123

Карамзин сомневался не в искренности Иванова горя, но в том, что раскаяние подобного преступника может послужить началом его возвращения к праведной жизни: «…есть, кажется, предел во зле, за коим уже нет истинного раскаяния; нет свободного, решительного возврата к добру: есть только мука, начало адской, без надежды и перемены сердца. Иоанн стоял уже далеко за сим роковым пределом: исправление такого мучителя могло бы соблазнить людей слабых…» (Т. 9. Гл. 5).

Загрузка...