Романтичная леди

Глава 4 Необычайные происшествия в сельской гостинице

Трудно было бы ожидать, что миссис Генри Крессуэлл с пониманием отнесется к желанию племянницы мужа на время покинуть Лондон. По правде сказать, редко когда поступки Каролайн встречали одобрение со стороны ее тети, так как для Лиззи Крессуэлл уже одно присутствие этой молодой особы в ее доме являлось неизменным поводом для раздражения. Зависть, ревность, задетое самолюбие и разочарование лежали в основе подобного отношения. Она слишком долго лелеяла в душе честолюбивые стремления, которые до сих пор не осуществились и которым, вероятно, никогда уже не суждено было сбыться. Двадцать лет назад, когда она выходила замуж за Генри Крессуэлла, с трудом преодолев сопротивление своего отца и буквально вырвав у него согласие на этот брак, она полагала, что замужество автоматически откроет перед ней двери в светское общество.

Ей потребовалось меньше месяца, чтобы обнаружить тщетность своих ожиданий. В глазах своего прежнего окружения Генри Крессуэлл совершил непростительный грех и прекратил для них существовать.

Даже его старший брат, Ричард, хотя и не отказывался время от времени принимать от Генри финансовую помощь, дал весьма ясно и недвусмысленно понять, что он желал бы как можно меньше общаться со своей невесткой и ее семьей. Лиззи, обманутая в своих пламенных надеждах подняться по социальной лестнице, при каждой возможности отыгрывалась за свои несбывшиеся желания на муже и мстила ему презрением и пренебрежением. Неудивительно, что за годы подобной семейной жизни добродушно-беспечный и невозмутимый Генри Крессуэлл, обладавший характером уступчивым и сговорчивым, превратился н бесцветное «пустое место».

Никто в доме Крессуэлла, начиная с самого Генри и кончая Бекки, маленькой служанкой, не испытывал никаких сомнений относительно того, кто реально управлял домом.

Когда умер Ричард Крессуэлл и его осиротевшая дочь нашла у них приют, амбиции и надежды Лиззи возродились к жизни. Большую часть своего детства Каролайн провела в Брайтстоун-парке, и хотя недостаток средств не позволял ей вращаться в изысканном высшем обществе, она продолжала поддерживать самые близкие дружественные отношения с семьей Уайльд и их соседями, Линли. Перед мысленным взором Лиззи Крессуэлл замелькали приятные видения: все эти друзья ее племянницы из общества частенько наведываются к ним в дом и отвечают на гостеприимство хозяйки приглашениями к себе. Она оказала Каролайн радушный прием и неоднократно напомнила девушке, что та вольна приглашать своих друзей всякий раз, когда только того пожелает.

Каролайн поблагодарила тетушку, но в свои годы она уже предостаточно узнала жизнь, чтобы распознать причины, кроющиеся за столь щедрым великодушием родственницы. Она с удовольствием навещала старых друзей, но никогда не приглашала их к себе. Так миссис Крессуэлл вторично просчиталась в своих честолюбивых надеждах, но на этот раз горечь разочарования была сильнее, поскольку теперь затрагивались интересы подрастающих детей.

Вскоре она дала понять Каролайн, что взамен крыши над головой и стола девушке хорошо бы взять на себя все заботы о детях и выполнять поручения хозяйки дома. Так как изобретательность Лиззи Крессуэлл в этом вопросе оказалась неистощимой, Каролайн самым естественным образом перешла в доме на положение человека, которому поручают всю самую неприятную и нудную работу.

Когда же спустя шесть лет после ее появления в доме дяди его дети покинули классную комнату (так как Джорджу, самому старшему, уже исполнилось девятнадцать, а Софи – шестнадцать), обязанности Каролайн не только не уменьшились, а, наоборот, возросли. Миссис Крессуэлл свято чтила правила, принятые в высшем обществе. На ее взгляд, недопустимо было, чтобы Софи появлялась на людях без сопровождения, и роль компаньонки взвалили на Каролайн, не освобождая, причем, от прочих обязанностей по дому.

Даже ее ближайшие друзья, такие, как Летти и Роланд, имели весьма туманное представление о том, какую жизнь она вела. «Если бы они знали всю правду, – горько думала Каролайн, – они бы не так удивлялись и их не потрясла бы ее реакция на предложение старого мистера Фиркина».

По плану Каролайн ничего не сказала дома о своем намерении ехать в Хартфордшир, но ранним утром заранее оговоренного дня все семейство Крессуэлл было приведено в полное замешательство неожиданным появлением капитана Уайльда. Роланд справился о мисс Каролайн, но слуга, впустивший его в дом, распознав одним взглядом в элегантном посетителе истинного джентльмена и помня, без всякого сомнения, свой долг и свои обязанности, сопроводил капитана в гостиную, а затем поспешил на поиски хозяйки дома.

Миссис Крессуэлл едва могла поверить своим ушам. Дав указание Сайласу ничего не говорить мисс Каролайн о визите капитана, Лиззи Крессуэлл поспешно нарядила дочь в новое модное платье, освежила свой наряд цветком, поправила волосы и в сопровождении Софии устремилась в гостиную, чтобы приветствовать неожиданного, но весьма долгожданного гостя.

– Капитан Уайльд, какой приятный сюрприз! Мы давно надеялись познакомиться с вами, поверьте, я просто умоляла Каролайн приглашать к нам своих друзей.

Роланд поклонился и извинился за визит в столь неурочный час. Его одарили лучезарной улыбкой, и движением руки миссис Крессуэлл вытянула дочь вперед.

– Дорогой сэр, мы рады видеть вас в любое время. Ручаюсь вам, мне не хотелось бы настаивать на соблюдении церемоний, когда речь идет о таком старом друге моей племянницы. А сейчас позвольте мне представить вам мою дочурку. Софи, любовь моя, сделай реверанс капитану.

Мисс Софи, крепкая, дородная блондинка с очень безмятежными голубыми глазами и румяным лицом, неловко повиновалась, краснея и улыбаясь. Ее мать не спускала с нее оценивающего взгляда.

– Такая застенчивая и стеснительная, – нежно проворковала она. – Моя девочка еще не выезжает, она не привыкла к обществу, хотя, признаюсь вам, я нахожу кроткую сдержанность в этом юном создании необыкновенно привлекательной.

– Мисс Софи, сударыня, непременно украсит любое общество, – ответил Роланд, и в словах его было больше учтивости, нежели правдивости. Он нашел молодую леди до странности несимпатичной, но Каролайн строго-настрого предупредила, чтобы он обязательно снискал расположение ее тетушки.

И он вряд ли бы сумел выбрать более надежный способ выполнить пожелание Каролайн. Миссис Крессуэлл одаривала его ослепительными улыбками, предложила кресло и освежающие напитки. Он отказался и рискнул еще раз поинтересоваться Каролайн:

– Я вынужден показаться назойливым, сударыня, и мне вовсе не хотелось бы доставить вам или Каролайн неудобство, но дело, приведшее меня сюда, до некоторой степени не терпит отлагательства. Если бы я мог увидеть ее как можно скорее…

– Ну конечно же, дорогой сэр! – поспешно согласилась миссис Крессуэлл. – Не пойму, почему этот недотепа до сих пор не передал ей о вашем визите. Софи, детка, сбегай в классную комнату и попроси свою кузину присоединиться к нам. Каролайн так предана малышам, капитан Уайльд, – добавила она, – не знаю, чтобы мы без нее делали.

Роланд произнес в ответ какие-то учтивые слова и подумал, что миссис Крессуэлл скоро получит возможность выяснить это. Хозяйка продолжала болтать, перечисляя возраст и достоинства своих отпрысков и сожалея об отсутствии дома ее сына, Джорджа. Как бы ей хотелось познакомить с ним капитана. Роланд выразил сожаление по этому поводу, втайне надеясь, что Каролайн не станет задерживаться слишком долго.

На его счастье, через несколько минут дверь открылась, и Каролайн Крессуэлл вошла в комнату. На девушке было очень скромное и несколько потертое платье унылого темно-бордового цвета, которое совсем не шло ей. Глухой ворот, длинные рукава и полное отсутствие украшений сильно контрастировали с дорогой шелковой шалью ее кузицы Софи, ее платьем, украшенным узором в виде веточек и отделанным оборками из тончайшего муслина.

Различие в их одеянии, а также покровительственная манера миссис Крессуэлл в общении с Каролайн явно указывали на ее положение бедной родственницы, но этот факт, казалось, не слишком угнетал девушку.

– Привет, Роланд, – оживленно приветствовала она капитана. – Какая неожиданность! Что-нибудь случилось?

Капитан легко вошел в роль и произнес заготовленную заранее историю о мнимой болезни своей матери. Он попросил миссис Крессуэлл проявить великодушие и отпустить Каролайн в их поместье. Лиззи, которая с удовольствием перетерпела бы и намного большее неудобство, лишь бы заставить семейство Уайльд чувствовать себя в некотором долгу перед ней, заверила капитана, что она счастлива помочь его матери.

– Тогда лучше я поеду с тобой сейчас, Роланд. Только дай мне время переодеться и упаковать дорожную сумку. Я не заставлю тебя ждать меня больше получаса.

Она выбежала из комнаты, оставив Роланда, уверенного в том, что если Каролайн говорила полчаса, то это будет именно тридцать минут, и ни минутой больше. Капитан откинулся в кресле, с трудом перенося как фальшивые аристократичные замашки миссис Крессуэлл, так и неуклюжие попытки Софи кокетничать.

Каролайн задержалась лишь для того, чтобы попросить служанку Бекки помочь со сборами. Не переводя дух, она взбежала по четырем пролетам лестницы в свою спальню, располагавшуюся на самом верхнем этаже дома. Комнатушка эта, как и соседняя, которую делили Бекки и кухарка, не слишком отличалась от обычного чердачного помещения, но мисс Крессуэлл давно приучила себя к отсутствию комфорта. Она достала из шкафа видавший виды потертый саквояж, принадлежавший еще ее отцу, и попросила Бекки упаковать вещи, пока сама переодевалась в дорожное платье.

Бекки, умудрившаяся мельком увидеть капитана Уайльда, когда тот входил в дом, была охвачена невероятным волнением от появившейся у ее любимой мисс Каролайн возможности отправиться в путь в обществе такого роскошного господина. Она попыталась прокомментировать эту ситуацию, но Каролайн твердо вернула ее назад на землю, проговорив сквозь смех:

– Нет никаких поводов для роскошных полетов твоей фантазии, Бекки, ручаюсь тебе. Я знала капитана Уайльда еще тогда, когда мы оба играли в детской, и отношусь к нему как к брату. Кроме того, он очень сильно любит одну даму, гораздо моложе и намного симпатичнее меня.

Бекки фыркнула:

– Пусть так, мисс, но неправильно такой леди, как вы, прислуживать таким, как молодая хозяйка. Вы сами достойны иметь слуг, и пусть бы они ухаживали за вами. Да и жить вам надо в собственном красивом доме.

Каролайн рассмеялась не без горечи и ласково потрепала девочку по плечу. Бекки была единственной, к кому в доме своего дяди Каролайн испытывала хоть малую долю привязанности.

– Хорошо, если так когда-нибудь случится, не сомневайся, Бекки, я тут же заберу тебя к себе. Но теперь забудь обо всей этой чепухе, милая моя девочка, и подай мою муфту. Ты знаешь, где она лежит.

Бекки, вздохнув, достала большую меховую муфту из шкафа, почтительно положила ее на кровать и погладила шершавой ладошкой. Муфта – подарок на день рождения от миссис Уайльд, и Бекки от души восхищалась этой единственной роскошной вещью в гардеробе Каролайн.

– Ох, мисс, подкладка оторвалась! – тревожно воскликнула девочка. – Лучше уж мне зашить ее сразу же.

– Не теперь, дорогая, сейчас нет времени, я не должна заставлять капитана Уайльда ждать меня. – Каролайн завязала шляпные ленточки под подбородком, взяла перчатки и, протянув руку за муфтой, добавила со смешком: – Он очень спешит, поскольку у него назначена невероятно важная встреча.

Бекки подхватила саквояж и последовала за мисс Крессуэлл вниз в холл, где нерешительно топтался Джордж Крессуэлл. По-видимому, он только что вернулся домой и, услышав голоса в гостиной, задумался, стоит ли ему входить туда. Как и Софи, от матери ему достались голубые глаза и румянец во всю щеку, но он унаследовал стройную фигуру и утонченные черты Генри Крессуэлла. Каролайн относилась со снисходительным безразличием к этому слабовольному и довольно легкомысленному юнцу. Он рассеянно ответил на ее приветствие и с легким удивлением воззрился на дорожную сумку, которую Бекки поставила у стены.

– Разве ты уезжаешь, кузина? – поинтересовался он, и Каролайн кивнула:

– Кузина Эстер заболела, и Роланд попросил меня побыть с ней несколько дней. Он сейчас в гостиной с твоей мамой. – Она положила муфту и перчатки на стол. – Ох, какая же я растяпа! Оставила сумочку наверху. Нет, Бекки, я сама сбегаю, а то тебя отругают, что ты бегаешь туда-сюда. До свидания и спасибо тебе.

Бекки попрощалась и поспешно вернулась на кухню. Открыв дверь, Каролайн увидела, что Джордж все еще стоит в холле, грызя ноготь и безучастно глядя перед собой. «Опять, – подумала она, поднимаясь к себе по лестнице, – у него какие-то неприятности». Каролайн подозревала, что он попал в плохую компанию. Джордж слишком близко сошелся с неким мистером Бартоломью Тренчем, который теперь часто посещал дом и которого Каролайн, без всякого сомнения, считала мошенником. Этот Тренч как-то даже попытался ухаживать за ней, но получил резкий отпор.

Когда она снова спустилась в холл, Джордж уже исчез. Капитан приветствовал девушку с явным облегчением и, немедленно поднявшись, начал прощаться с хозяйкой. Сайлас поймал для них извозчика, поскольку, как объяснил Роланд миссис Крессуэлл, им предстояло пересесть на почтовую карету.

Первая часть их плана была выполнена успешно.

В тот же день владелец очень уютной, но скромной гостиницы «Шутовской колпак», расположенной в окрестностях Финчли, обрадованно, хотя и несколько удивленно, наблюдал, как господская карета въезжала во двор его гостиницы. Обрадованно, поскольку к нему не так часто заезжали менять лошадей, удивленно, поскольку за последний час это была уже вторая карета.

Первой была почтовая карета, запряженная четверкой лошадей. Сначала из нее появился красивый молодой господин с военной выправкой, за ним сгорбленная дама, явно преклонного возраста. Лицо пожилой дамы полностью закрывала черная кружевная вуаль. Ее платье из тяжелого фиолетового шелка было почти скрыто под просторным плащом, одной рукой в перчатке она грузно опиралась на трость черного дерева с серебряным набалдашником, другую спрятала в глубинах меховой муфты.

Эта почтенная дама, с заботливой нежностью поддерживаемая своим спутником, дрожащей походкой медленно проковыляла в гостиницу. Молодой мужчина по пути дал указание мальчишкам-форейторам позаботиться о лошадях. Хозяину гостиницы он объяснил, что его бабушка утомилась в пути и пожелала отдохнуть. Они намеревались остановиться в Барнете, где их ждет горничная ее светлости, заранее выехавшая с багажом, но старая леди дольше неспособна выносить дорожную тряску. Заботливый внук помог своей пожилой родственнице подняться по лестнице в комнату, спешно приготовленную для нее женой владельца гостиницы. Старушка раздраженным тоном потребовала, чтобы ее оставили одну, и владелец поспешил во двор встречать новых гостей. По пути он с тревогой размышлял удовлетворятся ли новые путешественники угловой комнатой, так как единственная просторная комната уже была предоставлена старой госпоже.

Эта щекотливая проблема, однако, не материализовалась. Из кареты появилась темноглазая дама в синем плаще, капюшон которого был отброшен на плечи, открывая копну густых темных локонов. Ее заботливо поддерживала пухленькая служанка с ямочками на щеках. Вновь прибывшие выглядели очень утомленными и немедленно потребовали комнату.

Итак, хозяйке «Шутовского колпака» опять пришлось готовить комнату, на сей раз для девушек. Верная горничная объяснила, что ее хозяйка частенько чувствует себя нездоровой при поездках в карете, но ей скоро станет лучше, если только ее оставят в покое и она отдохнет в полной тишине. Хозяйка гостиницы поняла намек с полуслова и покинула комнату, предупредив, что она будет внизу, если им что-нибудь понадобится.

Прошло минут пять, дверь первой комнаты отворилась, и сгорбленная, закутанная в плащ обитательница появилась на пороге. Тяжело опираясь на палку, старушка, хромая, пересекла лестничную площадку, тихонько постучала в противоположную дверь и зашла в комнату, не дожидаясь ответа. За плотно закрытой дверью послышались приглушенные голоса, негромкий смех и торопливые движения.

Через полчаса тщательно закутанная фигура спустилась по лестнице с помощью горничной. Пожилая дама дребезжащим голосом попросила хозяйку гостиницы позвать ее внука и приказала готовить лошадей. Вскоре все было выполнено, счет оплачен, и молодой джентльмен помог своей спутнице забраться в карету. Он последовал за ней, ступеньки убрали, и карета неспешно двинулась в сторону Большой северной дороги.

Как только гостиница осталась позади, сгорбленная фигура выпрямилась, одним движением длинная вуаль была отброшена назад, и милое, с пылающим румянцем лицо обратилось к капитану Уайльду.

– У нас получилось! – торжествующе воскликнула Дженнифер. – Мы на пути в Шотландию! Ох, Роланд, я едва могу поверить в это!

– Я тоже! – Капитан обнял любимую. – Это еще не все, дорогая моя, но боже милостивый, мы преодолели самое сложное препятствие.

– Это все благодаря Каро, – благодарно прошептала Дженнифер, и взгляд ее затуманился. – Мы никогда не сумеем отплатить ей, никогда!

– У меня слов нет, как я благодарен Каро, но сейчас, моя любимая, меня гораздо больше интересуешь ты. Сними же свою противную шляпу, чтобы я мог расцеловать тебя, моя птичка!