Руфь

Глава 10 Письмо и ответ

На постоялом дворе жизнь кипела. Мистеру Бенсону пришлось долго дожидаться в личной гостиной миссис Морган, пока хозяйка соизволит к нему прийти, так что его терпение стремительно иссякало. Наконец она явилась и выслушала его рассказ о происшедшем.

Можно что угодно говорить о малой доле уважения к добродетели, не сопровождаемой внешними признаками богатства и высокого положения, и все же я верю, что в конечном счете истинная, чистая добродетель неизменно находит справедливую награду в уважении и высокой оценке каждого, чье мнение обладает настоящей истиной. Конечно, добродетель не получает награду, подобно светским качествам и достоинствам, в виде низких поклонов и комплиментов, но все самые хорошие и благородные чувства готовы излиться при встрече с истинной, простой, не сознающей себя душевной чистотой.

В тот момент мистер Бенсон вовсе не думал о внешних проявлениях уважения, да и миссис Морган была слишком занята собственными делами. И все же, едва увидев, кто ее ожидает, хозяйка гостиницы мгновенно смягчила ставшую привычной резкую манеру общения и даже изобразила улыбку. Дело в том, что в деревне мистера Бенсона хорошо знали: год за годом он проводил лето среди гор, постоянно останавливался в комнатах над магазином и редко тратил в гостинице хотя бы шиллинг.

Миссис Морган выслушала его с терпением, насколько это вообще было ей свойственно.

– Мистер Джонс приедет сегодня днем. Но как это неловко, что вам приходится беспокоиться из-за такой девицы! Вчера я была очень занята, но и то почувствовала неладное, а только что Гвен сообщила, что в своей комнате она не ночевала. Мистер и миссис Беллингем уехали крайне поспешно, хотя, на мой взгляд, джентльмен еще недостаточно окреп для путешествия. Форейтор Вильям Винн рассказал, что путешественник устал прежде, чем доехал до Успитти. Он думает, что там им придется остановиться на пару дней, прежде чем отправиться дальше, в Пен-Тре-Воле. Сегодня вслед за ними должна выехать служанка с багажом. Теперь вспоминаю, что, по словам Вильяма Винна, господа должны ее дождаться. Думаю, мистер Бенсон, вам следует написать им и сообщить о состоянии покинутой особы.

Это был хороший, хотя и неприятный совет, данный тем, кто привык быстро принимать действенные, пусть и не слишком корректные решения и мгновенно реагировать на любые события. Миссис Морган до такой степени привыкла к всеобщему подчинению, что, прежде чем мистер Бенсон успел обдумать предложение, достала из секретера бумагу, перья и чернила, положила все на стол и, прежде чем выйти из комнаты, сказала:

– Оставьте письмо на этой полке и ни о чем не беспокойтесь: горничная доставит его по назначению, а посыльный, который ее повезет, вернется с ответом.

Хозяйка гостиницы удалилась прежде, чем мистер Бенсон сообразил, что понятия не имеет, как зовут адресатов, к которым должен обратиться. Покой и мирное уединение домашнего кабинета выработали привычку к долгим размышлениям – точно так же, как положение хозяйки постоялого двора приучило миссис Морган к незамедлительным действиям.

Ее совет – несомненно, кое в чем полезный – во многом казался неправильным. Правда заключалась в том, что друзья девушки должны были узнать о ее состоянии. Вот только можно ли считать друзьями тех, кому он собирался писать? Мистер Бенсон знал, что его адресаты – богатые аристократы, представлял и обстоятельства, в некоторой степени оправдывавшие их поспешный отъезд. Способность к сопереживанию подсказала мистеру Бенсону, насколько болезненной для почтенной матроны стала необходимость оставаться под одной крышей с особой сомнительной нравственности. И все-таки писать леди не хотелось, а о том, чтобы писать ее сыну, и вообще не могло быть речи, поскольку подобное обращение означало бы просьбу вернуться. И все-таки эти люди непременно должны узнать о состоянии Руфи. В конце концов после долгих размышлений мистер Бенсон написал следующее:

«Мадам, обращаюсь к вам, чтобы сообщить о состоянии бедной молодой женщины, которая приехала сюда вместе с вашим сыном и была брошена на произвол судьбы. Она лежит в моей комнате в очень тяжелом и опасном, как мне представляется, состоянии. Осмелюсь предложить, чтобы вы милостиво позволили своей горничной вернуться и позаботиться о больной до тех пор, пока она не окрепнет настолько, чтобы отправиться к родственникам, если они действительно не могут приехать, чтобы помочь ей.

Остаюсь, мадам, вашим покорным слугой.

Торстен Бенсон».

По мнению автора, письмо получилось крайне неудовлетворительным, однако ничего другого мистеру Бенсону в голову не пришло. У вошедшей в комнату служанки он узнал имя леди, начертал его на внешней стороне и положил письмо на указанную полку, а исполнив миссию, вернулся к себе на квартиру, чтобы ожидать приезда доктора и возвращения форейтора. Руфь тем временем пребывала все в том же летаргическом состоянии: не двигалась и едва дышала. Время от времени миссис Хьюз смачивала ей рот водой, и в ответ губы механически шевелились. Иных признаков жизни заметно не было. Пришел доктор, осмотрел больную и, покачав головой, заключил: «Полный упадок сил, вызванный сильнейшим нервным потрясением», предписал полный покой, уход и какое-то таинственное лекарство, однако подчеркнул, что результат сомнителен, крайне сомнителен. Когда мистер Джонс ушел, мистер Бенсон взял учебник валлийского языка и постарался запомнить непостижимые правила перегласовки, однако попытка успехом не увенчалась, так как мысли его сосредоточились на предсмертном состоянии еще недавно красивой и веселой юной особы.

К полудню горничная, багаж, повозка и кучер прибыли в пункт назначения, и письмо нашло адресата. Прочитав его, миссис Беллингем чрезвычайно рассердилась: самым неприятным следствием подобных связей она считала их непредсказуемость и бесконечность. В дело вмешивались совершенно незнакомые люди и выдвигали самые невероятные требования. «Подумать только – отправить горничную! Да Симпсон не поедет, даже если ее попрошу лично я», – так леди рассуждала вслух, читая письмо, и вдруг повернулась к преданной служанке, которая все это время внимательно ловила замечания госпожи, и спросила:

– Симпсон, ты поехала бы ухаживать за этой девицей, как предлагает… – она взглянула на подпись, – мистер Бенсон, кем бы он ни оказался?

– Я? Конечно нет, мэм! – возмущенно воскликнула оскорбленная в высшей добродетели горничная. – Уверена, мэм, что вы не ждете от меня согласия. Как я потом осмелюсь снова одевать благородную особу?

– Ну-ну, не переживай. В любом случае я без тебя не обойдусь. Кстати, займись тесемками на платье. Вчера вечером горничная затянула их безобразными узлами. Очень неудобно, – с этими словами леди погрузилась в размышления о состоянии Руфи.

– Если позволите, мэм, – заговорила Симпсон, – сообщу кое-что. Возможно, это изменит положение. Кажется, мэм, вчера вы вложили в письмо банкноту в пятьдесят фунтов, не так ли?

Миссис Беллингем кивнула, и горничная продолжила:

– Так вот, мэм. Полагаю, ни маленький горбун – он и есть тот самый мистер Бенсон, мэм, – ни сама миссис Морган не знают об оставленных деньгах. Мы с гостиничной служанкой нашли банкноту и письмо на полу в комнате, словно мусор. Наверное, узнав о вашем отъезде, девушка выбежала как безумная.

– Действительно, твои слова многое меняют. Это письмо представляет собой дипломатичный намек на оплату, что справедливо. Вот только оплата уже состоялась. Что стало с деньгами?

– Вы спрашиваете, мэм? Конечно, как только я их увидела, сразу подняла и отдала миссис Морган, чтобы та сохранила для той особы.

– Правильно поступила. А что у нее за семья? Мейсон ничего об этом не говорила? Она должна что-нибудь знать.

– Миссис Мейсон говорила, мэм, что девушка сирота. У нее есть опекун, но это совершенно посторонний человек, и после ее побега он умыл руки. Модистка расстроена почти до истерики: боится, что вы подумаете, будто она не следила за ученицей, и перестанете заказывать наряды. Еще миссис Мейсон сказала, что ни в чем не виновата. Девушка всегда вела себя дерзко, постоянно хвасталась своей красотой, твердила, как она хороша, и старалась попасть туда, где ее могли заметить, особенно на балы графства. Миссис Мейсон знает, что девица встречалась с мистером Беллингемом в доме одной старухи – самой настоящей ведьмы, которая живет в нижней части города, где собираются все воры и разбойники.

– Все, хватит! – раздраженно оборвала горничную миссис Беллингем, поскольку ее болтовня вышла за рамки дозволенного.

В стремлении оправдать свою приятельницу миссис Мейсон Симпсон очернила Руфь, совсем забыв, что в истории замешан сын госпожи. Гордая леди никак не могла принять тот факт, что ее мальчик наведывался в нижнюю, самую неблагополучную часть города.

– Если у нее действительно нет родственников и она такова, как ты описала, что подтверждают мои собственные наблюдения, то, как я сказала раньше, ее место в исправительном доме. Если сейчас она действительно не в состоянии отправиться в путь, то пятидесяти фунтов хватит на неделю проживания и на дорогу. А если, вернувшись в Фордем, она даст о себе знать, немедленно обеспечу ей место.

– Девчонке крупно повезло, что после всего случившегося есть леди, готовая помочь, – подобострастно заключила Симпсон.

Миссис Беллингем потребовала подать письменные принадлежности и начертала несколько торопливых строк, которые должен был отвезти кучер:

«Миссис Беллингем выражает почтение неизвестному корреспонденту мистеру Бенсону и желает сообщить об обстоятельстве, о котором он, видимо, прежде не знал. Той несчастной особе, о которой пишет мистер Бенсон, была послана сумма в пятьдесят фунтов. Эти деньги находятся у миссис Морган вместе с письмом миссис Беллингем несчастной девушке. Письмо содержит предложение немедленно поступить в исправительный дом города Фордема – лучшее место для испорченной юной особы, которая своим распутным поведением отторгла единственную на свете близкую душу. Миссис Беллингем повторяет предложение. Тот, кто убедит эту заблудшую душу последовать доброму совету, окажет ей огромную помощь и поддержку».

– Проследи, чтобы мистер Беллингем не узнал о письме этого мистера Бенсона, – строго распорядилась госпожа, передавая послание горничной. – Он сейчас настолько слаб, что известие крайне его расстроит.