Романов #08

Глава 5

«Монстр» остановился перед воротами клинического госпиталя. Первое учреждение для посещения выбрала моя невеста, так что ничего удивительного в том, что мы прибыли именно сюда, не было.

Боярин Островерхов вышел из своей машины первым. Ему навстречу уже шел худой и недовольный сотрудник клиники.

— Заведующий, — сообщил я Виктории. — Поговорим с ним.

Охрана открыла нам двери, и мы выбрались на свежий воздух. Погода была относительно хорошей — несмотря на тучи, ни осадков, ни ветра не было.

Подав Морозовой руку, я повел ее к входу.

Пока мы приближались, я заметил, что на нас смотрят из окон госпиталя. Небывалое дело, похоже, для Красноярска, когда аристократ снисходит до простых людей. А ведь в Казани мы часто так делали. Бывало, всей семьей присоединялись к нашим подданным во время праздников. К своему столу приглашали наиболее отличившихся простых людей. Что ж, и здесь заведем схожую традицию.

Главврач смотрел на нас из-под толстых стекол очков в дешевой пластиковой оправе, на руках с вздутыми венами ремешок поношенных часов. Дурной знак. Обычно такая должность предполагает доход. Впрочем, ознакомившись с финансовым положением госпиталя, я чего-то подобного и ожидал.

Мужчину потряхивало от холода, и я походя окружил его коконом, защищая от мороза.

— Нестор Петрович, представьте нас, — велел я.

Градоначальник кивнул.

— Князь Красноярский, Дмитрий Алексеевич Романов со своей невестой боярышней Викторией Львовной Морозовой, — произнес Островерхов, после чего указал рукой в сторону главврача. — Кирилл Тимурович Ростов, заведующий красноярским клиническим госпиталем.

— Благодарю, Нестор Петрович, — кивнул я, тут же обращая все внимание на Ростова. — Итак, Кирилл Тимурович, прошу, покажите мне, как живет ваше заведение.

Заведующий кивнул и заговорил таким же сухим, как он сам, голосом:

— Прошу за мной, князь, боярышня.

Мы вошли внутрь, и Виктория обвела взглядом обшарпанное фойе. Когда-то помещение ремонтировали, но это было очень давно. С потолка свисали обрывки штукатурки, стены с трещинами. Паркет на полу рассохся и противно скрипел под ногами.

— Это что?.. — выдохнула Морозова.

Я повернулся к Ростову, и тот ответил совершенно спокойным тоном:

— В таком состоянии находится весь госпиталь, Виктория Львовна, — сообщил он. — Великий князь Красноярский перестал поддерживать нас. Я обращался в инстанции, но помощь если и выделяли, я ни копейки из нее не видел. Вы же знаете, что великий князь самостоятельно распределяет дотации из государственной казны. Видимо, были другие важные заботы.

Я кивнул, пока что ничего не говоря. Работница гардероба, пожилая усталая женщина, вручила нам бахилы, и мы продолжили путь.

Лифт красовался выцветшей лентой с пометкой «Не работает». Лестница с погнутыми перилами уводила наверх. По стертым ступенькам было ясно — лифтом не пользуются уже очень давно.

— Где травмпункт? — тут же уточнила моя невеста.

Ростов указал влево.

— Дальше по коридору, — ответил он. — Но стоит ли вам…

Виктория решительно направилась в указанную сторону. Нестор Петрович поспешил за ней, чтобы предупредительно раскрыть двери.

Кажется, я поторопился с выводами. Единственное, что сдерживало жителей от бегства в более благополучные земли — страх перед великим князем. Иначе я не могу объяснить, почему они все еще живут в Красноярске.

Люди сидели на длинных деревянных лавках в ожидании очереди. При нашем появлении некоторые покрывались подняться, но Морозова охладила их пыл:

— Не вставайте.

И, пройдя мимо смущенных людей, толкнула дверь внутрь единственного кабинета. Накладывавший гипс мужчина в застиранном халате поднял голову, явно намереваясь крикнуть на нетерпеливого пациента, но, увидев украшения посетительницы, захлопнул рот.

Хотя бы порядок внутри был наведен. Отчетливо воняло хлоркой. Пациент — мальчишка лет десяти выпучил на мою невесту глаза. Засиженная мухами лампа дневного света жужжала на потолке, периодически моргая.

— Все понятно. Продолжай, — велела Морозова медику, и вышла наружу.

Разной я видел Викторию, но, кажется, в таком гневе моя невеста предстала передо мной впервые. И я ее прекрасно понимал, просто держал свои эмоции под контролем чуточку лучше.

Беда княжества не в том, что здесь шли боевые действия. Увы, проблема была гораздо старше, чем мятеж и его подавление. Измайлову просто было наплевать на собственных подданных. И сидящие под ним бояре собрались под стать своему великому князю.

— Нестор Петрович, — обратился я к градоначальнику, — кто курировал госпиталь при великом князе?

Островерхов ответил быстро, явно ожидал подобного вопроса.

— Боярин Красовский, Дмитрий Алексеевич.

— И где он сейчас? — уточнил я, не замечая взглядов присутствующих больных.

— Должен быть у себя дома, — сообщил Нестор Петрович, старательно давя улыбку на лице.

— Хорошо, — кивнул я, после чего коснулся уха, обращаясь к охране. — Отправьте машину к боярину Красовскому. Привезти его сюда немедленно.

— Слушаюсь, князь, — ответил старший.

Я кивнул нашим сопровождающим.

— Пройдемте ваш кабинет, Кирилл Тимурович, — велел я. — Нестор Петрович, подготовьте мне список всех бояр, которые выжили во время мятежа, и в чьем ведении находятся заведения княжества. Я хочу, чтобы каждый ответственный встречал меня на порученной территории лично.

— Будет исполнено, Дмитрий Алексеевич, — поклонился тот.

— Князь, боярышня, прошу за мной, — предложил нам Ростов.

Под взглядами притихших людей мы покинули крыло травмпункта, и поднялись на второй этаж. Везде, куда бы я ни смотрел, бросались в глаза следы упадка. Персонал еще как-то пытался поддерживать порядок, но многое ли могут простые люди, когда вышестоящим наплевать?

Открыв нам дверь своего кабинета, заведующий жестом пригласил нас внутрь. Я вошел первым, оглядывая стопки бумаг и допотопный монитор на старой школьной парте — рабочем столе Кирилла Тимуровича. Собственно, кроме бумаг и места-то свободного ни для чего не имелось.

— Садитесь, — велел я хозяину кабинета. — Нестор Петрович, организуйте нам стулья. Виктория?

Морозова молча кивнула. Ее губы были поджаты, веки чуть прикрыты. Девушка держала себя в руках, но я чувствовал исходящий от нее холодок. Не ожидала моя невеста такой картины. А ведь это столица княжества, что же мы найдем в других городах?

Коснувшись ее руки, я взглянул ей в глаза, и боярышня убрала свой покров.

— Задумалась, — ответила она, слабо улыбнувшись в ответ.

Боярин лично принес нам два стула из соседних кабинетов, и мы с боярышней расселись на них в ожидании, когда прибудет ответственный за обеспечение госпиталя. Оставшийся стоять Нестор Петрович заметно нервничал с каждой минутой задержки, поглядывал на часы. Виктория вела неспешную беседу с заведующим, выясняя, как обстоят дела с лекарствами и расходными материалами. Я же просто рассматривал собственные ногти.

Наконец, в кабинет постучались.

— Войдите, — разрешил после моего кивка Ростов.

Боярин Красовский оказался достаточно широким мужчиной. Возможно, в молодости он был крепок и силен, сейчас погрузнел и подъем на второй этаж заставил его обильно потеть. Вытирая лоб платком, он склонился передо мной в подобострастном поклоне.

Маячивший за его спиной боец моего рода встал за дверью, преградив путь к возможному бегству.

— Дмитрий Алексеевич, здравствуйте, — льстивым голосом обратился ко мне боярин. — Счастлив видеть…

— А я тебя не очень, — оборвал я его речь взмахом руки. — Молчи и слушай, Петр Григорьевич.

Быстро и понятливо закивав, он весь подобрался, изображая готовность тут же бросаться выполнять любой мой приказ. Вот только меня таким было не обмануть — его дело мной уже было прочитано.

— Итак, Петр Григорьевич, — заговорил я после короткой паузы, — ты был назначен ответственным за финансирование и материальное обеспечение этого госпиталя. Я посмотрел, как ты справляешься с этой задачей, и крайне не доволен результатами.

— Дмитрий… — попытался оправдаться тот, но я вновь поднял ладонь.

— Я не давал тебе разрешения говорить, — добавив злости в голос, оборвал я. — Мне, Петя, крайне важно показать благородному сословию, что ваша чудесная синекура закончилась. Измайлов сдох от моей руки, я получил Красноярское княжество, и как раньше уже не будет. И если до вас, казнокрадов и лентяев, это не дошло через голову, я вобью вам это понимание через задницу. Ты как, Петя, на кол хочешь?

У всех присутствующих глаза округлились, а Красовского заметно залихорадило. Он теперь мой подданный, за ним есть существенные грехи, и я вправе карать за них в соответствии с законом. И Петр Григорьевич об этом прекрасно знает. Сумма, которая не дошла до госпиталя, достаточна для того, чтобы боярин лишился головы, а его род — практически всего имущества.

— Н-не хочу, князь, — бледный и трясущийся, он мямлил, испытывая неподдельный страх.

Повернувшись к своей невесте, я улыбнулся ей.

— Вот, что значит, репутация, — сказал я. — Виктория, как моей невесте, дарую тебе право вершить судьбу этого человека. Стоящий перед нами Петр Григорьевич на протяжении… — тут я повернулся к Ростову, — Кирилл Тимурович, когда прекратились поступления на счет?

Заведующий ответил мгновенно, прекрасно понимая, что вершится не только судьба боярина, но и всего его госпиталя.

— Три года, Дмитрий Алексеевич, — произнес он все тем же сухим голосом. — Живем на пожертвования пациентов да свои накопления тратили…

— Вот так, Виктория, — вновь глядя на Морозову, продолжил я. — Стоящий перед вами человек покупал себе на эти деньги дорогие машины, яхту, недвижимость, катался за границу, где ни в чем себе не отказывал. А в это время дети были вынуждены рождаться в больнице, в которой реанимационных наборов не хватает. Сколько в итоге новорожденных погибло, я озвучивать не стану.

Морозова растратила весь свой гнев. Тяжело это, вот так походя решать судьбу человека. Но и людей ей было жалко, так что никакого сочувствия к боярину она не испытывала.

— Он сможет вернуть средства? — не глядя на Красовского, уточнила у меня невеста.

Я покачал головой.

— Вряд ли. Или можешь, Петр Григорьевич? — последнее уже было обращено к боярину.

— Могу, князь! — тут же заверил он. — Все верну! Дай только срок!

Виктория кивнула мне, подтверждая, что ее такой расклад устроит. Я же медленно поднялся на ноги.

— Три года, Петр Григорьевич, это уже не мало, — произнес я негромко. — Ты присвоил эти деньги себе, а ведь они не из кармана великого князя шли, а из государственной казны Русского царства. Ты не у Красноярска деньги украл, а у царя. И думаешь, что сейчас я тебе все вот так возьму и прощу? Как мне потом в глаза смотреть нашему государю? Меня награждают не за то, что враги Русского царства уходят живыми из моих рук, Петр Григорьевич. Так что я дам тебе сутки. И либо госпиталь получит все до последней копейки, либо твой род перестанет существовать. Я доходчиво объяснил перспективы?

Боярин горячо закивал.

— Очень, князь. Все сделаю, князь. Сейчас же, князь.

— Вывести, — приказал я, и дежуривший за дверью охранник без всяких церемоний взял Красовского за плечо и с силой вытянул его из кабинета.

Я проводил взглядом бледного, и все еще пребывающего в легком шоке от случившегося разговора боярина.

— Нестор Петрович, что мы посещаем следующим? Ответственный уже на месте? — обратился я к градоначальнику. — У нас плотный график, я не стану терпеть подобного отношения к моим подданным. Предупредите всех благородных княжества — меня гневить опасно, Измайлов с Толстым это подтвердят. Я не хочу собирать коллекцию оторванных голов, но придется, если к моему приезду везде будет так, как в этом госпитале.

— Я обязательно передам, Дмитрий Алексеевич, — кивнул тот, вновь пытаясь задавить рвущуюся наружу улыбку. — А сейчас предлагаю доехать до комбината. Нас там с утра ждут.

Я кивнул и подал руку Виктории. Девушка поднялась на ноги и обернулась к заведующему.

— Кирилл Тимурович, — она вытащила карточку из кармана курточки, — это мой номер. Позвоните, когда деньги придут. Или не придут. Больше здесь так не будет.

Ростов поднялся и поклонился, принимая кусок картона с гербом рода Морозовых.

— Благодарю, Виктория Львовна, — впервые в его голосе прорезались какие-то эмоции.

И выходя из кабинета, я чувствовал все больше разрастающуюся злость. Я имею право, как князь, возводить в боярское сословие своих подданных, и видит Бог, если потребуется, я вырежу все старые рода, чтобы новые работали так, как положено.

Потому что в голосе заведующего звучала надежда. И я ее оправдаю.

Это моя земля, мои подданные. И я никому не позволю вредить им.

* * *

Хлебозавод мы посетили не зря. Островерхов не зря вкладывал в него собственные средства — Нестор Петрович был его непосредственным куратором. И здесь все было относительно хорошо.

Мы с Викторией слушали директора, поговорили с рабочими. Пообещав, что задержек с оплатой больше не будет, я немного успокоенный поехал с инспекцией дальше.

— Что следующее? — спросил я у градоначальника, когда мы уже садились в машины.

Островерхов, явно довольный моим молчаливым одобрением, сразу же нашелся с ответом.

— Городская транспортная служба, Дмитрий Алексеевич. Боярин Хоркин уже должен быть на месте, — добавил он.

Судя по его голосу я уже понял, что нас ждет очередное фантастическое впечатление от этого визита. И тот факт, что Островерхов откровенно радовался приближающимся разбирательством со своим коллегой, говорил о том, что градоначальник ратовал за Красноярск, хотя и о собственных интересах не забывал.

Ведь для того, чтобы отвести от себя мой гнев он настаивал на посещении хлебобулочного завода. Боярин прикрывал спину, чтобы сохранить жизнь и место. Нестор Петрович уже прочувствовал, что ветер поменялся, и я пронесусь по благородному сословию княжества, как ураган — срывая головы вместе с шапками.

— Хорошо, едем, — кивнул я.

Депо с общественным транспортом размещалось на краю города. И пока мы ехали на место, Виктория рассматривала дома в окне, а я читал собранную искусственным интеллектом информацию по боярину Хоркину.

Великий князь Красноярский вообще не вникал ни в одно дело на своей земле. Как же — неуместно Рюриковичу решать проблемы черни. А с учетом скотского отношения к собственным подданным, не удивительно, что каждый боярин старался урвать как можно больше, и за долю малую пользовался полным покровительством Измайлова.

Оставались, конечно, царские канцелярские крысы, но они тоже обычные люди, и за взятки могли многое спустить на тормозах. А в плане того, что принадлежало великому князю, как те же госпиталь и депо — вообще не могли оказать на Измайлова никакого давления.

Хоркин не стал исключением из общего числа прикормленных великим князем прихлебателей.

Городской транспорт пребывал в упадке, на ходу осталось меньше трети машин. При этом по бумагам Хоркин Леонид Борисович регулярно закупал новые автобусы и запчасти. И если Красовский обкрадывал один госпиталь, Хоркин повышал тарифы, наживаясь на всех горожанах, крал деньги за новые машины, и в сумме был должен мне, как новому князю, больше десяти миллионов рублей.

Учитывая, что казна великого князя Красноярского ушла Михаилу II, я не представлял, как боярин сможет откупиться. Впрочем, вряд ли он бы не оставил себе подушку безопасности на черный день, и в кубышке Леонида Борисовича наверняка лежит внушительная сумма. Просто ее не хватит, чтобы купить себе жизнь.

К сожалению, мое княжество — не исключение, и на многих землях, освобожденных от мятежных великих князей, ситуация либо такая же, либо еще хуже. Слишком много власти в руках Рюриковичей было сосредоточено, и при этом — никакой управы.

Когда мы прибыли на место, на улице уже было темно. Островерхов вновь выскочил из своего автомобиля первым и бодрым, пружинящим шагом направился к вышедшему наружу мужчине в шубе.

Охранники открыли нам с Викторией двери, и мы направились к боярам. Усилив слух, я расслышал обрывок их разговора.

— …я предупреждал, Леонид Борисович, — проронил Островерхов, но тут же замолчал.

Хоркин смотрел на меня, хмуря брови. Никакого почтения или подобострастия, как у Красовского, передо мной он выказывать явно не собирался. Видимо, прекрасно осознавал перспективы. Что и хорошо, как бы не закончилась наша встреча, я все равно останусь в выигрыше.

— Романов Дмитрий Алексеевич, князь Красноярский, с Морозовой Викторией Львовной, невестой князя, — представил нас Нестор Петрович. — Хоркин Леонид Борисович, куратор городской транспортной службы.

Я слегка кивнул, глядя на боярина сверху вниз — он был ниже меня на голову, но из-за толстой шубы на плечах казался шире раза в два. Виктория встала за моим плечом, не спеша приближаться, а тем временем моя охрана свободно прошла внутрь помещений депо с оружием наперевес.

— Я слушаю, Леонид Борисович, — произнес я, когда молчание затянулось.

— Спрашивайте, Дмитрий Алексеевич, — развел руками тот. — На что смогу, отвечу.

Я обернулся к Островерхову.

— Нестор Петрович, вам сейчас придет сообщение на телефон, зачитайте вслух.

Градоначальник недоуменно хлопнул себя по карман, затем извлек аппарат и, сняв блокировку, зачитал.

— Я, Романов Дмитрий Алексеевич, волею государя Русского царства Михаила II князь Красноярский, проведя тщательное расследование хищений средств из казны княжества, обнаружил, что боярин Хоркин Леонид Борисович присвоил себе бюджетные деньги, поступающие из государственной казны на сумму свыше десяти миллионов рублей, — произнес Островерхов, после чего взял паузу и повернулся ко мне.

— Читайте, читайте, Нестор Петрович, — махнул я рукой.

Он повиновался.

— В соответствии с определениями закона Русского царства подобное хищение оценивается как особо крупное, и в качестве меры пресечения может быть применена смертная казнь на усмотрение владельца земли, на чьей территории совершено преступление.

Он опустил руку с телефоном, а я обернулся к куратору городского транспорта.

— Итак, Леонид Борисович, я слушаю вас.

Хоркин склонил голову.

— Я знаю вашу репутацию, Дмитрий Алексеевич. И денег у меня этих нет. Прошу только не трогать мой род.

— Куда делись средства? — спросил я, не сводя с него взгляда.

Из депо вышли мои бойцы. Двое несли на руках папки с документами, остальные окружили нас, встав так, чтобы не мешая друг другу открыть огонь по Хоркину. Он это заметил, слегка побледнел, однако паники я не заметил.

— Я отдал все великому князю, Дмитрий Алексеевич, — ответил боярин обреченно. — И действовал я по его указу. Сам бы я не стал у своих же воровать. Но кто я таков, чтобы спорить с Рюриковичем?

Я покачал головой.

— У меня другая информация, — сказал я, отводя взгляд. — Любовницы требуют дорогих подарков, Леонид Борисович, верно? Да и особняки на испанских берегах тоже бесплатно не раздают. Взять его под стражу.

Стволы винтовок поднялись в воздух рывком. Боярин сделал шаг назад, полы шубы взметнулись, поднимая вихрь снега. Готовая сорваться техника замерла на пальцах Хоркина… Но так и не сорвалась.

Отрубленные силовыми полями руки рухнули на снег, и боярин завопил от боли, широко разевая рот. Боец, стоявший за его спиной, тут же ударил покалеченного прикладом по затылку, и Хоркин потерял сознание.

— Я помогу, — предложила Виктория, взмахом руки намораживая слой льда вокруг ран.

— В машину его. Завтра с утра состоится казнь, — объявил я, после чего повернулся к Островерхову. — Нестор Петрович, на вас организация публичного суда. Я хочу, чтобы весь Красноярск видел, как закончит человек, решивший, что может не только воровать у меня, но еще и руку поднимать на своего князя. Раз уж мы пощадили Красовского, на кол сядет другой.

И, больше не говоря ни слова, я развернулся и, предложив бледной Виктории руку, повел невесту к машине.