Роза в снегу

ГЛАВА 2

Эмма уставилась на отца.

— Замуж? — повторила она, стараясь, чтобы голос ее не звучал слишком ошеломленно. — За Алана Шеридана? Я… я не понимаю.

— Все очень просто, девочка. Тебе нужен муж. Мальчику — отец, а…

— Но Алан Шеридан?! — Она в упор поглядела на сестру, желая выяснить, знала ли Рита о планах отца. В округлившихся глазах Риты застыло такое же изумление.

— Ну-ну, — проворчал лорд Кортни, — не стоит делать такое лицо.

— Как вы могли, отец? Как посмели манипулировать моей жизнью таким недостойным образом, тайком от меня? Я уже давно не ребенок.

— Да уж, конечно, — пробурчал он.

— Вы должны были поставить меня в известность о своих планах, прежде чем приводить их в исполнение. Я не бараний окорок, из-за которого можно торговаться!

Лорд Кортни поморщился:

— Я твой отец и имею право распоряжаться твоей судьбой.

— Возможно, если бы я была наивной девицей, умеющей только строить глазки, но, отец, мне уже двадцать семь лет.

— Женщина с четырехлетним сыном, без мужа… — Упершись ладонями о стол, лорд Кортни поднялся из кресла и остановил на Эмме немигающий взгляд. — Обещание, которое ты дала матери, когда она умирала, отнюдь не значит, что ты должна навсегда отказаться от…

— Не смейте! — Стукнув кулаком по столу, Эмма решительно тряхнула головой. — Не смейте говорить мне об обещаниях. Я пожертвовала годами своей жизни, чтобы выполнить их. Я поклялась матери, что буду заботиться о вас и Рите, и до этого момента вас вполне устраивало то, что я делаю!

— И ты делаешь это безупречно. Боюсь, даже чересчур. Моя зависимость от тебя развила во мне лень и, что более важно, породила во мне эгоизм. Когда мать просила тебя заботиться о нас, уверен, она не подразумевала, чтобы ты жертвовала своей жизнью. Сожалею, что не могу вернуть тебе эти годы, если б мог, то, возможно, нам удалось бы избежать твоей… ошибки. — Лорд Кортни покачал головой, и морщины беспокойства и сожаления резко обозначились на его лице. — Черт возьми, Эмма, если бы ты призналась в своем неблагоразумии до того, как умчалась с Ритой в Европу, все эти неприятности можно было бы поправить. Хотя бы скажи мне, кто отец…

— Никогда.

— Никогда. — Лицо его медленно залилось краской. — Если я когда-нибудь узнаю, кто этот подонок, я задушу его собственными руками. Я прикажу четвертовать его и повесить, но даже это будет для него слишком мягко! — Уставившись на дочь, словно удав на кролика, он спросил: — Он женат?

Эмма упрямо выпятила подбородок.

— Нет нужды обсуждать это. Что сделано, то сделано, и никакие проклятия и угрозы уже не исправят положение. У вас чудесный внук, которым вы должны гордиться. Он всем сердцем любит вас, как и я.

Роджер Кортни негодующе фыркнул и покачал головой. Сколько раз они препирались на эту тему. Он вышел из-за стола и подошел к окну.

— Если бы мы воспитывали тебя иначе… но мы с Элисон вечно пропадали в Лондоне и оставляли тебя здесь на попечении старой няни. Потом родилась Рита, точная копия своей мамы, такая маленькая и изящная, как фарфоровая куколка. Бог мой, я так любил твою мать, Эмма…

Эмма взглянула на Риту. Младшая дочь подбежала к отцу и наигранно застенчиво подергала его за рукав.

— Я напоминаю вам маму, правда, папочка?

Он долго молча смотрел на нее, прежде чем вновь повернуться к Эмме.

— Нет оправдания тому безразличию, которое мы с матерью проявляли по отношению к тебе.

— Я была вашей любимицей, — улыбнулась Рита, — ведь правда, папочка? Вы говорили мне это тысячи раз.

Слабый румянец заиграл на щеках Эммы. Она отвернулась. Та старая, знакомая боль вернулась так явно, что засосало под ложечкой.

— Конечно, ты его любимица, Рита, — отозвалась она мягким, ровным голосом. — Скажите ей, отец. Все в порядке, вы же знаете. Я не раз это слышала за последние двадцать два года своей жизни.

Но лорд Кортни молчал. Лицо его стало пепельно-серым.

Эмма натянуто улыбнулась:

— Пожалуй, будет лучше, если ты подождешь у себя, Рита. Мне нужно кое о чем поговорить с отцом наедине.

Когда сестра вышла, она закрыла за ней дверь.

Обернувшись, Эмма обнаружила, что отец снова сел в кресло и овладел собой. Она плеснула бренди в бокал и подала ему.

— Я прошу извинения за твою сестру, — сказал он.

— Пожалуйста, отец…

— Мы испортили ее.

— Несомненно. Но она любит вас. Она была бы убита горем, если бы хоть на минуту подумала, что причинила вам неприятности или боль.

Уставившись в бокал, Кортни откинулся на спинку кресла. Голос его был встревоженным, когда он заговорил вновь:

— Я намеревался поговорить с тобой по поводу Шеридана после обсуждения дела с ним.

— Позвольте мне угадать, — сказала Эмма. — Зная репутацию Алана, уверена, он послал вас подальше.

Молчание отца говорило красноречивее слов.

Завиток темных волос выскользнул из узла на затылке. Эмма рассеянно запихнула его обратно, затем поправила очки и вздохнула.

— Итак? — с трудом выдавила она. — Что же он сказал?

— Неотесанный болван, — проворчал отец и отхлебнул бренди. — Спесивый выскочка. Жалкий неудачник. Как будто у него есть право желать чего-то лучшего. Я объяснил, что Бог наградил тебя острым умом.

— Мужчины редко считают острый ум достоинством женщины, отец. — Эмма натянуто рассмеялась. — Пожалуйста, продолжайте.

— Разумеется, пришлось затронуть вопрос о твоем неблагоприятном положении. Конечно, я сделал это как можно деликатнее, объяснив, что, учитывая происхождение Алана, едва ли с его стороны возможно порицание…

— И это не произвело на него впечатления? Скажите, отец, сколько вы ему предложили, чтобы сбыть меня и мою «ошибку» с рук?

— Ну-ну… — Лорд Кортни покраснел. — Думай, что говоришь.

— Все же будьте любезны сообщить, сколько я стою.

— Не имеет значения. Он отверг мое предложение. Сказал, что никакая сумма его не интересует. Тупоголовый осел. Воображает, будто стоит большего. Был бы благодарен, что хоть это предлагают…

Осознание только что произнесенного, словно кулак невидимки, ударило Роджера Кортни. Резко отставив бокал, он выругался и провел рукой по седеющим волосам.

— Черт побери, Эмма, не смотри на меня так. Ты знаешь, что я имел в виду.

Эмма повернулась к двери. Распахнув ее, она кликнула Джона и распорядилась заложить карету. Затем она направилась к лестнице, откуда Рита наблюдала за ней в крайней тревоге.

— Я собираюсь прогуляться, — сообщила ей Эмма.

— Прогуляться куда?

— В таверну «Луна и корона», разумеется.

Рита схватила ее за руку:

— Ты едешь к нему.

Выдернув руку, старшая сестра стала подниматься по лестнице.

— Но ты не можешь! Не должна! Что ты скажешь ему, Эмма?

Резко повернувшись и схватившись рукой за перила, Эмма пристально поглядела в бледное лицо сестры:

— Я, несомненно, передам ему покорнейшие извинения за отца. За то, что он показал себя таким ослом. За то, что унизил меня, но более всего за то, что подверг унижению невинное дитя, спящее наверху.

Эмма зашагала дальше. Войдя к себе и захлопнув дверь, она с трудом добрела до туалетного столика.

Опустившись на стул, девушка спрятала лицо в ладонях. Слезы потекли сами собой, она не могла сдержать их.

— Ну-ну, — послышался ласковый голос Дорис. — Что случилось с моей девочкой? Чем мама с папой так обидели малышку?

Эмма высморкалась в платок. Нет смысла снова растолковывать старой няне, чей ум давно затуманился, что мать Эммы умерла двенадцать лет назад, это лишь еще больше расстроит и собьет ее с толку.

— Можешь не говорить. — Дорис неприязненно выпятила губы. — Эта маленькая разбойница опять что-то натворила. Дрянная девчонка. Но ничего, не плачь, детка.

— Боюсь, на этот раз виновата не Рита, — отозвалась Эмма. Слегка повернувшись на стуле, она заглянула в потухшие глаза Дорис и попробовала успокоить нервное биение сердца. Отец действительно хотел отдать ее за Алана Шеридана. Как больно сознавать, что мужчина, которого она боготворила все эти годы, считает ее безобразной и к тому же беспутной. — Это из-за Алана Мердока… Из Шеридан-холла. Ты ведь помнишь его, Дорис?

Дорис призадумалась, затем лицо ее осветилось воспоминанием.

— А, да! Он влюблен в Риту, верно?

Эмма почувствовала, что ее лицо вспыхнуло.

— Ты ведь больше не мечтаешь о нем, правда, детка? — поинтересовалась Дорис. — Нехороший он, этот парень. Они с твоей сестрицей друг друга стоят, вот что я скажу.

Эмма долго молча смотрела в глаза старой женщины.

— Это было пять лет назад, — мягко проговорила она. — Я не интересовала его тогда, не интересую и сейчас. Как отец мог так смутить меня? И перед кем? Перед Аланом Шериданом? О боже, кто угодно, только не он!

— Ты такая милая, в тебе столько страсти и обаяния. Любой мужчина может гордиться знакомством с тобой.

Дорис повернула Эмму к зеркалу и начала вытаскивать шпильки. Старая няня так ловко и умело расчесала каштановые локоны своей любимицы, что они заблестели, как мех норки.

— Мне никогда не нравились желто-соломенные волосы твоей сестры. Они похожи на сено, вот что я скажу.

— Алан говорил Рите, что ее волосы похожи на солнечный свет.

— Ты пошла в отцовскую породу и лицом, и характером.

— Я ненароком подслушала их. Я так боялась, что она выйдет за него… Я мечтала, как он однажды заметит меня и забудет о ней. Этого, к сожалению, не случилось…

— Я давеча говорила твоей матушке, что когда-нибудь они пожалеют, что так избаловали эту девчонку.

— Маркиз Ламберт со дня на день должен попросить ее руки, — сказала Эмма. Она стала закручивать волосы на затылке. Воткнув шпильки так туго, что натянулась кожа на висках, Эмма попросила: — Подай мне накидку. Я еду на прогулку.

К тому времени, когда Алан добрался до дома своего брата, легкий слой изморози покрывал его волосы, лицо и плечи, а руки и ноги совсем закоченели.

Дворецкий отворил дверь только после настойчивого стука. Яркий свет и теплый воздух хлынули через дверной проем, но Барни, узнав Алана, стал в дверях как скала.

— Его светлость, — заявил дворецкий, — занят гостями.

Услышав смех гостей, Алан решительно шагнул через порог. Испуганный дворецкий поспешно отступил в сторону. У Алана от внезапно окутавшей его жары перехватило дыхание. Пока он дошел до обеденного зала, изморозь растаяла и начала стекать с гривы спутанных темных волос.

При неожиданном появлении Алана Ральф Шеридан, сидящий в конце стола, поднял глаза. Все присутствующие тоже уставились на него.

— Хей-хо! — воскликнул Фредди Мелоун. — Скорее прячьте свои драгоценности.

— Ну и ну, — присовокупил Дастин Хоуп, — и кто сказал, что дьявол живет в преисподней?

С полдюжины других гостей разразились смехом. Эстер, беременная жена Ральфа, сидящая с ним рядом, приподнялась со стула, словно хотела подойти к Алану, но муж остановил ее, положив руку на запястье.

— Сядь, — твердо сказал он, и, хотя лицо ее залилось краской негодования, она подчинилась?

Еще мгновение, и комната погрузилась в тишину. Вопросительные взгляды были устремлены на Алана, который не сводил глаз с брата.

— Ты прервал нашу трапезу, — произнес Ральф холодно-вежливым тоном.

— Полагаю, мое приглашение затерялось где-то по дороге, — отозвался Алан так же угрожающе вежливо.

Ральф откинулся на стуле.

— Чего ты хочешь, Алан?

— А чего я, по-твоему, хочу?

— Драки, судя по твоему виду.

— Стойте! — подал голос Фредди. — Ставлю на Мердока.

Взрыв нервного смеха снова прокатился по комнате, затем вновь воцарилась тишина.

— Сегодня я был приглашен в Кортни-холл, — сообщил Алан, бросив беглый взгляд на Эстер. Взгляд ее широко открытых глаз выражал озабоченность.

Ральф спокойно положил салфетку рядом с тарелкой и отодвинул стул.

— Пожалуй, нам лучше обсудить это наедине.

— Не утруждай себя. Я только хотел сказать тебе, что можешь идти к дьяволу. Я сам сохраню Шеридан-холл.

— И как же ты намереваешься это сделать? Ты уже растранжирил свое квартальное содержание.

— Я не продам душу какой-то шлюхе. Даже я заслуживаю большего.

— В самом деле? Кто тебе это сказал?

Филипп Фитцпатрик вскочил со стула, когда Алан кинулся на брата. Белокурый лорд встал между ними и твердо положил руки на плечи Алана:

— Джентльмены! Сейчас не время и не место для обсуждения такого деликатного вопроса.

— Это не обсуждение, Фитцпатрик, — огрызнулся Алан. — Я не женюсь на девчонке, Ральф, и презираю тебя за попытку манипулировать моей жизнью.

— К твоему сведению, — сказал Ральф, — я не имею никакого отношения к этим так называемым манипуляциям. Лорд Кортни обратился ко мне, как к главе семьи, с этим вопросом на прошлой неделе, и я дал добро.

— И кто, черт возьми, предоставил тебе право распоряжаться мной? Ты мне не отец, граф Шеридан. Ты мой брат — о, прошу прощения, милорд, — сводный брат. Мой младший сводный брат. Ты не имеешь права…

— Черта с два, имею!

Отшвырнув стул, Ральф, великолепный в безупречно скроенном вечернем сюртуке черного бархата и белоснежной рубашке, обошел стол. Отстранив с дороги Филиппа Фитцпатрика, он встал лицом к лицу с Аланом, гневно сверкая глазами и стиснув кулаки.

— Я имею полное право, Мердок. Несмотря на твою полную неспособность принять реальность положения, попытаюсь еще раз напомнить — я глава этой семьи. Только из желания внести хоть какую-то видимость перемирия в наши отношения я до сих пор терпел твою безалаберность. Два года назад ты убедил меня, что, если я дам тебе возможность доказать свою состоятельность, ты сотворишь чудеса и с Шеридан-холлом, и с рудниками.

— Шеридан-холл так или иначе должен быть моим. Ральф. Я старший сын Рейнольда.

— Черт тебя подери, Алан! Как твоя глупая голова не может понять, что, в соответствии с законами этой страны, ты вообще не существуешь.

Грозовая тишина повисла в комнате. Даже у Фредди Мелоуна хватило ума промолчать.

Более сдержанно Ральф продолжил:

— А что касается рудников, с тех пор как ты взялся ими управлять, шахтеры только и делают, что бастуют. И насколько я понимаю, это происходит из-за небезопасных условий труда.

— На ремонт нужны деньги, милорд. Вам это известно. Я вложил все до последнего шиллинга в эти чертовы шахты. Ты и вправду ждешь от меня чуда, Ральф. Я делаю все возможное.

— Да?

— Да, черт возьми! Меня уже тошнит от бесконечных бесплодных переговоров с кучкой полумертвых шахтеров, которые, похоже, забавляются тем, что превращают мою жизнь в кромешный ад.

— Это не забава, Алан. Ты им просто не нравишься. И они тебе не доверяют.

— Что тебя, несомненно, радует.

Ральф покачал головой и сказал более мягко:

— Нет. Возможно, ты удивишься, но меня это совсем не радует. Хочешь верь, хочешь нет, Алан, но я надеялся увидеть в тебе хотя бы искру честолюбия Шериданов. Я надеялся, что смогу уехать в Америку со спокойной душой, оставив Шеридан-холл в надежных руках. Но дом пришел в еще больший упадок, после того как ты в нем поселился, и это неоспоримый факт. Я подумал, что женитьба могла бы положить хорошее начало твоей карьере.

Подошла Эстер, переводя взгляд с одного на другого.

— Пожалуйста, — взмолилась она, — подумайте о наших гостях, милорд. — Повернувшись к Алану, она одарила его теплой, но явно озабоченной улыбкой: — Я распоряжусь поставить еще один столовый прибор.

Он сухо рассмеялся:

— Ты шутишь? — И, развернувшись на каблуках, направился к двери.

— Мердок! — крикнул ему вслед Ральф, заставив Алана резко остановиться. — Я слышал, Джозеф Белински от имени лорда Лондондерри[1] проявляет интерес к покупке «Шеридан майнинг компани».

— Можешь сказать и Лондондерри, и Белински, и Кортни, чтобы катились ко всем чертям. Я не продаюсь.

И он вышел из комнаты.