Глава 2

Странное чувство испытала Либ, подъезжая по Форест-роуд к ферме тетушки Харриет.

С шести лет она проводила здесь каждое лето, ходила пешком или ездила на ветхом тетушкином велосипеде — Харриет хоть и разрешала ей иногда покрутить баранку старенького пикапа, но за территорию фермы на нем выезжать не позволяла.

В тот год, когда Либ исполнилось шестнадцать, у тетушки случился удар, и последние восемь лет девушка навещала старушку по выходным в пансионе для престарелых неподалеку от Беллоуз-Фоллз.

Харриет плохо говорила, не могла ходить, но слышала прекрасно, и племянница часами просиживала возле нее, болтая о разных пустяках.

Они обе очень скучали по ферме, и, несмотря на невнятную речь, старушка ясно давала понять, что ее собственность ни в коем случае нельзя продавать, поэтому, дабы заплатить налоги и покрыть другие расходы, ферму сдали в аренду.

В прошлом году Харриет умерла, и Либ осталась единственной наследницей. И вот теперь, не задерживаясь нигде больше чем на девять-десять месяцев, Либ наконец решила вернуться к родному очагу.

День клонился к закату, когда машина Либ подъехала к старой ферме Харриет. Краска на доме облупилась, стекла на первом этаже были выбиты. Но все-таки это ее дом!

Дверь оказалась заперта. Адвокат Харриет Ричард Лоуэлл сообщил девушке, что ключи у соседа, в доме через дорогу.

Либ обернулась — единственный дом на несколько миль вокруг находился всего в пятидесяти ярдах. В нем некогда жила семья Фултон. Еще задолго до Войны за независимость они владели всеми землями к северу от Форест-роуд, а все земли к югу принадлежали семье Харлоу, к которой относились Харриет и Либ. Пару веков назад миссис Фултон и миссис Харлоу уговорили своих мужей построить дома так, чтобы из одного можно было докричаться до соседского.

Когда Либ подросла, ее любимым занятием стало, свесившись из окна спальни, часами наблюдать за Люком Фултоном, хлопотавшим по хозяйству во дворе своей фермы. По вечерам он работал в городе, продавая мороженое в ларьке «Молочная пчела».

Слабая улыбка тронула губы Либ. До сегодняшнего дня единственные слова, которые она когда-либо говорила Люку, были: «Мне, пожалуйста, шоколадное». А сегодня она провела с ним несколько часов и даже поцеловала.

Улыбка исчезла с лица девушки. Похоже, Люк потерял к ней интерес сразу же после поцелуя.

«Ничего, — утешала себя Либ. — Не в первый раз мужчины относятся ко мне с пренебрежением, но я не слишком-то из-за них переживала, справлюсь и на этот раз».

Либ перешла дорогу и, подойдя к старому дому Фултонов, постучала в дверь. «Интересно, кто теперь здесь живет? — Либ заглянула в окно. — Похоже, никого нет дома».

Либ присела на крыльцо. Боже, как тяжело! Она ехала без остановки почти всю ночь, лишь немного вздремнув на границе Вермонта. Ремонт глушителя лишил последних сил ее тело и душу.

Либ уронила голову на руки и закрыла глаза. Рано или поздно ее новые соседи должны прийти, а она будет ждать их здесь, чтобы забрать ключи.


Когда Люк Фултон выехал из города, на небе уже полыхал закат. Боже, ну и денек выдался! Вернувшись в магазин, он долго еще стоял у окна. Он видел, как Либ Джонс вышла из бакалейной лавки, положила бумажные пакеты с едой в машину и уехала. Глядя ей вслед, Люк испытывал смешанные чувства — разочарования и облегчения.

Неужели он действительно ждал, что она вернется, ждал, зная, что все равно никуда не смог бы с ней пойти? У него сейчас нет времени на флирты.

Он слишком много лет потратил впустую, слишком долго играл роль донжуана, и теперь хотел…

Да, он хотел? Долгое время его единственным желанием было вернуть землю. Он трудился до седьмого пота, часто ставя на карту все, что имел, и вот добился своего.

Теперь он богат — один из самых богатых людей в Стерлинге; владелец многих процветающих предприятий маленького городка; на его банковском счете лежит около девятисот тысяч долларов. В сентябре он выкупит земли, загладив свою вину перед памятью давно канувших в небытие именитых предков.

Да, ему это удалось.

«Почти удалось, — поправил себя Люк. — Еще одна сделка — и через два месяца я смогу выкупить землю».

А что потом?

Он — последний из рода Фултонов, и если у него не будет детей, а точнее — сына, династия умрет вместе с ним. Стоит уже задуматься о женитьбе. Но такая девушка, как Либ Джонс, явно не подходила на роль невесты в свадебном платье из белого шелка.

Шелк должен быть черным. На кровати, при неярком мерцании свечей…

«Нет, — Люк тряхнул головой, — лучше о ней не думать. К тому же это несложно сделать».

Люк заглушил мотор пикапа и, взяв с пассажирского сиденья портфель, вышел из машины. Очарование вечера подействовало на него успокаивающе. И в предвкушении приятного отдыха на крыльце с высоким бокалом прохладного вина Люк стал подниматься по ступенькам.

Прямо перед ним, свернувшись калачиком на голом полу, спала Либ Джонс. Люка пронзило смешанное чувство желания, волнения и гнева.

Какого черта она здесь делает? Как узнала, где он живет?

Во сне Либ казалась такой юной, такой беззащитной, намного моложе, чем он решил днем.

«Час от часу не легче», — мрачно подумал Люк.

— Эй! — грубо гаркнул он. — Просыпайся!

Либ шевельнулась, ее ресницы затрепетали, и она открыла глаза. Удивленно взглянув на него, девушка подняла брови.

— Что ты здесь делаешь?

— Живу, — буркнул Люк. Сознание того, что она его не преследовала, вмиг развеяло весь гнев, уступив место сладкой ломоте внизу живота. Люк едва сдержался, чтобы не овладеть девушкой прямо сейчас.

— Я думала, ты продал ферму. — Либ откинула прядку шелковистых волос, упавшую на глаза, потом пригладила ее, пытаясь придать своей прическе более аккуратный вид.

— Я продал только дальние земли.

У нее был растрепанный и усталый вид — она так и не успела умыться после ремонта глушителя, — но на губах ее играла обворожительная улыбка. У Люка задрожали колени.

— Значит, мы теперь соседи, — обрадовалась Либ.

Соседи? Люк перевел взгляд на старый дом Харлоу.

— Ты новый съемщик? — С напускным равнодушием спросил он.

Либ покачала головой:

— Я новый владелец.

— Новый владелец? — поразился Люк. — Но я думал…

— Харриет Харлоу умерла в декабре, — объяснила Либ. — Я ее племянница.

— Извини, я не знал. — Люк посмотрел на нее. — Харриет Харлоу. Все правильно. Для меня она всегда была просто старая мисс Харлоу, поэтому я и не понял, о ком ты мне говорила в городе. Прости.

— Ничего страшного, — озабоченно нахмурилась Либ. — Адвокат сказал, что связался с тобой и передал ключи.

Люк положил портфель на ступеньки и открыл дверь.

— Да, я получил письмо, но так замотался, что пробежал его лишь по диагонали. Я думал, что это извещение о новых арендаторах. — Он чуть помедлил. — Заходи.

И снова в его глазах зажглось желание. Ага, возликовала Либ, значит, ей не показалось, значит, все было на самом деле!

Либ вошла внутрь.

Дом Фултонов оказался еще красивее, чем помнила Либ. Он был больше, чем дом Харриет, с беспорядочно расположенными пристройками, примыкавшими к изящному фасаду семнадцатого века. Кухня и гостиная находились в основном здании. Широкие доски пола и массивные потолочные перекрытия придавали этим комнатам необыкновенное очарование.

Она прошла вслед за Люком в передний зал, который, судя по высоким потолочным сводам, пристроили в конце девятнадцатого века. Люк включил свет и направился в дальний угол к небольшому письменному столу.

— Вот он. — Люк достал из ящика аккуратно надрезанный конверт и бегло просмотрел письмо. Закончив чтение, он взглянул на Либ и расплылся в улыбке. — Либерти Джонс? Так, значит, Либ — сокращение от Либерти?

— А ты думал от чего?

— Не знаю, может, от Элизабет. Хотя Либерти подходит тебе больше.

— Это комплимент?

— Да, — ответил Люк. Их взгляды встретились, но он тут же отвел глаза. — Я сейчас поищу ключи.

Люк положил конверт обратно в стол, и, покопавшись немного в ящике, повернулся к ней, вертя на пальце связку ключей.

— Я провожу тебя.

От Либ не ускользнула промелькнувшая в его взгляде неприязнь, смешанная с желанием. Ему хотелось проводить ее до дома, и в то же время — нет. Да что такое с этим парнем, черт возьми?

— Не стоит, — тихо возразила Либ.

— Стоит, — резко ответил Люк, и без дальнейших церемоний поволок ее к выходу.

По дороге к дому тетушки Харриет Либ почти бежала, чтобы поспеть за Люком Фултоном.

— Я не была здесь почти шесть лет, — запыхавшись, говорила Либ, — но как же я любила этот дом и…

Люк внезапно остановился и схватил ее за руку.

— Последние жильцы изрядно попортили ваше имущество, — предупредил он ее. — Прежде чем продавать дом, придется многое отремонтировать.

— Продавать дом? — Либ хитро прищурилась.

— Рано или поздно ты это сделаешь.

Люк все еще держал ее за руку, и она не возражала. От него приятно пахло свежескошенной травой, где-то поблизости жужжал ленивый шмель, в кустах кричала сойка, нарушая благословенную тишину наступающего вечера. Да, она наконец-то дома, и совсем не важно, верит он ей или нет. Ну, или почти не, важно.

Люк внимательно рассматривал ее лицо.

— Я помню тебя — ты несколько раз приезжала к мисс Харлоу на лето, верно?

— Десять лет подряд.

— Так долго, — удивился Люк.

— Да.

— Маленькая костлявая девчушка. — Он улыбнулся. — Я и внимания-то на тебя не обращал, хотя нет, помню, как ты вечно пыталась покатать нашу собаку на багажнике велосипеда. И еще ты любила шоколадное мороженое, верно?

— Точно.

— Кто бы мог подумать… — Люк тряхнул головой и отпустил ее руку.

— Что?

— Ты намного младше меня. — Он произнес это таким тоном, словно говорил: «Ты слишком молода».

— Но мне достаточно лет для того, чтобы стать хозяйкой, — заявила Либ. «Да и для многого другого», — добавила она про себя.

— Двадцать один?

Либ с вызовом скрестила руки.

— Двадцать три.

Его глаза помрачнели, в них теперь ничего нельзя было прочитать.

— А мне почти тридцать два.

— Почти? — повторила Либ. — Правда? Когда у тебя день рождения? Мы устроим вечеринку.

Теперь Люк скрестил руки.

— Ты что, притворяешься или действительно не понимаешь?

Либ довольно улыбнулась:

— А ты все ищешь причину, по которой нам нельзя сходить куда-нибудь вместе?

В его глазах сверкнула ярость.

— Чего тебе от меня надо? Одна ночь или, может, две? Ты этого хочешь, Либерти? — И он с угрозой шагнул к ней.

Либ не дрогнула, не отступила.

— Я уже сказала, что мне нужно, — ответила она притворно спокойно. — Я хочу сходить с тобой поужинать.

— А что потом?

Он стоял так близко, что при каждом вдохе их тела почти касались друг друга, а если бы она встала на мысочки, то их губы непременно встретились.

— Потом мы, может быть, пойдем гулять, любоваться на звезды. — Она улыбнулась и с наигранной уверенностью посмотрела ему в глаза, — И если будешь хорошо себя вести, я позволю тебе поцеловать себя на ночь.

Его взгляд задержался на ее губах, и на какое-то мгновение Либ показалось, что он собирается ее поцеловать, как сегодня, под машиной. Но он отвернулся.

Смущенный неожиданно нахлынувшим желанием, Люк направился домой. Да, он хотел пригласить Либ на ужин, а потом, взявшись за руки, прогуляться по лугу, полюбоваться на звезды, сидя на берегу озера, и, проводив ее до дверей, поцеловать на ночь.

Но сейчас все было бы иначе. К счастью, они избежали участи скороспелых любовников, и теперь у них есть время получше узнать друг друга, а потом, да, конечно же, все будет по-другому, если только Либ действительно намерена задержаться здесь дольше чем на пару недель.

Люк поднялся по ступенькам осевшего крыльца и, распахнув парадную дверь, шагнул в темноту пахнущего плесенью холла.

Либ смело двинулась за ним. В доме было темно и сыро, шторы на окнах опущены. Нащупав у входной двери выключатель, Люк зажег свет.

— О Боже!.. — Либ в ужасе озиралась по сторонам.

Большая деревянная лестница, ведущая на второй этаж, была разломана так, словно на нее сверху упал слон, четыре ступеньки сломаны пополам, перила, будто пьяные, свесилась набок, а их стойки торчали в разные стороны.

Либ медленно вошла в гостиную. В одной из стен зияла огромная дыра, все кругом было покрыто слоем сажи, словно кто-то топил камин, забыв открыть дымовую заслонку. Или — о Боже! — поджег занавески. Обуглившиеся остатки скорбно свисали с того, что когда-то было модным латунным карнизом.

Либ прибавила шаг. Она прошла сквозь ряд застекленных створчатых дверей, едва державшихся на петлях, через столовую и небольшую буфетную комнату, которая вела в основное здание.

Кухня представляла собой не менее жалкое зрелище.

Шкафчики и полки разломаны и сняты со стен, огромная, грубо обтесанная потолочная балка выкрашена в ядовито-желтый цвет. Деревянный пол весь заляпан грязными пятнами и исцарапан, а там, где некогда стояли плита с мойкой, зияли черные дыры. Старый кирпичный камин был до отказа забит мусором, испускавшим отвратительное зловоние. Капавшая откуда-то сверху вода растекалась огромной лужей на полу. Либ подняла голову. Господи только этого не хватало! В потолке зияла огромная дыра.

Но откуда вода? Из ванной или с крыши?

Надо узнать.

Либ почти бегом поднялась по черной лестнице на второй этаж. Люк следовал за ней по пятам.

Ковер, некогда покрывавший лестничную площадку, был весь изодран клочья, словно какая-то гигантская кошка точила об него когти.

Дверь, ведущая в одну из спален, была пробита насквозь, будто в нее палили из пушки, а другая дверь вообще исчезла. Либ огляделась по сторонам, пытаясь понять, какая из комнат находится над кухней.

Она открыла дверь ванной и включила свет. Унитаз пропал, старая ванна на ножках разломана пополам, но никаких дыр в полу нет, и все трубы сухие.

Следующая дверь вела в комнату Либ, где девушка обычно останавливалась, когда приезжала погостить к тетушке. Внутри было темно, все шторы задернуты. Либ нащупала выключатель, но свет не загорелся.

Она шагнула вперед и вдруг почувствовала, как пол уходит из-под ног, старые доски заскрипели и застонали. Подняв голову, Либ увидела кусочек неба.

— Люк, назад! — закричала она, пробираясь обратно. Когда пол с грохотом обрушился под ногами, она почувствовала, как сильная рука схватила ее за талию и подняла кверху. — О Боже! — пробормотала Либ. Ее всю трясло, как в лихорадке. Боже, еще немного, и она бы…

— Ты цела? — хрипло осведомился Люк.

Едва не теряя сознание, она поняла, что Люк все еще сжимает ее в объятиях. Он откинул с ее лица прядку волос, и, словно боясь, что она все-таки упадет, еще сильнее притянул к себе.

— Господи, Либ, ты же могла погибнуть.

Глаза Либ наполнились слезами. Все ее надежды и мечты о собственном доме, о будущей жизни рухнули в одночасье вместе с полом.

Где она возьмет деньги на ремонт? Ремонт? К черту ремонт, где взять денег, чтобы хоть как-то приспособить это место для жилья. Ведь здесь нет даже туалета и раковины на кухне!

Либ подавила подступившее к горлу рыдание и, поглубже вздохнув, отстранилась от Люка. Он не должен видеть ее слез.

— Пожалуйста, уходи, — сказала Либ, стараясь, чтобы голос ее звучал как можно более естественно.

Она подошла к дверному проему комнаты, в которой несколько минут назад могла погибнуть, и привыкшими уже к темноте глазами отчетливо разглядела царящий внизу страшный беспорядок. Господи, во что превращен ее дом! Она едва сдерживала душившие ее слезы, но в тишине отчетливо слышалось ее прерывистое дыхание.

Люк поднялся.

— Либ…

— Пожалуйста, уходи, — попросила Либ, не оборачиваясь. — Спасибо за то, что спас мою жизнь и все такое, но сейчас я хочу остаться одна.

Люк не сдвинулся с места. Черт, ну почему он не уходит? Либ посмотрела наверх. Сквозь дырку в крыше она увидела черный кусочек неба. Это была ее комната. Как часто она вбегала сюда и, хлопнув дверью, подала на постель, чтобы вволю поплакать вдали от посторонних глаз. А теперь она могла броситься только на эти страшные обломки.

Либ расхохоталась. Превосходно, она, кажется, начинает сходить с ума.

— Пойдем ко мне, Либерти, — мягко произнес Люк.

— Должно быть, Харриет забыла указать в договоре об аренде, что в доме нельзя пускать ракеты. — Либ засмеялась еще громче.

Люк подошел к ней и взял за руку.

— Прошу тебя, пойдем.

У Либ сильно закружилась голова, желудок скрутило, и она медленно сползла по стене на пол. Она больше не смеялась, слезы брызнули из ее глаз.

Люк присел возле нее на корточки, но Либ отвернулась.

— Пожалуйста, уходи. Я не хочу, чтобы ты видел, как я плачу.

Его лицо расплылось в широчайшей улыбке.

— Слишком поздно, — ласково сказал он. — Пойдем отсюда. Ты можешь пожить пока у меня, и мы подумаем, как лучше получить страховку на ремонт крыши.

Либ посмотрела на Люка. Он стоял так близко, что тепло его тела приятно волновало ей кровь, в его темных глазах еще плескалась тревога. Либ достаточно было одного взгляда, чтобы понять — они никогда не смогут жить вместе. Их связывает только плотское влечение, не более. Они не смогут устоять перед соблазном и, конечно, бросятся друг другу в объятия. Но она не желала провести с ним лишь только одну ночь или две, не нужны ей ни… Она хотела… Либ тряхнула головой, не позволяя безрассудным мечтам взять над собой верх.

— Боюсь, это не слишком хорошая идея, — выдохнула она.

— Но куда же ты денешься? — не сдавался Люк.

— Я останусь здесь и все починю.

При виде его изумленного лица Либ не смогла удержаться от смеха. Вытерев глаза относительно чистой тыльной стороной ладони, она невозмутимо продолжила:

— Хочешь — верь, хочешь — нет, но я бывала в местах и похуже. Когда моя мать жила с Говардом, мы пять лет мотались по разным трущобам, покупая их, ремонтируя и затем с большим наваром продавая. Может, я смогу получить ссуду. Ты когда-нибудь слышал про арендную скидку?

Люк пожал плечами.

— Если ты позволишь, я бы предпочла время от времени пользоваться твоим душем, — добавила Либ. — Я могу помыться и в озере, но бывают случаи, когда помочь может только горячий душ. — Она грустно улыбнулась. — Вот как сейчас.

Образ Либ, свежей и чистой, с мокрыми волосами и в одном полотенце, был столь соблазнительным, что Люку стоило больших усилий сдержать нахлынувшее желание и перевести взгляд на обломки, бесформенной грудой ликовавшие внизу. Да, жить с ней в одном доме — не слишком-то хорошая идея. Хотя с другой стороны, самая прекрасная из всех, когда-либо приходивших ему в голову.

Люк протянул ей руку.

Слегка поколебавшись, Либ подала свою, но он сразу же отпустил ее.

— Ну так иди и прими душ, — бросил Люк через плечо, направляясь к черной лестнице. — А потом я приглашу тебя куда-нибудь пообедать, идет?

Спускаясь по лестнице, он услышал за спиной смех.

— Свидание из жалости, — язвительно произнесла Либ. — Просто великолепно. Это обязательно поднимет мне настроение.

— При чем тут жалость?

— Ладно, так уж и быть. — Ее голос звучал несколько настороженно.

— Так ты согласна?

Либ перевела взгляд на кучи трухлявого дерева, завалившие почти всю кухню, и, крепко про себя выругавшись, ехидно ответила:

— А почему бы и нет? Я сейчас вполне достойна жалости.

Загрузка...