Романов. Том 7

Глава 8

На мое Северное Бутово обрушилась такая метель, что видимость упала до нескольких метров. За сплошной белой пеленой нельзя было разобрать вообще ничего. Мой кортеж двигался со скоростью улитки, но все же ехал. Погода не была уважительной причиной для отказа от выполнения приказа государя.

Да, я взял на себя обязательство защищать цесаревича, а не всех детей Михаила II, и можно было бы на этом и закончить диалог. Однако, как бы ни хотелось поиграть мышцами перед царем, изображая дурака, которому закон не писан, реальная жизнь сразу же предъявит счет.

Мои начинания, как и многие дела обеих семей, завязаны на работу с государственными структурами. И прижать что Романовых, что Демидовых царю достаточно легко. Разумеется, это не пройдет гладко и для страны, однако государь может себе позволить больше, чем его подданные.

Достаточно ввести запрет для Демидовых на разработку оружия и изделий двойного назначения, как производства Урала встанут. Начни государь раскапывать залежи Красноярска, при этом выпустив запрет Романовым владеть «Руснефтью», и лет через двадцать оба рода подойдут к черте банкротства.

И это я не говорю о таких вещах, как преднамеренное вмешательство государственных структур в дела княжеских родов. И дед, и отец станут губернаторами? Снять кандидатуры, наложить домашний арест, оформить введение кризисного управления на системообразующих предприятиях, чтобы перехватить контроль над ними. Старый как мир рейдерский захват никто не отменял.

Но это, разумеется, только одна сторона монеты. Помимо моего нежелания раздувать конфликт с Михаилом II, мне и самому крайне интересно это дело.

Если все сложится плохо с биологическими братьями, мне придется сесть на трон Русского царства. И уже одного этого понимания достаточно, чтобы я всеми силами отбивался от подобного исхода.

До Кремля мы доехали вовремя. Собственно, стоило подобраться к центру столицы, метель отступила, и мы поехали гораздо быстрее. Нас уже встречала царская гвардия, так что, как только я покинул машину, меня тут же повели к служебному входу в комплекс, вновь воспользовавшись парковкой для спуска в подвал.

А через несколько минут я уже пил горячий кофе в кабинете Емельяна Сергеевича.

Великий князь Невский выглядел, пожалуй, самым счастливым человеком из всех, кого я видел за последний месяц. И немудрено — не успел приступить к работе в качестве куратора ЦСБ, а тут уже возникло такое многообещающее дело международного масштаба! Я бы, наверное, на его месте тоже был бы рад.

Выглядел при этом Емельян Сергеевич, однако, немного осунувшимся. В его возрасте не спать сутками не очень полезно для здоровья. Даже я, молодой и здоровый, порой валюсь с ног.

— Перейдем к делу, княжич, — предложил Невский, закончив просматривать документы на своем ноутбуке. — Нами были взяты под стражу три человека из обслуги Соколовых, которые тайно работали на британское посольство. По дороге из самого посольства в принадлежавший ему дом на северо-востоке Москвы перехвачен заказчик убийств царевичей — Эмиль Курт. ЦСБ получила показания бояричей Литвинова и Смольного о заказе на убийство шестерых граждан Русского царства. Помимо того, предатели среди людей великих князей Выборгских также проболтались, что на протяжении долгих лет передавали в Англию информацию о делах в особняке.

Он помолчал, оторвавшись от экрана, и продолжил:

— Ни один из этих слуг не знал, что у него есть подельники, княжич, — сообщил Емельян Сергеевич. — Так что операция была разработана давно, как бы не в тот же день, когда государь только подумал о суррогатном материнстве.

Невский покачал головой, щелкая мышкой.

— Сейчас допьем кофе и пойдем общаться с этим англичанином, — сказал он. — Судя по тому, что я вижу, Британская империя крепко обосновалась у Соколовых и черт знает еще у кого. ЦСБ сейчас проверяет вообще всю прислугу Рюриковичей, наш «Оракул» нагружен по максимуму, но ты и сам понимаешь, есть способы его обойти.

Я кивнул, после чего сделал глоток. Разумеется, в прошлое даже искусственный интеллект заглядывать не умеет. И устный приказ, отданный почти двадцать лет назад, он не отследит. А такие вещи, как назначение шпиона или вербовка агента, не повторяют.

— Слуги не знали, что действуют независимо друг от друга, — сказал я. — Почему так вышло? Как можно скрывать нечто подобное на протяжении столь долгого срока? Это не тайный перекур на крыше и даже не подпитие из винного погреба. Слежка, сбор информации, обмен сведений на деньги — все это должны были заметить хотя бы в службе безопасности рода Соколовых.

Емельян Сергеевич улыбнулся мне, как родному.

— Ты правильно вопрос ставишь, княжич, — похвалил меня куратор. — Я лично считаю, что Миша где-то сильно насолил своей же безопасности. И до него не стали доводить, что слуги зарабатывают на стороне.

Я недоверчиво хмыкнул, и Невский продолжил:

— Если ты думаешь, что Соколов мог сам быть предателем, сразу забудь, — чуть махнул он рукой. — В Русском царстве нет человека, который ненавидел бы Выборгских больше, чем я. Но даже я знаю, что они не предатели.

Я прикрыл глаза на мгновение.

— Сложно в это поверить, учитывая, что Анна Михайловна доложила мужу о моих работах. Причем, хочу заметить, о тех работах, которые не должны были стать известны широким массам, — сказал я.

— Я слышал твой разговор с принцем, — кивнул Невский. — Только ты ошибаешься, если думаешь, что он получил сведения о действительно важных разработках. Собрать о тебе информацию достаточно легко — смотри, ты приехал в ЦГУ, сразу наследил там, получив доступ через голову — прямиком из рук царя. Дальше ты доверил своему руководителю официально зарегистрировать свои разработки. Уральские вещи тоже не особенная тайна — ваши доспехи видели все союзные и вражеские войска. И заметь, тот факт, что избранная тобой девушка получила высшую царскую награду, тоже не слишком сложно обнаружить. Соколова, конечно, себе на уме, — Емельян Сергеевич усмехнулся, — однако ничего секретного она сказать просто не могла.

— Как член клана Рюриковичей, она знает об «Оракуле», — возразил я.

— Никто не знает в точности, что такое «Оракул» и как он реально работает, — возразил Невский. — Даже мне пришлось вникать, чтобы разобраться. У Соколова нет и не будет такого доступа. Кроме того, что ты сам рассказывал в Кремле, никому ничего не известно. Ну и, разумеется, Милославские в курсе. Но им, как сам понимаешь, вообще нет никакой выгоды играть на сторону. Они целиком завязаны на династию.

Я замедленно кивнул. Все равно позднее перепроверю его слова. Мне не слишком верится, что царица действительно отслеживала, кто и что знает.

— Ладно, об этом мы поговорим еще после допроса, если возникнет необходимость, — подвел итог Емельян Сергеевич. — А сейчас давай навестим нашего английского друга. Он уже наверняка заждался.

Кивнув, я допил кофе и поднялся со стула. Невский шел первым, я ступал за ним.

По подвалу мы шли минут семь, через каждые несколько метров делая очередной поворот, за которым сидел гвардеец. Ни у меня, ни тем более у Емельяна Сергеевича никто ничего не спрашивал.

В итоге мы остановились перед металлической дверью с закрытым на засов окошком. Рядом, естественно, также имелся царский боец, кивнувший при нашем приближении.

Невский приложил ладонь к датчику, и запоры открылись с мягкими щелчками. Потянув на себя тяжелую створку, великий князь Московский тут же вошел внутрь.

Я последовал за ним, и гвардеец закрыл дверь на замок.

Эта камера ничем не отличалась от той, где я проходил допрос сам. Прикованный к кровати мужчина с осунувшимся лицом и расплывшимся под левым глазом синяком смотрел на нас холодно, стараясь держаться. Но я видел по его глазам, что англичанин боится.

На нем была только тюремная роба, и та, судя по всему, сменила далеко не одного хозяина.

— Кто вы и чего хотите? — спросил он по-английски.

Емельян Сергеевич показал на меня большим пальцем, после чего с ухмылкой прокомментировал:

— Это княжич Романов Дмитрий Алексеевич, — сообщил куратор ЦСБ. — И здесь он задает вопросы. Я присутствую лишь для того, чтобы ты не умер в процессе дознания.

Эмиль Курт, которого я узнал, само собой, на эту шутку не купился.

— Я подданный британской короны, вы не имеете права.

Я перевел взгляд на Невского. Емельян Сергеевич хмыкнул и без затей дал пленнику легкую пощечину.

Голова англичанина мотнулась в сторону, но он тут же перевел злой взгляд на обидчика.

— Ты бредишь, Эмиль, — спокойно произнес Емельян Сергеевич, не реагируя. — Все твои права испарились в тот момент, когда ты нанял русских людей для убийства благородных лиц Русского царства. Теперь ты просто мясо для отработки техники допроса. Княжич, приступай.

Я приподнял бровь, глядя на куратора, но тот лишь хмыкнул. Что ж, один раз я видел, как это делается, могу и попробовать повторить.

— Он может действительно умереть, я же не целитель, так тонко работать не умею, — честно предупредил я.

— С твоим рангом это будет очень легко, — отмахнулся Невский, повернувшись ко мне.

И сделав вид, будто собирается объяснять мне тонкости техники допроса, сам резко и стремительно подавил волю пленника.

Рот Эмиля открылся, по губам потекла слюна.

— А теперь будем задавать вопросы, княжич, — кивнул куратор.

Удивляться тому, с какой легкостью великий князь Московский взломал защиту англичанина, причин не было. Курт не одаренный, и той самой защиты у него и нет почти. Однако новость о том, что покров Невского вообще способен на подобное, стала для меня сюрпризом.

Нужно поискать, какие еще общие техники подобного уровня имеются. В открытых источниках мне этой информации, разумеется, не найти, однако ищущий да обрящет.

Впрочем, в этом нет ничего удивительного. В любом деле всегда остается закрытая информация, которой никто не делится с посторонними.

По сравнению с великими князьями мой дар не так уж и силен. И существует целый пласт редких и опасных техник, о которых мне не узнать до тех пор, пока не стану свидетелем того, как их применяют.

Допрос — как раз такая техника. Выпусти ее в общее пользование — и проблем не оберешься.

— Ты заказывал убийство русских дворян? — спросил Емельян Сергеевич, обращаясь к Эмилю.

Курт медленно кивнул и едва слышно произнес:

— Заказывал.

— Кто тебе приказал заказать убийство русских дворян? — продолжил Невский.

— Никто, — последовал ответ.

Куратор переглянулся со мной, после чего вновь заговорил с пленником.

— Почему ты решил заказать убийства русских дворян?

— Я решил, что так смогу получить дворянство в Британской империи. За заслуги перед короной, — признался Эмиль.

Невский приподнял бровь и, вздохнув, принялся выжимать из англичанина подробности. Допрос обещал быть долгим, здесь требовалось узнать абсолютно все, забраться в каждый уголок сознания жертвы.

Это меня опрашивали по одному конкретному вопросу, Емельян Сергеевич так легко Курту отделаться позволять не собирался. Минута за минутой, Невский раскручивал британца.

Все записывающие устройства в камере были отключены — это я проверил, как только мы вошли в помещение, так что о том, что кто-то посторонний услышит излагаемую Эмилем информацию, можно было не переживать. А чем дальше погружался куратор ЦСБ, тем сильнее росли ставки.

Много ли может знать исполнитель низшего уровня государственной разведки? Казалось бы — нет. Однако Эмиль выдал нам резидентуру Британской империи и в Русском царстве, и в Речи Посполитой, и в Римской империи. Но больше всего имен и должностей прозвучало, когда речь зашла о Германском рейхе.

Через руки второго секретаря, путешествовавшего по всему свету в свите виконта Фолкленда, прошли тонны документов. Дураком Курт не был и достаточно быстро сообразил, чем на самом деле занимается его начальник. Неудивительно, что мужчине захотелось присоединиться к прибыльному и почетному делу — служить своей родине на ее благо и во вред всем остальным.

В один из дней, когда пришел час получать корреспонденцию, среди которой каждую неделю появлялись документы британской разведки, Эмиль Курт увидел отдельный листок с именами царских детей. Но всего шести.

Прибрав бумагу к рукам, Эмиль воспользовался старыми проверенными контактами посольства и вышел на бояричей Смольного и Литвинова. Заплатить пришлось из своих денег, так как официально о бумаге наверх Курт не докладывал. Отчаянный шаг, но в случае успеха у второго секретаря действительно имелись все шансы стать дворянином. Самого низкого положения, разумеется, но уже что-то.

— Что думаешь, княжич? — спросил меня Емельян Сергеевич, прекратив расспрашивать медленно раскачивающегося человека.

Судя по внешнему виду, англичанин готовился окончательно сойти с ума. Во всяком случае, не было похоже, что он сможет оправиться после такого длительного воздействия. Но мне было его совершенно не жаль.

— Я не верю, что листок попал в Британское посольство сам по себе, — ответил я. — Но раз начальство Курта об этом не знало, а на приеме виконт вел себя так, будто мы никак не свяжем с ним его секретаря, выходит, сами англичане тоже непричастны.

Невский одобрительно кивнул, явно довольный моими выводами.

— В посольство его подбросил кто-то из подданных Русского царства, — продолжил мою мысль Емельян Сергеевич. — И это лицо знало не только о существовании шестерых сыновей Михаила II, но и о том, что британцы обязательно воспользуются информацией.

— Вряд ли можно было просчитать, что этот простолюдин возомнит себя великим комбинатором и так легко попадется, — покачал головой я. — То, что нам попался Курт, еще не значит, что остальной список не достался другим иностранцам. Секрет царя получил огласку и больше тайной не является. Нужно вызывать всех сыновей и объявлять кого-то цесаревичем, пока их всех не перебили поодиночке.

Великий князь Московский хмыкнул, после чего одним легким воздействием усыпил Эмиля. Курт рухнул на постель и сладко засопел, на лице бывшего второго секретаря расползалась улыбка.

— Он нам больше ничего не скажет, — произнес Емельян Сергеевич. — Идем, Дмитрий Алексеевич, будем докладывать царю.

Надолго ходьба по коридорам не затянулась. Единственное место, где пришлось немного подождать — у двери царского кабинета. Государь изволил распекать кого-то по телефону.

Но спустя три минуты нам велели войти.

— Что у тебя, Емеля? — уже совершенно спокойно поинтересовался государь.

Пока Невский докладывал, сопровождая свои слова записью допроса, которую, разумеется, сделал на кассетный диктофон, я ждал у стены. Михаил II внимательно прослушал и запись, и Невского.

— Выяснить, кто подбросил бумагу, сможешь, Дмитрий? — повернувшись ко мне, спросил царь.

— Не обещаю, но сделаю все возможное, — ответил я.

Государь поднял трубку телефона и через секунду, когда оператор ответил, приказал:

— Свяжись с кайзером Германского рейха немедленно, — велел он.

Емельян Сергеевич негромко хмыкнул, очевидно, уже поняв, зачем нужно привлекать рейх. Впрочем, тут не требовалось быть провидцем, чтобы понять, сколько можно вытянуть из соседнего государства, если предложить ему часть вражеской резидентуры.

Ждать пришлось недолго, что не удивительно, ведь трехсторонние переговоры еще не завершены, и кайзер должен следить за прогрессом.

— Здравствуй, Вилли, — произнес на немецком Михаил II через минуту. — Ко мне на руки совершенно случайно попали документы со списком британских агентов в твоем государстве. Я могу, конечно, придать списки огласке, но решил, что ты захочешь узнать об этом напрямую, а не из газет.

Мы с Невским не шевелились, чтобы не отвлекать государя. А Михаил II тем временем продолжил:

— Да, передам твоему внуку, у меня как раз есть подходящий для этого верный человек, — он взглянул на меня, обозначая, о ком идет речь. — Сегодня все получишь, и мы с тобой еще свяжемся.

Он положил трубку и усмехнулся.

— Вот так и рушатся империи, — вздохнул государь, медленно поднимаясь на ноги. — Емеля, оформи информацию, которую тебе рассказал этот англичанин. Дмитрий, с этой распечаткой едешь в резиденцию Германского принца.

— Что мне сказать, государь? — уточнил я.

Михаил II оскалился.

— Передай ему, что мы будем свергать Британскую династию.