Рожденный для войны

Глава 19 В горах

Началось всё с того, что на Михаила насели старшие сёстры:

— Так, Миша, ты чего-то слишком много о нас стал думать, в ущерб себе.

— В смысле?

— В прямом, — категорично заявила Маша. — Мы зачем именно здесь место искали? Ты хотел по склону Ай-Петри походить. Нам скоро обратно в Москву. Со мной с мольбертом ходил. С Аней и остальными на пляж ходил. Олю по городу водил сколько раз? А про себя забыл.

— Но я себе напарника ищу… — растерялся Михаил.

— Олю возьми, — категорично сказала Аня. — Ты ей все уши прожужжал, как это здорово — поход по лесу, она теперь тоже твоей идеей загорелась. Только сказать стесняется, боится, ты её не так поймёшь.

— О чём спорим? — раздался голос Брасикова, который как раз с утра пораньше зашёл за Машей забрать её на занятия.

— Да вот, уговариваем одного упёртого барашка отдохнуть самому и взять с собой Олю за компанию. Он хочет подняться по склону Ай-Петри, но не с кем, потому что мы не любители. Оля хочет туда же прогуляться, но стесняется навязываться. Может, вы их подтолкнёте, Илья Ефимович.

— А это — мысль. Я скажу Оле, чтобы взяла блокнот и сделала пару набросков точки, которую мы рисовали здесь — но уже сверху. Ей будет крайне полезно. За-ме-ча-тель-на-я идея. И когда?

— Да хоть сейчас. У Миши всё давно готово. Как раз утром выйти, к вечеру вернуться обратно.

— И прекрасно. Я пойду, скажу Оленьке. Пусть не стесняется, а собирается.

— А меня спросить? — оторопел от такой наглости Михаил.

— А ты согласен, — хором ответили сёстры.

— И не спорить у меня, — добавила Аня. — Ты идёшь отдыхать. И точка.

Михаил попытался было согласиться для вида, а потом зарезать идею, сославшись на что-нибудь. Например, у Оли не найдётся нужной одежды. Оказалось, сёстры предусмотрели всё. В том числе то, что младшие девочки забрались в рюкзак Михаила, проверили, какое он себе подобрал снаряжение, и точно такое же нашли Оле. Плотные брюки и рубашку ярко-синего цвета, чтобы не теряться на склоне, ботинки типа берцев с противоскользящей подошвой, водонепроницаемую штормовку. А в рюкзачок — тёплый свитер и смену белья, если внезапно похолодает или они попадут под дождь. Вдобавок хозяйственная Женя сунула зачарованный термос — стальной, но лёгкий как бумага, при этом чай сохраняется горячим до самого вечера. И пакет с бутербродами. На этом Михаил сдался, и они отправились сначала через парковую зону, а дальше перевалить через отрог и в заповедник. Единственно, на чём Михаил с трудом, но настоял — чтобы Оля сообщила своей охране их предполагаемый маршрут. Мужики наверняка пойдут следом, но будут стараться делать это незаметно. Потому удобнее, если они точно будут знать дорогу и не станут подходить слишком близко, дыша в затылок.

После горячего голубого зноя и раскалённого камня внизу возле побережья, приятно незаметно шаг за шагом подниматься по склону и погружаться в глубь безмолвного лесного моря. Они шли среди невообразимых серых колоннад стволов, укрытых зелёною колыхающейся сеткой ветвей. По стволам, по земле, по листве, по воздуху вокруг что-то непрерывно ползало, бегало и летало, и всё равно было тихо. Как и должно быть на мягком дне моря. Много есть на свете прекрасных деревьев, и много прекрасного есть в каждом дереве, сейчас же красота воплощалась в буковых рощах. Кроны распростёрты густыми, широкими шатрами высоко наверху, и маститые стволы стоят довольно редко друг от друга. Оттого в буковом лесу одновременно и очень тенисто, и видно далеко кругом.

Михаил и Ольга не раз останавливались, с восхищением разглядывая буки в два или в три обхвата: они, наверное, помнили крепости генуэзцев и сподвижников Батыя, а может быть, пробились из семечка ещё при таврах. Ствол у таких стариков был особенно живописен, казалось, что целый букет стволов сросся вместе, перевившись и перепутавшись. И даже у деревьев помоложе были округлённые наплывы древесины, странные повороты и сочетания ветвей, толстых, как деревья, тёмные дупла, изгибы толстых и серых корней, которые со всех сторон лезут из земли, горбами и клубами, будто семья удавов, придавленных землёю. Многие буки имели в корнях по глыбе дикого старого камня, с которым казались нераздельным целым: так схож был цвет коры у жилистых корней с поверхностью гранита, и точно так же корни обрастали мохнатыми лишаями.

Чёрного моря уже не было видно, зато синева гор светила через стволы. В небе над лесами выросла ослепительно яркая громада горы, отсюда со склона она казалась особенно живописной. Идти оставалось немного, но Оля, непривычная к пешим марш-броскам, начала уставать. Поскольку торопиться было некуда, и никто их не подгонял, да и наставник просил сделать по дороге несколько набросков, то заметив подходящий и удачно похожий на скамейку корень очередного дерева, Михаил показал на него и предложил:

— Привал?

— Привал, и чаю попьём. Зря я его тащила?

— Не зря, конечно, — улыбнулся Михаил. — А ближе к вершине запалим костерок и сварим чай в котелке. Никогда не пробовала?

— Нет. А есть разница? — поддела Оля.

— О-о-о, ты много потеряла. Чай, который ты кипятишь не просто на огне, а на костре из хвороста, собранного своими руками. Поверь, этот сегодняшний чай ты не забудешь надолго.

— Это ты мне зубы заговариваешь. Мне тут перед самым нашим походом донесли, — Оля весело рассмеялась, — что ты, оказывается, невоспитанный хам, врун и вообще недостоин моего приличного общества.

— Общение со мной бросит заодно тень на твою репутацию? — улыбнулся Михаил. — Только сейчас, или две недели вместе за мольбертом и в городе тоже считаем?

— А это самое интересное. Мы с Ильёй Ефимовичем в отличие от тебя с самого начала знали, что тут за публика, вот и заказывали себе номер по статусу «приват». Это когда вход отдельный и никого о твоём приезде не оповещают, пока сам не захочешь. Вот все и решили, что я только позавчера приехала.

Дальше Михаил не выдержал и расхохотался в голос.

— А поскольку Женьку вчера за поведение мы оставили дома, Аня и близнецы всё утро позировали, и в дельфинарий мы уехали с тобой вдвоём, то все увидели, как гадкий я мгновенно охмурив и в первый же день вскружив голову, сажаю тебя в машину и везу в город на свидание. Я даже не спрашивая скажу, кто к тебе приставал. Такой круглолицый, долговязый, прыщавый парень с глазами как у телёнка. Зато одет даже в санатории по последнему писку моды.

— Да. Откуда ты его знаешь?

Михаил скривился:

— Он в первый день пытался клеиться к Маше. Ах он же из Румянцевых, такая знаменитая и влиятельная фамилия. Любая девочка из небольшого рода просто обязана падать перед ним ниц, лишь бы он ей уделил хоть каплю внимания. Ему уделил внимание я. И пообещал — ещё хоть краем уха услышу, что он к моим сёстрам пристаёт, сделаю его евнухом.

Оля аж передёрнула плечами от того, каким тоном было сказано:

— Чего-то мне кажется, это была не такая уж метафора речи.

— Да я, вообще-то, и не шутил… почти. Только между нами, есть много способов доставить человеку серьёзные неприятности вплоть до уложить в больницу и остаться как бы ни при чём. Самое простое — подкинуть ему в кувшин с водой таблетки от тяжести в желудке. Смешать с кремом от загара, одно интересное плетение, если хочешь, я тебе покажу. И всё, человек неделю мается поносом. Никакая экспертиза ничего не докажет. Плетение давно рассеялось, крем он сам себе мазал, отсюда и следы, как и таблетки…

— Миша, не надо дальше, — растерялась Оля. Тут девушка заметила веселье во взгляде Михаила и сообразила, что с рецептом её разыграли. — Ах ты, зараза такая! А я же тебе уже поверила…

В небе неожиданно загрохотало. Если с утра небо было более-менее ясное, с небольшими облаками, рассыпанными то тут, то там, сейчас на глазах ветер гнал со стороны гор чёрные тучи как пастух гонит стада, трубя, свища, раскатываясь такими угрожающими воплями, что казался злым чудовищем-обладателем воздушного царства.

Оля с беспокойством посмотрела наверх и процитировала какое-то незнакомое Михаилу произведение:

— «Скверно в такую грозу и в обыкновенном месте, на равнине. Но ещё сквернее в горах на двух тысячах метров высоты над поверхностью моря брести ночью, без дорог, в безмолвной пустыне, обитаемой только волками, наполненной оврагами и провалами, натыкаясь ежеминутно то на куст, то на большие камни». Кажется, провалилась наша прогулка.

— Да, — подтвердил Михаил. — Но я смотрю, как облака идут — есть шанс, что нас краем зацепит, несильно. У меня в рюкзаке тент лежит, хотя и не думал, что пригодится. Давай-ка его растянем, основной заряд дождя переждём, чтобы в самый ливень не идти. А как поутихнет, спускаемся обратно.

— Ну ты говорил, что билеты у вас только через неделю, время у нас ещё есть. Завтра просохнет и послезавтра повторим, — рассудила Оля.

— Очень надеюсь…

За минуту, пока они говорили, тучи заметно сбросили высоту, обещая скоро накрыть склон плотным туманом, проносились так низко, что вот-вот зацепятся за голову… Но что хуже и совсем странно, молнии непрерывно обливали тучи бледными потоками огня, пронзали фиолетовыми стрелами, рвали как занавес — но всего один раз вслед за вспышкой молнии от удара грома гора затряслась как от подземного взрыва. А дальше звук будто отрезало, уши словно забило ватой, зато остро пахло озоном.

— Ой, Мишенька, а как оно красиво-то да? — внезапно глухую тишину разорвал голос Оли. — И поют что-то, так странно, но красиво.

Она стояла, смешно размахивая руками. Чего-то неразборчиво пыталась говорить, при этом была заметна явная дискоординация движений. Дальше буквально на глазах лицо начало «каменеть», речь стала вообще невнятной, затруднительной, Оля громко начала повторять пару одних и тех же слогов. Это же натуральное опьянение, но откуда? Она даже чай не успела глотнуть, если туда подмешали чего.

А гроза вокруг росла как на дрожжах, казалось, они попали в самый центр. Стихия бесновалась и вверху, и внизу — там тоже потекли туманные реки, полные молний. Над головой загрохотала самая настоящая канонада, оглушающая и ослепляющая. А ещё и у Михаила в теле начала расти какая-то лёгкость, и тоже пошли звуки пения… В этот момент он всё понял и испугался. Они же попали в магическую бурю! Один раз такое было с Михаилом-два в Африке, но там гораздо слабее, и тогда всех новичков успели прикрыть опытные товарищи. А здесь всё намного хуже. Потому счёт идёт на минуты.

Олин рюкзак полетел так далеко, как Михаил смог его бросить. Дальше, не обращая внимания, что обдирает девушке кожу и вырывает ей волосы, он содрал и отбросил всё её украшения и хоть что-то напоминающее амулеты. Взгляд девушки на секунду прояснился, Оля даже сообразила, что её резерв бешено переполняется. Выплеснула всё, чего смогла, вверх огромным столбом света — Михаил краем сознания отстранённо подумал, что это удачно, может быть, охрана сообразит и успеет… Не успевала! Олины глаза снова начала затягивать пьяная поволока. «Думай Мишка, думай! Что на ней ещё из магического барахла? Она ведь сообразила и попробовала заблокироваться. Через что её резерв всё равно протекает?»

Хлопок по щеке — как у пьяного ноль реакции… Михаил притянул Олю к себе и поцеловал. Девушка негромко вскрикнула. Целоваться Оля не умела вообще, это было удивительно, но с чего-то совсем не казалось странным. Они прижимались друг к другу, будто осенённые лучом небесного блаженства. Пламя молний бушевало снаружи, и такой же огонь словно пожирал чувства, пожаре души и тела, сжигающий само понятие невинности, добродетели и стыда. Они замерли, сливаясь горячими устами в один бесконечный поцелуй, который всегда и есть тот первый шаг между мужчиной и женщиной…

— Ты чего себе позволяешь⁈

Оля попыталась дать пощёчину, Михаил с трудом её удержал. В глазах у девушки полыхнули растерянность, обида и гнев — зато от выплеска гормонов сознание хоть ненадолго прояснилось!

— Быстро, что на тебе ещё из вещей с магией? Быстро, от этого зависит наша жизнь, мы в шторм энергий попали! Это единственный способ тебя встряхнуть, ты сейчас опять сознание терять начнёшь.

— Рубашка и брюки с усилением свойств, — растерянно сказала Оля.

— Ещё? Я вижу, что-то ещё. Оля, плевать, что эта за вещь, если ты её немедленно не снимешь — она тебя убьёт!

— Лифчик, — враз покраснев от смущения, прошептала Оля.

А дальше помутнение сознания накрыло её вновь, щёки подёрнулись страстным румянцем, и вот уже девушка сама полезла целоваться. Михаил повалил её с ног на землю. Причём в голове Оли явно перемешалась реальность, страхи и фантазии, так как теперь девушка пыталась сопротивляться, когда Михаил содрал с неё брюки, рубашку и бюстгальтер, бросив их туда же, куда и остальные магические вещи. К счастью, сказались разница в силе с мужчиной и то, что Оля была уже как называется в состоянии «пьяна в хлам». Михаил, подхватив одной рукой свой рюкзак, а второй ухватив Олю за талию, побежал вверх по склону. Судя по тому, что там плотность облаков и молний выглядела меньше, магический шторм в основном стекал вниз.

Одновременно Михаил, наконец, услышал то, чего Оля приняла за пение. И от этого поволок за собой девушку вдвое быстрее, хотя зарядил дождь, и земля уже понемногу начинала скользить под ногами. В ушах мелодичное сопрано раз за разом орало на языке альвов одну и ту же фразу:

— Внимание, опасная ситуация. Аварийный сброс накопителей четвёртой генераторной секции. Немедленно всем посторонним и персоналу, не занятому по аварийному расписанию, покинуть территорию, — дальше автоматику, видимо, закоротило, потому что тот же голос вдруг спокойно заявил: — Секция с первой по третью показатели заполнения хранилища ноль. Отказ в передаче. Дежурному оператору: почему нет ответа? Оператор смены, вы в зоне устойчивого контакта. Почему от вас нет ответа? Секция четыре, заполнение хранилища девяносто процентов. Подтверждаю готовность к передаче, — и снова истошное предупреждение: — Внимание, опасная ситуация. Аварийный сброс накопителей четвёртой генераторной секции. Немедленно всем посторонним и персоналу, не занятому по аварийному расписанию, покинуть территорию. Внимание, опасная ситуация…

За спиной раздался хорошо узнаваемый по африканским воспоминаниям треск. Михаил бросил Олю на землю и рухнул сверху, пытаясь как можно сильнее прикрыть девушку собой, и одновременно закрывая обоим голову рюкзаком. Ниже по склону раздался взрыв, беглецов накрыла волна горячего пара. К счастью, они отбежали достаточно, чтобы жар оказался хотя и неприятный, но обошлось без ожогов. А ещё взрыв и ударная волна, видимо, частично прочистила Оле мозги, сбросив магическое опьянение. Спихнув Михаила, девушка вскочила первой и сразу же схватила парня за руку:

— Миша, вставай, сель идёт! Бежим!

Не думая о своём почти голом виде и насколько босыми ногами по камешкам и веточкам наступать неудобно, едва Оля убедилась, что Михаил встал и может двигаться, а также всё понимает, побежала вверх по склону. Михаил, закинув рюкзак на спину, мчался следом. Взрыв магических предметов зацепил ручей и вдобавок тряхнул склон, к тому же дождь усилился. Вниз понемногу набирая скорость, потёк огромный поток грязи, воды и камней. Людей вроде бы не задевал, но поток в любой момент мог сместиться. Чтобы точно уцелеть, надо было забраться как можно ближе к вершине.

И тут вокруг словно переменили театральный занавес. Мгновенно пропали горы, исчез прозрачный и сухой буковый лес. Накрыл полумрак и стало сыро, но не как после дождя — просто воздух пропитан влагой. Мрачно темнели со всех сторон высокие, словно нарочно увешанные космами грязно-серых лишайников великанские ели. Тёмной была земля, сплошь покрытая мягким ковром зеленовато-бурого мха. Вокруг не видно ни цветов, ни ягод, ни весёлых развесистых кустиков. Не было здесь даже обыкновенной зелёной травы, потому что солнечные лучи с трудом проникали через сомкнутые тёмно-зелёные кроны. Михаил замер на месте, ошалело глядя по сторонам. Тайга, натуральная тайга Восточной Сибири или Приамурья. И ещё, что ещё? Точно, пропала вся магия!