Рождение звезды

И снова репетиции

– Олег Андреевич, а как вы смотрите на то, чтобы исполнить ее на «Голубом огоньке», посвященном восьмому марта?

Взгляд Анофриева был удивленным и в то же время полным скептицизма.

– Саму песню я, конечно, с удовольствием бы исполнил. Но как вы предполагаете сделать так, что за дней пять до съемок устроить, чтобы исполнена она была на «Голубом огоньке»?

– Я Вам по секрету скажу, что на этом концерте исполнят только мои песни, и их семь, – я посмотрел на все более шокированного Олега. – И вот, что я подумал: на восьмое марта будет правильней исполнить восемь песен, а не семь. Это более символично, да и ведущие смогут обыграть это как-нибудь.

– А-а, – Олег уже хотел задать вопрос, но я решил его перебить, так как и так понятно, что он хочет узнать:

– А вот как это я устрою, пусть останется небольшой тайной, – хитро улыбнувшись, продолжил уговаривать: – Но если вы сегодня к шести вечера подъедете в дом звукозаписи на Качалова, то все узнаете сами. Ну так что, мне Вас ждать?

– Знаете, молодой человек, а вы меня заинтриговали, – Анофриев смотрел на меня так, как будто хотел прочитать мысли. – Я приеду к шести, и, кстати, вы так и не представились. Кого бы я искал там?

– Ой, простите. Семенов Александр, для Вас просто Александр или Саша, – сделал немного куртуазный поклон. – Я тогда пойду, мне тоже надо после школы переодеться, а Вас я буду ждать в шесть на проходной. Если вы задержитесь, то я предупрежу – вам подскажут, где меня искать.

– Хорошо, я постараюсь быть вовремя.

– Тогда до встречи, Олег Андреевич. Было приятно познакомиться, Наталья Георгиевна.

Попрощавшись, стал искать взглядом Олега с Витей, те разговаривали с ребятами, у которых мы брали гитару.

– Олег, Вить, нам пора. Ребята, до завтра, а то нам действительно пора, – попрощался с одноклассниками, готовыми начать уговаривать спеть еще.

– Так, народ, встречаемся без десяти шесть у дома звукозаписи на Качалово. Знаете, где это?

Олег сразу подтвердил, а Витя сказал, что он просто поедет с Олегом заодно, проследит, чтобы с его гитарой ничего не произошло.

Придя домой, я пообедал прекрасным борщом со сметаной, настолько он был густой, что добавки я даже не захотел себе разогревать. Времени до встречи оставалось около двух часов, добираться мне не дольше минут пятнадцати. Я решил потратить его на то, чтобы записать партии для новой песни. Музыка там легкая, и я успел расписать все за полтора часа. Абсолютная память это нечто, идеальный слух плюс абсолютная память – это вообще непередаваемо, а ведь к этому идут прекрасная внешность и отличный голос, ах, чуть не забыл, и прекрасная любящая бабушка. Да с такими вводными и не свернуть мир? Да быть того просто не может, чтобы я этого не сделал.

Когда уже подходил к Дому звукозаписи, меня окликнули сзади. Обернувшись, увидел, что меня догоняют друзья; еще раз поздоровавшись, пошли ко входу, и тут как раз подъехало такси, откуда вышел Анофриев. После того, как я представил своих друзей, мы уже вместе вошли в здание, поприветствовав вахтера, вчетвером проследовали на второй этаж в репетиционный зал. Что странно, у ребят даже не спросили пропуска – видно, я уже так примелькался или в здании все в курсе, кто меня тут проталкивает наверх.

Зайдя в зал, я увидел, что, кроме дяди Бори и его подопечных, в зале были Фурцева, Женя и Эдуард Хиль.

– Саша, ты вовремя, – подошедшая Фурцева приобняла меня за плечи. – Эдуард Анатольевич, а вот тот молодой человек, ради которого я Вас и позвала.

– Здравствуйте, Эдуард Анатольевич, мне очень приятно с вами познакомиться вживую, – постарался улыбнуться, как можно более радостно.

– Молодой человек, я тоже очень рад с вами познакомиться. Мне очень понравились песни, которые вы сочинили и исполнили на двадцать третье февраля, – Эдуард также мне улыбнулся, и улыбка была открытой, видно, что человек любит улыбаться и делает это часто, легкий человек.

В это время Фурцева заметила Анофриева и моих друзей.

– Олег, а ты тут какими судьбами?

– Да вот, Александр прегласил, – указал рукой на меня.

– О, вы знакомы? – все также удивленно продолжала смотреть на нас.

– Мы сегодня познакомились в Нескучном саду, – решил пояснить заодно и цель присутствия Анофриева. – Я исполнял одну песню, а в это время Олег Андреевич прогуливался по саду с супругой и услышал ее, так мы и познакомились. И вы знаете, я вспомнил, что песен у нас всего семь, и мне пришла идея, что на восьмое марта лучше бы их было восемь, и я предложил исполнить эту восьмую песню Олегу Андреевичу, тем более она ему понравилась, а как поет сам Олег Андреевич, нравится уже мне.

Взгляд Фурцевой был немного недовольным, и я поспешил подмазаться:

– Екатерины Алексеевна, – именно так, а не иначе, при посторонних зову ее, – вы послушайте песню, она, я думаю, Вам понравится.

– Хорошо, Саша, давай послушаем. Давай только на минуту отойдем, а вы пока, товарищи, присаживайтесь. Я думаю, заодно Эдуард пусть послушает и песню, которую, если она ему понравится, исполнит вместе с Евгенией.

Мы отошли недалеко; я понял, что надо быстрей решить вопрос с моим самоуправством, все же это было слишком нагло с моей стороны: приглашать Анофриева без согласования. И если бы Екатерина Алексеевна захотела осадить меня, то она это могла сделать так, что потом я даже думать не захотел делать что-то без ее разрешения: достаточно было сказать Анофриеву, о невозможности добавления еще одной песни, и вот я перед Олегом простой мальчишка, который возомнил слишком многое.

– Тетя Катя, вы простите, что я вот так вот поступил, но мы действительно только сегодня познакомились, и я просто не смог бы с Вами связаться, а песня хорошая, и я уверен, что вам понравится, и Олег прекрасно ее исполнит, – все это я говорил быстрым темпом, показывая, как тороплюсь извиниться и все объяснить, при этом, как бы с трудом поднимаю виноватый взгляд от пола, чтобы узнать реакцию на мои слова. – И ведь, действительно, восемь песен лучше, чем семь – всегда можно сказать, что, в этот прекрасный день восьмого марта мы дарим всем женщинам восемь не менее прекрасных песен.

– Ох, ты и лис, Сашка, хитрый вертлявый, – посмотрела она на меня с небольшим укором. – Ладно, Саша, не волнуйся, любит тебя тетя Катя, но прошу, не надо часто пользоваться этими чувствами к тебе, в следующий раз сначала обговори все со мной.

– Обещаю, такое больше не повториться, – счастливая улыбка на лице, в глазах обожание самой лучшей тети на свете.

– Ладно, с этим разобрались, а ребят зачем привел, похвастаться?

– Нет, тетя Кать, Олег прекрасно играет на гитаре, а Витька на барабанах, и я хотел бы в последующем создать свой ВИА, а ребята порепетируют со мной песню. Может, если через пару дней все будет нормально, и Вам понравится, как они играют, хотел бы, чтобы они тоже выступили со мной на концерте. Пусть привыкают.

– Ну что же, идея насчет ВИА правильная, надо вам подобрать подходящего руководителя, – увидев, что я уже хотел возразить, все же не с каждым руководителем я готов был работать, и тот, что будет с нами, должен понять сразу, что главным буду я, несмотря на возраст: – Саша, успокойся; я уже поняла твой характер и подберу толкового, но понимающего, что его задача всецело тебе помогать. Я объясню ему, кто у вас в тандеме будет главным.

– Спасибо, вы лучшая, – и это я сказал уже со сто процентной искренностью.

– Иди уже на сцену, подлиза, – улыбаясь, сама направилась сесть рядом с Эдуадом и Олегом.

Сначала я исполнил с Женей песню «Доля» Газманова, которую она прекрасно выучила. Хилю песня понравилась, она абсолютно подходила ему, особенно, если вы слышали песню про зиму в его исполнении, то согласитесь со мной. После этого я исполнил песню «Падал Снег» Михаила Круга. Песня Фурцевой понравилась, после чего Хиль и Анофриев узнали часы репетиций и нас покинули. Я же, переговорив с ребятами и дядей Борей, определился по часам репетиции песни «Может я, может ты», и довольные друзья, узнав, что им выпадает такой шанс, тоже удалились. Их партии у меня были расписаны еще вчера, так что я не удивлюсь, если они пойдут к Витьке в гараж репетировать, в них я не сомневаюсь. После чего вновь сев за рояль и отдав ноты дяде Боре, пригласил исполнить «Мой ласковый и нежный зверь» Евгению. Шок был на лице Александрова, ведь по сути, из всех песен, которые мы пели, музыка в этой, действительно, была намного выше классом.

– Саша, я не перестаю удивляться тебе, – обернувшись к Фурцевой, он развел руки. – Катя, с этой музыкой можно спокойно идти в союз композиторов; Саша, песня тоже хорошая, но ты же не будешь против исполнения ее и без слов?

– Конечно я не против, но на восьмое марта только со словами, – поставил им на всякий случай условие.

– Конечно, конечно, это я про будущее, когда мы подготовим для союза композиторов твое представление, – Александров чуть ли не приплясывал от переполнявшей его энергии и желания прямо сейчас вести Сашу на прием к Хренникову.

– Боря, ты прав, надо будет этим заняться, и я уверена, что Тихон Андреевич поддержит нас, – Фурцева улыбалась, видя реакцию Александрова, она была рада признанию своего протеже. – А тебе, Саша, надо будет очень серьезно поработать в предстоящие дни перед концертом, ведь это практически можно сказать твой концерт. Со школой я договорюсь на эти дни, так что готовься. Саша, ты хотел, чтобы тебя считали взрослым, так и придется работать как взрослому с утра до позднего вечера.

– Я все понимаю, – и это действительно так. Шутки окончены, ведь этим концертом будет уже дан старт всем моим задумкам, и я настроен серьезно не упустить этот шанс. – Тетя Катя, дядя Боря, я вам обещаю, что не упущу этот шанс для меня и никогда не забуду, кто мне помогал, и я всегда приду на помощь Вам, если это когда-нибудь понадобится.

– Мы рады, Сашенька, что ты все понимаешь, – Фурцева подошла ко мне, взлохматив мне прическу, чуть наклонила мою голову и поцеловала в макушку. – Все у тебя будет хорошо.

Такая теплота шла от этих слов, что я для себя решил, что сделаю все, чтобы не было этих попыток покончить с собой, и не дам дяде Лёне забыть одну из тех, кто помог ему прийти к власти.

С этого дня для меня начался практически ад: с раннего утра и до позднего вечера, по пятнадцать часов в день, я ходил по репетициям и прослушиваниям, как исполняют мои песни, гонял ребят. Фурцева с Александровым одобрили их, после этого насчет их судьбы у меня упала гора с плеч, а сами ребята, выйдя после репетиции и узнав, что они будут точно играть на концерте, прыгали вокруг меня от счастья. После чего мы шли по улице, улыбаясь, каждый думал о том, что ждет нас впереди, а седьмое марта все ближе. Сам концерт писался седьмого, а уже восьмого его покажут по центральному телеканалу.

Все эти дни я встречался с Евгенией на репетициях и заметил, что она стала на меня смотреть уже совсем по-другому, как на парня, который ей нравится, но было видно, что мой возраст сильно всему мешает. Благо, все-таки она профессионалка, и чувства никак не влияют на ее исполнение, сама она пока не готова сделать первый шаг, а у меня пока нет времени, да и честно, я настолько уставал, что и желания. Думаю, после концерта мы соберемся все у нас с бабушкой дома, не в ресторан же идти, и там уже я сумею с ней поговорить, а там посмотрим.

Пару раз в дни репетиций я встречался с Магомаевым и Высоцким по поводу создания клипа, мы решили вместе с Фурцевой начать его записывать через пару дней после концерта, так как у Муслима будет собственный концерт девятого, а у Высоцкого какие-то дела с театром десятого. Но нам надо будет спешить со съемкой, так как Магомаев улетает в Италию почти на год.

Вот и все, сегодня вечером я вернулся с последней репетиции, завтра мне на сцену Колонного зала Дома Союзов. А сейчас легкий ужин с бабушкой, которая одним своим присутствием успокаивает.

– Иди ложись, – заговорила она, убирая посуду в раковину. Я встал, чмокнул ее в щеку и пошел на выход с кухни. – Саша, ты справишься.

Достигли ее слова меня на выходе, я обернулся и постарался вложить во взгляд всю ту благодарность к человеку, который бескорыстно поддерживает и любит меня.

– Спокойной ночи, бабушка, и большое тебе спасибо за все.