Ростом с гору Вашингтон

Кому молятся на Пенсильвания-авеню,1600?

Известный американский писатель Курт Воннегут, попавший на один из съездов республиканской партии в Майами-Бич, штат Флорида, решил выяснить, «из чего сотворен республиканский бог». И вынес следующее впечатление: «Ростом он с гору Вашингтон, неповоротлив и добродушен». Во всяком случае, именно такой портрет вырисовывался у слушателей проповеди, состоявшейся накануне открытия съезда. Писателя особенно заинтересовала выданная за аксиому мысль, что «высшая власть, отправляемая американскими политиками, получена ими прямехонько от самого господа бога». Изумленный этим открытием, он решил проверить, правильно ли он понял смысл речи священника.

«Нас обычно учат, — обратился писатель к проповеднику по окончанию службы, — что высшая власть дается президенту народом. Учитывая, что вы богослов, не могли бы вы сказать…»

«Я сказал, — прервал его священник, — что высшая власть в руках всевышнего, а не наших, и что все наши деяния подвластны суду божьему».

«Итак, если все это изобразить на схеме, то получится, что президент получает высшую власть от народа, а народ получает ее от бога. Так?»

«Нет, — последовал ответ. — Я бы это изобразил по-другому: лишь бог один обладает высшей властью».

«Стало быть, президент одновременно ответствен перед людьми и богом?»

«В большей степени, конечно, перед богом, чем перед людьми», — ответил богослов.

Таким образом, пишет Воннегут, национальный республиканский съезд открылся проповедью о «божественном происхождении прав президентов». Раз так, республиканцам не о чем было беспокоиться — ведь победа была у них в кармане. Пока республиканский кандидат отдавался борьбе за голоса, он одновременно был погружен в «дела божественные». Так что никаких дел у съехавшихся делегатов съезда, кроме разве посещений банкетов и сбора автографов, собственно, и не было. Тогда писатель додошел к одной из девиц, которые прилетели в Майами за свой счет в поисках женихов, и, представившись, спросил:

«Считаете ли вы возможным, чтобы президентом США стал атеист?»

«Не представляю себе, каким образом», — ответила девушка.

«А почему бы и нет?»

«Не знаю… — сказала она. — Ведь вся наша страна держится на боге…»

«Ежели б я был визитером с другой планеты и передавал радиограмму о Земле, я бы не назвал американцев Американцами. Я бы дал им имя, которое сразу много поведало бы о них: я бы назвал их Купцами, — писал Курт Воннегут. — Я назвал бы республиканцев Купцами высшей гильдии, а демократов Купцами низшей гильдии. И больше всего меня поразило, что на молебне в воскресенье, отслуженном по заказу Купцов высшей гильдии, присутствовал космонавт полковник Фрэнк Борман. Он выглядел таким усталым. Он выполнил свою роль, которая заключалась в том, чтобы прочитать отрывок из Книги Бытия о Сотворении мира…

И так как на съезде было много республиканцев, которые были настолько тупы, что поверили, будто лидер демократов и впрямь был за наркотики, амнистию и аборт, я могу свободно предположить, что они были так же тупы, как и автомат, когда надеялись, что на Луне можно задарма получить неплохую недвижимость.

Они послали туда нескольких хороших республиканцев, чтобы присмотреться, погасить несколько*, марок, помолиться и погонять немного в гольф».

Рассказ американского писателя хотя и выдержан в сатирических красках, но в нем больше истины, чем шутки. Аналогично тому, как республиканцы записали всевышнего в ряды своей партии в 1972 году на своем съезде во Флориде, в 1984 году, выдвигая кандидатуру Рейгана на переизбрание, республиканцы вновь убеждали американских избирателей в том, что «бог — консервативный республиканец».

Молитва, подобная той, что описал Курт Воннегут, состоялась и во время съезда в Далласе. Только на этот раз президент США сам решил выступить в роли проповедника: «Я считаю, что религия и вера играют и всегда играли важную роль в политической жизни страны». Это означало, что церкви должны превратиться в вербовочные центры сторонников республиканской администрации. Для этого были приняты и специальные меры.

Незадолго до открытия съезда республиканцев в Далласе руководитель избирательной кампании Рейгана сенатор Поль Лэксолт направил послания религиозным деятелям, в которых призывал их обеспечить участие прихожан в голосовании на стороне Рейгана. 80 тысяч тщательно отобранных священнослужителей в 16 штатах страны получили следующие послания:

«Уважаемый христианский лидер, — писал П. Лэксолт, — как председатель комитета «Рейган — Буш-84», утвержденного президентом, я прошу вас сыграть активную роль в выборах, которые вполне могут оказаться самыми важными в этом веке.

Как вы знаете, президент Рейган заявил о своей непоколебимой приверженности традиционным идеалам, которые, как мне известно, вы разделяете. Кроме того, он неоднократно говорил о своих собственных духовных убеждениях. Будучи лидерами по воле божьей, мы не можем себе позволить бездействие и нейтральный политический подход… Присоединяйтесь к нам, чтобы можно было надеяться на то, что ваши прихожане выскажут свое мнение на предстоящих выборах — подадут голос, который поможет обеспечить переизбрание президента Рейгана и вице-президента Буша».

Такого циничного использования религии в политических целях не знала, пожалуй, ни одна выборная кампания. «Не совсем ясно, — писал в «Нью-Йорк таймс» известный обозреватель Джеймс Рестон, — кто назначил республиканцев «лидерами по воле божьей». Кроме того, для «партии Америки», как выразился президент, такое послание означает раскол страны, ибо, оно апеллирует к верующим и игнорирует тех, кто не верит, но также имеет право голоса». Даже рьяных консерваторов послание П. Лэксодта привело в бешенство. «Эта вербовка политических сторонников, безусловно, настолько неэтична, что противоречит американским принципам, — возмущался обозреватель правоконсервативного толка Уильям Сэфайр. — Ни один президент не сделал больше, чтобы мобилизовать политическое влияние евангелистов, чем Рональд Рейган, тем и навлек на себя исторический позор».

Понимая, что «команда Рейгана» активно и успешно использует церкви в качестве «лоббирующего агентства» в пользу республиканцев, соперник президента, кандидат демократов Уолтер Мондейл поспешил втянуть президента в полемику о роли религии в политике. «Большинство американцев удивятся, если узнают, что бог — республиканец», — кинулся в бой бывший вице-президент.

Уолтер Мондейл, приехав в Даллас для участия в самых прозаических политических мероприятиях — на обед для сбора средств на избирательную кампанию, — собирался выступить по скучным, не вызывающим эмоций проблемам, с которыми сталкиваются мелкие предприниматели. Но, вспомнив выступление Рейгана в том же Далласе, он отбросил заготовленную речь. И без подготовки превратил предвыборную речь в довольно зажигательную проповедь о религии и свободе.

«Отцы-основатели сформулировали этот вопрос очень детально, — заявил он, когда дело дошло до разработки первой поправки к конституции. — Они провозгласили отделение церкви от государства». Внезапно 800 состоятельных техасцев устроили овацию, а затем встали, продолжая аплодировать. Кандидат знал, что он затронул животрепещущий вопрос.

«Так почему же они это сделали? — продолжал Мондейл. — Потому, что они видели в Европе, что каждый раз, когда политикам разрешают вторгаться в религию, это приносит вред и разрушает целостность и независимость веры в бога, и что политики вечно вставали в позу и вмешивались… Поэтому основатели республики решили, что религия будет сама по себе и будет касаться только нас и нашего бога, а политики будут сами по себе, и мы никогда не будем смешивать религию и политику… В Америке вера — дело личное, частное и неиспорченное политическим вмешательством». Когда слушатели вновь разразились аплодисментами, Мондейл, довольный собой, добавил: «Да будет так всегда».

Решение кандидата демократов изменить тему выступления было продиктовано тем, что всего за четыре дня до этого на завтраке с молитвой в Далласе президент Рейган заявил, что «религия и политика неразделимы». Он заявил, что противники организованных молитв в государственных школах «нетерпимы к религии», что «религия — основа морали» и что «без бога демократия не может долго существовать и не просуществует». Президент тогда вызвал столь же горячий отклик у своих сторонников, как и Мондейл.

«Эмоции с обеих сторон обнажают фундаментальные разногласия, существующие в американском обществе относительно роли, которую должны играть в общественной жизни религиозные верования», — прокомментировал оба выступления в Далласе журнал «Тайм».

Религия превратилась в одну из главных тем президентской кампании 1984 года. И религиозные проблемы занимали более заметное место, и они были сложнее, чем в любых прежних выборах. Оба кандидата затронули комплекс сложных, конкретных вопросов государственной политики с явным религиозным оттенком: аборты, молитвы в государственных школах, налоговые льготы для родителей, чьи дети учатся в частных школах. Дискуссия также подняла и такие вопросы: в какой мере религия должна формировать государственную политику? Должны ли священнослужители непосредственно вмешиваться и вовлекать свою паству в политику? В какой мере следует навязывать избирателям религиозные верования в предвыборной кампании?

В 1980 году, будучи еще кандидатом на пост президента, Рейган извлек для себя очевидную пользу из того духовного подъема, который религиозные правые пытались представить как реакцию на «секуляризацию общества и падение нравов»[1].

Видный американский политолог Кэвин Филлипс в книге «Послеконсервативная Америка», исследуя значение религии в формировании современного правоконсервативного течения в американской политической жизни и в связи с этим причины успеха Рейгана на выборах, приводит следующие статистические данные: «США — самое религиозное государство западного мира. Данные опросов общественного мнения Института Гэллапа свидетельствуют, что 94 процента американцев верят в существование бога или вселенского духа, в то время как в Канаде на таких позициях стоит 89 процентов населения, в Италии — 88 процентов».

Кроме того, «56 процентов жителей США убеждены в том, что религия играет важную роль в их жизни, в то время как в Италии таких людей всего 36 процентов». Именно поэтому, пишет далее автор, наблюдавшиеся в последние два десятилетия попытки «уменьшить роль религии в жизни американского общества» вызвали решительную ответную реакцию со стороны религиозных кругов страны, и «прежде всего со стороны примерно 45 миллионов евангелистов и фундаменталистов США».

Другими словами, религия заняла активную позицию и стала заметно влиять на политическую жизнь в стране. «Подтверждением этого может служить воздействие, которое оказали избиратели, поддерживающие организацию «моральное большинство», а также сторонники религиозных групп правого толка на результаты выборов 1980 года». Все это нашло отражение как на выборах в сенат, особенно на юге США, так и, по данным специалиста по опросам общественного мнения Луиса Харриса, на президентских выборах.

«По оценкам Харриса, — отмечает Филлипс, — голоса белых фундаменталистов, поддерживающих «моральное большинство», составили две трети того преимущества в 10 процентов, которое получил Рональд Рейган над Джимми Картером»[2]. Кроме того, несомненное влияние религиозно настроенных избирателей на исход выборов проявилось и на уровне округов.

Религиозный фон политической стратегии Рейгана — не всегда игра. Многие американские обозреватели отмечают, что Рейган действительно верит во многое из того, о чем он говорит. «Жизненный опыт президента привел его к тому, что он как бы существует в вымышленном мире, — писали американские журналисты М. Грин и Г. Макколл в книге «Рональд Рейган: правление методом ошибок». — В результате его невозможно убедить в том, что, например, существует единый Вьетнам, а не Северный и Южный. Видимо, в силу этого обстоятельства президент из года в год выступает перед одними и теми же правыми организациями — американским легионом, евангелистами и так далее, придерживающимися таких же, как и он, взглядов, где повторяет одни и те же тезисы, анекдоты, ошибки».

Президент абсолютно искренне убежден, что его жизнь и жизнь других людей направляется неким божественным промыслом. Ему случалось прямо или косвенно утверждать, что, по его мнению, его карьеру направляет рука бога.

Когда Рейган стал губернатором Калифорнии, он заявил одному журналисту, что «отдал свою жизнь в руки божьи» перед выборами. «Я всегда верил в то, что существует определенный божественный порядок вещей, — сказал он. — Я не могу в полной мере объяснить, как произошло мое избрание и почему я здесь, и верю только, что такова была уготованная мне богом судьба».

Рейган часто заявлял о своей вере в Библию, божественность Иисуса и библейские чудеса. «Я верю, что Библия — результат божественного вдохновения, а не просто историческая хроника, — писал Рейган одному из своих избирателей, когда был губернатором. — Я верю в это, — продолжал он. — Я воспитан в лоне христианской церкви, которая, как вам известно, верит в крещение, когда человек сам принимает решение признать Христа. Я принял это решение, когда был еще подростком».

Согласно высказываниям Рейгана в выступлении по радио, которое относится к 1978 году, он верит, что Иисус в буквальном смысле слова «шел по водам» и что «Красное море разделило Моисея и сынов Израилевых». Один из ученых утверждал, что эти два чуда были миражами, отметил Рейган, однако мираж не может объяснить того, что воды Красного моря покрыли армии фараона и поглотили их. «А если видение Христа, идущего по водам к своим ученикам, находившимся в лодке, было миражем, то что там делала лодка? Нет, — заключает Рейган, — потребуется нечто большее, чем мираж, чтобы с успехом опровергнуть бестселлер всех времен и народов — Библию».

Стоит ли удивляться, что при таком мировоззрении президент Рейган в качестве главной силы, поддерживающей его коалицию, избрал религиозных правых, состоящих из консервативных протестантов и фундаменталистов, объединившихся с политическими активистами «новых правых»?

В предвыборной кампании 1984 года переплетение «религиозной» и «светской» сфер в политической жизни США стало еще сложнее. «Команда Рейгана» всячески стремилась превратить религию в свое наступательное оружие. Но и демократы не отступали. В своей активной, хотя и абсолютно бесперспективной кампании за выдвижение кандидатуры от демократической партии баптистский священник Джесси Джексон мастерски использовал негритянские церкви и религиозную риторику. Почти сразу же после выдвижения кандидатуры Джеральдин Ферраро от демократов, отвечая на вопрос о вере, она заявила, что ореол святости президента равноценен политическому лицемерию. «Президент всюду называет себя добрым христианином, — сказала она, — но я ни секунды не верю этому, потому что его политика столь ужасающе несправедлива».

Активно пропагандировал свою набожность и Уолтер Мондейл. Правда, при этом он больше ссылался на своего отца, бедного методистского священника из Миннесоты. В своих предвыборных выступлениях кандидат демократов не забывал называть себя «сыном священника»: «Как считал мой отец, Иисус Христос учил, что все мы несем обязательства перед обществом, и это мне внушали с детских лет», — повторял он.

Поскольку у Рейгана не было такого козыря в доказательство своей набожности, как «папа-священник», он демонстрировал духовное родство с религиозными правыми. А те, в свою очередь, понимая зависимость Рейгана от степени их поддержки, даже позволяли себе делать президенту замечания относительно его личной жизни. Так, например, вице-президент «морального большинства» Кэл Томас, решивший быть «более роялистом, чем сам король», указал Рейгану на то, что тот должен проводить больше времени с семьей («он никогда не встречается со своими внуками»), давать больше денег на благотворительность («он дает меньше, чем Мондейл») и ходить в церковь чаще, чем раз в несколько месяцев.

«Тактические соображения» подобных булавочных уколов не вызывали ни у кого сомнений. «Крайне правые, которые привели Рейгана в Белый дом, — писала обозреватель «Вашингтон пост» Мэри Макгрори, — любят поворчать о его ляпсусах, но Рейгана это не волнует. Они — одна семья».

В арсенале крайне правых больше чем достаточно таких реакционных антипрофсоюзных корпораций, как «Чейз Манхэттен», «Курс бир», «Мобил ойл», «Галф ойл», «Олин корпорейшн», «Ридерс дайджест», «Дж. Д. Сирл» и многие-многие другие. Сложное взаимное переплетение их финансовых и политических отношений весьма показательно. Например, крупнейший мозговой трест — Американский предпринимательский институт играет важную роль в новой системе. Он осуществляет самую широкую и эффективную в современной истории пропагандистскую кампанию по распространению крайне правых идей. При этом его открытый бюджет равен 20 миллионам долларов.

«Херитидж фаундешн», мощный мозговой центр правых, стал играть влиятельную роль в наблюдении за администрацией Рейгана, превратившись почти в «теневое правительство». Первоначально он был создан и финансировался ультраправыми стратегами Полем Уэйричем и Джозефом Курсом. Но сейчас среди его главных источников финансирования находятся «Меллон», «Сан ойл» и 87 корпораций, входящих в список 500 крупнейших. В нем на постоянной работе заняты 90 профессоров, 450 исследовательских групп, 600 ученых-экспертов.

В годы администрации Рейгана росли как грибы все эти ультраправые фонды, мозговые тресты, комитеты политических действий, лоббистские организации.

Между этими ультраправыми организациями и военно-промышленным комплексом существуют тесные «рабочие отношения». Эта новая клика также включает ультраправое крыло республиканской партии: таких консервативных сенаторов, членов палаты представителей, как Хелмс, Тэрмонд, Тауэр, Бакли, Голдуотер, и бывших президентов Никсона и Форда. Сюда же входят «новые правые», возглавляемые религиозными фанатиками Фолуэллом и Свиггертом.

При всем этом необходимо учитывать и факт концентрации средств массовой информации в руках ультраправых сил. Средства информации играют немалую роль в представлении и популяризации всех этих правых деятелей. Во главе с Рейганом крайне правые сделали все, чтобы захватить власть, прикрываясь такими традиционными ценностями, как свобода, семья, работа, религия, здравый смысл и патриотизм. Они задались целью «христианизировать» республиканскую партию, внедряя в сознание ее членов мысль о том, что «церковь и государство — партнеры» и «религия необходима как руководство». Как заявил председатель кампании за переизбрание Рейгана, «под руководством бога мы не можем ограничиваться пассивным нейтралитетом».

Прелюдия к пьесе «Богоизбранные миротворцы»

В самолете, летевшем по маршруту Бирмингем — Орландо, репортер газеты «Лос-Анджелес таймс» Роберт Шиэр брал у пассажиров интервью, не желая терять времени даром. Его вопросы в первую очередь касались советско-американских отношений, военной стратегии Соединенных Штатов, перспективы сохранить мир на Земле.

Недолго думая, один из пассажиров авиалайнера заявил журналисту: если русские первыми ударят ядерными ракетами по территории Соединенных Штатов, часть населения Америки все же уцелеет и сможет продолжать войну. В том, что именно русские решатся ввергнуть мир в ядерный апокалипсис, пассажир не сомневался.

— Эти монстры-безбожники, — уверенно пояснил он, — ввиду отсутствия религиозных чувств не проявляют заботы о людях и человеческих жизнях.

Слова, сказанные во время интервью, Роберт Шиэр включил в свою книгу под названием «Если хватит лопат: Рейган, Буш и ядерная война». И наверное, никто не обратил бы на них внимания (как и на саму книгу журналиста из лос-анджелесской газеты, которую первоначально согласился опубликовать лишь порнографический журнал «Плейбой»), если бы не личность пассажира. Это был претендент на кресло в Белом доме, губернатор Калифорнии Рональд Уилсон Рейган. Он летел из штата Алабама в штат Флорида в период подготовки к первичным выборам 1980 года.

Рональд Рейган предпринял тогда третью попытку занять Овальный кабинет Белого дома. В 1968 и 1976 годах он уже пытался стать кандидатом в президенты от республиканской партии. Но первый раз его резко обошел на повороте политической борьбы Ричард Никсон, а во второй — он вынужден был уступить дорогу Джеральду Форду, имевшему, правда, перед губернатором Калифорнии лишь небольшое преимущество.

И дело даже не в том, что прошлые предвыборные кампании Рейгана были плохо организованы и начинались слишком поздно. Рейган опирался на политическую поддержку и финансовую помощь людей очень состоятельных (капиталы бизнесменов, сделавших на него политическую ставку, у каждого превышали, скажем, личное богатство президента компании «Дженерал моторе»). Но это не были представители крупнейших монополий верхнего эшелона американского бизнеса, таких, как корпорации «Юнайтед текнолоджиз», «Эксон», «Бектел», не говоря уже о гигантах военно-промышленного комплекса США «Магдоннелл-Дуглас», «Дженерал дайнэмикс», «Теннеко», «Боинг» и других. Более того, друзья Р. Рейгана, не имевшие широкого выхода на мировые рынки, с ненавистью, на которую способны лишь обделенные конкуренты, смотрели на руководство транснациональных монополий. Это обстоятельство сильно ограничивало «базу поддержки» честолюбивых планов Рейгана. И впереди еще был рубикон, отделявший его от «сильных мира сего», который следовало перейти.

Начало предвыборной кампании Рональда Рейгана в 1980 году было положено в символическом месте — на острове Эллиса, под сенью статуи Свободы. «Возродить Америку!» — до хрипоты повторяли участники митинга его предвыборный лозунг.

Но пока на острове Эллиса запускали воздушные шары с именем Рейгана, команда его ближайших советников была озабочена выработкой программы действий и политической платформы претендента на пост президента. Прежде всего нужно было разрушить имидж соперника — президента Джимми Картера, тщательно отлакированный менеджерами общественного мнения. Арахисового плантатора, захватившего власть в Вашингтоне, пресса рисовала набожным, динамичным политическим деятелем с новыми идеями, представляла его блестящим полемистом. Мало кто знал, что Картера вытащили из провинциального захолустья на политические подмостки члены так называемой «трехсторонней комиссии» — объединения транснациональной финансовой и предпринимательской элиты западного мира, вознамерившейся из-за кулис влиять на пути развития международной политики. За закрытыми дверьми заседаний «трехсторонней комиссии» и было решено, что ведущей темой президентства Дж. Картера будет «защита прав человека». При этом немалую роль отводили члены комиссии «моральной» стороне политики своего выдвиженца. На Дж. Картера надели маску «святого человека, преданного Христу и Евангелию», чтобы прикрыть истинные черты политика, «насквозь пропитанного эгоистическими амбициями», «безжалостного оппортуниста, способного принять любую политику для ускорения своего восхождения вверх», — как писала о нем американская журналистка Кэнди Страуд в книге «Как победил Джимми. Победная кампания от Плейнса до Белого дома».

Образ набожного президента создавался с учетом воспетого американской пропагандой религиозного плюрализма. Баптист Картер должен был устраивать всех, чтобы его «принимали за своего» самые разнородные, зачастую противоположные группы верующих. Газета «Нью-Йорк таймс» уверяла либералов, что он либерал. Консерваторы полагали, что он консерватор. Умеренные думали, что он разделяет их позицию. Таким образом, отмечали обозреватели, «он завоевывал голоса как избирателей, выступавших за разрешение абортов, так и избирателей, выступавших против». По словам одного из лидеров негритянского движения, Э. Аллена, Дж. Картер «очень верно схватил настроение страны: люди ищут бога и честности в послеуотергейтский период. Они голосовали за Никсона и теперь желают изгнать этого дьявола. Орудием изгнания оказался Джимми Картер».

И президент скрупулезно отрабатывал роль «очищающего мессии». Пресса с умилением расписывала, как по утрам он делает 100 приседаний, а каждую ночь читает главу из Библии, превозносила его «кальвинистскую склонность к решимости и самопожертвованию», «его преданность Христу и баптистской церкви», его «принципы служения людям, самопожертвования и ответственности, чувства добра и зла, преданность жене и семье».

Команда Рейгана, готовясь к предвыборной схватке с Картером, хорошо усвоила те позиции, по которым тот переиграл в 1976 году Дж. Форда. И религия стала одной из важнейших тем предвыборной риторики. Проблема состояла в том, писал английский журнал «Нью стейтсмен», что «человек, чья тусклая кинематографическая карьера принесла ему некоторую известность, когда он стал рекламировать пылесосы, электротостеры и средство от тараканов, не смог бы захватить президентскую власть без усиленной помощи и больших денег». И то и другое ему было дано. В своей речи на церемонии вступления в должность в январе 1981 года Рейган отметил, что средства, отпущенные на его предвыборную кампанию, — это «добровольные дары людей, которые поддерживают церковь, благотворительность, культуру, искусство и просвещение»[3]. При этом президент добавил: «Их ценности поддерживают нашу национальную жизнь. Их патриотизм незаметен, но глубок».

Президент Р. Рейган выступает на митинге реакционной сионистской организации «Бнай-брит»: «Каждый американец свободен в выборе собственной религии…» О свободе выбора между религией и атеизмом не может быть и речи. Религиозность считается непременным атрибутом «стопроцентного» американца

В переводе с эзоповского языка вашингтонской политики это означало, что «кухонный кабинет»[4] Рейгана, превративший его средства в многомиллионное состояние и финансировавший его предвыборную кампанию, а также оплативший празднества по случаю завоеванной победы, затем естественно потребовал своего экономического и политического вознаграждения, перепутав государственный институт президентства с личной прибылью, которую можно извлечь из Белого дома. Что именно и как они намерены были делать, со всей очевидностью следовало из тех интересов в политике и экономике, которые каждый в отдельности и все вместе они демонстрировали в прошлом.

В «кухонный кабинет» входили прежде всего люди, которые, подобно Рейгану, получили образование в относительно небольших школах и колледжах (за исключением У. Смита, который учился в Гарварде) непосредственно перед или во время «Великой депрессии». Хотя кое-кто из них (А. Блумингдейл, Дж. Курс) получил деньги по наследству, большинству пришлось самим их зарабатывать, и они рано «прониклись нерушимой верой в достоинства капитализма и свободного цредпринимательства».

По данным журнала «Нью стейтсмен», основные экономические интересы членов «кухонного кабинета» сосредоточены в сельском хозяйстве, пищевой промышленности, спекуляции недвижимостью, нефтяной, химической промышленности и кинематографии. Причем переплелись они очень круто. Скажем, один из членов «кабинета», Резер, владеет телевизионными и радиокомпаниями, демонстрирующими кинофильмы, в создание которых были вложены средства Блумингдейла и Уика. Компания Дарта, получающая сырье от нефтяной промышленности и калифорнийских пищевых корпораций, связана с рекламой своей продукции средствами массовой информации, принадлежащих Резеру. Без его рекламы не было бы прибылей и у пищевых компаний Курса и Дарта.

Существует и личное переплетение интересов. Мэри Уик, супруга директора Информационного агентства США, Джейн Дарт, Бонита Резер — в прошлом заурядные киноактрисы, ставшие женами членов «кухонного кабинета», познакомили Рональда Рейгана с его будущей — второй по счету — супругой Нэнси.

Однако не личные симпатии определили выбор членов «кухонного кабинета», а затем привели Рональда Рейгана в Белый дом. Его «вознесли» в Вашингтон, чтобы он прежде всего осуществлял политическую защиту от налогов на «семейный бизнес». В этом состояла задача Рональда Рейгана как губернатора Калифорнии, а затем — как главы вашингтонской администрации.

Но рука руку моет. «Кухонный кабинет» помог Рейгану сколотить 4 миллиона долларов состояния, а Уильям Смит во время первого срока президентства Рейгана защищал его личные доходы от излишних налогов. В рамках законности, разумеется. Таковы люди и обстоятельства, приведшие Рейгана к власти.

Консерваторы, которые не сумели добиться успеха двадцать лет назад, выдвинув кандидатуру Барри Голдуотера на президентских выборах, все эти годы стремились к власти, постоянно усиливая контроль над республиканской партией, хотя они и называют ее «социальным клубом, куда идут богачи, чтобы похвастаться друг перед другом». «Новые правые» сделали ставку на «надпартийную», религиозную демагогию Рейгана. И не ошиблись.

Но сначала — немного истории.

Рональд Уилсон Рейган провел детство в атмосфере, бытовавшей, пожалуй, во всех небольших городках Среднего Запада, где считалось плохим тоном не быть консерватором, где с подозрением относились к новым веяниям, «интеллектуалам» и «либерализму», зато почитали показную религиозность, старый уклад жизни, добротный патриотизм, требовали большую свободу действий предпринимателей и возвращения «прошлого величия» Америки.

Окончив колледж по специальности экономиста, Рейган стал футбольным радиокомментатором. В 1937 году, после кинопроб на киностудии «Уорнер бразерс», он был зачислен в ее штат. С этого и началась карьера Рейгана в Голливуде, где он снялся более чем в пятидесяти кинолентах и где его занесли в разряд «компетентных профессионалов с ограниченными возможностями». Но ограниченные творческие возможности не помешали ему стать президентом гильдии киноактеров и составлять «черные списки» на своих более талантливых коллег по кинематографу в самый разгар «охоты за ведьмами», а также выступать свидетелем в маккартистской «комиссии по расследованию антиамериканской деятельности».

Поскольку в Голливуде для него не находилось ролей, Рейган решил «переквалифицироваться». Он перебивался случайными заработками, пока наконец ему не удалось устроиться в штат могущественной корпорации «Дженерал электрик», где ему предложили роль ведущего в еженедельной получасовой телепрограмме «Дженерал электрик тиэтр». Шоу шло в эфир сразу после популярной программы варьете Эда Саллирэна.

Восемь дет продолжался «роман» Рейгана с «Дженерал электрик». За это время, как подсчитали журналисты, он пожал руки перед телекамерой 140 000 рабочих во время многочисленных турне труппы по заводам корпорации. Рейган до сих пор рассказывает на встречах с избирателями, что он отлично осведомлен о проблемах трудовой Америки и что он — единственный президент, у которого есть карточка члена профсоюза (последнее не помешало ему разгромить профсоюз авиадиспетчеров).

В «Дженерал электрик» Рейгану платили 125 тысяч долларов в год. Как выяснилось, не зазря. По свидетельству нью-йоркского журнала «Нэйшн», непосредственные указания по поводу политического направления рекламных передач Рейгану давал председатель правления корпорации Ральф Гординер. Видимо, он-то и был «крестным отцом» появившейся у Рейгана «системы взглядов и философских воззрений». «Коммунисты угрожали плеснуть мне в лицо серной кислотой, — рассказывал он журналистам. — Это сделало меня бойцом идеологической войны, и я не прекращу драку».

После того, как в 1962 году программу «Дженерал электрик тиэтр» пришлось прикрыть ввиду ее полной несостоятельности, Рейган снялся ведущим в двух антикоммунистических фильмах, стал выступать в поддержку «общества Джона Бэрча» и лидера правых консерваторов Барри Голдуотера. Рональда Рейгана, пугавшего избирателей «коммунистической угрозой», приметил калифорнийский бизнесмен Холмс Татл. Их знакомство, как полагают, и дало начало выдвижению Рейгана на политическую сцену. Помог и «крестный отец» Р. Гординер, представивший Рейгана в Коннектикуте членам «республиканского комитета граждан» («организации помешанных», как назвал ее бывший председатель республиканской партии штата А. Пинни).

Трудно сказать, старые ли связи с «Дженерал электрик» или новые знакомства с «помешанными» помогли Рейгану войти в круг ближайших соратников лидера правых Б. Голдуотера, а после его поражения на президентских выборах 1964 года стать претендентом на пост губернатора штата Калифорния. Это был первый политический успех Рейгана: он наконец добился поддержки друзей-миллионеров, сделавших на него ставку.

В этом же кругу окончательно оформились и политические взгляды Р. Рейгана. «Я мало читаю. Никто из нас много не читает, — делился с будущим президентом крупный калифорнийский землевладелец Уильям Уилсон. — Никто из нас, по существу, не интересуется политикой, большинство просто играет в теннис и ездит верхом». Этот урок Рейган хорошо усвоил.

«Я больше не читаю того, что мне нравится, — признавался кандидат от республиканской партии в 1980 году. — Книги читает Нэнси и пересказывает мне их содержание».

Репортеры тут же установили, что весь поток «интеллектуальной информации» Рейган получает из журнала «Ридерс дайджест», в котором читает сокращенные статьи «массового пользования», и из журнала «Хьюмен ивентс» — «библии республиканцев правого толка». Кроме того, его советники размечают ему газетные вырезки, из которых он переписывает на карточки необходимые данные.

Еще один урок дал Рейгану его опекун из «кухонного кабинета» — Генри Сальватори: «Я один из тех парней, которые распознали коммунистическую угрозу в момент образования ООН. Мир стоит на перепутье, западная цивилизация противостоит иной цивилизации. Для нас это все равно, что Ганнибал собирается завоевать Рим». Не отголоски ли этого урока слышатся в нынешних речах президента Рейгана, когда он заявляет: «Сегодня мир ждет от Америки руководства, Америка же обращает свой взор на корпус морской пехоты»? Или в «шутке» президента о бомбардировке Советского Союза?

Истоки нынешней политики президента можно найти и в словах, сказанных много лет назад Уильямом Курсом, братом одного из «кухонных» советников будущего президента. Он поучал Рейгана: «Силы, которые уводят американское общество от системы свободного рынка, в значительной мере вдохновляются, а иногда и финансируются коммунистами. Вот Джозеф Маккарти был истинным патриотом. Он видел коммуниста под каждым кустом, и он был прав».

Таким образом, члены «кухонного кабинета» помогли Рейгану не только сколотить четырехмиллионное состояние, но и выкристаллизовали его политическое кредо, которое с восторгом восприняли религиозные правые, призывающие с помощью фанатичных и фальшивых религиозных идей, псевдопатриотизма «поставить Америку во весь рост», придав американскому империализму роль «божественного спасителя западной цивилизации».

Обозреватель «Нью-Йорк таймс» Энтони Льюис не случайно, видимо, писал: «То, что представляет собой политика Рейгана — это более тревожное явление, чем изначальный маккартизм. Джо Маккарти никогда не верил в собственные россказни, это был стопроцентный циник, который говорил все ради своей карьеры».

«По всем признакам, Рейган же по-настоящему верит во все, что он говорит о «красных» и о движении за замораживание ядерных вооружений. Он верит в собственные лозунги, в то, что мы должны выделять гораздо большую долю своих ресурсов на производство вооружений, противостоять русским на всех уровнях, вынуждать их изменить свою систему. Агрессивный антисоветизм, — отмечает американский журналист, — влияние экстремистов помогли избрать Рейгана президентом».

К такому же выводу приходят многие американские политологи. Со второго года пребывания администрации в Белом доме по всей стране прокатилась волна маккартизма, отмечает в своей книге «О Рейгане: человеке и его президентстве» Ронни Даггер.

Активные действия рейганистов развернулись на этом направлении с лета 1982 года, когда они осознали масштабы антивоенных протестов не только в странах Западной Европы, но и в самих США, где палата представителей с разницей 204 голоса против 202 чуть было не приняла резолюцию с требованием замораживания ядерных вооружений. Еще в 1979 году в одной из своих радиоречей Рейган, прямо обращаясь к оценке опыта сенатора Маккарти, утверждал: «Верно, что сенатор пользовался пистолетом там, где надо было стрелять из ружья, и бил не только по виновным, но и по невинным. Но его ошибки не должны использоваться сегодня для того, чтобы изображать каждого, кто выступает против подрывных действий коммунистов, как психически ненормального». В ходе кампании 1980 года, в том числе и в выступлении по телепрограмме компании Си-би-эс, Рейган неизменно связывал борьбу за мир, против гонки вооружений с «происками Москвы» и даже заявлял, что Москва «подбросит несколько козырей Картеру, чтобы помочь ему остаться президентом» и не допустить прихода Рейгана в Белый дом. Впоследствии эти темы приобрели в выступлениях президента и его помощников такое звучание, что некоторые американцы стали воспринимать даже слово «мир» как имеющее негативное значение. «Беспрецедентным актом» называет Ронни Даггер использование Белым домом ряда публикаций в ультраправых журналах в качестве публично представляемых «доказательств» того, что антивоенное движение в США создано и направляется Советским Союзом.

Р. Даггер подробно разобрал также крайне негативное отношение Рейгана к вопросам обеспечения подлинных прав личности в США, особенно когда речь идет о представителях национальных и расовых меньшинств. Оно основывается на расизме, который пронизывает все выступления президента за последние два с половиной десятилетия, на его нежелании считаться с требованиями, выдвигаемыми женским движением. Из прав человека президент защищает только одно — «право» на свободную торговлю огнестрельным оружием.

Журналист предостерегает от поверхностного, однозначного отношения к Рейгану. Многие в США, пишет он, первоначально полагали, что Рейган «всего-навсего актер»… На самом же деле — это «серьезный идеолог правых, захватывающий оратор, умный, тактически гибкий оппортунистический политик, обладающий дружелюбным стилем общения. Быстро схватывающий главное, но часто ошибающийся в конкретных фактах, Рейган тем не менее весьма серьезный человек, — продолжает Р. Даггер. — Его стиль свободен от сомнений в себе. Суть его, как она проявилась в течение двух последних десятилетий, — это милитаризм и антикоммунизм, поддержка частного сектора и ограничение роли правительства во внутренней сфере.

Если он не может одержать верх, он стремится выиграть время и продолжает настаивать на своем, проявляя готовность согласиться с меньшим, чем то, чего он требовал, если понимает, что меньшее — это все, что он может получить».

Время от времени, когда это выгодно, Рейган демонстрирует умеренность. Он всегда готов подписаться под либеральными рецептами, общими идеалами, ценностями и декларациями, но он вступает в борьбу практически против любой попытки претворить их в жизнь.

Самое любопытное состоит в том, что на протяжении многих лет он был ортодоксальнейшим идеологом крайне правых и в то же время политиком, идущим на компромиссы со множеством самых разных лиц. Он приобрел способность маскироваться в соответствии с требованиями дня по мере того, как действовал в составе различных «племен», населяющих политические джунгли, — левых, либералов, консерваторов и, наконец, правых фундаменталистов. Он знает про каждого из них — кто есть кто, поскольку «побывал у всех».

В течение долгого времени он был связан с наиболее экстремистски настроенными элементами американского военного истэблишмента. Теперь он использует власть и влияние, какие ему дает Белый дом, для осуществления мало им осознаваемого, но смертельно опасного изменения ядерной стратегии США.

Рейган, подчеркивает Р. Даггер, медленно, но неукоснительно возвращал Соединенные Штаты к их послевоенной роли мирового полицейского. При этом во внутриполитическом плане ему удавалось навязывать общественному мнению страны ложные объяснения предпринимаемых его правительством шагов, в полной мере использовать смятение и колебания в рядах прогрессивных сил Америки, придавать маккартизму международный размах и звучание.

Определенная сила позиций администрации по проблемам внешней политики заключается, как отмечает американский автор, в том, что негативное отношение людей к политике Рейгана, фиксируемое опросами общественного мнения, сводится, по существу, к страху перед «новым Вьетнамом» и возможностью ядерной войны и дальше этих опасений не идет, тогда как тщательно культивируемые Рейганом «гордость за Соединенные Штаты и антикоммунизм разделяются большинством американцев».

Предельно враждебное отношение Рейгана к тому, что он называет «коммунизмом», открыто проявлялось им еще с 50-х и 60-х годов. В одном из своих важнейших выступлений в 1962 году Рейган заявлял: «Многие среди нас отрицают, что мы находимся в состоянии войны. Но эта война была провозглашена сто лет назад Карлом Марксом и подтверждена пятьюдесятью годами позже Николаем Лениным (!)… Правда, от которой никуда не деться, состоит в том, что мы находимся в состоянии войны, и мы проигрываем эту войну просто потому, что не хотим или не можем признаться, что мы в ней участвуем… У этой войны может быть только один какой-то конец… Войны завершаются или победами, или поражениями».

Подобные взгляды, подчеркивает автор, сформулированные Рейганом со времен «антикоммунистического крестового похода» 50-х годов и поддерживаемые вплоть до наших дней, никогда не скрывались им. Москва в его представлении — столица не только мирового коммунизма, но и вообще всего революционного в мире.

Антикоммунизм Рейгана основывается на сильных религиозных посылках. В его «программной» речи 9 марта 1983 года на собрании Национальной ассоциации евангелистов президент заявлял: «В мире много греха и зла… Советские лидеры открыто и публично провозглашали, что единственная мораль, которую они признают, — это мораль, способствующая их делу, делу мировой революции… Давайте молиться за спасение душ тех, кто живет во мраке тоталитаризма, за то, чтобы они познали радость открытия бога. Но пока этого не произошло… они продолжают оставаться центром зла в современном мире». Эта примечательная речь заставила позднее Рейгана оправдываться, что он имел в виду «не неизбежность войны, но лишь существующие между двумя мирами различия».

Ненависть Рейгана к коммунизму настолько велика, что, даже приняв решение добиваться избрания на пост президента, он в одном из радиовыступлений в 1979 году утверждал, будто убийство Кеннеди — результат заговора со стороны некой «международной организации», за которой-де стоят СССР и Куба, а правительство Джонсона и комиссия Уоррена отказались расследовать подобную версию лишь из-за страха перед конфронтацией или войной с СССР. «Возможно, — заканчивалось это выступление, — когда-нибудь новое расследование пойдет по этому пути».

Но для оправдания использования Соединенными Штатами военной силы Рейгану вовсе не всегда необходим антикоммунистический повод. Когда в 1975 году Эквадор объявил об установлении 200-мильной экономической зоны у своих берегов, Рейган в выступлениях по радио ратовал за отправку туда кораблей ВМФ США «для защиты американских рыбаков». При обсуждении в США нового договора о Панамском канале Рейган также ратовал за использование силы: «Мы должны придерживаться того же подхода, что и полиция, когда ее посылают на усмирение бунта, — использовать любую силу, какая может быть необходима, для установления контроля над положением, в том числе при необходимости и вступить в открытую войну за канал». Применительно к Центральной Америке антикоммунизм администрации — не более чем ширма, за которой скрывается стремление президента вообще избавиться от каких бы то ни было левых, либеральных сил в этом районе.

Одной из характерных черт рейгановского подхода к вопросу о неизбежности определенных социальных изменений в мире является его стремление активно и энергично противодействовать подобным изменениям. Еще в 1967 году Рейган заявлял: «Мы всегда только реагируем… В следующий раз нам было бы неплохо самим доставить им несколько неприятностей». В марте 1968 года в интервью журналу «Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт» Рейган вновь вернулся к этой теме: «Я думаю, что наша страна должна иметь генеральный план — будем называть его так, основанный на нашем представлении о том, каков генеральный план врага… Возможно, частью ответа в таких горячих местах, как Вьетнам, могло бы стать предоставление врагу возможности испытывать беспокойство по поводу чего-либо где-то в другом районе мира… Возможно, он должен иметь причину для беспокойства где-то в своей сфере влияния».

В соответствии с этими идеями в 1982 году армия США объявила о создании «командования специальными операциями», в задачу которого входит противоборство с левыми и повстанческими движениями в Азии, Африке и Латинской Америке, «в частности посредством установления контактов с диссидентами на вражеской территории и их подготовки для осуществления партизанских операций, саботажа и террора». Таким образом, можно утверждать, что на разных отрезках своей политической карьеры Рейган неизменно высказывался за прямое использование вооруженных сил США.

«В Америке наступил новый взлет веры!» — убеждает читателей журнал «Ю. С. ньюс энд Уорлд рипорт». Американская администрация поддерживает этот «бум», утверждая, что во всем следует «законам божьим», а конфронтация с миром социализма — «это, по сути, борьба между праведным и неправедным, между добром и злом».

Президент Рейган навязал Соединенным Штатам беспрецедентный скачок в гонке ядерных вооружений. Кроме того, он неизменно высказывался за производство новых типов и видов обычного оружия. При этом, как отмечают даже американские специалисты, в вопросах ядерных вооружений Рейган человек достаточно невежественный. Можно сослаться на мнение Дж. Кистяковского, советника по науке президента Эйзенхауэра, Дж. Ратженса, специалиста по вопросам контроля над вооружениями, что Рейган «гораздо менее осведомлен о ядерных вооружениях, их характеристиках, чем любой из президентов с того времени, как началась ядерная эра». Неинформированность в конкретных технических и военных вопросах сочетается у него с убеждением, что «гонка ядерных вооружений уже идет, но пока в ней участвуют только русские… Продолжать создание новых ядерных вооружений необходимо», поскольку-де русские в конечном итоге не смогут сравняться с США в этой сфере…

Широко известны высказывания президента Рейгана и вице-президента США Буша о возможности одержать победу в ядерной войне. Во время встреч на высшем уровне в Женеве и Рейкьявике руководители СССР и США пришли к согласию: победителей в такой войне не будет. Однако проводимые администрацией Рейгана учения стратегических сил по-прежнему организованы в соответствии с секретными плачами Пентагона ведения ядерной войны. Чему удивляться? Еще двадцать лет назад Рейган писал: «Мы все умрем — это несомненный факт…»

Таковы перспективы, предложенные «богоизбранным президентом»…

«Джихад» XX века

В 1095 году в Клермонтском соборе папа римский Урбан II изрек: «Иерусалим — это пуп земель, земля плодоноснейшая по сравнению со всеми остальными, она словно второй рай… Кто здесь горестен и беден, там будет радостен и богат». Это был призыв к крестовому походу на Восток под предлогом освобождения «гроба господня». Участникам гарантировали отпущение грехов и «обретение вечного блаженства». Причем — «малым трудом».

Спустя 888 лет дух зачинателя первого похода, вызванный с того света политическими спиритами, возник не где-нибудь, а прямо в столице штата Флорида. Причем явился он не в своем облике, а в облике самого президента США. Хозяин Белого дома приехал в Орландо, забросив все государственные дела в Вашингтоне, чтобы выступить с очередной провокационной речью, еще раз подтвердившей, что нынешняя вашингтонская администрация способна мыслить лишь категориями конфронтации и воинствующего, оголтелого антикоммунизма.

Обращаясь к участникам 41-го ежегодного съезда национальной ассоциации евангелистов, он заявил, что считает коммунизм «источником зла в современном мире». Более того, хозяин Белого дома договорился до того, будто основатели и последователи марксизма-ленинизма «отвергают всякую мораль», выходящую за рамки классовых концепций.

В американской прессе возникло немало толкований «тактического назначения этой речи». Во всяком случае, все комментаторы сходились в одном: призыв к «крестовому походу» против коммунизма «отражал искренние убеждения президента Рейгана».

Спустя три десятилетия, вслед за Джоном Фостером Даллесом, глава вашингтонской администрации объявил «холодную войну» «священной войной». Предшественники Рейгана в Белом доме расценивали «холодную войну» как «идеологический конфликт». Но при этом они уделяли особое внимание пропагандистской кампании для того, чтобы убеждать американцев, что «война еще не закончена». Причем главным оставался тезис о неких «притязаниях Советского Союза на мировое господство».

Интересны в этой связи воспоминания американского политика Дина Ачесона о том, как ему пришлось убеждать конгрессменов в неизменности следования курсу Трумэна. Д. Ачесон описывает в своих мемуарах, что на совещании конгресса в конце февраля 1947 года он доказывал, что исполнительная власть нуждается в поддержке законодателей для проталкивания доктрины Трумэна и предоставления субсидий промышленно развитым странам. Совещание не вошло в нужное русло до тех пор, пока сам Ачесон не произнес речь, о которой он вспоминает с огромной гордостью. Он сказал, что налицо «советское наступление по трем направлениям — на Иран, на Дарданеллы и на Грецию». Во всех трех случаях, по его словам, «целью русских было установление господства». Если бы они добились успеха на одном направлении, то, говорил он, «как от гнилых яблок в корзине, гниль распространилась бы сначала на Средиземноморье, на нефтедобывающие страны и Южную Азию, а затем на Южную Европу, где Италии и Франции угрожали самые крупные коммунистические партии в западном мире».

На конгрессменов это произвело большое впечатление. Как прекрасно знал Ачесон, он одержал победу над конгрессом при помощи лжи в отношении «советской угрозы», и даже через двадцать лет, в своих мемуарах, он с гордостью пишет об этом. Этот пример весьма показателен для того, чтобы понять, как была задумана «холодная война» и как ее понимали ведущие американские стратеги.

«Холодная война» была великолепным способом, при помощи которого можно было мобилизовать население на поддержку агрессивной и интервенционистской политики под предлогом угрозы со стороны противника — другой великой державы. «Именно так эта концепция действует и сегодня, — пишет профессор Массачусетского технологического института Ноам Чомски. — «Холодная война» — это высокоэффективная система. В то же время она весьма нестабильна и может разрушиться в любой момент. Но стратеги готовы идти на этот риск для того, чтобы быть в состоянии господствовать над большой территорией».

К 1950 году усилия вашингтонской администрации по оживлению международной конфронтации для решения возникшей внутри Соединенных Штатов проблемы перепроизводства и угрозы экономической депрессии, а также урегулирования внешней проблемы организации контроля над большой территорией провалились.

«План Маршалла», несмотря на все усилия Вашингтона, не мог решить эти проблемы. «Ястребы» всячески стремились вновь подогреть международную конфронтацию. Это было «естественным выходом».

Документ под номером СНБ-68, написанный в 1950 году и долгое время остававшийся секретным, был основным стратегическим документом первых лет «холодной войны». Его автор — Поль Нитце, возглавляющий ныне «Коалицию за демократическое большинство» — одну из наиболее «ястребиных» лоббистских групп в США. Его документ в полуистерических формулировках доказывал, что «холодная война» — это «настоящая война».

Для ведения этой войны необходима была «мобилизация в национальном масштабе» и громадное увеличение военного бюджета, который согласно выкладкам, приложенным к СНБ-68, должен был составить 50 миллиардов долларов, в то время как действительные военные расходы тогда составляли около 13 миллиардов. Предусматривалось, таким образом, их увеличение почти в четыре раза. Ключевым элементом СНБ-68 была «стратегия ответного удара».

Через несколько месяцев после подписания этого документа началась корейская война, сопровождавшаяся теми же истерическими криками о том, что «русские хотят захватить весь мир». Такие же усилия предпринимались и к концу пребывания у власти Эйзенхауэра. «Ракетное отставание», которое использовал лагерь Кеннеди, в борьбе за победу на президентских выборах 1960 года, было разоблачено как фальшивка сразу же после выборов, но все сообщения об этом сохранялись в тайне. Затем — при Макнамаре — началось новое гигантское расширение военной системы, которое дало большой толчок гонке вооружений, продолжающейся по сей день, и развитию «программ по подавлению восстаний».

Концепция «большой территории» была значительно поколеблена в шестидесятых годах в результате провала вьетнамской войны. Американское господство оказалось под сомнением. Было ясно, что необходимо что-то предпринять. Ставка была сделана на экономический диктат, переход к протекционистским мерам, контролю над импортом.

Это вызвало возмущение в Соединенных Штатах. Особенно были разгневаны те представители американского капитала, которые занимались внешней торговлей и капиталовложениями за рубежом. В печати появились статьи, в которых Никсона чуть ли не в открытую называли преступником. Это было серьезным ударом по системе, благодаря которой богатели транснациональные корпорации. Она оказалась под угрозой в результате политики Никсона. Сегодня в американской печати появляются мнения, что именно в этот период возник план «убрать» Никсона, поводом для которого послужило уотергейтское дело.

А в начале 70-х годов началась разработка идеи «трехсторонности». Новая доктрина была ясно и откровенно сформулирована Генри Киссинджером в его речи в 1973 году по случаю «года Европы». У других держав, сказал он, есть «региональные интересы, которые они могут преследовать, в рамках глобального порядка», которым будут управлять США. Киссинджер говорил об опасности того, что Европа создаст «замкнутую торговую зону» на Ближнем Востоке и на Севере Африки, из которой будут исключены США. Такая перспектива вселяла в американских стратегов страх, что «большая территория будет разбита на три блока»: блок доллара, европейский блок и блок йены — и они вернутся к положению, которое существовало перед второй мировой войной. Беспокойство по поводу такой возможности — один из факторов, определяющих политику и администрации Рейгана.

Для осуществления этих планов необходимо было довести население до истерии — или по крайней мере до безусловного подчинения, чтобы создать возможность осуществления на требуемом уровне стратегии «сдерживания коммунизма». Поэтому началось фронтальное наступление на умы. В Вашингтоне реанимировали доктрину Трумэна и документ СНБ-68. Это было прологом к пропагандистской кампании в защиту «прав человека», развернувшейся в семидесятых годах.

После того, как Никсона с позором изгнали с политической арены, американцев убеждали, что Вашингтон «очистился от скверны». И тут как нельзя кстати появился «рыцарь в сверкающих доспехах», который призвал к новому крестовому походу за «благородные идеалы». Арахисовый фермер из Джорджии Картер начал свой поход за «права человека». А вернее — за восстановление «утраченного престижа», который нужен любой империалистической державе для контроля над своим населением и над покорными союзниками.

«По сути дела, права человека заменили самоопределение как основной идеал нашей внешней политики», — писала «Уолл-стрит джорнэл». Эти слова совершенно точно выражают идеологическое содержание пропагандистских усилий администрации Картера. В результате, как казалось американским идеологам, «вьетнамский синдром» был в какой-то мере преодолен. В декабре 1978 года начали проявляться первые очертания намеченного курса. Эта дата важна: в тот момент Картер сделал заявление о необходимости увеличить военный бюджет. Так называемый «кризис демократии» закончился, и все было под контролем, поэтому можно было принять «более твердую политику для восстановления подорванных международных позиций». Увеличивалась продажа оружия за рубеж. Затем возник очень необходимый кризис с заложниками в Иране. В декабре 1979 года «Нью-Йорк таймс» писала о состоянии, близком к эйфории в Вашингтоне, о заявлениях сенаторов о том, что США наконец преодолели «вьетнамский синдром».

Период Рейгана знаменуется некоторыми изменениями курса, хотя подход к проблемам Центральной Америки знаком; как будто проигрывают старую пластинку — СНБ-68 и так далее. Главное в перемене политики не в поддержке Рейганом банд убийц, которых насадили в Латинской Америке Соединенные

Штаты, — это делал и Картер. Люди Рейгана пытаются превратить события в Сальвадоре, в Никарагуа в международную конфронтацию. Кроме того, сейчас США прилагают огромные усилия к тому, чтобы заставить Европу, Японию и другие. державы воспринять систему международной напряженности, в которой они будут подчинены американской мощи.

Это заставило Белый дом разработать новую стратегию, с тем чтобы оправдать такие программы, которые означают понижение зарплаты и уровня потребления, непроизводительную расточительность ресурсов, повышение прибылей для крупной промышленности. Единственный способ — это вести войну или готовиться к войне. Это классический путь: Белый дом надеется, что в условиях международной конфронтации милитаристской пропаганде удастся внушить людям, страдающим от экономической политики администрации, что существует жизненная необходимость поддерживать ее курс.

Выступление Рейгана перед евангелистами в Орландо стало своего рода командой американской пропагандистской машине. Президент объявил свой внешнеполитический курс «борьбой между добром и злом, между справедливостью и несправедливостью». Советский Союз, утверждал он, есть «зло в современном мире». А коли так, заявил президент, то «по велению святого писания и Иисуса Христа мы должны противиться ему всеми силами».

«Такая концепция «холодной войны», — писал профессор Нью-Йоркского университета Артур Шлезингер, — исключает даже саму мысль о примирении или компромиссе, она исключает идею сосуществования, ибо как можно идти на компромисс или сосуществовать со злом? Она не предлагает никакой другой перспективы, кроме противодействия «всеми силами» и войны до последнего вздоха, она зовет истинных верующих на «джихад» (священную войну), крестовый поход с целью истребления неверных. Такой подход к делам человечества всегда выглядел довольно экстремистским. Он представляется абсолютно неперспективным в эпоху ядерного оружия».

Определяя «холодную войну» как «священную войну», Рейган проводит конечный рубеж в мире как рубеж между теми, кто отвергает бога, и теми, кто ему поклоняется, между «дурными» по своей сути и «хорошими людьми», то есть между атеизмом и религией.

«Можно ненавидеть коммунизм, не поклоняясь при этом рейгановскому богу и даже вообще не веря в никакого бога, — пишет А. Шлезингер, — но зачем же шантажировать неверующих, как бы сильно они ни заблуждались? Не лучше ли было бы завоевать и их на нашу сторону? Ведь в конце концов даже в Соединенных Штатах агностики и атеисты пока еще не считаются гражданами второго сорта, по крайней мере согласно конституции».

Стоп. Тут буржуазный историк преднамеренно лукавит, религиозность в значительной степени определяет отношение к человеку в американском обществе. Еще президент Д. Эйзенхауэр говорил, что «признание высшего бытия есть первое и главнейшее выражение американизма» и что «без веры в бога не может существовать ни американская форма правления, ни американский образ жизни».

В реальной жизни подобный подход имеет и свою оборотную сторону. Атеистическое мировоззрение расценивается как опасная форма «инакомыслия». Поэтому согласно законодательству, принятому в некоторых штатах, свидетельские показания атеистов не принимаются судами в расчет. Отказ людей от религиозной присяги нередко лишает их возможности занимать должности в государственных учреждениях. А конституция штата Делавэр, например, обязывает всех граждан участвовать в публичных богослужениях. В 16 штатах выступления против религии караются штрафом от 30 до 1000 долларов либо тюремным заключением на срок до трех лет.

В конституциях 42 штатов содержатся обращения к богу, законы 16 штатов квалифицируют богохульство как уголовное преступление.

В 1871 году в конституцию США была включена поправка, гласящая: «Конгресс не должен издавать законов, устанавливающих какую-либо религию или запрещающих ее свободное исповедание». Но еще со времен отцов — основателей Соединенных Штатов, говоря о свободе взглядов в вопросах религии, подразумевалась свобода совести как право на свободу выбора религии, религиозный плюрализм, а не как возможность выбора между религией и атеизмом. «…Буржуазная «свобода совести», — отмечал К. Маркс в «Критике Готской программы», — не представляет собой ничего большего, как терпимость ко всем возможным видам религиозной свободы совести…»[5]

Вашингтонская администрация соединила нетерпимость к атеизму с термоядерным маккартизмом. Политики, которые тешат себя иллюзией, что им присуще право проповедовать «абсолютную истину», вполне способны с чистой совестью преследовать за «ересь» и подавлять «инакомыслие», даже если для этого надо взорвать весь земной шар.

«Нашему президенту не мешало бы почитать перед сном притчу Достоевского о великом инквизиторе, прежде чем упорствовать в своем намерении подвергнуть весь мир испытанию на чистоту веры, — пишет А. Шлезингер. — А прежде чем делать вывод, что его вера в бога решит все наши проблемы, ему не мешало бы принять к сведению, сколько крови в наши дни, будь то на Ближнем Востоке, в Персидском заливе или Ирландии, проливается в «священных войнах» между людьми, которые все поголовно верят в бога, только толкуют его веления по-разному.

Наибольшее беспокойство, причем похоже, что президент США явно не шутит, вызывает тот факт, что его концепция «холодной войны» как «священной войны» предполагает не только то, что другая сторона является «средоточием зла», но и что мы представляем собой средоточие добродетели. Непомерная уверенность в своей правоте, убеждение в своем назначении как партнера всевышнего — это опасная вещь. В этом плане Рейган проявляет бездумную уверенность в себе. Выступая в Орландо, он, казалось, был полностью уверен в том, на каких позициях стоит бог относительно сложных проблем нашего века. Бог с нами, бог — сторонник «холодной войны», бог против замораживания ядерного оружия, одним словом, бог — республиканец-рейгановец. Эта уверенность чересчур смахивает на определение фанатика как человека, который уверен, что делает то, что «сделал бы бог, знай он конкретные обстоятельства».

У предыдущих президентов — до Рейгана — не было никаких проблем с этой идеей, и они не претендовали на исключительное понимание замыслов всевышнего. «Пути господни неисповедимы, — писал Дж. Вашингтон, — и смертные должны смириться». В своей речи по случаю вступления в должность президента на второй срок Линкольн воздержался от заявлений о том, что бог — это янки, а конфедерация южных штатов есть «средоточие зла» в современном мире. Вместо этого он сказал: «Давайте же не судить и не судимы будем… У всевышнего свои замыслы». Это вызвало праведный гнев евангелистов того времени, у которых не было сомнений в том, что они точно знали замысел божий. «Люди не чувствуют себя польщенными, — ответил им Линкольн, — когда им показывают, что у всевышнего и у них разные замыслы».

Рассказывают и такой исторический анекдот. Когда в 1846 году священник-евангелист Питер Картрайт во время проповеди попросил встать тех, кто после смерти хочет попасть в рай, Авраам Линкольн не поднялся с места. Пастор спросил: неужели он не желает отправиться в рай?

«Нет, я отправляюсь в Вашингтон», — ответил будущий президент.

На предвыборном митинге в отеле «Хилтон» 3 ноября 1983 года Рейган утверждал, что он пришел в Вашингтон, чтобы «вернуть Америке утраченные возможности». При этом он претендовал на понимание «замыслов божьих», забыв даже о церковных постулатах: смертному свойственно ошибаться и «божий суд карает людей за их претензии». Это относится как к нью-йоркскому бродяге, так и к человеку, избранному на пост президента (а не архиепископа или папы римского).

Недаром попытки главы вашингтонской администрации «играть роль бога» вызвали такую негативную реакцию даже в среде священнослужителей. Весьма показательную проповедь произнес священник Филип Цверинг в одной из церквей Лос-Анджелеса.

«Вот уже много десятилетий, — оказал он, — нам неизменно твердят: «Русские идут».

«В течение всех этих лет американцы умирали то в Корее, то во Вьетнаме, а нас призывали жертвовать и оставаться спокойными. Настало наконец время сказать: «Хватит!», сказать, что мы не видим русских войск на наших улицах, сказать, что мы не боимся мира, но всего больше боимся атомного кошмара в отличие от тех, которые говорят, что защищают нас от него. Пришло наконец время увидеть, как манипулируют нашим страхом, нашим патриотизмом, насколько эти махинации стали абсурдными и безнадежными», — воскликнул священник.

«Русские идут!» Худшее в этой тревоге, конечно же, то, что само подобное «предостережение» — лишь предлог для баснословных расходов на так называемую оборону, предлог для создания весьма реальной возможности развязывания войны».

«Кто же они, эти демоны, наводящие на нас ужас? — спросил Филип Цверинг у своей паствы. — 270 миллионов советских людей вовсе не похожи на орды варваров с низкопробных карикатур. Они познали весь ужас войны в своей стране во время нашествия нацистов. Вы только представьте себе, что во вторую мировую войну Советский Союз потерял 20 миллионов человеческих жизней, свыше полутора тысяч городов, 70 тысяч деревень и сел были стерты с лица земли, разрушено 6 миллионов зданий, около 32 тысяч промышленных предприятий. Такого опустошения здесь, в Соединенных Штатах, мы себе не можем даже представить.

Так кто же демоны? Давайте спросим, кто первым использовал атомное оружие? Ответ нам известен. Так давайте же больше не будем увлекаться теориями об иностранных дьяволах. Давайте скажем, что наши враги — бедность и голод, безработица и инфляция…»

В Белом доме этой проповеди не услышали. Там звучат другие молитвы.

Проповедники армагеддона

Согласно известной библейской притче об осаде Иерихона бог не только придумал план взятия города, но и помог войскам Иисуса Навина осуществить его. Что же потребовал всевышний в уплату за поддержку? Пополнить «сокровищницу господню» захваченными в городе ценностями. Стараясь исполнить приказ, наступавшие «все истребили мечом». Даже одного из своих, не сдавшего священникам награбленное, побили камнями, а затем сожгли со всеми членами его семейства. Не удивительно поэтому, что и нынешние охотники мирового переустройства, хватаясь за меч, не забывают о кресте.

Заканчивая свою речь на митинге республиканцев штата Вирджиния в Ричмонде 29 сентября 1982 года, Рейган сказал: «Замечательная книга Ветхого завета «Екклесиаст» учит нас: «Всему свое время». Возможно, это упоминание и было сделано ради красного словца — американские журналисты даже не обратили на него внимания, но библейское пророчество приобретает совершенно конкретный смысл в устах президента, если вспомнить, что имел в виду библейский персонаж.

«Всему свое время, и время всякой вещи над небом, — написано в 3-й главе «Книги Екклесиаста, или Проповедника». — Время раж даться, и время умирать; время насаждать, и время вырывать посаженное». И далее — «время убивать», «время ненавидеть», «время войне»…

Уж не решил ли президент, что настало его «время разбрасывать камни»? Видимо, вопрос риторический.

Только за первые четыре года своего президентства Рейган по меньшей мере пять раз упоминал о своей вере в то, что армагеддон[6] вполне может наступить уже при жизни нынешних поколений. Он связывает армагеддон с «концом света». Свое предчувствие он подкрепляет ссылкой на библейские пророчества, рассуждения теологов, фамилии которых он не называет.

Ни одно из высказываний президента об армагеддоне не было точным и развернутым. Его слова во многом напоминают рассуждения теологов-фундаменталистов, выступающих с конкретными предсказаниями неминуемой последней битвы между «добром» и «злом», в которых фигурируют Ближний Восток, ядерное оружие и чудеса, предсказанные в священном писании, за которыми последуют второе пришествие Христа, тысячелетнее царство божие, конец «старого» и начало «нового мира».

Белый дом отклонил просьбы устроить интервью с Рейганам по этим вопросам и не откликнулся на предложение представить президенту вопросы об армагеддоне в письменном виде. Однако американцы вправе задаться вопросом, не испытывает ли политик, находящийся под влиянием фундаменталистской теологии, предрасположенности к тому, чтобы, готовясь к наступлению армагеддона, нажать на роковую кнопку и тем самым положить начало ядерной войне.

Если он действительно считает это возможным и вероятным, то что означает это в реальном мире? Если на Ближнем Востоке возникнет кризис, угрожающий перерасти в ядерную конфронтацию, не покажется ли президенту, что на его глазах происходит армагеддон и что он совершается «по воле божьей»? Не могут ли религиозные верования сказаться на его готовности к применению ядерного оружия?

В ходе своей кампании за выдвижение кандидатом на президентских выборах 1980 года, давая интервью Джиму Бэйкеру, проповеднику из телекомпании «PTЛ телевижн нетуорк», Рейган говорил о необходимости «духовного возрождения», а затем внезапно сказал: «Может быть, именно наше поколение узрит армагеддон».

В ходе той же кампании, выступая перед группой руководителей еврейской общины в Нью-Йорке, Рейган косвенно указал, что в его представлении есть связь между армагеддоном и Ближним Востоком. Как указывал американский обозреватель Уильям Сэфайр, кандидат на пост президента тогда сказал: «Израиль — это единственное стабильное демократическое государство, на которое мы можем положиться в том месте, где может начаться армагеддон».

Через полтора месяца после вступления Рейгана в должность проповедник Джерри Фолуэлл, главный его сторонник среди проповедников-евангелистов, лидер организации «моральное большинство», заявил журналисту Роберту Шиэру в интервью, что Рейган сходится с ним во взглядах на библейские пророчества и что президенту иногда кажется, что армагеддон приближается «очень быстро». Сам Фолуэлл предсказал в беседе с Шиэром, что «менее чем через пятьдесят лет» произойдет «какая-то ядерная катастрофа, война, в ходе которой Россия будет уничтожена при помощи ядерного оружия, однако христиане, живущие в России, будут «вознесены», то есть в мгновение ока во плоти перенесутся на небеса и таким образом спасутся от гибели в катастрофе».

«Мы считаем, что Россия совершит вторжение на Ближний Восток и в первую очередь в Израиль, — сказал тогда Фолуэлл. — Именно в это время, как мне кажется, на Земле произойдет ядерная катастрофа… Однако я считаю, что в грядущей эпохе, когда церковь будет вознесена в нашем понимании этого слова, то есть спасется от гибели, на земле начнется ничем не сдерживаемая вражда… Сначала на помощь церкви явится бог. Через семь лет после армагеддона, этого ужасного побоища, он вернется на нашу землю, чтобы она не была окончательно уничтожена, и установит на Земле тысячелетнее царство божие. Затем возникнут новые небеса и новая земля и начнется вечная жизнь».

«Но можно ли, — спросил Шиэр, — уничтожить Россию с помощью ядерного оружия, избежав при этом уничтожения ею всего мира?»

— Да, — ответил Фолуэлл. — Я не имею в виду истребление буквально всех. Ведь в России также много глубоко верующих христиан. Верующие будут спасены путем вознесения»,

«Обсуждали ли вы когда-либо эти вопросы с Рейганом? — спросил Шиэр Фолуэлла. — Согласен ли он с вами?»

«Да, согласен, — ответил Фолуэлл. — Он как-то сказал мне во время кампании в Новом Орлеане — мы были с ним наедине в автомашине, исключая, разумеется, офицера службы безопасности и водителя, которые находились на передних сиденьях: «Джерри, порой мне кажется, что мы и сейчас очень быстро движемся к армагеддону». Но при этом он заметил: «Я не фаталист. Я верю в чувство ответственности людей. Я верю, что бог будет уважать нас за то, что мы отдаем все силы борьбе за мир во всем мире. Именно к этому я стремлюсь».

Впрочем, в ходе интервью, которое Фолуэлл дал Ронни Даггеру в Линчберге в штате Вирджиния, этот проповедник подправил свои предсказания относительно «грядущей войны с Россией» и поставил под сомнение свое предположение, высказанное в 1981 году, что она будет связана с «какой-то ядерной катастрофой». Весьма энергично Фолуэлл подчеркивал, что Рейган не фаталист и что он не позволит религиозным убеждениям влиять на совой действия на посту президента.

«Он очень ясно дал мне понять, — подчеркнул Фолуэлл, — что ни в какой мере не подходит к исполнению своих президентских обязанностей с фаталистических позиций и не позволит своим религиозным убеждениям и личным верованиям пагубно влиять на его деятельность на президентском посту».

Кроме того, Фолуэлл разъяснил, что именно он имел в виду, предсказывая «полное уничтожение России». Он заявил, что эти слова относятся не «к стране, не к русскому народу», а к «советской военной мощи». Кроме того, он на сей раз выразил сомнение в том, что грядущая война с Советским Союзом будет связана с «какой-то ядерной катастрофой». Эту войну, сказал он, будут вести не Соединенные Штаты, а «господь наш Иисус Христос», который не станет прибегать к военным средствам».

18 октября 1983 года президент Рейган позвонил по телефону Томасу Дайну, исполнительному директору Комитета по американо-израильским общественным отношениям. Эта беседа была записана на пленку. Рейган сказал Дайну:

«Знаете, я обращаюсь к нашим древним пророкам из Ветхого завета и к признакам надвигающегося армагеддона и не могу не задуматься над тем, не нашему ли поколению суждено увидеть его. Не знаю, заметили ли вы исполнение каких-либо из этих пророчеств в последнее время, но можете мне поверить, что в них действительно описывается переживаемое нами время».

Примерно месяц спустя два корреспондента журнала «Пипл» взяли у Рейгана интервью:

«Вы заявили, что наше поколение может увидеть армагеддон, что сейчас исполняется множество библейских пророчеств. Действительно ли вы в это верите?»

«Я этого никогда публично не говорил. Я тут говорил со своими людьми, поскольку теологи уже долгое время твердят мне, что никогда прежде не было такого периода, когда бы осуществлялось так много пророчеств, как теперь. В прошлом были времена, когда нам казалось, что наступает конец света, однако ничего похожего на то, что происходит сейчас, не было».

«Вы размышляли над этим?»

«Не в такой мере, чтобы в отчаянии разводить руками и говорить: «Все пропало». Нет, я думаю, что, когда наступит это время, поколение, при котором это произойдет, должно будет продолжать делать то, что считает правильным».

Под словами «когда наступит это время» Рейган подразумевал «конец света», «армагеддон». Во всяком случае, то, что он говорил и ранее, ясно показывает, что в его сознании и то и другое связано между собой.

Его упоминание о «конце света» основано непосредственно на соответствующих библейских текстах. Пророк Даниил называет события, связанные с последней битвой и днем страшного суда, «концом времени», «концом дней». В Библии армагеддон и последующие события характеризуются как «конец времени», как «последние дни гнева».

В конце одного интервью Рейган, видимо, вернулся к теме армагеддона и светопреставления и выразил при этом глубокий религиозный фатализм. Его просто спросили: «Считаете ли себя удачливым?»

«В конечном счете, — ответил он, — это сводится к тому, о чем мы уже говорили. Смысл чтения Библии — в осознании того, что мир и наши жизни фактически нам не принадлежат. То, что господь наш хочет сотворить с каждым из нас и с миром, в котором мы живем, — это его дело, а не ваше и не мое».

Апокалиптические строки Библии вызывают живой отклик, естественно, и в Пентагоне. Министр обороны Каспар Уайнбергер в ответ на вопрос о светопреставлении сослался на такой «авторитетный источник», как «Откровение»[7] в котором предсказывается появление «нового неба и новой земли». Во время одного из выступлений Уайнбергера в Гарварде один из студентов спросил его: «Верите ли вы, что наступит конец света, и если да, то, как вы думаете, будет ли это актом бога или человека?»

«Я читаю «Откровение», — ответил Уайнбергер, — и я действительно считаю, что конец света наступит (надеюсь, это будет актом бога), но с каждым днем, мне кажется, времени остается все меньше».

«Не страшно ли вам?» — спросил его другой студент.

«Я опасаюсь, — ответил Уайнбергер, — что нам не хватит времени стать достаточно сильными, чтобы предотвратить ядерную войну… Я боюсь, что мы будем к ней не готовы. Я думаю, что время на исходе… Но я верую…»

Президент Рейган не назвал фамилии тех теологов, которые «уже давно» сказали ему, что «никогда прежде не было такого времени, когда сбывалось бы так много пророчеств», как сейчас, однако это не праздное заявление; веру в то, что армагеддон наступит уже при жизни нынешнего поколения, в последнее время выражают многие евангелисты в своих книгах и выступлениях.

По словам Фолуэлла, никто не знает, когда бог вновь снизойдет на землю, однако лично он верит, что это случится скоро. В 1981 году он сказал: «Мы верим, что доживаем последние дни до возвращения господа бога… Не исключено, что это случится через 50 лет. Но я так не думаю… Я не думаю, что осталось еще 50 лет. Я думаю, что моим детям не суждено прожить всю свою жизнь, как, видимо, проживу я».

«В своих проповедях мы утверждаем, и я сам верю, что буду среди тех, кто вознесется вместе с церковью, — заявил Фолуэлл в одном интервью. — Поскольку я верю в Христа, я разделяю общее, как мне кажется, мнение евангелистов и фундаменталистов о том, что бог снизойдет на землю при жизни нынешнего поколения. Далее я не стал бы заглядывать. Многие ошибочно делают это. Предопределение даты запрещено самим нашим господом… Однако я верю тому, что Линдсей писал в своей книге «Усопшая великая планета Земля» (эта книга разошлась наибольшим тиражом за всю современную американскую историю)… и в других книгах. Он писал, что наше поколение вполне может оказаться последним».

В брошюре под названием «Армагеддон и грядущая война с Россией», написанной в 1980 году, Фолуэлл утверждал, что «уже сейчас на Ближнем Востоке быстро готовятся две войны — война Гога и Магога и армагеддон», которые, по его мнению, «сольются в одну». Он заявил, что «уже сейчас на наших глазах складываются условия для будущего вторжения России в Израиль». Россия понесет «сокрушительное поражение», в результате которого пять шестых ее солдат будут убиты и «коммунистическая угроза навсегда исчезнет», — вещал Фолуэлл. Затем, продолжал он, на Ближнем Востоке воцарится антихрист и произойдет «последняя всесокрушающая битва» — армагеддон. На обложке этой брошюры Фолуэлла изображен ядерный гриб на фоне красного неба, поверх которого напечатано название брошюры. В других своих трудах Фолуэлл предсказывает, что еще через тысячу лет «старая земля и старое небо… будут уничтожены ядерным взрывом».

Он обещает «вновь рожденным» христианам, что им не следует бояться ядерной войны или армагеддона, поскольку «мы вознесемся до того, как они начнутся».

В Линчберге он заявил, что вознесение — это «следующее событие в божьем календаре». В проповеди, посвященной конечным событиям, он дал такое описание вознесения: «Представьте, что вы едете в автомашине. Скажем, вы ее ведете. Вы — христианин. В машине вместе с вами находится несколько человек, в том числе, возможно, и какой-нибудь человек, не являющийся христианином. Когда прозвучит трубный глас, вы и остальные христиане в этой автомашине будете мгновенно вознесены — вы просто исчезнете, и останутся лишь одежда и неодушевленные предметы, не способные обрести вечную жизнь. Человек, который останется в машине, внезапно увидит, что он один, что машина движется без водителя, и тут эта машина во что-то врезается… Другие машины на шоссе, за рулем которых находились верующие, также разобьются, и на всех шоссе в мире, где за рулем будут застигнуты христиане… начнется столпотворение». Когда верующий летчик «вознесется к Иисусу», пишет Фолуэлл, «либо его самолет разобьется, либо кому-нибудь другому в кабине экипажа придется взять на себя управление». Те, кто останется, утверждает Фолуэлл, обречены на «великие страдания», которые завершатся армагеддоном.

На картине «Вознесение», написанной Чарлзом Андерсоном, изображен Иисус, парящий над небоскребами и шоссе, самолет, который врезается в здание, автомашины, которые разбиваются одна о другую, в то время как истинно верующие возносятся в небеса к Иисусу в белых одеждах с простертыми вверх руками.

Рейган, по словам Фолуэлла, — «евангелист». «Как мне кажется, нет никаких сомнений в том, что президент верующий — вновь рожденный, и я думаю, что, если его прямо об этом спросить, он ответит утвердительно на этот вопрос, — сказал Фолуэлл в Линчберге. — Я никогда не задавал ему этот вопрос прямо по той причине, что у меня не было никаких сомнений, что он — вновь рожденный верующий христианин».

Согласно библейскому пророчеству при наступлении армагеддона бог возьмет в свои руки историю людей, сойдет с небес на землю и покарает зло. В день страшного суда он осудит грешников, дарует праведникам «вечную жизнь», после чего наступит «тысячелетнее царство божие на Земле», — 1000 лет мира и счастья, на протяжении которых сатана «останется в оковах». Затем наступает «вечная жизнь». Для верующих, буквально воспринимающих подобные пророчества, армагеддон, таким образом, сулит не только ужас и невиданное кровопролитие, но и второе пришествие Христа, день страшного суда, наступление тысячелетнего царства божия и вечной жизни. Как указывается в «Откровении святого Иоанна Богослова», «в те дни люди будут искать смерти, но не найдут ее, пожелают умереть, но смерть убежит от них». И живые позавидуют мертвым? Картина, нарисованная библейским пророком слишком уж напоминает последствия ядерной войны: ангелы приготовились «умертвить третью часть людей», «затворится небо» и воды «превратятся в кровь и поразят землю всякою язвою».

После армагеддона, «этого великого дня всемогущего бога», верующим обещают сотворение «нового неба и новой земли». За армагеддоном следует рай, учит Библия. А что следует за пророчествами Рональда Рейгана? Приказ о «начале бомбардировки Советского Союза»?

Что Рейган имеет в виду, употребляя термин «армагеддон»? Действительно ли он ожидает наступления «последней битвы между добром и злом» в ходе ядерной катастрофы? Действительно ли армагеддон связан в его уме с выраженным им в свое время мнением, что «ограниченный» ядерный конфликт не обязательно должен привести ко всемирной ядерной катастрофе?

Уильям Мартин, профессор социологии из университета Рейса, пишущий на теологические темы/задал в статье, опубликованной в журнале «Атлантик» в июне 1982 года, следующий вопрос о принятой евангелистами концепции светопреставления: «Если бы президент назначил одного или более деятелей, верующих в наступление тысячелетнего царства божьего, на ключевые внешнеполитические посты (а кто стал бы при утверждении их кандидатур спрашивать их о том, верят ли они во второе пришествие), то какие стимулы были бы у них для того, чтобы добиваться установления тысячелетнего царства божьего?..»

«А если ядерное уничтожение России предопределено по планам некоторых религиозных деятелей, то не может ли политик или генерал-фундаменталист рассматривать свой палец на кнопке как орудие вечного помысла божия?» — спрашивает профессор У. Мартин.

Проповедники христианской морали призывают любить ближних. «Не убий!» — гласит одна из главных библейских заповедей. И американские президенты, при каждом удобном случае афиширующие свою набожность, ссылаются в своей деятельности именно на эти постулаты христианского вероучения. Вступая в должность, все они согласно традиционному ритуалу клянутся на Библии, что будут «правоверно исполнять обязанности президента Соединенных Штатов Америки и всеми силами способствовать сохранению, охране и защите конституции». Положив руку на священное писание, произносил эти слова Гарри Трумэн, Линдон Джонсон, Ричард Никсон, Джимми Картер и Рональд Рейган. На совести первого — приказ об атомных бомбардировках Хиросимы и Нагасаки. Джонсон санкционировал агрессию против Вьетнама, которую Никсон продолжил. Картер росчерком пера, не раздумывая, утвердил «директиву № 59» — о возможности «ограниченной ядерной войны».

Нынешний президент США, судя по всему, тоже стремится внести свою лепту в дело «защиты богоизбранной Америки» от «безбожного коммунизма». Рейган при каждом удобном случае повторяет, что возглавляемая им администрация соблюдает «законы божьи». И, значит, говорит он, «холодная война» — «это, по сути дела, борьба между праведным и неправедным». Но помыслы его не только о войне «холодной». Возможно, президент считает убийство отдельного человека делом «аморальным», но это не распространяется на провозглашенную им стратегию уничтожения целых народов в пожаре ядерной войны.

Очевидно, претендуя на роль вершителя человеческих судеб, американский президент решил уподобиться библейскому герою, превратившему цветущее древо жизни в бесплодную смоковницу.

От иллюзий к СТРЕССу

Выступая по случаю очередной ежегодной конференции Национального консервативного комитета политических действий в 1984 году, Рональд Рейган заявил: «Америка поддерживает идеалы свободы, демократии и достоинства личности для всего человечества, и мы не приносим за это никаких извинений. То общество благоприятных возможностей, которое мы хотим иметь для себя, мы также хотим создать и для других. И не потому, что мы навязываем другим свою систему, а потому, что эти возможности являются богом данным правом…»

Мы вспомнили это высказывание не только потому, что президент в очередной раз, подтверждая свои «права» именем всевышнего, пытался оправдать политику своей администрации, вознося здравицы в честь свободы и демократии, и навязывать другим народам «ценности американского образа жизни». На той конференции никто не поинтересовался у президента, почему для защиты американских идеалов пришлось обстрелять из корабельных орудий Бейрут, сбрасывать десант для «восстановления демократии» на Гренаде, засылать банды наемников на территорию Никарагуа… Почему в условиях такого «расцвета демократии» вынашиваются планы организации концлагерей для инакомыслящих в самих США?

Участники той конференции обошли молчанием и заявление одного из стратегов ультраправых Пола Уэйрича о том, что его единомышленники «больше не заинтересованы в сохранении имеющегося статус-кво» и намерены «совершить поворот в структуре власти в США». Между тем, писала газета американских коммунистов «Дейли уорлд», намеченный религиозными правыми «поворот» означает лишь одно: уничтожение профсоюзов, всех тех завоеваний трудящихся, которых они добились в результате трудной многолетней борьбы; подрыв демократических институтов; ограничение гражданских прав и возвращение к мрачным временам маккартизма. При этом с первых шагов своего пребывания у власти администрация Рейгана, по словам Генерального секретаря Компартии США Гэса Холла, пыталась «втянуть религию в ультраправую сточную канаву».

«Вопрос о религии, который приобрел такое большое значение, встал не случайно, — разъяснял Г. Холл создавшееся положение на одной из своих пресс-конференций. — Он всегда встает, когда правящие круги хотят использовать религию в политических целях или злоупотребить ею. Именно тут вопрос о религии и политической борьбе приобретает особую остроту, и думаю, что так будет еще некоторое время. Как известно, религия стала темой споров в широких кругах и среди руководящих деятелей страны. Реакция в народе в каком-то смысле выражает стремление защитить свою религию. Американец хочет оградить ее, он не терпит, когда ею злоупотребляют ради «грязной политики», как принято говорить в народе. Таким образом мы имеем дело с реакцией на то, как используют религию ультраправые и Рейган».

Использование религии в политических целях не сводится к обычной риторике и сбору пожертвований в фонд тех или иных политических деятелей. Христианские фундаменталисты, как писала газета «Филадельфия инкуайерер», стремятся «взять под контроль весь политический процесс» в Соединенных Штатах. «Когда президент Пэт Робертсон закончит чтение Библии и начнет читать свое послание «О положении страны» по телевидению, будет уже слишком поздно» — такое предостережение о религиозных правых содержалось в разосланном в связи с началом кампании за президентское кресло в 1988 году послании Национального комитета демократической партии США. «Я не мог припомнить другого такого момента в новейшей политической истории нашей страны, — заявил председатель национального комитета Пол Керк, — когда такая мощная экстремистская группировка, как нынешняя правая религиозно-политическая коалиция, подходила так близко к захвату власти в Америке…»

Ультраправый фундаменталист Пэт Робертсон выбился в число самых популярных телепроповедников Америки. Теперь он метит в президенты Соединенных Штатов. Робертсон — бывший чемпион по боксу на приз «Золотые перчатки». Два года он прослужил в морской пехоте, затем получил научную степень, закончив курс юриспруденции в Йельском университете. Потом он учился в Нью-Йоркской духовной семинарии и был посвящен в сан священника в 1961 году. В городке Вирджиния-Бич в штате Флорида он основал свою «империю»: телецентр стоимостью 22 миллиона долларов; центр международных связей, который обошелся в 13 миллионов долларов; университет, в котором можно получить степень магистра по пяти специальностям, с библиотекой стоимостью 13 миллиардов долларов… Робертсон — президент телекомпании «Крисчен сайенс нетуорк» (Си-си-эн) и ведущий ежедневной программы «Клуб 700», представляющий собой смесь интервью, новостей, выступлений консервативных политических деятелей и молитв. Стратеги республиканской партии полагают, что Робертсон может оказать существенное воздействие на политическую кампанию 1988 года.

То, о чем во всеуслышание предостерегают демократы, готовясь к предвыборным схваткам накануне президентских выборов 1988 года, практически уже давно произошло. Это предостережение явно запоздало на несколько лет, религиозно-политическая коалиция, объединившаяся вокруг республиканской администрации, уже подводит итоги своей политики.

Еще в середине 70-х годов американские политологи пришли к выводу, что ось американской политической жизни смещается вправо, что страна вступает в период «консервативной контрреформации». Эта точка зрения стала доминирующей в политических и идеологических дискуссиях после прихода в Белый дом рейгановской администрации. Близкая к республиканцам пресса пропагандировала победу правоконсервативной коалиции на выборах как некий «мандат» большинства населения на проведение консервативно4 го курса внутри страны и на международной арене. Американские политологи объявили Рейгана «отцом консервативного ренессанса», который призван «свыше» не только возродить «былую мощь Америки», но и изменить сам общенациональный политический климат. «Рейган значительно раньше многих других политических деятелей почувствовал возникающую в широких слоях населения волну консерватизма», — отмечали авторы сборника «Будущее при президенте Рейгане», вышедшего сразу после выборов 1980 года.

Последующий углубленный анализ результатов выборов показал, однако, что Рейган завоевал свой так называемый мандат от народа «на эксперимент с консервативным курсом», получив голоса лишь менее трети американских избирателей: 43,9 из 164,4 миллиона, то есть 26,8 процента. При этом только 11 процентов избирателей, голосовавших за Рейгана, объявили себя сторонниками его консервативных взглядов. Многие же отдали ему свои голоса, либо чтобы не избирать на второй срок Картера (38 процентов), либо «в надежде на перемены» (21 процент).

Из работ многих ученых и обозревателей, детально проанализировавших причины побед Рейгана в 1980 и 1984 годах, и результатов опросов общественного мнения за продолжительный период его президентской деятельности, стало очевидным, что доминирующая в официальной пропаганде США идея о резком повороте страны вправо и мощной консервативной волне, вынесшей якобы на своем гребне в Белый дом президента с твердыми правоконсервативными взглядами, не имела под собой фактических доказательств.

Важным свидетельством, опровергающим официальную пропаганду поворота Америки вправо, стали также публикации авторов, проанализировавших динамику изменений в политическом спектре США за последнее десятилетие. Так, ученые двух политологических центров в Мичиганском и Калифорнийском университетах, разработав новую методику, способствующую выявлению переходных стадий в процессе размежевания взглядов, показали в своем исследовании, что резкого поворота вправо, о котором так много писали, на самом деле не произошло.

Нараставший в последние десятилетия кризис «идеологии либерализма», дальнейшее ухудшение экономического положения в стране и явный провал президента-демократа Картера расчистили путь к институтам власти республиканцам-консерваторам. На политической сцене США и за ее кулисами произошла заметная перегруппировка сил. Все эти факторы в значительной степени способствовали тому, что с приходом Рейгана в Белый дом консерватизм стал превращаться в идеологическую основу президентской стратегии и государственной политики в целом. Политолог Бернхэм отмечает, что политический курс Белого дома, традиционно отличающийся прежде всего прагматизмом, с приходом Рейгана приобрел ярко выраженную правую идеологическую ориентацию. Причем президенту удалось навязать свою линию конгрессу США.

При Рейгане сенат, ставший центром ультраправых группировок республиканцев, во многом способствовал поддержке агрессивных внешнеполитических акций администрации и наращиванию военных ассигнований. Лидер республиканского большинства в сенате Г. Бейкер объединил вокруг себя коалицию членов конгресса в пользу жесткого курса правительства США против Советского Союза и в поддержку агрессивных милитаристских устремлений президента в Ливане, Сальвадоре и на Гренаде. При такой поддержке Рейгану в целом удавалось проводить свой курс, уступая конгрессу лишь в некоторых второстепенных вопросах. Однако в последнее время, особенно в период избирательной кампании, в конгрессе наметились новые тенденции, свидетельствующие о возможностях укрепления оппозиции правоконсервативному курсу президента и его корректировки в сторону большей умеренности. Такой тенденции активно противостоят ультраправые. Объявляя основой своей политики высокие моральные стимулы, «рейганисты на деле активно спекулируют верой и надеждой американцев на лучшие времена, — отмечает американский исследователь Р. Лекачмен. — Если в будущем Америку ждет авторитарный режим, то Рейган отвечает образу президента, соответствующего такому режиму».

Действительно, при Рональде Рейгане экстремистские силы ультраправых не только сплотились и окрепли, но, захватив бразды правления в республиканской партии, подготовили идеологическую базу для захвата политической власти в стране. Эта опасная тенденция, подчеркивал Гэс Холл, «ведет к установлению однопартийного господства ультраправых в сочетании с государственной религией». В том, что они пойдут на любые средства и любые оправдания ради достижения конечной цели правления миром, сомневаться не приходится. Так уже было в истории — и не раз.

В сегодняшней Америке плоды милитаризма, антикоммунизма, расизма, антипрофсоюзной политики правительства уже дают свои всходы. «Экстремизм для достижения безопасности оправдан», — заявил один из лидеров правых республиканцев Барри Голдуотер. У подобных идей находится немало защитников в Вашингтоне. Так, в одном из исследований «мозгового треста» консерваторов — организации «Херитидж фаундейшн» содержался совет администрации принять меры против существующих «подрывных сил» и обращалось внимание на «антиамериканский характер большей части так называемого инакомыслия». В исследовании содержится и такой вывод: «Индивидуальные свободы имеют второстепенное значение по сравнению с требованиями национальной безопасности и внутреннего гражданского порядка».

В начале 70-х годов американские хиппи распространяли листовку с таким содержанием:

«РАЗЫСКИВАЕТСЯ ПОЛИЦИЕЙ: ИИСУС ХРИСТОС, ОН ЖЕ — МЕССИЯ, ВОЖДЬ ПОДПОЛЬНОГО ОСВОБОДИТЕЛЬНОГО ДВИЖЕНИЯ, ВНЕШНИЙ ВИД: ПОХОЖ НА ХИППИ, ДЛИННЫЕ ВОЛОСЫ И БОРОДА, ОДЕТ В РУБИЩЕ И САНДАЛИИ. ПОСЕЩАЕТ КВАРТАЛЫ БЕДНЯКОВ. ОСТОРОЖНО! ЭТОТ ЧЕЛОВЕК ОПАСЕН! ОН ХОЧЕТ ОСВОБОДИТЬ И ИЗМЕНИТЬ ЛЮДЕЙ!»

Сегодня подобные шутки выглядят совершенно иначе. Представьте, что подобная листовка была бы приклеена на воротах концентрационного лагеря где-нибудь в Форт-Беннинге, штат Джорджия, или Форт-Чэффи, штат Арканзас.

По данным нью-йоркского журнала «Спотлайт», одна из главных целей санкционированной администрацией Рейгана широкой полицейской операции под кодовым названием «Рекс-84» — борьба с инакомыслящими. Специальные репрессивные меры применяются к политическим противникам режима и тем людям, чью критику системы администрация считает для себя «опасной». Арестованных намерены содержать под стражей в специально сооруженных лагерях, созданных на ряде крупных американских военных базах по секретному приказанию Рональда Рейгана.

«Рональд Рейган продолжает работу Джо Маккарти» — к такому выводу склоняются американские политические наблюдатели. Особое раздражение главы администрации вызывают те, кто говорит об опасности милитаристского курса Белого дома.

Еще перед тем как попасть в Белый дом, он обрушивался с клеветническими нападками на сторонников Договора ОСВ-2, так до сих пор и не ратифицированного американским сенатом, а в ноябре 1986 года нарушенного Соединенными Штатами. Попав в Белый дом, он спустил ищеек ЦРУ и ФБР на тех, кто влился в антивоенное движение, обвинив их в том, что они — «агенты Кремля». В число этих «агентов» попал даже известный детский врач Бенджамин Спок. «Рейган исходит из нескольких простых посылок относительно причин, вызывающих мировые проблемы, — констатировала М. Макгрори. — Для него это всегда либо коммунизм, либо терроризм».

В практике ультраправых «простые решения» Рейгана находят свое конкретное воплощение. Своей политикой мы сплачиваем ряды инакомыслящих и потом доказываем нашу способность отомстить людям, идущим против нас», — цинично заявил лидер организации «Консерватив кокэс» Говард Филиппе. А «приманкой» для «инакомыслящих» служат такие откровенно фашистские организации, как ку-клукс-клан и «общество Джона Бэрча». Ими, как фиговыми листками, прикрывают правые свой широкий экстремизм. Никогда раньше не поддерживал монополистический капитал так открыто подобные фашиствующие группировки, так щедро не субсидировал их деятельность. Цель? Подавление гражданских свобод, нагнетание расизма, распространение массовой истерии, создание атмосферы страха и паники среди населения.

Поистине чудовищную статистику приводят в своей книге «Гетто и тюрьмы. Расизм и права человека в США» супруги Дорис и Джордж Памфри: на фоне катастрофического роста преступности в США не менее преступными являются и действия самой полиции — в среднем каждые 8 часов полицейские открывают огонь по населению, в результате чего ежедневно гибнет один человек.

45—55 процентов жертв, скажем, в Филадельфии — чернокожие. В Чикаго эта цифра еще выше — до 70 процентов. Доказано также, что во время стычек с полицией большинство белых были вооружены и, более того, первыми открывали огонь по полицейским, а подавляющее большинство жертв среди негров были безоружными и погибли от выстрелов в спину, то есть при попытке спастись. Но это, однако, никак не отразилось на решениях американской Фемиды. Ее благосклонность всегда была на стороне «блюстителей порядка»: лишь менее 1 процента полицейских, неоправданно применивших огнестрельное оружие или даже сознательно убивших невинного человека, было привлечено к ответственности.

«Система борьбы с преступностью сама является наиболее криминальной сферой правительства», — вынужден был признать председатель подкомитета палаты представителей по борьбе с преступностью конгрессмен Джон Коньерс. — Эта преступность начинается уже в полиции и пронизывает всю систему суда и наказания, причем указанная преступность носит ярко выраженный расистский характер». Если в преступлении подозревается негр, его арестовывают белые полицейские, он предстает перед белым судьей и белым прокурором, а в конечном итоге — перед белым жюри присяжных в зале суда, где протокол заседания суда ведут опять же белые секретари. После вынесения решения суда и объявления приговора негр оказывается в тюрьме, где единственным чернокожим служащим может быть только уборщик. В общем же, вся система юриспруденции контролируется белыми, негры же оказываются лишь правопреступниками. «Подобная ситуация, — добавляет Д. Коньерс, — неизбежно должна укреплять во мнении, что юстиция есть инструмент подавления черных белыми».

Все это неизбежно потворствует атмосфере расистских настроений. Негра скорее заподозрят в преступлении, чем белого, и скорее задержат. Если полицейским известно, что подозреваемый в преступлении — негр, они могут задержать всех негров, оказавшихся поблизости. И трудно представить, что такое возможно в отношении белых жителей Америки. Белого преступника скорее отпустят под залог, и при первой возможности дело против него будет прекращено. Негра, в отличие от белого, маловероятно, что приговорят к условному наказанию, и придется ему отбыть весь тюремный срок, в то время как белые преступники могут попасть под амнистию.

Пытки, истязания, сознательные убийства — все это стало практикой в «свободной Америке». В ответ на активизацию движения за гражданские права и против милитаристской политики Белого дома репрессивные органы используют и тактику «железного кулака», как это было в случае убийства Мартина Лютера Кинга, так и тактику «замшевой перчатки», то есть новую стратегию социального контроля над всей страной. Вот только один пример. Детройтская полиция разработала специальную программу, сокращенно именуемую СТРЕСС[8]. Однако не борьбой с неврозами занялись полицейские. Они решили применить в своей деятельности практику суда Линча. С той разницей, что расправы теперь проводятся не самостийно, а по плану и при содействии органов порядка. Суть заключается в том, что один из полицейских, переодетый в штатское, играет роль «приманки», а несколько его коллег «подстраховывают». В операциях используются также агенты ЦРУ и бывшие «зеленые береты», поднаторевшие где-нибудь в Родезии в «охоте на людей». В результате операций на «приманку» попадались не настоящие бандиты, а бродяги, пьяницы, мелкие воришки, бездомные. Судьба многих из них закончилась трагически: команды СТРЕСС, не задумываясь, пускали в ход оружие. Главной же жертвой оказались негры и отверженные общества потребления, которых заранее занесли в разряд «преступников» и «криминальных элементов».

Где же были в этот момент вездесущие американские газетчики, которые словно стервятники всегда слетаются за «полицейскими сенсациями»? Может, в данном случае им изменил репортерский нюх? Вряд ли, донкихотство среди них не в моде. А нарушения прав человека в стране, которая так рьяно защищает их за своими пределами, — обычная практика. Кроме того, вся судебная деятельность осуществляется таким образом, чтобы оправдать полицию. Даже если в печати и появляются сообщения о злоупотреблении блюстителями порядка своими полномочиями или отходе от буквы законов, на страницах газет и журналов злоумышленное убийство называется «вынужденной самообороной», убийца — «жертвой нападения», пытки в полицейских участках превращаются в «допросы» или попросту замалчиваются, а сделанные во время истязаний признания именуются «вынужденными под давлением неоспоримых улик».

Значительную роль при этом играет целенаправленная обработка общественного мнения. Читателей детективных историй о похождениях бравых полицейских уверяют, что нужно выбирать либо «гражданские свободы», либо «безопасность». Публикуя в огромном количестве материалы о разгуле преступности в стране, печать не только замалчивает истинные — социальные причины этой проблемы, но и всячески поддерживает атмосферу неуверенности и страха среди населения, чтобы обыватель терпимее относился к нарушению закона теми, кто призван по долгу службы его охранять.

Так было во время проведения операции ЦРУ под кодовым названием «Хаос» по сбору информации об «иностранном руководстве» антивоенным движением. В результате составлено 13 тысяч досье, в том числе 1000 — на организации, выступавшие против войны во Вьетнаме, заведена картотека на 300 тысяч американцев.

Президент Рейган предложил конгрессу принять еще пять «антитеррористических» законов. Они направлены против тех, кто поддерживает национально-освободительные движения, против профсоюзного движения, против оппозиции агрессивной политике США в Латинской Америке и в других районах мира, против гонки вооружений. Сегодня широко применяется практика задержания и содержания под стражей без права освобождения под залог таких «инакомыслящих».

Американский автор Леннокс Хиндс в книге с красноречивым названием «Иллюзия справедливости» пишет: «Закон не собирается защищать права тех, кто восстает против угнетения. Он в значительной степени используется для обеспечения того, чтобы они и впредь мирились с тем местом, которое отведено им среди всеобщего порядка. Когда чернокожие в Гарлеме, Уоттсе, Ньюарке восстали против безработицы и нищенских условий жизни, полиция применила слезоточивый газ, огнестрельное оружие и незаконные обвинения. Но не против домовладельцев и лавочников, чьими жертвами стали эти чернокожие, а против самих жертв…» Комиссия конгресса США указала в одном из документов, напоминает Л. Хиндс, что в Соединенных Штатах «справедливость оценивается двумя мерками — в зависимости от цвета кожи и классового положения человека». Сегодня к этому можно добавить и еще один показатель — полное одобрение политики нынешней администрации. В противном случае — тюрьма.

Восемь раз власти арестовывали активистку «католического рабочего движения» Дороти Дэй, несмотря на ее преклонный возраст. Состав преступления: заявления «в защиту обездоленных и более справедливый мир…».

Когда у Ливерморской лаборатории в Калифорнии, родном штате президента Рейгана, где изобретено больше ядерных боеголовок, чем в любом другом месте на земле, собрались активисты антивоенного движения, их встретили не просто полицейские кордоны. Была учинена массовая расправа с участниками демонстрации, 900 человек оказались за решеткой.

Таким же был итог выступлений сторонников мира в Уэст-Милтоне (штат Нью-Йорк) у стен лаборатории компании «Дженерал электрик», работающей на Пентагон, в Гротоне и Нью-Лондоне (штат Коннектикут), где производятся атомные подводные лодки «Трайдент», в Берлингтоне (штат Вермонт), Альбукерке (штат Нью-Мехико), в штатах Орегон, Иллинойс, Флорида, Техас, Юта, Невада, Массачусетс, Род-Айленд…

Так стоит ли удивляться, что строительство тюрем в Америке превратилось в одну из самых прибыльных отраслей? А подавление любых форм инакомыслия стало делом привычным. Как заявил министр юстиции США Эдвин Миз, выступая перед полицейскими в Сан-Франциско, «хорошим примером для органов по поддержанию правопорядка является осуществленная в Филадельфии акция против секты «Движение».

Для выселения и ареста членов негритянской секты «Движение», проживающих в доме номер 6221 по Осэдж-авеню в «цветном» квартале Филадельфии, полиция на рассвете 13 мая 1985 года начала штурм здания, который только к вечеру закончился, когда полицейский вертолет сбросил на крышу здания бомбу замедленного действия. После взрыва здание охватил сильный пожар, перекинувшийся на соседние дома. В результате операции было уничтожено 60 зданий, а внутри дома номер 6221 были обнаружены трупы одиннадцати человек. В том числе четыре детских. 255 жильцов этого квартала остались без крова. Девять членов секты были приговорены к пожизненному заключению.

Барри Голдуотер и его единомышленники могут торжествовать: Великая Американская Демократия защищена. Жертвы — не в счет…