Роза для короля!

ГЛАВА 8 Планета, где властвуют женщины…

— Где королева? Где моя королева? Вы убили ее? Вы ответите перед законом триединства, — кричала молодая женщина, потрясая кулаками на которых звенели золотые браслеты.

— Мадам Мерсил, — ей навстречу, отпуская рукой слуг, склонившихся в глубоком поклоне, вышел Киих. Высокий, черноволосый, он был на целую голову выше ее, но склонился в поклоне так же как и слуги.

— Ты склонился? Гордый Киих! — по надменному лицу женщины проскочила искра радости, но увидев как мужчина перед ней, выпрямляется, с маской спокойствия на лице, покачала головой.

— Я раб госпожа и свое место знаю. Мадам, прошу, пройдите в круглую залу, там вам подадут напитки и я смогу все рассказать.

— Вся столица гудит, о том, что произошло. Слуги шепчутся, что королеву подменили, — пыхтела женщина, обмахиваясь веером, но двигаясь за молодым человеком хоть и неохотно.

— Королева обошла кузнечные мастерские, под охраной конечно же. Потом выпила чаю и сейчас отдыхает, — Киих помог сесть мадам и налил в маленькую фарфоровую чашку персикового чая. Сидеть ему не разрешалось в присутствии женщины, пока она ему сама не разрешит, потому так и остался стоять перед ней, ожидая ее приказов.

«Как же мне это надоело! Чего же ты так спешно покинула свое поместье? Что такого тебе наговорили?» — думал он, пытаясь спрятать за маской спокойствия презрения к этой женщине.

А Мерсил сделала глоток и отставила чашку: — Я бы хотела встретиться с королевой, отправь слугу предупредить ее о моем визите.

«Ну, уж нет. Мы еще и сами не знаем, что нам делать, а тебе показывать в каком состоянии находится наша жена и подавно нельзя».

— Моя королева отправилась почивать, устав от прогулки, потому сегодня она никого не принимает, — сказал с поклоном Киих, смотря как чернеет от злости такое красивое лицо мадам Мерсил.

— Разбаловала вас Мэлисента, будь я на ее месте, давно бы вас отправила на рудники, чтобы научились себя вести, — вспыхнула Мерсил и с шумом встала со стула. — Хорошо, я приду позже.

— Лучше мадам приходите завтра, — спокойно, глядя себе под ноги, сказал Киих, так и не сняв маску безразличия с лица. С каким же удовольствием он бы свернул эту тонкую шейку, чтобы почувствовать себя удовлетворенным. Но нельзя, женщин на этой земле осталось так мало, что любая из них считается даром богов. А богов, как известно никто злить не хочет. Даже забытых.

Мэл пошевелилась, пытаясь привести свои мысли в порядок. Еще не открыв глаза, она пришла к выводу, что все, что она пережила, конечно же, всего лишь сон, сон который уже закончился. Она опять та Мэл, которая работает в клинике, которая хороший хирург и сегодня у нее «отсыпной». Но открыв глаза, застонала: — Ну, нет, этот сон уж слишком затянулся, — она повернулась к окну, наблюдая за тонкой полоской света проходящей между портьерой и полом. — Надо встать, — отбросив одеяло, она поставила ноги на пол и двинулась к окну. — Пора проснуться от этого дурдома. Я и королева! Да, вы издеваетесь! Нет. Так быть не должно, — Мэл двумя руками дернула портьеры в разные стороны и с мазахистким выражением на лице рассмеялась. — Да, недалеко ушла, — потом обернулась и продолжая смеяться осмотрела обстановку в комнате. Огромная кровать под балдахином, на полу красный ковер, в тон драпированным стенам, камин и два кресла перед ним, встроенный книжный шкаф и дверь в ванную. — Красивая комната, но не моя. Я бы все здесь переделала. Ненавижу красный, — она прошла к камину и забралась в кресло с ногами, обхватывая их руками и ложа голову на них. — Я сильная женщина, иначе бы не смогла стать хирургом, я сильная женщина иначе бы не прошла бы развод с мужем и не смогла бы выжить под игом отца. Нужно только успокоиться и взять себя в руки и перестать себя жалеть, — подняв голову и осмотрев еще раз покои в которых она сейчас находилась, кивнула. — Как говорил классик: решай проблемы по мере их поступления. Моя первая проблема — это мужья, они не мои и я больше к себе их не подпущу, зачем мне проблемы с их королевой. Как говорится — на чужое не заглядывайся. Вдруг меня завтра уже здесь не будет. Нет, хватит. Вторая проблема — законы, которые я должна изменить. Как говорил классик — обещание сродни карточному долгу, умри, но выполни. Третья проблема — это я сама. А вот это уже страшно, — Мэл встала. — Решаем первую и там по очередности. Когда доберусь до себя, может что и придумаю. А теперь переодеться, и без тех ужасных туфель, все ноги стерла, — она осмотрелась. — Если моя предшественница была королевой, то и гардероб у нее должен быть в этой комнате, — сейчас на Мэл была простая длинная белоснежная сорочка, она даже думать не хотела, кто ее переодевал, и как это происходило. Обойдя комнату по периметру, она нашла ванную, осмотрела книжный шкаф и случайно нашла гардероб: рассматривая замысловатую фигурку птицы так похожей на журавля, провела рукой по ее красной голове. С правой стороны от кровати открылась невзрачная задрапированная дверь. Войдя внутрь Мэл оказалась в сокровищнице любой женщины — ее идоле, ее гардеробной. — Скромное помещение, но для меня слаще шоколада, — девушка провела рукой по платьям, развешанным на вешалках, осмотрела стоящие на специальных полочках туфельках, тапочках, босоножках, пропустила сквозь пальчики кружево белья. — Я в раю для шопоголика.

Через полчаса она одетая в прекрасное синее платье: открытые плечи, не слишком глубокое декольте, широкая пышная юбка и ботиночки на невысоком каблуке вышла из гардеробной. Поправляя пояс и разглаживая складки на юбке она подняла голову и увидела слугу, который увидев ее, упал на колени и заикаясь попросил пощады за то, что не успел одеть свою госпожу.

— Встань, еще раз упадешь на колени — лишу сладкого, — она прошла мимо него в центр комнаты. — Лучше проводи меня на кухню.

— На кухню моя госпожа? — слуга встал, представляя уже ужас поваров, когда он приведет королеву к ним. Чем же они ей не угодили?

Мэл опешила от его слов, но потом, взяв себя в руки, поправилась: — В столовую. Хочу чаю горячего и чего ни будь покрепче.

Жизнь слуги в королевском дворце всегда сопряжена со страхом лишиться головы. А еще, так как не хватает женщин, а мужское либидо никто не отменял, то приходилось еще быть и постельной игрушкой всех, кто выше тебя по статусу, а это иногда и так сопровождалось болью. Потому молодой слуга поклонился и открыл дверь перед своей королевой, понимая, что сейчас могут полететь головы, но главное не его. Стать в его мире ее мужем или даже любовником, мечтал в тайне любой мужчина, ведь это давало статус, комфорт и любовь женщины, о которой в тайне мечтали все. Потому все мужчины от слуги до генерала всегда были ухожены, чистые и делали все, чтобы понравиться ей. Любое ее слово закон для любого мужчины.

А Мэл шла по коридорам дворца и опять ужасалась непомерному эго своей бывшей товарки, той кого она заменила: «Это ж как надо себя любить, чтобы возвести себя родимую в такое поклонение? Я не смогу каждый день ходить по дворцу и любоваться собой же. Это просто не выносимо».

— Послушай любезный. Вот это убожество, — она показала на картины, — снять. Спрячьте до лучших времен, пока мне опять не захочется на себя смотреть.

Молодой слуга испугался так, что вместо поклона выпрямился и теперь провожал королеву взглядом полным недоумения, страха. А его королева, шла по коридору покачивая бедрами, пожимая плечами и качая головой в такт своим мыслям.

— Бром, что это с ней? — из темного угла выскочил такой же незаметный молодой слуга, и испуганно кивнул в сторону идущей по коридору королевы.

— Не знаю, она всегда любила проходить по этой галерее, а теперь вдруг решила, что с нее достаточно. Не приставай, — вдруг вспылил он, — приказ слышал, чтобы через полчаса их здесь не было, — и бросился догонять королеву.

«Нет женщин, интересно, а с кем тогда изменил Хенол? Нужно выяснить. И если мне ответ не понравится, кастрирую, а для других будет в назидание. Ой нет, я же сказала, что со второго раза буду кастрировать. Но, если нет женщин, то все эти мужчины как снимают напряжение? Военным проще, вышел на бой, стало легче. Хотя я не специалист в области мужской потенции. Тут может быть все наоборот. Тогда они должны спать со всеми в округе, даже с этим молоденьким слугой», — она резко остановилась у начала лестницы и посмотрела на семенящего на шаг позади нее слуги. — «Красивый, с мягкими чертами лица. Тонкая фигура, худощав, моложав. Светлые волосы, карие глаза. И как мне спросить?»

Слуга под ее оценивающим взглядом сжался весь, внутренне содрогаясь от ужаса и потупив взгляд, обошел королеву, спускаясь первым по лестнице: — Моя королева, сюда.

«Ну, вот напугала мальчика. Мне что интересоваться у каждого, кто красив и моложав, как они тут разбираются между мальчиками? Нет, нужно пройтись по городу еще раз. Тот в башне был довольно любезен, да и остальные, ничего плохого со мной не сделали. Хорошо, если так сказать мои мужья не захотят меня просветить, то отправлюсь в город. Можно еще в библиотеку, но лучше узнать все на месте».

Она вошла в столовую. Круглая комната сейчас была пуста, стол в центре сверкал белизной посуды, сейчас пустой. Мэл прошла вперед и села на первое место, за которое уцепился взгляд: — Прости забыла как тебя зовут?

— Бром госпожа, — заикаясь сказал слуга и опять поклонился.

«Ох уж это раболепие! Но с этим ничего не поделаешь, придется мириться».

— Отлично Бром, тогда ты мой личный слуга с этого дня и первое твое поручение принеси своей госпоже чаю и бутерброд с сыром, — она кивнула молодому слуге, понимая, что сейчас он упадет и будет биться в истерике толи от счастья, толи от ужаса.

— Да, моя королева. Позвать ваших мужей?

— Зачем? Пусть сами себя развлекают, надеюсь им хорошо вместе, — она имела в виду совсем не то, что сказала, но случайно озвучила свои мысли. А Бром выпал в осадок у ее ног, не понимая, что происходит, но собрав остатки своей гордости ретировался из столовой, приказав никого не пускать к ней и побежал на кухню исполнять приказ королевы. А по замку поползли слухи, что королева разозлилась на мужей и их ждет наказанием. Когда сплетня дошла до каждого из десяти мужей она обросла такими подробностями, что вызывала не только мучительный стон, но и иронический смех, у кого-то была истерика со слезами, кто-то молил богиню послать ему легкую смерть. Лишь два человека из десяти покачали головами и улеглись спать обратно. Приказа на завтрак им никто не давал, значит, их ждет голодный день. А потом бесславная смерть…