я не могу отпустить сына. Он бьется за свободу, а он - мой! Держу его, как хищник свою добычу, душу и прижимаю к стенке на столько, на сколько меня душат обязательства и долг перед ним.

- Да–а-а: А что тебе связывает руки и ноги?

- О–ой: Тяжело стало: Какое‑то давление: Правила семьи и общества, законы:

- Какие такие правила семьи?

- Мне мама говорила, что мать должна нести свой груз, воспитывая детей - это ее участь. Она говорила:<Я несла эту тяжесть всю жизнь. Ведь вас у меня шестеро. И во время войны одна выдержала - отец был на фронте. Я порой не знала, чем вас кормить. Ходили, как оборванцы. Но выдержала. Все живы. Все на ногах. У всех свои семьи. Свои дети. И сами даете напутствия им. Вот так и ты, терпи. Бог любит нас, терпеливых, и помогает нам. Пусть не всегда, но все же:>

- Ну, а какие правила общества?

- Мать - это героиня. Она детей рожает. У нее участь тяжелая. Все дети непослушные. А она терпит и тянет их в жизнь.

- Х–м-м, а что это за законы?

- Ребенка убивать нельзя - посадют. Да что это за мать, которая убивает свое дитя?! Непонятно.

- Хорошо, а чему ты учишь сына, говоря<да на кой черт я тебя родила этакого оболтуса, все равно никакого проку нет, только зря мучалась>?

- Хочу сказать ему: не сдавайся, борись за свою жизнь. Хочу показать сыну свою боль. Хочу, чтобы он не повторял моих ошибок, а в будущем строил семью так, чтобы не брал на себя лишнего. Это приводит к той тяжести, что я несу. Ну, вот, пожалуй, все.

- Дак кто тебе мама с папой?

Я, не задумываясь, ответил:

- Спутники.

А у самого все внутри сжалось, хочется рвать и метать.

Баба Гуля, заметив это, спросила меня:

- Увидел, что когда‑то сделал не так, как хотелось бы?

- Да.

- А что не так?

- Выбрал не тех родителей, родился не в то время.

- Раз родился именно у этих мамы и папы и в это время, значит, это тебе необходимо! Может ты увидел свой жизненный путь и возможность что‑то отработать, живя у них! Получить понимание! Определиться в чем‑то! Есть такое?

- Да, но почему они не могут сказать напрямую, что они хотят?

- А разве они не говорили, что хотят видеть тебя::

- Говорили.

- Ну и что?

- Как ну и что? Они же мне не говорили: вот, у нас такие‑то проблемы, мы сделали такую‑то глупость. Чтобы я в дальнейшем ее не совершал. Что им мешает это сделать?

- Ну, я только могу предположить. В обществе о боли открыто говорить не принято - что о тебе тогда люди скажут? Тебе ведь врач тоже сказала: никому не говори о том, что ты видишь и слышишь мир по–другому. Все равно тебя никто не поймет, а в психушку упрятать могут.

У меня все отпустило. Я выпрямился, и злость ушла…

Мы выбираем, нас выбирают:

Попадание семени в землю,

или момент зачатия

Рисунок1. Попадание семени в землю, или момент зачатия

Прошло какое‑то время, и баба Гуля продолжила наш разговор:

- Давай разберем твою жизнь на примере дерева?

- Давай.

- Кто выбирает - семя землю или земля семя?

Я ответил первое, что пришло в голову:

- Семя выбирает землю.

- А почему?

Я даже не мог ничего предположить и, тем более, сказать что‑нибудь вразумительное.

- Не знаю…

Мы расхохотались.

- Семя, имея все знания Вселенной и право выбора, ищет подходящую землю, в которой сможет выполнить свою первоначальную задачу. Точно так же, как ты до зачатия ищешь маму и папу, которые смогут тебе помочь пройти по жизненному пути и выполнить свою задачу.

- Подожди - я не выбирал маму и папу, они зачали меня сами.

- Хорошо. А у тебя до зачатия было право выбора?

Я, не задумываясь, ответил:

- Да.

- И ты не воспользовался своим правом выбора, когда вошел в зачатие?

- Нет, воспользовался.

- Что означает слово<нет>?

Меня вдруг всего скрутило, разболелся живот, до невозможности не хотелось отвечать, но я выдавил из себя:

- Воспользовался…

Баба Гуля, видя что со мной происходит, поглаживая меня по голове и по спине, спросила:

- Отвечать больно?

- Да, больно.

У меня перехватило дух.

- А боль откуда?

- С зачатия.

- Что там произошло?

- Мама болела, а отцу очень хотелось близости. Мама, видя его жгучее желание, согласилась. Когда они закончили, отец огрызнулся на мать:<Ты могла хотя бы вид сделать, что тебе приятно!>. А маме было очень больно. И она заплакала.

- Тебе стало жалко маму?

- Да.

- Из‑за этого не хочешь вспоминать свое зачатие?

- Да. А еще мама и папа мне твердили, что они меня родили. И у меня никогда не было сомнений, что они меня сделали.

- Сейчас тебе стало легче?

- Да, меня отпустило.

- Хорошо. Теперь посмотри, кто кого выбрал - ты маму и папу или они тебя до твоего зачатия?

- Я выбрал маму и папу.

- Тебе сейчас хорошо?

- Да, хорошо, спокойно. Только спать хочется.

- Ляг, отдохни, пусть земля тебе даст силы, а мы покосим:

Я уснул. Баба Гуля с тетей Наилей скосили всю осоку и решили перекусить. Когда баба Гуля накрывала на луговой стол, тетя Наиля разбудила меня. Я проснулся, умылся и сел поесть вместе с ними. Пообедав, баба Гуля потерла руки, размялась и пошла умываться на ключ. Тем временем тетя Наиля спрашивает меня:

- Вкусно?

- Да, все очень вкусно.

- На природе все вкусно и сладко. Да аппетит большой нагуливается.

И потирает сама живот.

Тут баба Гуля вернулась и предложила нам растрясти скошенную траву, а потом, в самую жару, поговорить.

Мы растрясли осоку, подсохшую - перевернули, а высохшую собрали в стожок.

Присели, попили холодненькой водички, и баба Гуля продолжила разговор:

- Скажи, кем является земля семени?

Я подумал и представил себе, что семя - это мужское семя - и оно попадает куда? Маме в утробу. И ответил утверждающе:

- Матерью!

- Матерью и отцом. Ведь дите приходит в зачатие к маме и папе в утробу. Ведь они единая семья. Вот почему земля - это мать и отец одновременно. Это понятно?

- Да.

- А что дает земля семени, когда оно попадает в землю?

- Странный вопрос! Конечно, кров.

- Что такое кров?

- Питание, информация, опора… Что еще? Жизненные силы. Все.

- Земля, в первую очередь, дает семени информацию о себе, чтобы оно могло осознать, куда оно попало. А потом - все остальное.

У меня перехватило дыхание.

- Слушай, баба Гуля, так что получается - земля дает семени еще раз пересмотреть свой выбор родителей?

- Да, и в случае ошибки переместиться на другое место.

- Подожди, подожди! Не понял, это как же семя сможет переместиться на другое место - ведь у него нет ног или крыльев?

- Все очень просто. Семя - это частичка природы, и она сама создала его. Дак кому же, как не природе, перенести семя на другое место с помощью спутников.

- Это каких таких спутников?

- Ветра, воды, насекомых, птиц, животных и человека. Все они - частички природы и одновременно спутники семени. Понятно?

- Хм–м: Понятно.

- А что тебе дали мама и папа в зачатии?

- Ну, баба Гуля, ты меня так и пригвоздила к земле этим вопросом, сразу и не ответишь.

Я немного подумал и сказал:

- Все то же, что и земля семени.

- Все так, да не совсем так. Мама и папа при слиянии тел соединили свои души?

- Нет, вошли в слияние, как машины.

- Так, а при этом они дали тебе возможность пересмотреть свой выбор мамы и папы?

- Да.

- А ты мог пересмотреть?

- Нет.

- А что тебе мешало?

- Боль.

У меня защемило сердце.

- А какая боль?

- Сможет ли меня родить мама: ведь у нее проблемы со здоровьем - по–женски, а тут еще я. Да врач сказал на второй неделе после зачатия, что она может и не родить.

Сердце сильно закололо - я свернулся в клубок.

- Отсюда у тебя возникла проблема с сердцем?

- Да.

- Сердце разрывалось от страха, что мама умрет?

- Да.

- А мама умерла?

- Нет.

Мне стало легче. Мы посмеялись. Я прогулялся до ключа и принес холодненькой водицы. Баба Гуля продолжала:

- Так сейчас ты видишь, что тебе помешало выбрать других маму и папу в зачатии?

- Да.

- И что же тебе помешало?

- Страх за мамину жизнь, страх за себя, обида на отца, непонятные отношения между мамой и отцом, их разочарование в жизни.

- И что ты решил?

- Родиться у этих родителей и помочь им.

- Как помочь?

- Показать им, что они не правы, и наладить отношения между ними.

- Получается, что мама и папа, после того как вошли в слияние, показывают друг другу недовольство или притворяются, что все хорошо, все, мол, так здорово - а на душе у них боль. Дите, видя все это, вслепую принимает решение и коверкает себе жизнь.

- Это как понять?

- Мама и папа входили в слияние тел?

- Да, входили.

- Маме неприятно было при слиянии тел, но именно при этом слиянии ты пришел к ним, и мама притворилась, что все хорошо и прекрасно. Что ты при этом чувствовал?

- Тяжесть, боль в солнечном сплетении.

- И что решил?

- Прийти в эту семью. Помочь родителям найти себя, наладить между ними отношения. Создать в этой семье лад.

- Об этом же можно сказать по–другому: ты отказался от своей первоначальной задачи и принял другую - заняться мамой и папой. И что это для тебя значит?

- Не знаю.

- Отказался от своей жизни и стал жить их жизнь. Согласен?

- Нет. Я только помогу им и пойду своим путем.

- И сколько ты им будешь помогать?

- Всю свою жизнь:

- Вот, ты сам сказал то, что есть на самом деле и что происходит с дитем в таких ситуациях.

Я погрузился в думы, а баба Гуля толкает меня рукой да поддевает:

- Не трогайте меня, я Киплинг, государственную думу думаю!

Мы засмеялись. А она спрашивает:

- Как ты думаешь, момент попадания семени в землю можно рассматривать как момент зачатия дитя?

- Да.

- Ну, вот и здорово. Позднее еще поговорим, а сейчас поможем тете Наиле, а то смотрю, она совсем заскучала без нас.

Мы радостные, с чувством блаженства пошли помогать тете Наиле косить траву.