Россия. Какой она могла бы быть. История приобретений и потерь заморских территорий

Глава 15. ВОСТОЧНЫЙ ЛЕНД-ЛИЗ[35]. РУССКИЕ ВНОВЬ НА АЛЯСКЕ

Во время Второй мировой войны россиянам вновь довелось побывать на Аляске. В октябре 1943 года в Москве состоялась очередная встреча министров иностранных дел антигитлеровской коалиции. Американскую делегацию возглавлял госсекретарь К. Хэлл. По его воспоминаниям, именно на этой встрече И.В. Сталин впервые заявил, что «Советский Союз незамедлительно вступит в войну с Японией, как только союзники откроют второй фронт и добьются успеха в разгроме Германии». Хотя заявление И.В. Сталина и не вошло в официальный протокол, но это была первая положительная реакция советского руководителя на многократное «зондирование» союзников по вопросу о вступлении СССР в войну с Японией.

Ровно через год при встрече с У. Черчиллем и Ч. Гарриманом И.В. Сталин подтвердил, что через три месяца после разгрома Германии Советский Союз готов начать войну с Японией. При этом он заметил, что союзникам следовало бы заранее позаботиться о накоплении к этому времени необходимых запасов оружия, вооружения и боеприпасов. С предложением И.В. Сталина Соединенные Штаты согласились сразу. Ответственность за решение этой задачи со стороны США была возложена на главу военной миссии в Москве генерал-майора Д. Дина.

Вскоре советская сторона передала Д. Дину список необходимых поставок. Управление тыла при Комитете начальников штабов США утвердило программу поставок, но с оговоркой — ее выполнение не должно идти в ущерб военным действиям в Европе и на Тихом океане. Программа получила кодовое наименование «Майнпост». Надо сказать, что в этой программе флотские поставки, необходимые для подготовки Тихоокеанского флота к войне с Японией, занимали одно из первых мест. Кодовое наименование флотских поставок звучало как программа «Хала». Список, состоявший более чем из полутора десятков типов кораблей, самолетов, портового оборудования и радиоэлектронной аппаратуры, начальник Главного штаба ВМФ СССР адмирал В.А. Алафузов передал начальнику морского отдела американской военной миссии в Москве контр-адмиралу К. Олсену 18 декабря 1944 года.

Почти сразу возник вопрос о месте передачи кораблей и подготовки советских экипажей. В начале января 1945 года нарком ВМФ Н.Г. Кузнецов запросил главкома ВМС США адмирала Э. Кинга: «Возможно ли для обеспечения скрытности осуществить передачу кораблей где-нибудь на Алеутских островах, предположительно в Датч-Харборе?» Вопрос Н.Г. Кузнецова и предложение в качестве места передачи Дач-Харбора Э. Кинг немедленно переадресовал командующему американским флотом в северной части Тихого океана вице-адмиралу Ф. Флетчеру. Одновременно он ориентировал его на то, что в ближайшее время на базе предстоит разместить свыше 2500 человек советского контингента.

Вскоре Ф. Флетчер доложил, что наиболее подходящим местом в подведомственном ему районе является не Датч-Харбор, а расположенный в юго-западной части Аляски залив Колд-Бей, место размещения армейского форта Рендол и вспомогательной базы морской авиации. Здесь имелись просторная гавань, удобно расположенные армейские казармы, кухни-столовые и, что особенно важно, — совершенно не было гражданского населения. Последнее, как считал Ф. Флетчер, будет способствовать скрытности передачи, а этому и советское, и американское правительства придавали большое значение. Советским нейтралитетом не хотели рисковать ни та, ни другая сторона.

С получением доклада Э. Кинг незамедлительно телеграфировал в Москву Д. Дину: «Выбор пал на Колд-Бей. Это самое удобное место для передачи судов Советскому Флоту». Еще через два дня на Ялтинской конференции он сообщил об этом Н.Г. Кузнецову. В первый момент Н.Г. Кузнецов возразил: «После Датч-Харбора советское командование остановило свой выбор на Кадьяке». Однако будучи незнакомым с Колд-Беем, он внимательно выслушал доводы Э. Кинга и согласился с ним. Вопрос с базой был решен.

Все дальнейшие действия со стороны американцев определила директива Э. Кинга, вышедшая ровно через неделю после завершения Ялтинской конференции. Ф. Флетчеру предписывалось немедленно приступить к ремонту казарм, а необходимые для обучения инструкторы, обслуживающий персонал, командир будущей базы и оборудование должны были прибыть в Колд-Бей к 24 марта. Поступление советского личного состава ожидалось партиями. Первую партию, 2500 человек, ждали к 1 апреля. Всего предполагалось обучить около 15 000 советских моряков.

Одновременно решался и вопрос о доставке советских экипажей на Аляску. Еще в Ялте Н.Г. Кузнецов предложил переправлять их через Атлантический океан на возвращающихся транспортах северных конвоев и далее — через континент на Западное побережье СШ А.Э. Кинг не возражал, но считал, что тяжелая обстановка с судоходством на Тихом океане затруднит доставку советских моряков с Западного побережья на Аляску. Использовать для этого советские транспорты Н.Г. Кузнецов не предлагал. В результате вопрос несколько затянулся, но в конечном итоге советское командование решило доставлять экипажи своими транспортами по обычным ленд-лизовским маршрутам.

В зависимости от ледовой обстановки первые суда в Колд-Бей ожидали в конце марта — начале апреля. Каждое судно могло взять на борт до 600 человек. Постоянный состав — 45–50 переводчиков и 23 офицера, возглавляемых контр-адмиралом Б.Д. Поповым, должен был прибыть с первым судном. По согласованию с американской стороной В.А. Алафузов информировал командование советского контингента, что весь личный состав поступает в прямое подчинение американского командира базы, приказы которого должны выполняться беспрекословно. В соответствии с предварительно согласованной программой до 1 ноября 1945 года планировалось передать 180 кораблей, в том числе 30 фрегатов, 24 тральщика, 36 катеров-тральщиков с деревянным корпусом, 56 охотников за подводными лодками, 30 десантных кораблей и 4 плавмастерских.

В начале декабря для вступления в должность начальника отдела по ремонту и эксплуатации линейных кораблей в Управление кораблестроения в Вашингтон прибыл старший инженер-механик линкора «Миссури» капитан 2 ранга В. Максвелл. Едва он приступил к своим обязанностям, как неожиданно получил новое назначение — командиром морского отряда 3294 на Аляске. Так условно называлась база, создаваемая в заливе Колд-Бей. Получив первую информацию о своих будущих обязанностях в Управлении морских операций, В. Максвелл поспешил в советскую комиссию по приемке ленд-лиза. После его беседы с контр-адмиралом А.А. Якимовым и капитаном 1 ранга Б.В. Никитиным обстановка постепенно начала проясняться.

Несмотря на начавшееся поступление учебной техники для принятия и размещения большого числа людей, требовалось сделать еще многое: закончить ремонт казарм и классных помещений, отремонтировать дороги, организовать питание, создать медсанчасть, сформировать многочисленные вспомогательные службы и т. д. Практически не было условий и для отдыха личного состава. Однако главное, конечно, заключалось в подготовке учебного процесса. Постепенно комплектовался штат инструкторов. Вместе со своим заместителем капитан-лейтенантом Д. Хоутсоном В. Максвелл неустанно трудился, получая, где только можно радиоаппаратуру, радары, гидроакустические станции, гирокомпасы, минные тралы, кинопроекторы, учебные фильмы и др.

Конечно, не обошлось без противоречий. Прибывшие 23 марта в Колд-Бей представители советской приемной комиссии во главе с капитаном 1 ранга Б.В. Никитиным посчитали, что учебные программы составлены неверно. По их мнению, в ущерб подготовке непосредственно на кораблях в программах слишком много времени было отведено для берегового обучения. В. Максвелл же, наоборот, считал, что тщательная подготовка на учебном оборудовании поможет в дальнейшем избежать поломки, аварии и несчастных случаев. Тем не менее, согласие было достигнуто. 5 апреля В. Максвелл позвонил в кабинет Б.В. Никитину. «Коммодор Никитин, слушайте радио! Ваша страна заявила о прекращении действий договора с Японией о ненападении. Надеюсь, что скоро мы станем союзниками и на Тихом океане!»

С 10 апреля в Колд-Бей начали прибывать советские транспорты. Вскоре на пароходе «Севастополь» прибыл командир 5-го отдельного отряда советских кораблей контр-адмирал Б.Д. Попов. Так теперь именовался советский морской контингент в Колд-Бее. Добрые отношения следовало устанавливать с первых шагов, да и флотские традиции к тому обязывали. Хотя сотрудничество и не обходилось без естественных противоречий и даже споров, взаимоотношения между Б.Д. Поповым и В. Максвеллом сложились не только хорошие деловые, но и достаточно теплые личные. Да и что было делить двум морякам, решавшим общую задачу? Перед назначением в Колд-Бей Б.Д. Попов служил начальником отдела боевой подготовки в штабе Тихоокеанского флота. В общем, это был опытный моряк, энергичный и высокоэрудированный офицер. Как вспоминает Б.В. Никитин, «живой, обаятельный, очень непосредственный человек, адмирал импонировал американцам. Он умел находить общий язык и устанавливать дружеские отношения с высокопоставленными офицерами флота США».

К 14 апреля с советских судов здесь уже высадились 2558 человек. В основном это были экипажи двух будущих соединений: 16-го трального дивизиона, состоявшего из 12 морских и 6 базовых тральщиков, и 2-го дивизиона ПЛО, состоявшего из 20 охотников за подводными лодками. Вместе с постоянным американским составом численность гарнизона в Колд-Бее выросла почти до 4 тысяч человек. К приему советских моряков практически все было готово. Экипажи разместились в утепленных сборно-щитовых домиках, каждый был рассчитан приблизительно на взвод. Обогревались домики соляркой. Имелись хорошо оборудованные душевые, прачечная, дизельная электростанция и котельная, автоматическая хлебопекарня, камбуз, столовая, даже клуб с большим кинозалом. Небольшой госпиталь состоял из нескольких домиков, заботливо соединенных между собой крытыми переходами. Все находилось в отличном состоянии. «Я еще раз убедился, — вспоминает Б.В. Никитин, — в умении американцев устраивать быт с максимальным комфортом, независимо от того, где приходится это делать — во Флориде или на Аляске». В результате на обустройство ушло около двух суток. Буквально с 1 б апреля жизнь советских моряков вошла в четкий ритм. На берегу в учебных кабинетах изучались оружие и технические средства. Практические занятия проводились на кораблях, стоявших здесь же в гавани. Труднее всего давалось освоение «новых американских приборов» — радиолокации и гидроакустики. Что и говорить, электроника для нас тогда была в новинку. Да и учебных пособий на русском языке явно не хватало. Создавать их пришлось прямо на ходу совместными усилиями американских инструкторов, представителей приемной комиссии и советских переводчиков. По вечерам в клубе шли советские и американские фильмы. Смотрели их все вместе. Большим успехом у американцев пользовались «Чапаев» и «Два бойца».

Вскоре для сдачи учебно-боевых задач советские экипажи начали выходить в море. Странным образом переплелась история двух великих народов, русского и американского. Выходя в море из американской базы на американских кораблях, советские моряки постоянно читали на картах русские названия: остров Буян, вулкан Павлова, риф Панькова и др. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Моряки жили на земле, некогда называвшейся Русской Америкой, плавали они в водах Берингова моря, которое когда-то считалось внутренним морем Российской империи. «В окрестностях базы, — вспоминал Б.В. Никитин, — мы даже наткнулись на старинное кладбище с крестами, на которых еще можно было с трудом различить надписи кириллицей».

Стоит ли говорить, с каким ликованием в Колд-Бее встретили известие о капитуляции Германии? Общую победу праздновали вместе. Однако уже на следующий день работы возобновились. Все понимали, что скоро наступит и их черед. Чашу возмездия предстояло испить и Японии.

Конечно, в работе были и накладки. Не все шло гладко с поступавшими для передачи кораблями — некоторые ошибочно были оснащены оборудованием, не предназначенным для передачи. На других, наоборот, перед отправкой в Колд-Бей оборудование, предназначенное для передачи, почему-то снималось. Еще одной из причин задержек были поломки, которые корабли получали, особенно малые, при переходе в Колд- Бей. Для их устранения приходилось отправляться в Датч-Харбор, а это почти 400 миль.

Первый конвой из Колд-Бея в Петропавловск вышел 28 мая. Он состоял из трех тральщиков и пяти катеров-тральщиков. Второй и третий вышли соответственно 30 мая и 7 июня. Конвои шли под охраной американских кораблей. Даже такие корабли, как морские охотники и катера-тральщики переход в Петропавловск совершали практически безостановочно. Выйдя из Колд-Бея, конвои проходили через пролив Юнимак и далее следовали на запад вдоль северной кромки Алеутских островов. Северо-западнее острова Атту американский эскорт оставлял конвой, и он следовал самостоятельно к Командорским островам. Здесь конвой встречал советский эскорт, сопровождавший его до Петропавловска.

Естественно, что наиболее серьезные трудности и у советской, и у американской сторон возникали при передаче фрегатов. Из передаваемых кораблей они были самыми крупными. К тому же именно на фрегатах было размещено больше всего наиболее сложной по тому времени радиоэлектронной аппаратуры — радиолокационной и гидроакустикой. Для советских моряков освоение ее было делом непростым. Непростой оказалась и подготовка фрегатов к передаче.

Корабли, носившие названия небольших американских городов, являлись одной из массовых серий военного времени. Строились они одновременно в Калифорнии и на верфях Великих Озер. С 1943 по 1945 годы было построено 96 фрегатов. Почти треть из них была передана Советскому Союзу. Несмотря на единый проект, корабли, построенные на Великих Озерах, оказались в океане менее прочными, чем калифорнийские. В кораблестроении такое бывает. Очевидно, сказалась привычка озерных верфей к речному судостроению. В числе кораблей, переданных СССР, были и те и другие. Как же проходила подготовка и передача фрегатов?

В конце октября 1944 года одна из верфей на Великих Озерах сдала ВМС США фрегат «Корнадо» (PF-38). Будучи спущенным по Миссури и Миссисипи в Мексиканский залив, фрегат прошел через Панамский канал и вскоре начал боевую службу в юго-западной части Тихого океана. Неожиданно корабль получил приказ возвратиться в Атлантику и следовать на завод в Бостон, где предстояло снять часть оборудования, установленного всего три месяца назад, и заменить его предназначенным для передачи Советскому Союзу.

После ремонта и переоборудования специальная комиссия обследовала корабль и рекомендовала снять еще некоторые приборы. В составе отряда таких же фрегатов «Лонг Бич», «Огден», «Сан-Педро», «Глендейл» и «Белфаст» «Корнадо» покинул Бостон. Пройдя через Панамский канал, отряд взял курс на Сиэтл. В Сиэтле время ушло на небольшой послепоходовый ремонт, окраску надводной части, а также на окончательную ревизию оборудования и имущества, предназначенных для передачи. Наконец, 7 июня в составе все того же отряда «Корнадо» покинув Сиэтл, направился на остров Кадьяк. Через четыре дня фрегаты прибыли в бухту Вумес-Бей на Кадьяке. Здесь к отряду присоединились еще четыре фрегата. В полдень 13 июня после дозаправки топливом корабли со значительно сокращенными экипажами (основная его часть осталась на Кадьяке) направились к месту своего назначения, в Колд-Бей.

Надо сказать, что координация и четкость взаимодействия советского и американского командования в те дни просто удивляет. Практически одновременно с прибытием фрегатов в Колд-Бей туда прибыл и советский пароход «Чайковский». На его борту находились 570 членов будущих экипажей фрегатов. Буквально на следующий день после проведения совместной материальной ревизии на «Кор-надо» прибыли 2 советских офицера и 48 человек команды — все из электро-механической боевой части. К 1 июля весь экипаж в составе 12 офицеров и 178 матросов был в сборе. К этому времени основная часть американской команды с корабля уже сошла. Остались лишь 4 офицера и 44 рядовых, ответственных за окончательную сдачу.

Американский командир «Корнадо» писал: «Сотрудничество между русской и американской командами было просто удивительное. Языковые трудности компенсировались неизменным стремлением русских во все вникнуть и понять новые обязанности». Уже 8 июля он наблюдал, как «русские демонстрируют свое мастерство и точность стрельбы».

Тренировки советских команд под руководством американских инструкторов шли ежедневно, в том числе и по вечерам. В результате экипажи фрегатов, а это почти 2000 матросов и офицеров, закончили свое обучение точно по графику — к 8 июля. Еще три дня экипажи занимались приемкой топлива, погрузкой провизии и другими делами, связанными с предстоящим уходом домой.

Наконец, 12 июля состоялась официальная церемония передачи фрегатов. Проходила она строго, но торжественно. Естественно, обе команды немного волновались. Американский оркестр играл русские и американские мелодии. Точно в назначенное время Б.Д. Попов и В. Максвелл поднялись на мостик. После зачтения приказа горнист сыграл спуск американского флага. Сразу же торжественно был поднят военно-морской флаг СССР. Советский экипаж вступил в управление кораблем. «Корнадо» стал называться сторожевым кораблем «ЕК-8». Через три дня в составе шестого конвоя первые девять фрегатов взяли курс на Петропавловск.

Свои обещания И.В. Сталин выполнил точно! 8 августа 1945 года в 17.00 по московскому времени, ровно через три месяца после капитуляции Германии и через два дня после взрыва первой атомной бомбы, В.М. Молотов информировал посла Японии, что Советский Союз начнет военные действия против Японии 9 августа в 00 часов 01 минуту. С точностью до одной минуты в указанное время Красная Армия начала широкомасштабные боевые действия в Маньчжурии. На следующий день, кстати, после второй атомной бомбардировки японское правительство заявило о своей готовности рассмотреть требования союзников о капитуляции. Еще через четыре дня Япония капитулировала. К 15 августа начавшие уже сворачиваться англо-американские наступательные действия прекратились полностью. Теперь военные действия шли только между Японией и СССР. Продолжались они до начала сентября. Наступление сухопутных частей Красной Армии на южном Сахалине, Курильских островах и в Северной Корее поддерживалось Тихоокеанским флотом. В его действиях принимали участие и корабли, только что полученные в Колд-Бее. Об этом Б.Д. Попов информировал В. Максвелла с явным удовольствием.

Между тем работа в Колд-Бее продолжалась. Ни намерение Японии выполнить требования о капитуляции, ни активные боевые действия Советского Союза на Дальнем Востоке не повлияли на выполнение программы «Хала». Как вспоминает В. Максвелл, «в это время мы стремились обеспечить максимально дружеские отношения с нашими союзниками и выполнять свои обязательства четче, чем когда-либо. «К концу августа, стремясь передать как можно больше кораблей, В. Максвелл даже сократил до минимума тренировки советских экипажей.

2 сентября, в день подписания Японией капитуляции, на борту линкора «Миссури» в Токио советские экипажи приняли два фрегата. Еще четыре фрегата были приняты 4 сентября. Несколько часов спустя после церемонии их передачи из Вашингтона поступила директива; «В связи с капитуляцией Японии поставки военного снаряжения по ленд-лизу прекращаются. С получением настоящей директивы передачу кораблей по программе “Хала” прекратить. Ранее переданные корабли могут следовать в Советский Союз. Время, необходимое для подготовки экипажей, не ограничивать. Снабжение и обеспечение советского персонала, включая тех, кто еще не перешел на корабли, как и их тренировки, до особых указаний продолжать по условиям ленд-лиза». Директивы Вашингтона выполнялись четко. Четыре фрегата, принятые советскими экипажами 4 сентября, оставались в Колд-Бее, готовясь к переходу, до 17 сентября. В то же время несколько кораблей, находившихся уже на пути в Колд-Бей, были немедленно возвращены в Сиэтл. Два фрегата, пришедшие в Колд-Бей после прекращения программы «Хала», американцы использовали для доставки своего личного состава в Сиэтл. Б.Д. Попов, его штаб, экипажи двух фрегатов и 24 охотников за подводными лодками, частично прошедшие подготовку, но так и не успевшие получить свои корабли, убыли на советском транспорте «Карл Шурц» 27 сентября 1945 года. Вскоре после этого перестала функционировать и база В. Максвелла. За 142 дня своего существования Морской отряд 3294 передал советскому флоту 149 кораблей, подготовив для них около 12 000 моряков, в том числе 750 офицеров. Что и говорить цифры впечатляют!

Являлось ли это заслугой только американской стороны? Конечно, нет. В равной степени это являлось результатом деятельности и советского персонала. Вот как оценивал его В. Максвелл в своем итоговом докладе адмиралу Э. Кингу от 27 сентября 1945 года: «В числе прибывших были офицеры, многие из которых могли бы украсить флот США…, матросы высоко дисциплинированны, энергичны, способны работать в самых экстремальных ситуациях, часто вполне равноценны американскому персоналу… Прибывшие несомненно демонстрировали огромный потенциал морской мощи страны, которую они представляли.