Рождение звезды

Старые знакомые

Утро началось в семь с отжимания, пробежка опять в пролете – зима на дворе. Поприседав и пооджимавшись, я решил сегодня больше себя не утруждать, день и так должен быть насыщен. После душа меня ждал прекрасный завтрак в виде долгожданных оладушек со сметаной. Бабушка, как же я тебя люблю. После чего, подобрав темные брюки и темный верх, свитер не стал одевать надел темное драповое пальто, и осмотрев себя в зеркале я остался доволен. Из того, что я видел в шкафу, это выглядело лучше всего. Мы решили выйти чуть пораньше и тихим прогулочным шагом пошли навстречу, тем более идти всего минут пятнадцать-двадцать. Квартира дедушки была на Скатертном переулке. Вчера, возвращаясь с больницы, я не особо разглядывал старую Москву, а вот сейчас, пока шли, обратил внимание. Что я вам могу сказать, город серый, особенно сейчас, когда зима на улице, и наверное, самое главное для автолюбителей – это свободное движение, а не забитые предтротуарные зоны. Люди также спешат на работу, одеты, правда, в большинстве, как и я, в драп. Дом звукозаписи встретил нас своей монументальностью, дом своей эпохи, семь этажей сталинской постройки. На проходной сидел пожилой мужчина, который сначала потребовал документ и у меня, но узнав, что мне всего пятнадцать, смилостивился и поискал в пропусках наши имена, а когда нашел, отправил на четвертый этаж, где репетировал ансамбль песни и пляски имени Александрова. Я замер и даже не заметил, как ко мне подошли Анна и Игорь.

– Саша, ты чего застыл? – поинтересовалась Шилова.

– А? – это судьба, я должен их уговорить еще помочь мне исполнить песню. – Простите, просто я вдруг понял, что мне надо как-то уговорить Александрова Бориса Александровича, чтобы его хор и оркестр помог исполнить одну песню, а лучше две, познакомьте меня с ним пожалуйста.

Я уже приготовился использовать самое страшное оружие – глаза кота из Шрека, – когда сзади раздался смешок бабушки, я повернулся и уставился вопросительно на нее.

– Да не смотри так на меня, просто ты, наверное, забыл, что сам знаком с Борей, он к нам приходил пару раз, правда, тогда тебе было лет шесть и ты звал его дядя Боря.

Я порыскал в памяти, и точно, он и в мои восемь приходил, они с дедом сидели в его кабинете, после чего веселыми расходились. Бабушки тогда не было дома – компромат, – улыбнулся сам своей шутке.

– Точно, вспомнил, они дружили с дедом.

– Ну с дедом он дружить начал уже после меня, а так да, – бабушка как-то романтично улыбнулась, что-то вспомнив.

– Аннушка, – раздался голос сзади меня. Повернувшись, я увидел, как к нам шел быстрым шагом Александров, разведя руки в стороны для объятий. – Как мы давно не виделись.

Борис обнял нежно бабушку и как-то даже мило поцеловал ее в щеку.

– А кто в этом виноват, как умер Владимир, ты больше и не приходил, – в голосе бабушки сквозила обида.

– Прости, я вначале все порывался прийти, но… – как-то замялся полковник.

– Ладно, я уже не сержусь, надеюсь, теперь-то тебе ничего не будет мешать?

– Нет, уже ничего, – грустно ответил Борис. – Софочка оставила меня полтора года назад, инфаркт, как и у Владимира.

– Ой, прости Боренька, – обняла его бабушка, – я не знала.

– Все нормально, я уже свыкся, – Борис окинул взглядом нас всех и остановил глаза на мне. – Неужели это Сашка? А как вымахал, а глаза твои, глазища, были глаза – погибель мужиков, теперь и нам есть, чем вам ответить. Небось девки стаями вьются вокруг.

– Здравствуйте, дядя Боря, – вежливо поздоровался. – Да откуда? Никто не вьется.

– Врет, – припечатала бабушка, вызвав смех и Анны с Игорем и Бориса. – Вьются еще как, а с недавних пор я жду, когда начнут квартиру осаждать по всем правилам военной науки. Он же мало того, что красавцем вырос, так еще и поет, и ладно, если бы только в душе, так нет, вот выступать его позвали на двадцать третье февраля и восьмое марта.

– Надо же, я хочу послушать, – и повернулся к нам боком, указывая мне при этом на сцену. – Ты же не откажешь?

– С удовольствием, тем более у меня к вам просьба будет, – и пошел к сцене.

Я спел вначале «Два орла» под свой аккомпанемент на рояле, и сразу за ней спел «С чего начинается Родина».

– Саша, не ожидал, правда, не ожидал, – Борис Александрович поднялся на сцену и схватил за плечи. – Талант, и песни великолепные, особенно про Родину, но и первая за душу цепляет, и голос, который хочется слушать и слушать, права, Аннушка, будут осаждать.

– Вот песню про Родину я хочу отдать Марку Наумовичу, мне кажется, что в его исполнении эта песня будет звучать лучше, – нет, тут никакая совесть не взыграла, просто мне нравится эта песня в его исполнении, а я все равно буду значиться, как автор и композитор, и перед каждой песней будет звучать фамилия Семенов.

– Ну я даже не знаю, и в твоем исполнении песня прекрасно звучит. А вы как думаете, товарищи? – Александров посмотрел на бабушку и Игоря с Анной.

– Если есть такая возможность. и Саша желает этого, то почему бы и нет, – вынесла вердикт бабушка, и телеведущие ее поддержали.

– Ну что же, если вы так решили, то можно ему позвонить, я думаю, тут найдется его телефон. Наверное, чтобы не терять время, я сейчас пойду и свяжусь с ним, – Борис уже хотел уйти, но был остановлен мной.

– Подождите, дядя Боря, я хотел к вам обратиться с просьбой, но перед этим послушайте еще одну мою песню.

– Как? Как ты мог это сочинить? – Александров смотрел на меня и ждал, ждал ответа на то, как мог пятнадцатилетний мальчик сочинить такую песню про войну.

– Я часто говорил с дедом, я часто слушал людей, прошедших войну, я слушал бабушку, которая с такой болью вспоминает это время, и так радуется девятого мая, – я смотрел на него, не отводя взгляда. – Борис Александрович…

– Дядя Боря и никак иначе, – перебил он меня.

– Дядя Боря, мне нужна ваша помощь. Эту песню без хора и оркестра я не вижу.

– До концерта всего неделя, – как-то нервно сказал он, видно было, что в мозгу он ищет способ, как бы успеть.

– У меня почти готовы все партии, их надо только расписать, – полковник посмотрел на меня шокированно.

– Вот ты знаешь, я почему-то верю, что ты сможешь расписать партии, если дать тебе ноты, – посмотрел на Кириллова. – Поступим тогда так: Игорь, вы тогда созвонитесь с Марком Наумычем, а мы сейчас же начинаем работу над песней. Как ты ее, кстати, назвал?

– Так и назвал – «Бери шинель, пошли домой».