Рождественские сказки

1

Однажды на Рождество, во время одного из своих путешествий, известный московский сказочник Егорий очутился в Германии, в городе Франкфурте-на-Майне.

Если вы когда-нибудь раньше слышали о сказочнике Егории, — то наверняка знаете и про его замечательное кольцо, которое досталось ему от прадеда. Кольцо обладает множеством удивительных свойств. Например, повернув его три раза вокруг безымяного пальца левой руки, можно в мгновение ока очутиться там, куда направлен волшебный луч, льющийся из камня: хоть на Луне. А если в темноте приблизить его к лицу, то в перстне, словно в экране телевизора, возникнут разные события, в разное время случившиеся — по вашему интересу. Кроме того, цветной луч, исходящий из перстня, может усыплять и будить. И много ещё чего. Такой вот перстенек!

Конечно же Егорий с перстнем никогда не расстается, не снимает его с пальца ни днем, ни ночью, и множество приключений — иногда забавных, иногда опасных — пережил и продолжает переживать именно благодаря наследственному сокровищу.

Итак, под Рождество, путешествуя с помощью волшебного кольца, сказочник Егорий очутился на каменном мосту во Франкфурте-на-Майне.

Следует добавить, что немецкие реки, в отличие от российских, имеют обыкновение не замерзать зимой, поэтому холодные воды Майна плавно текут по городским каналам. А Егорий любовался ими с высоты старинного моста.

Шел мокрый снег. Молодой человек огляделся и вдруг увидел под рассеянным светом фонарей странную фигуру. Она натягивала на шею веревку с камнем, явно собираясь прыгнуть вниз. Такого поступка не одобрило бы ни одно здравомыслящее существо, а тем более сказочник. В его сердце застучал тревожный колокол.

— Эй! — что есть силы завопил Егорий и помчался к самоубийце.

Подбежав, он с удивленьем обнаружил, что странная фигура была собакой из породы немецких овчарок. Просто она стояла на задних лапах. Завидев спасителя, овчарка поторопилась завершить начатое. В самый последний миг Егорию удалось ухватить незнакомку за задние лапы. Та отчаянно сопротивлялась. Сказочник тянул её, выбиваясь из сил. Наконец, он сделал рывок и вместе они кубарем покатились по настилу моста.

— Зачем?! Кто вас пррросил?!.. — рычала овчарка, а камень на веревке, все ещё привязанный к шее, больно стукал и её и его.

Наконец они встали на ноги.

— Глупая затея, — скептически заметил сказочник. — Я не выношу, когда при мне делают глупости. А вы?

— Глупая? — возмутилась овчарка. — Знай вы, из-за чего я на это пошла, — говорили бы по-другому!.

— Все равно, глупость! — стоял на своем Егорий. — Ни одно обстоятельство на свете не заставит меня бросаться в воду с булыжником на шее! Зимой! Это же верная простуда!

— На моем месте вы бы сделали то же самое, — упрямо заявила несостоявшаяся утопленница.

— Чем же так плохо ваше место? — поинтересовался начавший замерзать сказочник.

Спасенная тоже дрожала, то ли — от того, что все закончилось благополучно, то ли — от того, что ничего не вышло.

— Давайте найдем местечко посуше. Нам надо согреться. — предложил Егорий.

Тут он заметил на ней дорогой кожаный ошейник, украшеный клепками, и вслух догадался, что её, наверное выгнал хозяин.

— Никто меня не выгонял! — возмутилась овчарка.

Егорий стал допытываться.

— Долгий разговор, — уклончиво отвечала собака.

— Может, я смогу помочь?

— Мне уже никто не поможет, — она говорила хоть ещё и обреченно, но уже спокойнее. — Я потеряла доверие хозяина.

— А что случилось с вашим хозяином?

— Послушайте! — рассердилась спасенная. — Это переходит всякие границы! Нельзя же быть таким любопытным!

— Я русский, мне — можно, — ответил Егорий. — Тем более, когда при мне делают глупости. Кстати, именно благодаря любопытству сделано огромное количество открытий!

— Вот-вот! — впервые согласилась с ним овчарка.

Ее затрясло снова, и Егорий окончательно взял инициативу в свои руки:

— Давайте спустимся под мост, там найдется безветренное место, и вы мне все расскажете, — деловито предложил он.

На этот раз собака послушно дала освободить себя от веревки и камня и понуро поплелась следом. Через несколько минут они уже сидели в нише каменной опоры моста.

— Так что же случилось? — вновь полюбопытствовал молодой человек, вычищая из шерсти овчарки налипший снег.

— То, что с хозяином произошло, до сих пор не поддается никакому разумному объяснению. Этого просто не может быть! — ответила она.

— ВСЕ МОЖЕТ БЫТЬ!.. Как говорит один мой знакомый Старый Лис, успокоил её Егорий. — Потому не упрямьтесь. Кстати, меня зовут Егорием. Я сказочник.

— Розалина! — угрюмо представилась собака. Она уже поняла, что легко отделаться от Егория не удастся. Кроме того, почему-то рядом со сказочником ей стало спокойней. — Начался этот кошмар неделю назад.

…Неделю назад я проснулась за полночь от беспокойных шагов господина Генриха. Он ходил по комнате и громко звал хозяйку. Дело в том, что она… Ее не было ни в спальне, ни в ванной, ни на кухне! Нигде! Я-то сплю чутко. Все воры, что живут в округе, знают об этом: за десять лет моей безупречной службы (и это не похвальба, уважаемый герр Егорий!) ни один не только не влез в наш дом, но даже не попытался!.. Так что пройди она возле меня непременно бы проснулась! Если вы подумали, будто она ушла из дома, то ошибаетесь — входная дверь была заперта изнутри!..

— Это уже кое-что!.. — глубокомысленно заметил Егорий, — А дальше?.. Что было дальше? Вы нашли её или нет?

— В этом — вся тайна, — сказала собака. — Хозяин обыскал дом от подвала до чердака. А когда вернулся в спальню, госпожа Моника как ни в чем не бывало спала в своей постели! Следующей ночью произошло то же самое. На третью ночь господин Генрих позвал на помощь меня.

— Вы сами видели её изсчезновение? — прервал Егорий.

— Своими глазами! На третью ночь, как только она уснула, хозяин зажег ночник, впустил меня на порог их спальни и сел в кресло… Ждать пришлось долго. Господин Генрих стал тихо похрапывать… Вдруг комната осветилась яркой голубой вспышкой, исходящей от головы фрау Моники! И она тут же исчезла!

— Ее голова?!

— Да нет же! — раздраженная непонятливостью слушателя, ответила Розалина. — Вся хозяйка! Знаете, как в кино: рраз! — и пустая постель!..

— Странно… — изумился сказочник, а сам давно уже поглядывал на перстень.

— Еще бы! В тот день хозяин от отчаянья даже хотел вызвать невропатолога или гипнотизера.

— А что хозяйка?

— Отнеслась к этому весьма серьезно, тоже хотела вызвать доктора или экстрасенса, только не к себе, а для гоподина Генриха…

Розалина замолчала, опустив голову и лишь изредка потряхивая ушами будто вновь прислушиваясь к разговору хозяев. Потом взглянула сказочнику прямо в глаза и продолжила срывающимся от отчаянья голосом:

— Вчера утром он накормил меня свиными сосисками, чего с ним никогда прежде не бывало… Так вот, накормил меня ими хозяин и стал умолять помочь раскрыть эту тайну, убеждая, что я его последняя надежда. Я сдуру согласилась! Всю прошлую ночь просидела на крыльце дома, но так ничего и не учуяла. И вот теперь от бессилия и стыда хотела… но вы мне помешали…

— Значит, хозяин вас не выгонял, а вы, бессовестная собака, решили покинуть его в столь трудный для семьи момент? — спросил Егорий.

— Да… Нет… Я… — смутилась Розалина. — Он объявил, что я перестала быть полезной!

— А госпожа Моника, конечно же, исчезла опять, — подытожил Егорий.

— Как вы догадливы! — горько сострила овчарка.

— Я догадлив от природы, — парировал он, пропустив насмешку Розалины. — Ответьте-ка лучше ещё на один вопрос: как звали сына хозяев?

— Людвиг. Он пропал семь лет назад. Ему было бы сейчас десять… Откуда вам известно, что у них был сын?

— Сказочникам все известно, — просто объяснил Егорий. — Продолжайте.

Овчарка рассказала ещё одну странную историю.

— Дождливым осенним днем госпожа с сыном поехала в гости к сестре фрау Моники на день рождения Курта — племянника фрау Моники. Он старше Людвига всего на год. Господин Генрих не смог их сопровождать. Вечером, когда собрались домой, у госпожи Моники не завелась машина. Как потом рассказывали очевидцы, мальчик заметил на автобусной остановке большую черную собаку с белым пятном на боку. Людвиг пошел за ней, когда фрау покупала рейсовый билет. Вот и все. С тех пор ни она, ни мы его больше не видели…

Мальчика искали несколько месяцев. Из детских домов и приютов господин Генрих получал списки всех детей его возраста. Людвигов оказалось двенадцать. Ни один из них не был Людвигом Нойбертом…

— Вспомните, не упустили ли вы ещё какую-нибудь важную деталь?

Розалина задумалась:

— Как будто нет… Правда, третьего дня госпожа Моника сказала за обедом мужу, что видела сына во сне… что он помнит их и ждет… Мистика какая-то!

— Нужно начать с Людвига! — сказал Егорий.

— Но ведь его не нашли.

— Плохо искали.

— Ну, знаете ли! — возмутилась Розалина.

— Искали, может, и тщательно, да не того, кого нужно.

— Как это — не того?! — удивилась она. — Мы искали Людвига Нойберта!

— А нужно было искать Курта.

— Какого Курта?!.. — вышла из себя овчарка. — При чем здесь Курт?!

— Позвольте мне объяснить, — успокаивающе сказал Егорий. — Я предполагаю вот что… В тот злосчастный вечер, когда потерялся Людвиг, шел дождь. Ведь так?

— Ну, шел… — согласилась Розалина.

— Была холодная осень… — продолжал сказочник.

— Да, дул сильный ветер.

— А на Людвиге был лишь костюм, не так ли?..

— Действительно, новый серый костюмчик.

— …Потому что в гости они поехали на машине.

— Верно, на машине, — словно эхо повторяла Розалина.

— Ведь зачем для поездки в машине надевать ещё и пальто?

— Действительно, незачем.

— Но вот на обратном пути мальчику понадобилась куртка!

— Так оно и было!.. — вздохнула Розалина.

— А так как дул сильный ветер, сестра госпожи Моники одолжила племяннику куртку своего сына.

— И что из этого?.. — насторожилась овчарка.

— А то, что предусмотрительные родители пришивают к подкладке одежды бирку с именем ребенка. На случай, если он потеряется. Вот я и предполагаю, что тот, кто его нашел, подумал, будто зовут мальчика Куртом.

— Браво! — в восторге вскричала Розалина. — Но тогда осталось только найти Людвига-Курта!

— Не спешите! Боюсь, что в этом городе его давно уже нет.

— Откуда вам известно?..

— Смею также предположить, — не отвечая на вопрос, продолжил Егорий, что и фамилия у вашего Людвига совсем другая: например, Шварцхунд. Улавливаете связь?

— Не-а… — честно призналась Розалина.

— Тот пес, за которым пошел мальчик — вовсе не пес, а очень могущественный колдун. То ли я его не знаю?! Его имя: Шварцхунд, или Черный Пес. А живет он во Франкфурте…

— Ну, вот! — обрадовалась овчарка Розалина.

— Во Франкфурте, что на Одере, — уточнил сказочник. — Шварцхунд набирает мальчиков в свою Школу Черной Магии, — объяснил он. — Дети, попавшие туда, навсегда забывают дом, где родились, и становятся злыми волшебниками. Боюсь, что и ваш Людвиг уже стал таким.

— Поберегитесь! — зарычала овчарка. — Наш Людвиг был очень добрым мальчиком!

— Будем надеяться, что доброта его не исчезла окончательно.

— Тогда — к нему!

— Погодите! — остановил её сказочник. — Все не так просто, как вам кажется. Вы не отыщете колдуна по имени Шварцхунд. Скорее всего, никто ничего не слышал ни о нем, а тем более о его Школе… Так что ехать во Франкфурт-на-Одере бессмысленно.

— Как же тогда быть?.. — растерялась Розалина.

— Представьте меня господину Генриху и его супруге, — попросил сказочник.

2

Спустя полчаса они пришли к дому, в котором жили Нойберты. Господин Генрих и фрау Моника слушали Егория, широко раскрыв глаза. Он говорил недолго, но обстоятельно, в основном повторив то, что мы уже знаем. А в конце обратился к фрау Монике:

— Как я понимаю, эти исчезновения начались ещё давно. Именно в те ночи, когда неосознанное желание Людвига увидеть мать было особенно сильно, — именно тогда вы пропадали из вашей комнаты и появлялись в его снах. Господин Генрих долго не замечал этого. — Сказочник поклонился хозяину. Лишь сейчас — перед Рождеством, вы, герр Нойберт, стали свидетелем удивительных исчезновений и внезапных появлений жены! Я надеюсь вернуть вашего сына.

Фрау Моника заплакала. Герр Генрих сжал её руку.

— Дай-то Бог! — сказал он.

Егорий продолжил:

— Вечером, ложась спать, вы, дорогая фрау Моника, должны настроиться на то, что во сне увидите Людвига. Остальное я беру на себя. Кстати, мне кажется, он здесь недавно побывал.

— Как?! После исчезновения?! — вскрикнула мать.

Розалина тоже потянула воздух носом и кивнула головой, соглашаясь со сказочником:

— Да, он дал о себе знать, — добавил Егорий.

— Каким образом?! Неужели это правда?.. — взволнованная мать не находила себе места.

— А ведь верно! Его серебряная цепочка нашлась!.. — Господин Нойберт всплеснул руками в сильном волненьи.

3

Рождественскую ночь решили коротать скромно — за бутылкой рейнского с бутербродами. Слишком многое должно было проясниться в эту ночь.

После выпитого вина и съеденных бутербродов, хозяйку отправили спать. Хозяин и сказочник сели в гостиной играть в шашки, а Розалина с тревогой ждала раскрытия Тайны…

За окном слышались чьи-то песни, на город падали искрящиеся лепестки фейерверочных букетов, хлопали петарды.

— Не проснулась бы! — обеспокоенно сказал господин Генрих и поднялся на второй этаж, но тут же вернулся расстроенный: — У жены — бессонница…

— Это от волненья, — заметила Розалина. — Может быть, дать снотворное?

Егорий замахал руками:

— Ни в коем случае! Сон должен быть естественным и спокойным. Сидите, я все улажу… — И он отправился к фрау Монике.

— Ах! — простонала та. — Именно сегодня я не могу заснуть!

— Успокойтесь, дорогая фрау Моника, — ласково попросил её сказочник. Закройте глаза и слушайте

4

Фрау Моника крепко спала. Лицо её было спокойно, словно она знала: её маленький Людвиг возвратится домой непременно сегодня.

Сказочник прислушался. Было тихо.

«Верно, и Розалина, и господин Генрих тоже задремали», — подумал он. У него у самого отяжелевшую голову клонило набок.

И тут Егорий увидел слабое свечение, идущее от головы фрау Моники.

Свет из белесого становился голубым, затем засверкал позолотой и вдруг вспыхнул так ярко, что сказочник на мгновенье зажмурился! А когда открыл глаза, то увидел в световом луче мальчика лет десяти. Мальчик казался прозрачным и двигался навстречу Егорию с закрытыми глазами.

Фрау Моника шевельнулась во сне. Егорий направил на Людвига луч волшебного перстня. Два сияния скрестились, засверкали всеми цветами радуги и медленно погасли. Тело ребенка обрело человеческую плоть.

Мальчик раскрыл глаза и огляделся. Он с удивленьем посмотрел на Егория, потом на фрау Монику. Брезгливая гримаса появилась на его детском лице. Фрау застонала во сне, проснулась, села в постели.

— Людвиг! — тихо позвала она сына. — Как ты вырос!..

— Это вы мне? — удивился мальчик. Он сделал шаг назад. — Вы ошибаетесь, фрау! Меня зовут Курт. Курт Шварцхунд.

— Нет! — улыбнулась мать. — Ты — Людвиг, мой сын! Мой маленький Людвиг! Поди сюда!..

Она вскочила с кровати и, раскинув руки, бросилась к нему. Но мальчик успел нырнуть ей под локоть и отскочить в сторону.

— Я не ваш, фрау, не ваш! — закричал он, дрожа от возмущения. — Не подходите! Если вы дотронетесь до меня — я превращу вас в крысу!

Потрясенная фрау Моника остановилась посреди комнаты.

— В крысу?!.. — беспомощно прошептала она. — Вы слышите, Егорий, он меня ненавидит!..

— Он ещё не ваш, фрау Моника, — промолвил сказочник. — Пока жив колдун, Людвиг не вспомнит, кто он такой.

— Молчи, глупец! — повелительно приказал тот Егорию. — Я — могучий Курт Шварцхунд! Сын колдуна! Ученик колдуна! И сам колдун!..

В спальню ворвались господин Генрих и Розалина.

— Сынок! — воскликнул герр Нойберт.

Но тот ловким движением увернулся и от его объятий.

— Я не ваш сын! — заорал он на отца. — Вы — семья сумасшедших! Выпустите меня! Отец! Отец!!!

— Я ЗДЕСЬ!!! — раздался громовой голос, и посреди спальни возник страшного вида старик. Его глаза были обведены черными кругами, а лицо почти скрывала седая борода. Но если присмотреться получше, то можно было разглядеть, что это не волосы, а тонкие развивающиеся черви.

Он взмахнул руками и превратился в черного пса с белым пятном на боку.

— Ко мне, мой мальчик! — проревел колдун. Людвиг вскочил на него верхом.

— Он хочет снова забрать его! — закричала фрау Моника.

Еще мгновенье — и чета Нойбертов окончательно потеряла бы сына…

Но Розалина как молния бросилась на Черного Пса и вцепилась тому в глотку. Шварцхунд заорал от боли и резко дернулся. Людвиг слетел с его спины. Господин Генрих, не теряя времени, подхватил сына на руки и выбежал с ним из комнаты. Шварцхунд, с неимоверным усилием вырвался из пасти Розалины и бросился вслед. Овчарка кинулась за колдуном.

— Нужна сажа! Хоть один скребок! — потребовал сказочник у фрау Моники и помчался на помощь Розалине.

Воинственно настроенная мать поспешила вниз, где шел настоящий бой за её ребенка. Теперь Черного Пса было уже невозможно захватить врасплох: он уже не оборонялся, а сам нападал на отважную овчарку. Господин Генрих схватил тяжелые каминные щипцы и тоже храбро кинулся в драку. Невообразимое рычанье и лай неслись по всему дому. Прохожие удивленно говорили: «Впервые так разгулялась семья Нойбертов!».

Шварцхунд, хорошенько получив щипцами по спине, раскрыл свою черную пасть и дохнул на нападавших синим огнем и серой. Огненные языки долетели до штор на окне, и те сразу занялись пламенем!

— Пожар! — захохотал Черный Пес. — Спасайся, кто может! — И дохнул ещё и ещё раз: на шелковый абажур и на ковер.

Густой дым потянулся по всему дому. Господин Нойберт сбивал огонь с одежды, потом настежь распахнул окна, а огонь уже двинулся от ковра к дверям гостиной. Тогда хозяин кинулся кинулся звонить в пожарную часть.

— Спасайте мальчика через черный ход! — крикнул Розалине Егорий. — Что вы медлите, госпожа Нойберт? Где сажа?

— Скоро в саже будет весь дом! — в панике ответила она. — Надо тушить пожар!

— Потушат без вас, фрау Копуша! — закричал Егорий. — Делайте то, что я вам велел, если не хотите потерять сына навсегда!

Внизу стали собираться любители подобных зрелищ.

— Это — от бенгальских огней, — говорили одни.

— От хлопушек, — настаивали другие.

— От елочных свечей! — со знанием дела утверждали третьи.

А Шварцхунд разбушевался не на шутку: от его дыхания и рычания всё в доме кружилось и вылетало из окон на улицу. Он крушил все, что попадало под руку. Наконец, к Егорию подбежала запыхавшаяся фрау Моника, с полным скребком сажи.

— Отвлеките Черного Пса! — тихо приказал ей сказочник.

— Эй, господин Шварцхунд! — позвала колдуна фрау Нойберт. — А Людвиг со своим отцом уже на улице!

Черный Пес стряхнул с себя Розалину, освободился из рук Егория и кинулся к окну. А под окном собралась приличная толпа зевак. Весь квартал с тревогой следил за страшными событиями, не вполне понимая, что же происходит. Пожарные раскрутили брезентовые рукава для подачи воды.

Шварцхунд не успел даже повернуться, а Егорий мазнул его сажей прямо по белому пятну на боку. Черный Пес дико завыл, шкура его задымилась и вспыхнула.

Толпа ахнула. На её глазах огромный лохматый пес превратился в старика, полыхавшего синим пламенем. И — не успели пожарные направить на окно струю воды — огонь во всем доме внезапно погас, а сам старик исчез.

5

Стало тихо и странно. Сами по себе все вещи и утварь, выпавшие на снег, словно в обратной киносъемке, влетали назад в окна. Вновь заколыхались сгоревшие шторы. Все. что было разбито, сломано или сожжено как ни в чем не бывало являлось в своем первозданном виде. И вскоре от пожара не осталось не только следа, но даже запаха гари.

Растерянный брандмейстер никак не мог взять в толк: был пожар на самом деле или его не было. Наконец, уяснив, что помощь не понадобится, он принял решение оштрафовать семью Нойбертов за ложный вызов. И господин Генрих с радостью выложил пятьсот марок. Еще бы!

Зеваки разошлись, а чудеса не кончились. Как снег из облака, с потолка в доме Нойбертов, стали плавно опускаться и ложиться с шуршаньем на пол, на стол, на постели и подоконники страницы неизвестных сказок. Они были на разных языках. Одни были напечатаны на пишущей машинке, другие написаны то пером, то карандашом. Понять, какая страница от какой сказки — не было никакой возможности, их просто собирали и складывали на столе в лаковый чемоданчик.

Одни листы были мятые, другие обгорелые, третьи разорванные, попадались даже исписанные маленькие клочки.

Утром, когда городские гуляки ещё спали крепким сном, а над Майном встало январское холодное солнце, и Людвиг проснулся в своей семье, и в доме Нойбертов воцарилось веселье, а редкие прохожие, заслышав смех из окон, удивленно качали головой: «Ишь ты! Не нагулялись еще!..» — страницы все ещё падали и падали, как падают с тихим шелестом при ласковой погоде осенние листья…

6

Спустя сутки, в одной из газет Франкфурта-на-Одере, появилась сенсационная заметка. В ней сообщалось о том, что «на окраине города — в старом парке — были обнаружены дети, пропавшие в разное время и разных городах Германии. На вопросы полиции и врачей, как они туда попали и где были до этого момента, дети не могли ответить. Они абсолютно ничего не помнили.

Сейчас найденыши находятся в больнице. Их фотографии разосланы во все города, с целью установления точных имен и адресных данных» — писала газета.

Все это — спустя сутки.

А с потолка в доме Нойбертов все ещё как голуби слетали сказки.

Только на третий день можно было с уверенностью сказать: кажется всё.

— Кажется всё, — сказал господин Генрих.

— Пожалуй, всё, — подтвердил Егорий. — Вот неожиданность!

На некоторых страницах налипла противная черная шерсть.

Господин Генрих и овчарка проводили Егория к мосту, к тому самому, где так печально началась эта история.

— Зря вы без шапки, — сказал Егорий господину Генриху. — У вас волосы в изморози!..

— Это не иней, — герр Нойберт улыбнулся. — Вы были так взволнованы, что не заметили сразу: я поседел в ту ночь… Ну, прощайте?!.. Может, ещё встретимся!

— Все может быть! — сказал Егорий и заговорщицки подмигнул Розалине.

Светящийся перстень на безымянном пальце правой руки был повернут три раза в сторону Солнца. Когда луч погас — Егория на старом мосту уже не было…

Сказки, упавшие с потолка, были в ужасном состоянии. Когда Егорий дома, в Серебряном Бору, разобрал давно знакомые страницы, то воскликнул почти со слезами:

— Как он смел так с ними обращаться!

У побывавших в плену колдуна сказок листы были и оборваны, и скомканы, и замараны. Многого недоставало. Кто-то ещё что-то зачеркивал, а потом черным дописывал грубые слова.

— Невыносимо! — Егорий дрожащей рукой разглаживал страницы. Немыслимо! Разве я смогу всё заново восстановить?! — восклицал он. Столько лет прошло!.. Я уже так, как в молодости, не сумею, — в отчаяньи повторял он.

Опечаленный Егорий возглашал на весь дом имена героев (в доме ведь никого не было) своих сказок, тщетно надеясь, что музыка их имен поможет ему всё вспомнить и всё исправить.

— Кот Мурильо из Испании!

Летучая мышь Виолетта из московского поселка «Сокол»!

Попугай Арчибальд из Швеции!

Голубь Гурьян из Франции!

«Живы ли они, мои друзья? — думал Егорий, вышагивая из угла в угол. Панч, сенбернар-бродяга из Англии, умер. Но Святик, веселая собачка, обязательно жив! И Виолетта наверняка путешествует где-то в теплых краях! Друзья должны мне помочь! Кота Мурильо, — думал Егорий, — не надо учить, как пробраться в самолет. Виолетта, любительница путешествовать, где бы ни была, знает волшебные слова. Гурьян — быстр, как молния! Арчибальд… Не замёрз бы в пути!.. Панча уже не дозовешься… Панч, бедняга! Но зато Святик непременно перевоплотится во что-нибудь летающее: в вертолет, например, или в воробышка.»

Так весь день и весь вечер размышлял Егорий, а наутро разослал телеграммы.

Мурильо — в Мадрид, соседке Виолетте — на её эхолокационное устройство, Арчибальду в Стокгольм, Гурьяну на Лазурный берег, Святику в Зуев на птицефабрику.

И к православному Рождеству у Егория в Серебряном Бору собрались все, кроме Панча, конечно.

Сверкала за окном в саду убраная игрушками и цветными лампочками серебристая ель. Урчал самовар. Было много варенья.

— У кого-то сейчас каникулы, а у нас, друзья мои, работа! — объявил Егорий.

Что долго говорить! Общими усилиями замученные сказки были приведены в порядок:

что было забыто — вспомнили,

что было зачеркнуто или оборвано — восстановили,

что было непонятно или запутано — объяснили,

где было некрасиво — украсили,

где было грубо — исправили.

И всё стало, как и должно было быть: красиво, правдиво и волшебно.