Роуэн и Хранитель Кристалла

9. Стихотворение Орина

— Роуэн из Рина, ты обещал мне, что будешь сильным, — гневно произнесла Хранительница. — Я позволила тебе соединиться с Кристаллом, и он признал тебя Оракулом. Ты меня обманул.

— Я сказал, что буду сильным, но по-своему, — ответил Роуэн, безуспешно стараясь говорить спокойно и твердо. Ноги его дрожали так сильно, что он чуть не падал. — Ты должна объяснить мне, как я могу спасти мою мать.

— Говорю тебе, это невозможно! — Хранительница обхватила Кристалл руками, словно надеясь отыскать в нем поддержку. Но Кристалл лишь слабо поблескивал. — Скажите ему! — велела она кандидатам, но те недоуменно молчали. Хранительница глубоко вздохнула. — Объясняю тебе: этот яд не использовали со времен рода миррилов.

Роуэн посмотрел на Джона. Тот отошел от Джиллер и теперь, сжав кулаки, стоял рядом с Роуэном. Роуэн знал, о чем думает Джон. Раз яд такой редкий, нетрудно будет узнать, откуда он взялся. Просто надо выяснить, какой род разгадал тайну Смертного Сна и изготовил зелье.

Но Роуэну сейчас было не до мести.

— Хранитель, противоядие существует, — повторил он. — Я его видел. Серебристая жидкость превратилась в голубую, затем в зеленую, а потом стала прозрачной. Я видел кувшинчик в руках водяного человека.

Твердый взгляд Хранительницы не дрогнул.

— Это был Орин, — сказала она.

— Орин, — прошептала Ясинка.

Морелюб прижал палец к губам. Один Угрюм остался невозмутимым.

— Орин занимался приготовлением противоядия для Смертного Сна в тот самый день, когда он обрел Кристалл, — продолжила Хранительница. — Вот что ты увидел в моих мыслях, Оракул из Рина. Ты увидел воспоминания Орина. Последнюю каплю эликсира из того кувшинчика мы истратили пять столетий назад. Больше его нет.

«Нет, нет…» — зашевелилось эхо.

— Значит, нужно приготовить его заново, — твердо сказал Роуэн. — Ведь если это были руки Орина, значит, слова тоже произнес он.

— Какие слова, Роуэн? — воскликнул Силач Джон.

Все трое кандидатов подались вперед. Даже невозмутимая Ясинка. Даже отрешенный Угрюм.

— Указание, как изготовить противоядие, — ответил Роуэн и начал читать стихи вслух. Ему даже не пришлось их припоминать — строки словно врезались в его память.

Ясинка недоверчиво хмыкнула.

— И что все это значит? — проговорил Морелюб.

Глаза Угрюма заблестели.

— Орин зашифровал свои указания, — сказал он.

— Да, — подтвердила Хранительница. — И я знаю все его тайны. — Тут она повернулась к Роуэну. — По завету Орина я не имею права объяснить тебе смысл стихотворения, — холодно сказала она. — Но поверь мне, даже если бы я назвала тебе все составные части эликсира, ты все равно не сумел бы их раздобыть. Противоядие сделать невозможно.

— Возможно, — упрямо произнес Роуэн. — И нужно.

Кристалл засиял, и Роуэн почувствовал, как что-то давит на него, влезает в его мысли. Он отчаянно пытался вырваться, перебороть неведомую силу.

— Хранитель, тебе не удастся меня покорить, — с трудом проговорил он. — Ты не заставишь меня передумать. У тебя слишком мало сил.

— Нет времени! — свистящим шепотом сказала Хранительница. — Твой замысел нелеп, мальчишка из Рина. Если бы изготовить противоядие было так просто, как ты думаешь, оно бы уже было у меня, а твоя мать уже пришла бы в себя. Я вовсе не бездушная карга. Я бы вылечила Джиллер, будь это в моих силах. Но эликсир против Смертного Сна делается из крайне редких вещей — достать их почти невозможно. Ты никогда не раздобудешь их в одиночку. Никогда…

— Он будет не один, — вмешался Джон. — Я ему помогу.

Он стремительно шагнул на середину пещеры и встал рядом с Роуэном, возвышаясь над Хранительницей. Рядом с ним она казалась маленькой и хрупкой, как ребенок. Однако она ничуть не испугалась и отрицательно покачала головой.

— По завету Орина остров закрыт для всех, кроме Хранителя, — сказала она. — Оракул и кандидаты допускаются на него только на время избрания. И не пытайся туда пройти, садовник Джон. За это ты поплатишься жизнью.

Помрачнев еще сильнее, Джон взглянул на бледную и неподвижную Джиллер:

— Есть вещи, которых я боюсь больше, чем смерти.

— Я тоже, — согласилась Хранительница. — Я не могу нарушить своего обета, Джон, поэтому я не пущу тебя на остров. На это у меня силы хватит.

— Ну что ж, тогда Роуэн пойдет один, — жестко проговорил Джон. — Он пойдет, а мы будем ждать здесь. Ты говоришь, что один он не справится. Значит, не справится. И не изберет нового Хранителя. Тогда Джиллер умрет. И ты умрешь. И навсегда померкнет Кристалл. Этим твой обет не будет нарушен?

— Ты убедительно рассуждаешь, человек из Рина, — слабо улыбнулась Хранительница. — Но на острове тебе не бывать.

В пещере воцарилось молчание, нарушаемое лишь звуком струящейся воды.

И тут Роуэн понял, что он должен делать. У него просто не было другого выхода. Ему нужна помощь, и он знал, где ее найти. Он взглянул на кандидатов, застывших за креслом Хранительницы. И впервые за все время он обратился прямо к ним, стараясь скрыть страх и недоверие:

— Ясинка из рода умбров, Морелюб из рода фисков, Угрюм из рода панделлисов, для вас остров не закрыт. Вы мне поможете?

Роуэн ожидал, что они с готовностью согласятся. Все-таки он Оракул, и каждый из них должен лезть из кожи вон, стараясь ему понравиться и убедить его в том, что Джиллер отравил кто-то другой. Но кандидаты неуверенно смотрели на Хранительницу и явно не собирались поступать против ее воли.

А Хранительница замерла, склонившись над Кристаллом.

— Хорошо, — наконец произнесла она безжизненным голосом. — Будь что будет. Но я хочу предупредить тебя. На рассвете моя жизнь завершится. И если к этому времени не будет избран новый Хранитель, Кристалл умрет вместе со мной.

— Я вернусь вовремя и завершу избрание, — прошептал Роуэн. — Я обещаю.

— Не сомневаюсь, что так ты и собираешься поступить, — сказала Хранительница. — Ты вернешься… если это будет в твоих силах. Ты выбрал опасный путь, Оракул из Рина. Он опасен и для тебя, и для водяного народа, и для всех окрестных земель. Быть может, уже сейчас к нашему берегу на всех парусах мчатся корабли зибаков. Зибаки наверняка прослышали о том, что Кристалл меркнет. Их шпионы повсюду.

— Да ведь угроза нападения была велика и во время предыдущих избраний, — пересохшими от волнения губами сказал Роуэн.

Хранительница взглянула на свои пальцы, сквозь которые светился Кристалл.

— Но всего лишь раз страшная опасность грозила самому Кристаллу. Триста лет назад, когда был истреблен род миррилов. Тогда Лит, твой далекий предок, на себя и своих потомков принял тяжкое бремя Оракула и этим ради общего блага спас Кристалл. — Хранительница подняла глаза. — Ты очень похож на Лита, Роуэн из Рина, — проговорила она. — Поразительно похож. Странно становится при мысли, что он спас Кристалл, а ты можешь его погубить.

Роуэн похолодел. Он повернулся к Джону, который смотрел на него очень серьезно. На миг решимость Роуэна ослабла, но затем он перевел взгляд на Джиллер и понял, что он просто не в состоянии поступить иначе.

Морелюб беспокойно переминался с ноги на ногу.

— Пора идти, — настойчиво позвал он. — Солнце уже клонится к закату. Не стоит упускать светлое время.

Роуэн обратился к Джону.

— Ты приглядишь за Звездочкой, пока меня не будет? — спросил он.

Силач Джон кивнул. Затем он порылся в карманах и вытащил кожаный мешочек, а из него достал маленький сияющий кувшинчик из хрусталя со сверкающей серебряной крышечкой в виде расправившей плавники рыбы.

— Я купил его для Джиллер, — пояснил Джон. — Прямо перед тем, как Жемчужник сообщил мне о том, что случилось. Смотри, какой он красивый. Я сразу понял, что это — для нее. Возьми его, Роуэн, и наполни тем, что спасет жизнь твоей матери. По-моему, лучшего применения ему не сыскать.

Джон говорил спокойно, но его загрубевшие от работы пальцы дрожали, когда он засовывал кувшинчик обратно в футляр и вручал его Роуэну.

Роуэн аккуратно положил кувшинчик в карман. Ему хотелось хоть чем-нибудь подбодрить Джона, но он не мог пообещать ему достать противоядие и понимал, что какие бы опасности ни ждали его на пути, они не сравнятся с муками, которые предстоит пережить Джону во время его бездеятельного ожидания в пещере.

— Джон, я постараюсь изо всех сил, — тихо сказал Роуэн.

Тяжелая рука Силача Джона опустилась ему на плечо.

— Я знаю. С тобой все мои мысли и надежды.

Роуэн повернулся и направился к ожидавшим его кандидатам.

— Ты не забыл попрощаться с матерью, Оракул из Рина? — хриплым голосом спросила Хранительница, когда он проходил мимо ее кресла.

Гнев вскипел в Роуэне, и он произнес те слова, которые не сумел сказать Джону.

— Нет. Мне не нужно прощаться с мамой, — громко, чтобы слышали все, произнес он. — Она будет еще жива, когда я принесу для нее противоядие.

— Посмотрим, — сказала Хранительница.