Руины

Возможно, о них узнают что-нибудь в Канкуне. Вероятно, даже выяснят, что ребята поехали в Кобу… Ну а дальше? Разве кому-нибудь придет в голову искать их в нескольких милях от города, в джунглях?

Наверное, единственный шанс их найти — это показывать фотографии ребят всем таксистам в Кобе. Рано или поздно снимок увидит водитель желтого пикапа и, возможно, объяснит, куда отвез ребят. Но даже если допустить, что полиция найдет эту деревню, покажет фотографии индейцам, те все равно не признаются, что видели их. И если потом полицейские все-таки решат прочесать джунгли и наткнутся на холм, то будет уже слишком поздно — и для Пабло, и для всех остальных.

Второй проблемой после Пабло была вода и пища. Еды оставалось совсем немного. Возможно, ее удастся растянуть на несколько дней, но потом неизбежно придется голодать. А без воды они вообще вряд ли протянут дольше грека.

Еще Эрик… Его поведение было очень плохим признаком. В раны скоро попадет какая-нибудь инфекция, а Джеф не мог придумать, как предотвратить это. И тут снова время вступало в игру: самым быстрым убийцей была жажда, потом гангрена, которая вполне могла лишить жизни Эрика, потом уже голод.

Джеф не думал о растениях. Он даже не хотел вспоминать, что они могут двигаться, издавать звуки, думать.

Он сидел и смотрел на индейцев. В глубине души Джеф все же надеялся, что греки придут. Он снова начал думать о воде, пище, Пабло, Эрике…

Через некоторое время Джеф заметил, что на небе стали появляться тучки. Они быстро надвигались. Скоро пойдет дождь и надо будет собирать воду. Но ребята еще не обсуждали это. Джеф знал, что ему самому надо думать, как собрать воду. Но он настолько устал, что у него уже не осталось на это сил.

Джеф встал на ноги и посмотрел на тропу в надежде, что кто-нибудь идет проведать его.

Тучи все сгущались. Джеф вспомнил, что в вещах из синей палатки остался еще пластмассовый ящик для инструментов. Можно было бы вынуть оттуда все содержимое и приспособить его под воду. Наверное, есть и еще какие-нибудь предметы, которые можно использовать. Чтобы выяснить это, Джефу надо было подняться на холм и осмотреть все, что у них есть. Но ему надо было подождать, чтобы кто-нибудь спустился и сменил его. Поэтому Джеф сел и стал снова смотреть на местных жителей, на небо и тучи, иногда оглядываясь на тропу. Время шло, а на тропе по-прежнему никто не появлялся. Джеф уже хотел идти наверх, не дождавшись, пока его сменят, как вдруг услышал шаги.

Это был Матиас.

По тому, как он шел, Джеф сразу понял, что что-то случилось. На лице Матиаса было то же выражение, что и всегда, а вот движения — какими-то странными. Немец почти бежал и размахивал руками. Когда он подошел к Джефу, то почти задыхался.

— Что случилось? — спросил Джеф.

Матиас махнул в сторону холма:

— Ты не слышал?

— Не слышал что?

— Они разговаривали.

— Кто?

— Растения.

Джеф уставился на Матиаса, не веря своим ушам.

— Они передразнивали нас, — начал объяснять Матиас. — Цветы повторяли слова Эрика, Эмми и Стейси. Они говорили их голосами.

Джеф молчал. Он был потрясен тем, что рассказал Матиас.

— Что они говорили? Как?

— Я спал в палатке. Потом проснулся, — Матиас перевел дыхание, — они ругались.

— Ругались?

— Девчонки. Кричали друг на друга.

— О господи! — шепотом сказал Джеф.

— Они выпили. Текилу. Довольно много.

— Все?

Матиас кивнул.

— Они пьяные?

Матиас снова кивнул.

— Они назвали меня нацистом.

— Что?

— Растения, то есть цветы. Ну, я думаю, сначала это сказал Эрик. Это был его голос. А растения повторили.

Джеф пристально смотрел на Матиаса. Он понял, что его так расстроило: он и так чувствовал себя лишним в их компании, а теперь еще эти слова Эрика… Джеф попытался успокоить Матиаса:

— Это была шутка. Я уверен. Ты же знаешь Эрика — он вечно что-нибудь придумывает.

Матиас ничего не ответил на это.

— Мне надо подняться туда, — сказал Джеф. — Посидишь здесь?

Матиас кивнул. Джеф уже сделал пару шагов по тропе, потом остановился и спросил:

— Как Пабло?

Матиас махнул рукой:

— Все так же. Ничего хорошего.

Услышав этот неутешительный ответ, Джеф побежал на холм. Он выдохся гораздо раньше, чем обычно. Джеф чувствовал, что с каждым часом слабеет. Он уже не контролировал ситуацию и ребят. Эрик, Эмми и Стейси целый день пили текилу. Джеф злился: как они могли додуматься до такого и как у Эрика хватило ума обозвать Матиаса нацистом?

Джеф просто не верил, что такое могла произойти. Все это было настолько глупо: стоило оставить их на несколько часов, и они уже натворили дел. Он придумывал теперь для них наказание.

Когда Джеф наконец добрался до холма, эмоции переполняли его. И тут он увидел, что Эмми запихивает в рот бедному Пабло виноград! Это уже было выше его терпения и понимания.

— Ты что делаешь, черт возьми?! — вскричал он.

У Пабло началась рвота. Он мотал головой, черная жидкость уже сильным потоком выливалась у него изо рта. Джеф понял, что это была кровь. Ее было слишком много. Джеф даже не мог предположить, что такое возможно. У головы грека уже скопилась лужица. Хотя Джеф стоял в нескольких ярдах от Пабло, он почувствовал ужасный запах, исходивший от него.

— Он хотел есть, — сказала Эмми. По ее голосу Джеф понял, что она совсем пьяная. В руках Эмми держала пакет, в котором осталось только три виноградины.

Рядом со Стейси валялась почти пустая бутылка текилы. Неподалеку на земле лежал Эрик и прикладывал окровавленную футболку к груди.

У Джефа не было слов, чтобы выразить всю свою ярость. Он еле сдержался, чтобы не наброситься на Эмми.

— Ты пьяна! — сквозь зубы процедил Джеф.

Эмми посмотрела на Пабло. Его уже перестало рвать, и он лежал с закрытыми глазами.

— Да все вы… вы все напились! — кричал Джеф.

— Я не пьян, — сказал Эрик.

Джеф посмотрел на него. «Остановись, — подумал про себя Джеф. — Не надо». Но было уже поздно, он не сдержался и заорал:

— Это ты не пьян?

Эрик, лежа на земле, покачал головой. Но Джеф даже не заметил этого жеста и продолжал кричать. Он знал, что ведет себя не лучшим образом, но уже не мог больше сдерживать свои эмоции.

— Ты понимаешь, что напиться сейчас — это все равно, что подписать смертный приговор самому себе? Ты же опять себя резал! Ты, черт возьми, соображаешь, что наделал? Ты просто дурак! Как могло прийти в голову снова кромсать себя грязным ножом! Чем ты думал? У нас нет лекарств и не будет! Мы же не сможем остановить кровотечение! Нравится такая перспектива? Давай, продолжай в том же духе и подыхай здесь!

— Джеф… — попыталась остановить его Эмми.

— Заткнись, Эмми! Ты не лучше его! — Джеф повернулся в ее сторону. Ему было уже все равно, на кого кричать. — Я думал, ты хоть чуть-чуть соображаешь! Алкоголь — это сильное мочегонное средство! У тебя будет обезвоживание! Знаешь, что это такое, черт возьми!

— Нравится такая перспектива? — вдруг прозвучал его собственный голос откуда-то из зарослей растений. На секунду в воздухе повисла тишина.

— Подохнешь здесь!

Джеф обернулся, посмотрел по сторонам, все еще надеясь увидеть какого-нибудь человека, который передразнивает его. Но кругом были только стебли, листья, цветы…

— Потаскушка! — крикнул голос Эмми.

— Сука! — ответил голос Стейси.

— Это из-за того, что ты кричал, — тихо сказала Стейси. — Оно начинает передразнивать, когда кто-нибудь кричит.

— Бойскаут! — раздался голос Эрика, — нацист!

Вдруг стало совсем темно. Огромная черная туча повисла прямо над холмом. Вот-вот должен был пойти дождь, а они еще не приготовились.

— Смотри, — тихо сказала Эмми, показав на небо, — сейчас у нас будет вода.

— А ты что-нибудь приготовила, чтобы собрать ее? — спросил Джеф, немного понизив тон. — Капли будут падать с неба, впитываться в землю, исчезать, а ты будешь сидеть и смотреть? — Джеф почувствовал, что у него больше нет сил ругаться, вразумлять ребят и бороться за их жизни. — Вы все просто жалкие создания, — сказал он, махнув рукой. — Растению не нужно строить планы, чтобы убить вас, вы все сделаете за него сами, собственными руками.

Из зарослей донесся голос Стейси:

— Кто же тогда будет злодеем?

— Спой нам, — ответил голос Эрика.

— Сука!

— Потаскушка!

— Нацист!

А потом Джеф снова услышал собственный голос:

— Вы все напились!

Джеф подошел к палатке, открыл ее и зашел внутрь. Там он покопался в куче вещей, набросанных в углу, и нашел ящик для инструментов. Когда он открыл его, то, к своему удивлению, обнаружил, что вместо инструментов там лежала подушечка для иголок, куча разноцветных ниток и даже сантиметр. Он вытряхнул все содержимое на пол.

Выйдя из палатки, Джеф увидел, что ничего не изменилось. Эрик по-прежнему лежал на спине и прикладывал футболку к своим ранам. Стейси сидела рядом с ним и смотрела в землю. Пабло лежал с закрытыми глазами и медленно дышал. Эмми сидела рядом. Она даже не повернулась в сторону Джефа, когда он вышел из палатки. Джеф поставил ящик на середину поляны, открыл его и пошел к шахте, где лежало то, что осталось от синей палатки.

Растение все еще передразнивало ребят. Оно не замолкало больше чем на несколько секунд, а потом начинало кричать с новой силой, все громче и громче. Джеф пытался не обращать внимания на эти крики, но некоторые фразы, которые произносило растение, очень интересовали и удивляли его.

Например, голос Стейси сказал:

— Ну, Джефа же здесь нет.

А затем голос Эрика спросил:

— Джеф был бойскаутом?

Потом растение смеялось голосами Эрика и Стейси.

Пугало еще и то, что оно выучило, как зовут ребят, и знало, кто есть кто. Растение старалось выбирать именно те слова, которые сейчас могли выбить ребят из колеи. Слова, которые могли скомпрометировать их.

Когда Джеф копался в вещах, лежащих у шахты, он слышал свой голос.

— Просто покончить с этим. Перерезать ему глотку и все. Избавить и его и нас от этого мучения. Чем дольше мы здесь находимся, тем больше у него шансов. Оно умеет подражать звукам. Это просто звук, который оно повторяет, это не смех. — Все кругом подхватило, как эхо, эти слова и понесло куда-то вдаль, разрывая тишину. — Это не смех… Это не смех… Это не смех…

В куче вещей Джеф нашел еще пластмассовую летающую тарелку. Он взял ее и пустую консервную банку и вернулся к оранжевой палатке. Джеф подумал, что можно собирать воду сначала в тарелку, а потом переливать в банку и остальные сосуды.

Эмми, Стейси и Эрик даже не сдвинулись с места. Растение выпустило свой стебель на поляну и теперь пило лужицу рядом с Пабло. А они трое молча наблюдали. Когда от лужицы уже ничего не осталось, стебель снова уполз в заросли.

Джефа снова взбесила эта пассивность ребят, они даже ничего не сказали, ничего не сделали, чтобы не дать растению приблизиться к Пабло.

Он положил все, что принес, на землю рядом с ящиком для инструментов, потом взял бутылку с мочой и вылил ее содержимое. Ребята молча смотрели на него.

Растение замолкло на секунду, только для того, чтобы вновь разразиться своим ужасным смехом. Вдруг Джеф понял, что оно смеется уже не их голосами, а голосами людей, которые погибли здесь. Их больше не было на земле, а души витали в небесах, но теперь их жуткий смех все еще звучал над холмом.

От синей палатки еще оставалось немного материала. Джеф пытался сообразить, как эту ткань можно использовать, чтобы собирать дождевую воду. Ему в голову пришла мысль, что с помощью ниток и иголок, которые он нашел в палатке, и оставшегося материала можно сшить огромный мешок. Нейлон не пропускал воду, поэтому ее можно собирать с помощью мешка.

«Завтра», — решил Джеф.

Как только он подумал об этом, пошел дождь. Сухая земля сразу же намокла и превратилась в грязь. Дождь лил как из ведра, быстро наполняя сосуды. Первой Джеф наполнил консервную банку и протянул ее Стейси:

— Пей! — приказал он.

Растения наконец-то замолчали.

Одежда моментально промокла насквозь, стало тяжело двигаться и даже дышать, но Джеф, не останавливаясь, наполнял сосуды один за другим.

Стейси попила из банки и передала ее Эрику. Он неуклюже перевернулся на бок и взял воду.

— Пейте как можно больше! — крикнул им Джеф.

«Мыло», — подумал он. Надо было поискать мыло в палатке до того, как начался дождь. Тогда они смогли бы вымыться. «Завтра, — решил Джеф. — Раз дождь пошел сегодня, значит, будет и завтра».

Джеф наполнил все емкости, взял у Эрика банку, долил туда воды и передал Эмми.

Дождь все еще хлестал. Стало очень холодно, и ребята очень быстро замерзли. Джеф понимал, что это от недостатка пищи и, соответственно, сил.

Тарелка снова наполнилась, Джеф поднес ее ко рту и начал пить. Вода показалась ему сладковатой. Джеф чувствовал, что с каждой каплей силы возвращаются к нему и организм насыщается влагой. Никогда в жизни вода не казалась ему такой вкусной.

Эмми перестала пить. Они со Стейси стояли обнявшись и пытались согреться. Эрик лежал с закрытыми глазами и прямо ртом ловил капельки дождя. Он был уже весь в грязных брызгах, которые отскакивали от земли.

— Отведите его в палатку! — крикнул Джеф и взял у Эмми банку, чтобы еще раз наполнить ее.

Девчонки с трудом подняли Эрика и повели в палатку.

Дождь стал утихать. Капли падали все реже и реже. Джеф знал, что минут через пять или десять дождь и вовсе закончится.

Он подошел к Пабло. Навес почти не укрывал грека от дождя, и тот намок так же сильно, как и остальные. Пабло, как и Эрик, был весь в грязи. Грек лежал с закрытыми глазами, но, что удивило Джефа, даже не дрожал от холода, в отличие от ребят. Джеф наклонился, потрогал лоб грека и понял, что у него жар. Это, конечно, было недобрым знаком. Джеф сразу вспомнил, как растение повторило его слова: «Просто покончить с этим. Перерезать ему глотку и все. Избавить и его, и нас от этого мучения». Эти слова теперь крутились у него в голове, не давая покоя. «Претворить все это в жизнь сейчас было бы очень просто — никого рядом нет, поэтому никто и не узнает об этом. Можно сейчас подойти к Пабло, зажать ему нос и рот… и посчитать… Интересно, до скольких надо считать?» — думал об этом Джеф, когда трогал лоб Пабло. Он держал руку над носом Пабло и представлял, как просто избавить всех от мучений: «Девяносто семь, девяносто восемь, девяносто девять…» В этот момент из палатки вышла Эмми и подошла к навесу.

— С ним все в порядке? — спросила она.

Джеф быстро встал. Ему было противно слышать ее пьяный голос и снова захотелось накричать на нее. Джеф еле-еле подавил в себе ярость и, чтобы не сорваться, молча отошел. Он приблизился к ящику для инструментов, чтобы посмотреть на запас воды. К большому удивлению, Джеф увидел, что воды там было совсем мало.

Он смотрел на ящик и никак не мог понять, что произошло.

— Там дырка, — сказала Эмми.

Она была права. Когда Джеф поднял пластмассовый ящик, то увидел на дне трещину, из которой сочилась вода.

Как же он не заметил этого раньше? Хотя это можно было объяснить: Джеф слишком торопился и не успел тщательно все проверить. Если бы он разглядел дырку, он мог бы заткнуть ее магнитной лентой. Но думать об этом сейчас было слишком поздно…

Джеф простоял несколько минут с коробкой в руках. Было ужасно обидно, что по его невнимательности пропало столько воды. Джеф был больше не в силах сдерживать эмоции и со всей силы швырнул ящик.

Эмми смотрела на него круглыми глазами.

— Что за черт? — крикнула она. — Там еще была вода!

Она подбежала к опрокинутому ящику, перевернула его, но это было уже бесполезно.

— Тучи рассеялись… Дождя уже не будет… По крайней мере сегодня.

— Кто бы говорил, — сказал Джеф.

Эмми повернулась и посмотрела на него.

— Что?

— Про воду.

Эмми покачала головой и тихо сказала, сдерживая себя:

— Не надо.

— Что не надо?

— Не сейчас.

— Что не надо, Эмми?

— Читать мне лекции.

— Да ты сама знаешь, о чем я! Сама все понимаешь!

Она молча смотрела Джефу в глаза с таким выражением, будто он был виноват абсолютно во всем, что произошло за последние двадцать четыре часа.

Джеф почувствовал, что больше не может держать себя в руках:

— Я о том, что ты воровала воду ночью. Ты что, думаешь, никто не заметил, что ли?

Эмми снова покачала головой и тихо сказала:

— Ты очень грубо разговариваешь. Это жестоко.

— Жестоко? А ты посмотри на эти холмики вокруг. Хочешь стать одним из них? Так и получится, если вы все будете вести себя так же глупо, как и сейчас!

— Греки… — прошептала она.

— Да прекрати ты! Не будь глупым ребенком! Греки, греки, греки… Да не придут они, Эмми! Пойми же это наконец!

Эмми закрыла уши руками.

— Не надо, Джеф. Пожалуйста, не надо так… — шептала она.

Джеф подошел к ней и схватил за руки.

— Посмотри на Пабло! — кричал он. — Он умирает, не видишь? А Эрик? Да у него скоро начнется гангрена и…

— Шшш… Тише, — шептала Эмми, пытаясь вырваться из рук Джефа и оглядываясь на палатку.

— А вы трое просто взяли и напились! Да вы хоть немного соображали? Растение только и ждало от вас этого! Неужели не понимаешь?

Тут Эмми не выдержала и закричала:

— Я не хотела идти сюда! — Она вырвалась и изо всех сил начала колотить Джефа по груди. — Я не хотела идти! Это все ты! Ты предложил идти! А я хотела остаться на берегу! Это ты виноват, что мы сюда попали! Ты, а не я! — кричала Эмми и била его кулаками по груди. — Это все ты виноват! А не я! — не унималась она.

Растение вдруг снова заговорило.

— Это моя вина. И это я первая наступила на растение, первая шагнула в заросли. — Это был голос Эмми. Услышав эти слова, она замерла на месте. — Это моя вина.

— Прекрати! — закричала Эмми.

— Это все я.

— Заткнись!

— Это я первая наступила на растение, первая шагнула в заросли.

Эмми крутилась на месте.

— Сделайте, чтобы оно замолчало! — закричала она.

— Это моя вина.

Эмми начала показывать на Джефа и орать:

— Это все он! А не я! Не я! Ты знаешь, что я говорю правду. Я не хотела идти!

— Это все я.

— Пусть оно замолчит! Сделай, чтобы оно замолчало, пожалуйста.

Джеф даже не пошевелился. Он спокойно стоял и молча смотрел на Эмми.

— Это я первая наступила.

Небо почти совсем потемнело. Но это было не из-за дождя. К тому времени как тучи окончательно рассеялись, солнце уже село за горизонт и ночь постепенно опускалась на землю. А ребята совсем не были готовы. Джеф подумал, что надо поесть, и сразу вспомнил о пакете винограда: «Эти трое не только напились, так еще и наелись в мое отсутствие».

— Что еще вы съели? — спросил Джеф.

— Съели?

— Ну, кроме винограда. Что-нибудь еще украли?

— Мы не крали виноград. Мы хотели есть. Мы…

— Да не оправдывайся, а просто ответь.

— Да пошел ты, Джеф! Ты ведешь себя как…

— Ну, скажи!

Эмми покачала головой:

— Ты очень жестокий. Мы все считаем, что ты очень грубый.

— Что это значит?

— Это я виновата.

Эмми снова закричала на растение:

— Заткнись!

— Вы говорили об этом? — спросил Джеф. — Говорили обо мне?

— Пожалуйста, — сказала Эмми. — Просто прекрати так себя вести. — Она уже чуть не плакала. Помолчав, она тихо добавила: — Пожалуйста, не надо больше, любимый, — сказав это, Эмми протянула Джефу руку.

«Возьми ее за руку», — подумал Джеф, но не пошевелился, чтобы сделать это. Его что-то удерживало. Он вспомнил, что всегда, по какому бы поводу они ни ссорились, как долго бы ни дулись друг на друга, кто бы ни был виноват, в конце концов Джеф первым извинялся. Он утешал и успокаивал Эмми. И сейчас повторялось то же самое. Она сказала «прекрати», а не «давай успокоимся», например. Получалось, что опять он был виноват. Эта роль с избытком надоела Джефу. Он больше не хотел унижаться и просить прощения.

Ребята не заметили, когда растение замолчало. Темнело. Все понимали, что уже меньше чем через полчаса станет совсем темно. А надо было еще договориться о дежурстве, разделить еду и воду.

— Слишком грубо, — сказала Эмми. — Да, ты слишком грубый.

Джеф ужасно себя чувствовал: он пытался сделать все, чтобы спасти их, а вместо благодарности, ребята обсуждали его за его же спиной, обвиняли в чем-то и жаловались.

«Да пошла ты, — подумал Джеф. — Пошли вы все». Он отвернулся от Эмми, стоящей с протянутой к нему рукой, и пошел к навесу.

Глаза у Пабло были закрыты, а рот — приоткрыт. Вонь рядом с ним стояла невыносимая. Джеф знал, что с грека надо снять спальный мешок, чтобы его тело немного обветрилось, и вымыть его, тем более что воды хватало. Но уже было поздно, а мыть Пабло в темноте нельзя. И все из-за Эмми, Стейси и Эрика. Они выбили Джефа из колеи и потратили его время. Теперь Пабло придется ждать до утра.

Ноги грека до сих пор немного кровоточили. Джеф думал о том, что надо бы немного промыть раны или хотя бы перевязать их. А завтра — обязательно найти чистую футболку. Этого должно было хватить, чтобы сделать жгут потуже. А еще лучше перевязать тряпочками каждый крупный сосуд.

Эмми все еще стояла на середине поляны и даже не опускала руку. Она ждала, что Джеф вернется и попросит прощения. Но он не собирался этого делать.

— Извинись. Признай, что виновата, — сказал он.

— Что? — Было еще достаточно светло, чтобы рассмотреть выражение лица Эмми. Джеф понимал, что ведет себя так же глупо, как и она. Но уже не мог остановиться.

— Извинись.

Эмми опустила руку.

Джеф настаивал:

— Ну же.

— И за что же я должна извиниться?

— За то, что украла воду. За то, что напилась.

Эмми заплакала.

— Хорошо, — сквозь слезы прошептала она.

— Что хорошо?

— Прости меня.

— Теперь скажи сама, в чем ты виновата?

— Джеф. Может, хватит?

— Скажи, Эмми.

В воздухе повисла пауза. Джеф слышал, как Эмми всхлипывает. Наконец она тихо произнесла:

— Прости меня за то, что я украла воду. Прости за то, что напилась.

«Хватит, — говорил сам себе Джеф, — остановись». Но он не мог. Говоря себе одно, он делал совсем противоположное.

— Мне кажется, ты говоришь не искренне.

— Господи, Джеф! Зачем ты так?

— Скажи это так, чтобы я поверил, что ты действительно раскаиваешься.

Эмми промолчала, повернулась и отошла в самый дальний угол поляны. Она села на землю, спиной к Джефу, и взялась руками за голову. Становилось совсем темно, и он уже с трудом видел силуэт Эмми. Ему показалось, что она вся сотрясается от рыданий. Джеф попытался прислушаться, но за громким дыханием Пабло всхлипываний Эмми не было слышно.

«Иди к ней, — говорил Джефу внутренний голос. — Давай же».

Но Джеф снова не послушался сам себя и не сдвинулся с места. Он знал, как выбраться из багажника машины, знал, как можно залезть на отвесную стену, как спастись из горящего здания… Он знал, казалось, все, кроме одного — как выйти из этой дурацкой ситуации, в которую сам себя загнал. Ему было необходимо сейчас, чтобы Эмми первая пошла навстречу, чтобы она вернулась.

Джеф не сомневался, что она плачет. Но это, как ни странно, не смягчило его сердце, а наоборот: Джеф решил, что Эмми давит на жалость, играет его чувствами. А он всего-то и просил: признать, что она не права, и не более. «А может, она вовсе не плачет, а просто содрогается от холода?» — подумал Джеф.

Пока он смотрел на Эмми, пытаясь понять, что с ней происходит, она легла на землю. Раньше это тоже вызвало бы у Джефа жалость. Но он снова почувствовал только злость и раздражение. «Если она промокла и замерзла, то почему легла на землю? Почему не встала и не пошла в палатку? Мне что, самому надо предложить ей это? А сама она не может догадаться? Но нет, я ничего не скажу. Если хочет, то пусть лежит в грязи и замерзает, — размышлял он. — Пусть хоть всю ночь пролежит, я все равно не подойду первым».

Солнце уже село. Матиас вернулся с подножия холма и пошел спать в палатку вместе со всеми. Взошла луна и осветила землю своим тусклым светом. На Джефе высохла вся одежда, и он уже миллион раз думал подойти к Эмми, но гордость не позволяла ему. Джеф хотел, чтобы она сама подошла и попросила прощения или хотя бы просто без слов обняла его в знак примирения. Когда прошло около часа, Эмми поднялась на ноги. Но неожиданно упала на колени. Одну руку она вытянула вперед, а другой держалась за рот, как будто ее вот-вот стошнит. Было слишком темно, и Джеф уже с трудом различал ее силуэт. Он скорее даже не видел, а чувствовал и слышал то, что она делает. Эмми закашлялась. Девушка попыталась встать, но сделала буквально один шаг и снова упала. Джеф подумал, что, может, Эмми и звала его, а он не услышал. Но он не был уверен в этом, поэтому не сдвинулся с места.

Теперь Эмми держала уже две руки около рта. Она кашляла и, казалось, задыхалась. Джеф почувствовал запах текилы и желчи.

«Иди к ней», — говорил ему внутренний голос. Но тут же Джеф вспоминал слова Эмми: «Ты очень жестокий. Мы все считаем, что ты очень грубый».

Он смотрел, как Эмми медленно оседает на землю. Она все еще держала рот обеими руками. В таком положении девушка застыла на минуту, потом покачнулась и упала набок, прямо в грязь. Она лежала не шевелясь. Джеф решил, что Эмми уснула. Он знал, что надо подойти к ней, помочь подняться и отвести в палатку. «Но ведь она сама была виновата, разве нет? — думал Джеф. — Тогда почему я должен снова подходить первым? Нет, я не буду этого делать. Пусть она проснется утром вся в грязи и рвоте. Это будет ей хорошим наказанием».

Джеф не уходил. Он молча стоял и смотрел на Эмми. Совесть не позволяла ему уйти, а злость — приблизиться к ней. Он уже тысячу раз хотел подойти и посмотреть, в порядке ли она, но не сделал этого.

Джеф неподвижно сидел, размышляя, как правильно поступить, но так ничего и не решил.

Он так и заснул сидя. Уже почти рассвело, когда Джеф наконец пошевелился. Луна ушла за горизонт, и солнце должно было вот-вот появиться на небосводе. Джеф встал и потянулся. Но даже сейчас он не подошел к лежавшей на земле Эмми. Он посмотрел в ее сторону, потом пошел к палатке и тихо забрался в нее.

Стейси слышала, как ругались Эмми и Джеф. Из-за шума дождя невозможно было разобрать ни единого слова. К тому же растение принимало участие в этой ссоре: Стейси слышала, как оно передразнивало Эмми. Сначала растение кричало:

— Это моя вина! — Потом: — Это я первая наступила на растение. — И что-то еще в этом роде.

В палатке находились только она и Эрик. Было очень темно, и Стейси совсем потерялась во времени. Она знала только, что наступила ночь, которую надо как-то пережить.

— Если я засну, ты посмотришь за мной? — спросил Эрик.

Стейси была еще немного пьяна, и мысли медленно, будто в тумане, плавали у нее в голове. Время тянулось дольше, чем обычно.

Она посмотрела на Эрика, пытаясь понять, чего он хочет. Потом догадалась, что он просит ее последить за растением, чтобы оно не напало на Эрика, пока тот спит.

— Что, всю ночь? — спросила она.

Эрик покачал головой:

— Нет, хотя бы час. Можно, я часик посплю?

Стейси очень устала и тоже безумно хотела спать.

— А может, мы вместе поспим?

Эрик показал в угол палатки.

— Оно вернется, — сказал он. — Кто-то должен не спать и следить за ним.

На секунду Стейси ощутила присутствие растения в палатке — почувствовала, что оно следит за ней и смотрит на нее.

— Да, ты прав, — проговорила она. — Через час я тебя разбужу.

Эрик лег на спину. Он до сих пор прикладывал футболку к ране, но в палатке было слишком темно, чтобы определить, остановилась кровь или нет. Стейси села рядом и взяла его за руку.

Она подумала, что надо бы сменить одежду, потому что в мокрой было очень холодно. Но даже не пошевелилась, чтобы достать из рюкзаков сухие вещи. Стейси помнила, что они принадлежат погибшим людям, и лучше уж посидеть в мокром, чем надеть одежду мертвецов. Она знала, что в данной ситуации это глупо, но никак не могла перебороть в себе страх.

Стейси удивилась, как быстро заснул Эрик и почти сразу же захрапел. Этот звук напугал ее, потому что был очень похож на тяжелое дыхание Пабло. Стейси еле удержалась, чтобы не разбудить Эрика. Но потом он сам почему-то затих. Тишина тоже была немного жутковатой. Стейси даже нагнулась к Эрику, чтобы убедиться, что он дышит.

Стейси наклонилась так низко, что подняться было уже тяжело, поэтому она осторожно прилегла рядом с Эриком, не выпуская его руки. Дождь монотонно шумел, будто убаюкивал. Стейси не выдержала и закрыла глаза. «Конечно, я не собираюсь спать. Я же обещала Эрику. А тем более скоро придет Эмми, и мы сможем поболтать. Я просто на секунду закрою глаза, чтобы насладиться шумом долгожданного дождя и спокойствием, и помечтаю… Но спать не буду», — настраивала себя Стейси.

Когда Стейси открыла глаза, в палатке было еще темнее, чем раньше. Она почувствовала, что над ней кто-то стоит, потом услышала знакомый голос:

— Вставай, Стейси, просыпайся, твоя очередь сидеть с Пабло.

Это был Джеф. Стейси не пошевельнулась. Она лежала на спине и вглядывалась в темноту. Потихоньку мысли начали приходить в порядок и все стало проясняться. Стейси вспомнила дождь. Вспомнила, как Эмми обозвала ее потаскушкой, как ругались Эмми и Джеф. Вспомнила, как обещала Эрику последить, чтобы растение не напало на него.

Стейси отвратительно себя чувствовала — она еще была пьяна, но похмелье уже напоминало о себе — голова не только болела, но еще и кружилась. У Стейси просто не было сил пошевелиться, весь ее организм отказывался вставать и куда-то идти, поэтому она сказала:

— Нет.

Стейси не видела, как отреагировал Джеф на такое заявление, но через секунду он переспросил:

— Нет?

— Я не могу, — объяснила Стейси.

— Почему?

— У меня нет сил.

— Но сейчас твоя очередь.

— Я не могу, Джеф.

Джеф повысил голос, он начинал сердиться:

— Ну-ка, давай собери свои сопли и иди!

Он потянул Стейси за руку. Она чуть не закричала. Ей показалось, что боль пронзила каждую клеточку ее тела.

— Я не могу, не могу, не могу, не могу… — отчаянно повторяла она.

— Я пойду. — Это был голос Матиаса.

Джеф отпустил руку Стейси и недовольно сказал:

— Ее очередь.

— Ничего, я все равно уже проснулся.

Стейси слышала, как Матиас встал, подошел к выходу и остановился.

— А где Эмми? — спросил он.

— Она снаружи, — ответил Джеф. — Спит.

— Может, мне…

— Не трогай ее, пусть делает, что хочет.

Потом Стейси услышала, что Матиас открыл палатку и вышел.

«Спасибо», — мысленно поблагодарила Стейси, но сказать это вслух не было сил. Она снова закрыла глаза. Джеф прилег где-то рядом. Стейси казалось, что она чувствует его ауру, полную злости по отношению к ней. Но это ее не тревожило. Джеф уже накричал на Эмми, а теперь мог запросто сорваться на Стейси.

«Надо проверить Эрика», — подумала Стейси.

Она попыталась вспомнить, что было до того, как заснула, и разбудила ли перед этим Эрика, как обещала, или нет. Но чем больше она напрягала память, тем хуже это получалось. Наконец Стейси решила подняться и проверить Эрика. В этот момент Матиас вдруг позвал Джефа.

Когда Эрик проснулся, он сразу почувствовал тот же запах, с которым засыпал. Вдруг он понял, что стебли растения обвили его ноги. «Оно во мне», — промелькнуло в его голове.

В палатке кто-то проснулся и зашевелился, но в темноте Эрик не понял кто. Он попытался приподняться, но, к своему ужасу, почувствовал, что стебли растения приковали его к земле и обвили не только его ноги, но и грудь.

«Оно во мне», — снова подумал Эрик.

— Джеф! — кричал Матиас с поляны. — Джеф!

Там явно случилось что-то очень нехорошее. Эрик понял это по голосу немца. «Пабло умер», — подумал он.

— Джеф!

Кто-то встал и вышел из палатки.

— О господи, — прошептал Эрик. Он положил руку на грудь и понял, что растение пустило корни в рану. Теперь Эрик ясно чувствовал его под кожей: оно росло и двигалось. — Нож! — закричал он. — Принесите нож!

— Что? Что происходит? — проснулась Стейси, ее голос был совсем хриплым спросонья и очень напуганным. Она приподнялась и дотронулась до плеча Эрика.

— Мне нужен нож! — повторил Эрик.

— Нож?

— Быстрее!

— Джеф! Джеф! — продолжал кричать Матиас.

Эрик шарил рукой по своему телу. Его грудь, ноги — все было оплетено стеблями. Эрик услышал, как кто-то открыл палатку, и повернулся посмотреть: все еще была ночь, но снаружи было светлее, чем внутри. Из палатки вышел Джеф.

— Подожди! — крикнул ему Эрик. — Мне нужен…

Но Джеф уже вышел.

Как только Джеф услышал крики Матиаса, полные паники, он уже знал, что случилось.

Дальше все происходило молниеносно. Джеф вылетел из палатки. Пара шагов, и он очутился рядом с Матиасом, который стоял склонившись над Эмми. Джеф сел на колени, взял Эмми за руку и попытался нащупать пульс. Было очень темно, и он не видел ни лица Матиаса, ни Эмми.

— Мне кажется, — сказал Матиас, еле выговаривая слова, — оно задушило Эмми.

Джеф нагнулся ниже и разглядел, что все лицо Эмми оплетено стеблями, которые заползли даже в рот. Он начал срывать их, вытаскивать изо рта, носа. Джеф обжигался, но не обращал на боль никакого внимания. Дотрагиваясь пальцами до ее губ, он чувствовал, какие они холодные.

— Нож! Принесите нож! — кричал из палатки Эрик.

«Задушило», — подумал Джеф. Он вспомнил, как Эмми пыталась встать на ноги, как падала на колени, как тянула к нему руки. А он решил, что она играет и давит на жалость. Теперь Джеф понял, что Эмми хотела сорвать стебли с лица, пыталась бороться, звала его на помощь. «Господи, она была всего в нескольких футах! А я…»

Джеф вытащил все стебли у нее изо рта, зажал нос и начал делать искусственное дыхание. Он чувствовал вкус рвоты на ее холодных губах.

— Раз… два… три… четыре… пять… — считал он и снова вдыхал воздух в ее легкие.

— Джеф, — тихо сказал Матиас.

Джеф мог привести тысячи примеров, когда человека принимали за мертвого, а он оказывался жив. После сердечных приступов, после ударов молний, после удушений, когда казалось, что все кончено, какая-то сила заставляла людей снова возвращаться к жизни. Джеф искренне верил, что и сейчас такое тоже могло произойти.

— Слишком поздно, — сказал Матиас.

Джеф вспомнил, как в десятом классе весной он проходил специальный курс по выживанию в различных экстремальных ситуациях в западном Массачусетсе. Сначала была короткая лекция, потом практические занятия. Мальчишки тренировались делать искусственное дыхание на большой резиновой кукле. Конечно, никто из них и не думал о занятиях, для них это были всего лишь игры, причем очень возбуждающие неопытных парней.

Все это было так далеко и так давно.

Держа на руках голову Эмми, Джеф начал думать о наказании, которое он должен понести за ее смерть. Он на мгновение представил, как о случившемся узнают их родственники: родители, братья и сестры… Как Эмми лежит в гробу и все прощаются с ней, а он стоит на коленях…

Джеф не мог смириться с этим. Он снова набрал в рот воздух и наклонился к губам Эмми.

Матиас коснулся его плеча:

— Она…

«Иди к ней», — Джеф вспомнил слова, которые говорил ему внутренний голос. Но он не прислушался, а молча сидел и смотрел, как Эмми цепляется за свою жизнь, как ползет к нему на коленях, держа руки около рта. Джеф не мог простить себе, что ничего не предпринял.

Из палатки вышла Стейси и подошла к ребятам.

— Оно опять в нем, — сказала она. — Я… — Стейси замолчала. Присмотревшись, она увидела Эмми, лежащую на земле. — Что случилось? — спросила она.

Джеф наклонился к груди Эмми.

— Она… — прошептала Стейси.

«Это моя вина, — Джеф понимал это, но не мог сдаться. — Я буду бороться. Я потом осознаю всю тяжесть этих слов, весь их ужас… но не сейчас…»

Джеф снова начал делать искусственное дыхание:

— Раз… два… три… четыре… пять…

«Нет, Эмми должна дышать. Еще ведь есть шанс. Мы вместе выберемся отсюда. Она должна жить, должна…»

— Джеф… — снова сказал Матиас.

Эрик кричал из палатки и звал Стейси. Он просил нож.

— Матиас? — тихо произнесла Стейси. — Она…

— Да.

Стейси шагнула ближе:

— То есть…

— Умерла.

Джеф не обращал внимания на эти слова. Он снова и снова прикасался к холодным губам Эмми, вдыхал воздух в ее легкие, пытался заставить биться ее сердце. Стейси и Матиас молча стояли рядом и наблюдали за ним.

Наконец Джеф остановился и перевел дыхание. Силы были на исходе.

Все молчали.

«Она звала меня, — подумал Джеф. — Я слышал, как она звала меня. Слышал».

Джеф схватил руку Эмми и попытался согреть ее своим дыханием.

— Стейси! — кричал Эрик.

Джеф поднял голову, повернулся в сторону палатки и спросил:

— Что с ним? — Его голос сильно изменился, казалось, говорил вовсе не Джеф, а кто-то другой. Он понимал, что практически не может больше сдерживать слезы и скоро разрыдается как ребенок.

«Позже, не сейчас», — снова подумал он.

— Оно опять в нем, — повторила Стейси. Ее голос тоже изменился — стал тише и глубже. Джеф знал, что это из-за присутствия смерти. Что это она меняет их голоса и их судьбы…

Джеф аккуратно сложил руки Эмми на груди. Он вспомнил, сколько у него было сертификатов о прохождении разных курсов по выживанию, по оказанию первой помощи, сколько наград… А Эмми он спасти не смог.

— Иди помоги ему, — сказал Джеф.

Матиас встал и, не говоря ни слова, пошел к палатке. Джеф и Стейси остались на месте и смотрели, как силуэт Матиаса исчезает в ночной темноте.

«Как привидение», — подумал Джеф. И тут он больше не смог сдержать слез. У Джефа не было истерики, не было рыданий, всхлипываний… Только несколько тихих слез скатились по щеке.

Стейси не видела слез Джефа. Она вообще с трудом понимала, что происходило. Она очень устала, была пьяна, к тому же все тело болело и ломило.

Было очень темно, так темно, что даже было больно глазам. Стейси с трудом различала только силуэт Эмми, лежащей на спине, и Джефа, склонившегося над ней. Но она догадалась, что Эмми умерла.

Стейси опустилась на колени. Эмми лежала всего в нескольких футах, так что Стейси могла взять ее за руку. Она знала, что Эмми хотела бы этого. Но Стейси не могла преодолеть в себе страх прикоснуться к мертвому человеку…

— Ты уверен? — спросила она Джефа.

— В чем?

— Что она… — Стейси не могла произнести слово «умерла».

Она почувствовала, как Джеф кивнул.

— Как?

— Что «как»?

— Как она…

— Она задушило ее, залезло в рот и задушило.

«Нет, это невозможно», — подумала Стейси. Она никак не могла представить себе такую смерть…

В воздухе пахло костром. Это напомнило Стейси, что у подножия холма есть люди.

— Надо рассказать им, — сказала Стейси.

— Кому?

— Местным жителям. — Стейси почувствовала на себе взгляд Джефа: он молча смотрел на нее. — Надо рассказать им, что произошло, — повторила Стейси. — Надо попросить их о помощи.

— Они не…

— Они должны.

— Стейси…

— Должны!

— Стейси!

Она замолчала. Ей стало тяжело сидеть на коленях — ноги начинали затекать. Стейси хотела вскочить, сбежать по тропе с холма и прекратить все это.

— Ведь это же так легко сделать: просто попросить о помощи! Они не могут отказать! Не могут! Они же тоже люди!

— Замолчи, — тихо сказал Джеф. — Замолчи.

Стейси не стала возражать. На мгновение ее захлестнула злоба, она хотела наброситься на Джефа и поколотить его за то, что он ничего не делает. Но этот порыв быстро у нее прошел, и вместо злости ее сердце снова наполнил страх.

Стейси почувствовала, что она обязана взять Эмми за руку, чтобы ей не было так страшно лежать здесь одной… Стейси потянулась и прикоснулась к ледяной руке подруги.

«Умерла, — подумала Стейси. — Она умерла. Эмми больше нет».

— Молчи, ничего больше не говори, — сказал Джеф. — Просто посиди здесь, со мной, с ней, и не произноси ни слова. Ладно?

Стейси держала Эмми за руку. В ответ она лишь кивнула Джефу.

Они молча сидели вместе у холодного тела Эмми и просто ждали, сами не зная чего.

Время шло… Приближался рассвет…

Эрик умолял Матиаса сделать надрез и вытащить растение. Но Матиас не хотел делать это в темноте.

— Надо вытащить его, — говорил Эрик. — Иначе оно съест меня изнутри!

— Не паникуй, Эрик!

— Да ты что, не видишь!? Потрогай!

— Я чувствую, что есть небольшая опухоль.

— Это не опухоль! Это растение! Оно во мне!

Матиас сжал руку Эрика:

— Тише. Скоро уже рассветет.

В палатке было душно и влажно. Матиас держал Эрика за руку, пытаясь успокоить его.

— Я не могу долго ждать! — крикнул Эрик и вырвал руку.

— Рассвет совсем скоро.

— Ты не хочешь помочь, потому что я назвал тебя нацистом?

Матиас ничего не ответил.

— Это была шутка. Мы придумывали сценарий фильма, который про нас снимут, когда вернемся домой. В сценарии мы решили сделать тебя отрицательным героем. Кто-то же должен быть им? Ты же немец, да? Вот мы и решили, что ты будешь нацистом. — Эрик говорил очень быстро и сбивчиво. Он был напуган и хотел побыстрее все объяснить, чтобы Матиас простил его и помог вытащить растение. — Это не значит, — не унимался Эрик, — что мы считаем тебя нацистом. Просто в сценарии должен быть отрицательный герой. Но теперь я думаю, что злодеем будет только растение. А хочешь, ты будешь таким же, как Джеф, человеком, который всех спасет, хочешь? Вы будете настоящими героями! А ты не был бойскаутом?

— Эрик… — тихо сказал Матиас.

Эрик больше не знал, что сказать и как убедить Матиаса помочь.

— Дай мне этот чертов нож наконец! Я сам все сделаю!

— У меня нет ножа.

— Так пойди и принеси!

— Когда рассветет…

— Позови Джефа. Он мне поможет.

— Я не могу позвать его.

— Почему?

Матиас запнулся, пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить все Эрику:

— Там случилось кое-что очень плохое.

Эрик подумал, что Матиас говорит о навесе, и кивнул.

— Я знаю, — сказал он.

— Не думаю, — ответил Матиас.

— Ты же о Пабло? Он умер, да?

— Нет, не Пабло.

— А тогда кто?

— Эмми.

— Эмми? — Эрик не ожидал это услышать. — Что с ней?

Матиас снова замолчал, подыскивая слова.

— Ее нет, — ответил он.

— Ей удалось сбежать?

— Она умерла, Эрик. Оно убило Эмми.

— Что ты…

— Оно задушило ее, пока она спала.

Эрик пытался понять, что сказал Матиас, пытался осознать страшный смысл слова «умерла».

— Ты уверен? — помолчав, спросил он. Это был глупый и абсолютно бессмысленный вопрос. Но Эрик знал, что должен сказать хоть слово.

— Да, — тихо ответил Матиас.

«Умерла… — крутилось в голове у Эрика. — Но как это могло случиться?» Он хотел встать и пойти посмотреть на Эмми, убедиться в словах Матиаса. Но сначала надо было вытащить растение. «Умерла…» — Эрик не мог поверить, что Эмми больше нет. Ведь совсем недавно они все вместе придумывали сценарий, по которому Эмми должна была выжить… вернуться домой… с Джефом…

— Господи, — прошептал Эрик. — Я…

— Тише… Ничего не говори.

Эрик замолчал, положил голову на землю и закрыл глаза. Через некоторое время он открыл глаза в надежде увидеть лучи солнца, пробивающиеся сквозь нейлон палатки. Но вокруг было по-прежнему темно.

Он снова закрыл глаза и лежал так, не шевелясь и не произнося ни слова, и ждал рассвета.

Как только первые лучи солнца появились над горизонтом, Эрик снова попросил нож. Матиас вышел из палатки. Там, на поляне, Джеф и Стейси по-прежнему сидели с телом Эмми.

— Что? — спросил Джеф.

Матиас смотрел ему в глаза, но ничего не говорил. Была такая тишина, что Джеф слышал, как в джунглях поют птицы. Он никак не мог понять, что означает выражение лица Матиаса: беспокойство или страх. Наконец Матиас сказал:

— Думаю, тебе лучше самому посмотреть.

Джеф встал и медленно пошел к палатке.

Внутри царил сумрак. Прошло несколько секунд, прежде чем глаза Джефа привыкли к полутьме. Наконец он разглядел Эрика, лежащего на спине. Вся его левая нога была чем-то покрыта. Джеф не сразу понял, что это стебли растения.

Он подошел и склонился над Эриком.

— Почему вы не сорвали их? — спросил Джеф, осмотрев ногу Эрика.

— Он боится их рвать, — ответил Матиас.

Эрик кивнул.

— Если порвать эти — приползут новые. Их будет больше. А если начать их срывать, то сок сожжет мне всю кожу.

Джеф задумался: «Пожалуй, Эрик прав».

— Тогда мы вынесем тебя, — сказал он.

Эрика немного напугало это предложение Джефа.

— Куда? — спросил он.

— Наружу. Здесь слишком темно.

На свету Джеф рассмотрел, что Эрика оплетало всего пять стеблей. Три — опутывали его ноги, и каждый врастал в отдельную рану. Еще два — проросли в раны на груди. Джеф понимал: чтобы вытащить стебли, надо оторвать их от корней, но сделать это быстро, чтобы Эрик не начал сопротивляться.

Джеф махнул Матиасу, чтобы тот помог ему. Они быстро подняли Эрика и потащили к выходу. Стебли свисали с груди и ног Эрика и тянулись за ним, как змеи.

Ребята положили Эрика на землю между Пабло и Эмми. Потом Джеф взял нож. В глубине души Джеф был рад, что ему придется сейчас все это проделать. Казалось, одно то, что он держал в руках нож, успокаивало его и приводило мысли в порядок.

На секунду Джеф остановился. Они выглядели просто ужасно: грязные и мокрые. Эрик лежал и был весь в крови. Стебли тянулись из ран. Джеф заметил, что Эрик взглянул в сторону Эмми, как будто они вынесли его, чтобы попрощаться с ней.

Все молчали. Каждый ждал, что кто-то другой начнет делать что-нибудь и сдвинет все с мертвой точки. Джеф понимал, что им нужен план, чтобы выйти из этой ситуации. И знал, что ему самому придется разрабатывать его.

Солнце поднималось все выше и выше, становилось все теплее.

Джеф заметил, что Пабло уже дышал гораздо тише, чем раньше. Ему даже на секунду показалось, что грек умер. Джеф подошел, присел рядом с Пабло и увидел, что тот дышит ровно и спокойно. Он был жив. Джеф коснулся его лба, чтобы проверить температуру, грек весь горел. Но что-то в нем изменилось, и Джеф не мог понять что. Он убрал руку со лба. В этот момент Пабло открыл глаза и посмотрел на Джефа.

— Эй, — позвал его Джеф.

Пабло облизал губы и прошептал:

— Картошка?

Джеф смотрел на Пабло, пытаясь понять, что он хочет.

— Картошка? — переспросил он.

Пабло кивнул и снова облизнул губы.

— Он хочет пить, — сказала Стейси.

Джеф повернулся и посмотрел на нее:

— Откуда ты знаешь?

— Он уже говорил это.

Эрик тем временем лежал на спине и смотрел в небо.

— Джеф, нож, — сказал он.

— Секунду.

Матиас стоял над Эриком, скрестив руки на груди, как будто ему было холодно. Но Джеф видел, что у него на лбу выступили капельки пота. Джеф показал взглядом на бутылку с водой. Матиас поднял ее и поднес ему.

Джеф открутил крышку и показал бутылку Пабло.

— Картошка? — спросил он у грека.

Пабло кивнул и открыл рот. Джеф заметил, что зубы у грека были какого-то странного темного цвета. «Кровь», — подумал он.

Джеф осторожно поднес бутылку ко рту Пабло и немного наклонил. Грек закашлялся, но проглотил воду и снова открыл рот. Еще три раза Джеф наклонял бутылку, и Пабло потихоньку пил воду. Джеф понимал, что это очень хороший признак и Пабло становится все лучше и лучше. Но в глубине души он считал грека мертвым и не верил, что Пабло выкарабкается: у него сломана спина, ампутированы ноги, и он потерял столько крови, что это уже не совместимо с жизнью. Джефу казалось просто сверхъестественным, что Пабло сам попросил воды и выпил довольно много.

Когда грек снова закрыл глаза, Джеф встал и пошел к Эрику.

«План — вот что нам нужно», — снова подумал Джеф.

Но сначала нужно было отмыть нож от крови. Потом разжечь костер и прокалить его, продезинфицировать нитки, чтобы наложить швы Эрику на раны. Затем кому-нибудь спуститься к подножию холма, на случай, если греки все же придут. Сшить всю ткань, оставшуюся от палатки в один большой мешок, чтобы собирать им воду, если пойдет дождь. Но еще оставалось то, о чем Джеф не хотел думать, — Эмми, точнее ее тело.

Он взглянул на нее и быстро отвернулся. «Все по порядку, — сказал он себе. — Сначала нож».

— Это займет всего несколько минут, — сказал он Эрику.

Эрик приподнялся и переспросил:

— Что? В смысле?

— Надо продезинфицировать нож.

— Нет, не надо. Я не…

— Эрик, я не собираюсь резать тебя грязным ножом.

— Дай я сам, — не унимался Эрик.

— Всего три минуты, ладно? — спокойно сказал Джеф.

Эрик понял, что Джеф не уступит, и положил голову на землю.

— Только побыстрее, — прошептал он.

Джеф вернулся в палатку и начал искать мыло. В одном из рюкзаков он нашел пакет с туалетными принадлежностями. Там был станок, крем для бритья, зубная щетка, паста, расческа, дезодорант и кусок мыла. Он взял этот пакет, маленькое полотенце, которое тоже отыскал в вещах археологов, иголку и крошечную катушку ниток.

«Мыло, полотенце, нож, нитка, иголка, вода — что еще может понадобиться?» Джеф посмотрел на Матиаса, который сидел у навеса, и спросил:

— Можешь разжечь костер?

— Большой?

— Нет. Только чтобы прокалить нож.

Матиас встал и принялся собирать по поляне все, что могло пригодиться для костра. Со вчерашнего дня еще остались блокноты, но они намокли под дождем и еще не просохли. Собрав все в кучу, Матиас пошел в палатку, чтобы найти еще что-нибудь.

Джеф полил немного воды на полотенце, намылил его и начал протирать им нож. Матиас вышел из палатки, держа в руках книгу и пару мужских трусов. Он положил все это на землю рядом с Джефом и полил текилой. Книга, которую принес Матиас, оказалась романом Хемингуэйя. Джеф вспомнил, что у него была точно такая же книга, того же издательства, в точно таком же переплете. Он читал ее в школе, но сейчас не мог припомнить ни сюжета, ни даже имен главных героев.

— Дай-ка мне, — сказал Джеф, показывая на бутылку текилы. Матиас передал бутылку. Джеф взял ее и протянул Эрику: — Выпей. Чтобы не чувствовать боли, — объяснил он.

Эрик сделал один длинный глоток, потом перевел дыхание и выпил еще.

Матиас уже стоял со спичками в руках.

— Скажи, когда все будет готово, — сказал он Джефу.

Джеф полил немного воды на лезвие ножа, чтобы смыть мыло. Потом подошел к Эрику, забрал у него бутылку и произнес:

— После того как мы сделаем надрезы и достанем стебли, нужно будет наложить швы на раны.

Эрика напугали эти слова.

— Я не хочу, чтобы меня зашивали, — сказал он.

— Иначе раны не затянутся, — объяснил Джеф.

— Если ты зашьешь раны, то оно останется внутри.

— Мы все вытащим, Эрик. Там ничего не останется. Я…

— Ты не увидишь их! Корни слишком маленькие! А если ты зашьешь раны…

— Подожди, послушай меня, — перебил его Джеф. Он пытался переубедить и успокоить Эрика. — Если мы оставим раны открытыми, то растение снова нападет. Снова залезет в них, пока ты будешь спать. Понимаешь? Ты этого хочешь?

Эрик закрыл глаза. Джеф видел, что он начинает плакать.

— Я хочу домой, — прошептал Эрик. — Только и всего. — Он всхлипнул и продолжил: — Если ты зашьешь раны, то оно…

— Эрик, — позвала Стейси.

Он открыл глаза и повернулся в ее сторону. Она все еще сидела с Эмми и держала ее за руку.

— Не мешай им. Пусть они все сделают, как надо, — сказала она. — Успокойся, солнышко.

Некоторое время он молча смотрел то на нее, то на Эмми, потом закрыл глаза и кивнул.

Джеф повернулся к Матиасу и сказал:

— Давай.

Матиас наклонился, зажег спичку и поднес ее к вещам, облитым текилой.

Стейси была всего в нескольких ярдах и все видела.

Джеф начал с ног. Он слегка потянул за стебель, потом поднес нож и сделал маленький надрез на коже. Большой делать не пришлось, хватило всего нескольких сантиметров, и первый стебель легко вытащился наружу. То же было и с остальными.

Должно быть, Эрику было очень больно, но он не издал ни звука.

Через некоторое время Джеф отдал Матиасу нож и взял нитки, которые тот уже прокалил. Они все делали молча, понимая друг друга без слов. «Как мы с Эмми», — подумала Стейси и чуть не разрыдалась. Она закрыла глаза и сильнее сжала руку Эмми.

Тепло ее собственного тела согрело руку Эмми. И Стейси иногда начинало казаться, что Эмми просто спит. Ей так хотелось поверить в это, но она знала, что это не так. Когда Стейси смотрела на Эмми, то видела печать смерти на ее белоснежном лице… И изменить это было невозможно.

Когда Стейси снова открыла глаза, то увидела, что Джеф аккуратно полотенцем обтирает кровь с ран Эрика. В руках у него уже была нитка и иголка.

Вытерев кровь, он осторожно начал зашивать разрезы.

Эрик тут же поднял голову и спросил:

— Что ты делаешь?

Джеф поднял голову:

— Я же объяснил тебе, что надо наложить швы.

— Но ты еще не все достал.

— Я достал все. Оно очень легко вытащилось.

— Да ты что, не видишь? — вскричал Эрик.

Джеф внимательно посмотрел, куда показывал Эрик. Ребра немного припухли, но больше Джеф ничего не увидел.

— Это просто опухоль, Эрик.

— Черт! — воскликнул Эрик.

— Это бывает, это нормально.

— Разрежь здесь! — не успокаивался Эрик.

— Я не собираюсь…

— Разрежь, и сам увидишь!

Джеф в нерешительности посмотрел на Матиаса и Стейси. Он не знал, что делать, как успокоить Эрика.

— Дай ему наложить швы, солнышко, — попыталась помочь Стейси.

Эрик даже не взглянул на нее. Он протянул руку к Матиасу и сказал:

— Дай мне нож.

Матиас посмотрел на Джефа и покачал головой.

— Или разрежь, или я сам это сделаю! — не унимался Эрик.

— Эрик… — начал Джеф.

— Оно во мне! Ты что, не понимаешь?! Я чувствую!

Джеф помолчал секунду, потом взял у Матиаса нож и сказал Эрику:

— Ну-ка, покажи еще раз.

Эрик ткнул пальцем себе в припухшее ребро:

— Здесь, оно здесь.

Джеф наклонился, поднес нож и сделал надрез. Из раны мгновенно засочилась кровь.

— Видишь, — сказал Джеф. — Там ничего нет.

Эрик был весь в поту, он процедил сквозь зубы:

— Глубже!

— Нет, Эрик, — сказал Джеф. — Там ничего нет.

— Оно прячется. Разрежь еще.

— Если я буду резать дальше, то задену ребро. Знаешь, как это больно?

— Но оно там! Я чувствую.

Джеф вытер кровь.

— Это просто опухоль, Эрик.

— Может, оно уже забралось под кость. Или еще глубже.

— Я все достал. Прекрати выдумывать! — сказал Джеф, отдав нож Матиасу и взяв нитку и иголку.

— Оно съест меня. Как съело Пабло!

Джеф сделал вид, что не слышал его и начал зашивать раны.

— Больно, — уже шепотом сказал Эрик.

Джеф быстро накладывал швы, стараясь делать все как можно аккуратнее.

Сначала Эрик молчал и тихо лежал с закрытыми глазами, потом глубоко вздохнул и прошептал:

— Я… я не хочу умереть здесь.

— Все будет хорошо. Никто не умрет.

— Почему? Разве тебе не кажется, что я вполне могу умереть… Да и все остальные тоже.

Джеф ничего не ответил. Он уже зашил все раны на груди Эрика и принялся за раны на ноге.

Эрик открыл глаза.

— Джеф! — тихо позвал он.

— Что?

— Как ты думаешь, мы все умрем здесь?

Джеф, немного подумав, ответил:

— Мы в сложном положении. И, чтобы выжить, нужно держаться вместе и доверять друг другу. А еще надо быть начеку.

— Ты не ответил на мой вопрос.

Джеф кивнул.

— Я знаю, — тихо сказал он.

Джеф хотел добавить что-то еще, но промолчал.

Когда Джеф наложил швы на все раны, он дал Эрику выпить еще немного текилы. Потом нашел остатки аспирина и протянул Эрику.

— Возьми, — сказал он. — Это лучше, чем ничего.

Раны болели… Эрику казалось, что ему стало тесно в собственной коже. Он даже не мог пошевелиться, поэтому так и лежал на спине и смотрел в небо. «Отличный день для пляжа… моря… — подумал он и попытался представить Канкун, отель, пляж, море… — С утра мы бы обязательно искупались, а потом пошли завтракать. А днем, если бы не было дождя, поехали кататься на лошадях. Стейси и Эмми никогда не ездили верхом и очень хотели попробовать». Представив это, Эрик сразу вспомнил об Эмми и посмотрел в ее сторону. Стейси пыталась закрыть Эмми глаза, но они почему-то открывались. Все лицо Эмми был о в ожогах от ядовитого сока растения. Эрик понимал, что им нужно похоронить ее. А для этого придется выкопать глубокую яму, но сделать это будет нелегко.

Неожиданно Эрик почувствовал какой-то приятный запах. Ему безумно захотелось есть. «Хлеб», — подумал он.

Стейси ощутила то же самое:

— Ты чувствуешь? — спросила она.

— Пахнет хлебом, — ответил Эрик. — Кто-то печет хлеб…

— Индейцы? — спросила Стейси.

Джеф ходил по поляне и принюхивался, пытаясь определить, откуда исходит запах.

— Может, они принесли нам хлеба? — улыбаясь, сказала Стейси. — Надо пойти вниз…

— Это не индейцы, — уверенно произнес Джеф. Он стоял, наклонившись над зарослями, спиной к ребятам.

— Но…

Он повернулся и жестом подозвал Стейси к себе.

— Это растение, — сказал Джеф.

Матиас и Стейси встали, подошли к растению и наклонились к красным цветам. Эрик даже не пошевелился: во-первых, он и не мог встать, а во-вторых, он поверил Джефу.

Убедившись, что это именно растение источает аромат свежеиспеченного хлеба, Стейси вернулась на свое место и села рядом с телом Эмми. Она зажала нос и попыталась дышать ртом, чтобы не чувствовать этот мучительный запах.

— Я не могу, Джеф. Не могу, — чуть не плакала Стейси.

— Давайте съедим апельсин, — предложил Джеф.

Стейси покачала головой:

— Это не поможет.

Джеф ничего не ответил и пошел в палатку.

— Как оно это делает? — спросила Стейси. Она смотрела то на Эрика, то на Матиаса, в ожидании, что хоть кто-то ей все объяснит. Одной рукой Стейси зажимала нос, а другой вытирала слезы.

Через несколько секунд Джеф вышел из палатки.

— Оно же специально это делает, да? — снова спросила Стейси.

Никто ей не ответил. Джеф сел рядом и начал чистить апельсин. Эрик и Матиас наблюдали за ним.

— Почему сейчас, — не унималась Стейси. — Почему не…

— Оно ждало, пока мы сильно проголодаемся, — сказал Джеф. Он разделил апельсин на дольки. Всего получилось десять штук. — Если бы оно начало раньше, то вряд ли бы так нам досадило. Мы бы уже привыкли к этому запаху. А сейчас… — Джеф на секунду замолчал. — По той же причине оно не сразу начало передразнивать нас. Оно всегда дожидается момента, когда силы на исходе, когда уже тяжело бороться.

— А почему хлеб? — спросила Стейси.

— Наверное, потому что оно знает этот запах. Может, кто-то пек здесь хлеб или поджаривал его на костре. А растение подражает всему, что слышит и чувствует: звукам, голосам, запахам… Оно как хамелеон… как пересмешник.

— Но это же растение.

Джеф взглянул на Стейси.

— Откуда ты знаешь? — спросил он.

— В смысле?

— Откуда ты знаешь, что это растение?

— А что же это еще? У него есть листья, цветы и…

— Но оно двигается, думает. Может, оно просто выглядит как растение? — Джеф улыбнулся Стейси.

Через некоторое время запах изменился и стал намного сильнее.

— Мясо, — прошептал Матиас.

Стейси подняла голову и полной грудью вдохнула ароматный воздух:

— Бифштекс, — сказала она.

Матиас покачал головой:

— Нет, это гамбургеры.

— А по-моему, свинина, — высказал свое предположение Эрик.

Вдруг Джеф поднес палец ко рту:

— Не надо.

— Что? — спросила Стейси.

— Говорить об этом. Только хуже будет.

И они замолчали. «Ни жареной свинины, — подумал Эрик, — ни гамбургеров». Растение все еще было в нем, он не сомневался в этом. Оно теперь было зашито и ждало своего времени. «Может, уже и не стоит сопротивляться? — размышлял Эрик. — Растение подражает звукам, запахам, оно думает, двигается… Оно сильнее… Оно победит…»

Джеф разделил апельсин поровну: каждому по две с половиной дольки.

— Кожуру тоже надо съесть, — сказал он и разложил кусочки кожуры на четыре кучки. Потом подозвал Стейси:

— Выбирай первая.

Стейси подошла к нему и выбрала себе порцию.

— Эрик, — обратился Джеф.

Эрик приподнял голову и сказал:

— Давай любую.

Джеф покачал головой:

— Нет, выбери сам.

Эрик показал на дольки, которые лежали ближе к нему. «Всего две с половиной дольки и кусочек кожуры… Вот и вся порция… А если бы нас было пятеро, получилось бы и того меньше. Половинка дольки это часть порции Эмми…» — Эрик положил одну дольку в рот и от наслаждения закрыл глаза.

— Матиас, — сказал Джеф.

Эрик слышал, как немец встал, подошел к Джефу и взял себе порцию.

Потом вокруг стало совсем тихо. Все ели свой крошечный завтрак, наслаждаясь каждым кусочком.

Запах на холме снова изменился. «Яблочный пирог, — подумал Эрик, медленно пережевывая апельсин. — Откуда же оно узнало, как пахнет яблочный пирог?» Эрик слышал, как ребята пережевывали свои порции. «С корицей», — решил он.

Эрик прожевал и проглотил еще один кусочек. Вдруг он почувствовал, что слезы наворачиваются на глазах, и еле сдержался, чтобы не разреветься: «Еще и взбитые сливки». Он разорвал на части свою порцию кожуры, прожевал первую и проглотил. Потом взял в рот следующую.

Эрик закрыл глаза и представил яблочный пирог, ароматный, с поджаренной корочкой. Но вместо взбитых сливок Эрик подумал о ванильном мороженом. Он представлял, как лакомство медленно тает на тарелке, а рядом стоит чашечка кофе. Воображение рисовало все это так ясно, что Эрик снова чуть не расплакался, когда открыл глаза и вспомнил, где он. Он зажмурился и сжал кулаки: «Откуда оно знает? Откуда?»

Апельсин ребята уже съели. Потом они передавали бутылку по кругу и пили столько, сколько хотели. Воды было достаточно, и они могли хотя бы ею наполнить желудок и немного притупить чувство голода.

— Нам надо кое-что обсудить, — сказал Джеф, и тут же ему в голову пришла мысль, что нужно будет обязательно сшить мешок из остатков палатки, чтобы собрать еще больше воды, когда пойдет дождь. Может, ее хватит даже на то, чтобы помыться. Джеф понимал, что это подбодрит ребят, придаст им сил.

Они совсем не наелись. Джеф размышлял, сколько они смогут протянуть с таким маленьким запасом еды. Потом он стал представлять себе газету, в которой на первой полосе будет их фотография, худых и ослабевших. Он попытался придумать заголовок к истории, которая будет напечатана под снимком. Но ничего стоящего на ум не приходило. Джеф хотел, чтобы в заголовке обязательно была цифра, число дней, которые они провели на этом холме. Но он даже не мог представить, какой могла быть эта цифра. Пятьдесят? Шестьдесят? Семьдесят?

Джеф пытался не думать о том, что рано или поздно еда закончится и им придется голодать. Но он убеждал себя, что это будет еще не скоро и пока у них есть немного еды, которую можно разделить на всех.

Джеф понимал, что от недостатка пищи они скоро ослабнут. Мышцы начнут атрофироваться, печень перестанет справляться с кислотой, выделяемой желудком. Обмен веществ замедлится. Организмы потихоньку начнут разрушаться. Этот процесс примет необратимый характер уже через две, максимум три недели. А потом будет еще хуже — аритмия, анемия, язва, проблемы с глазами… И все это неизбежно… Вопрос заключался лишь в том, сколько времени осталось, прежде чем начнется весь этот кошмар… Джеф понимал, что с каждым часом, с каждой секундой они приближались к этому ужасному финалу…

После хлеба запахло мясом, потом яблочным пирогом, клубникой, шоколадом. Потом все прекратилось. «Это для того, чтобы мы не привыкли к запаху и не перестали обращать на него внимание, — подумал Джеф. — И каждый раз таким образом оно будет выбивать нас из колеи, заставляя доедать все запасы».

Конечно, можно было кое-что сделать. Джеф не был уверен, что этот план одобрят ребята. «Мерзкий», — почему-то именно это слово пришло ему в голову. «Они скажут, что это просто мерзкая идея», — подумал Джеф. Это показалось ему смешным.

«Нам надо кое-что обсудить», — вспомнил свои слова Джеф и задумался, как бы начать разговор. Он посмотрел на Эрика, который до сих пор лежал на спине. Его лицо было закрыто шляпой.

— Эрик? — позвал Джеф. — Ты не спишь?

Эрик поднял руку и убрал шляпу с лица. Джеф посмотрел на его раны: швы натягивали кожу, а местами еще сочилась кровь.

Матиас сидел слева от Джефа, Стейси не отходила от тела Эмми.

— Стейси, положи что-нибудь себе на ноги. От солнца, — посоветовал Джеф.

Стейси посмотрела на ноги, но, казалось, даже не поняла, что у нее сильный ожог.

— Я возьму шляпу и очки Эмми, — ответила она.

Стейси посмотрела на Эмми. Очки висели у нее на футболке, а шляпа валялась в нескольких шагах от тела. Однако Стейси не могла сдвинуться с места. Наконец Джеф сам встал, поднял шляпу, снял с Эмми очки и подал все это Стейси. Она несколько секунд смотрела на Джефа, потом как-то робко протянула руку и взяла шляпку с очками.

Джеф оглядел ребят:

— Надо, чтобы кто-нибудь спустился к подножию. На случай, если придут греки.

Матиас тут же встал и сказал:

— Я пойду.

Джеф жестом остановил его:

— Подожди. Сначала надо…

— Разве мы не должны… Ну… Ты понимаешь… — начала Стейси, показывая на тело Эмми.

Джеф обернулся и посмотрел на нее. Он вдруг почувствовал что-то вроде надежды. «Она хочет что-то сказать, может, она догадалась», — подумал Джеф и спросил:

— Что?

— Ты знаешь… — И Стейси снова показала на тело Эмми.

Джеф подождал, надеясь, что она все же договорит и сама предложит то, о чем думал Джеф. Но молчание затянулось. Он уже хотел было сказать что-нибудь, и в этот момент Стейси снова заговорила:

— Я думаю… Я не знаю… То есть… Наверное, надо похоронить ее?

Услышав эти слова, Джеф испытал что-то вроде разочарования. Он все-таки надеялся, что Стейси скажет другое. А в итоге все снова надо было предлагать самому.

— Да, ты права, — немного помедлив, ответил Джеф. — Это надо обсудить.

После этих слов все замолчали. Джеф понял, что ребята не собираются помогать ему. Джефу снова приходилось разрабатывать планы, пытаться их спасти, а они даже не старались поддержать его. Он посмотрел на них и подумал: «Как коровы. Такие же безвольные и глупые».

Джеф уже пожалел, что дал им поесть. Надо было поговорить с ребятами, когда те совсем бы проголодались и с трудом преодолевали чувство голода, когда в воздухе парили мучительные ароматы хлеба и мяса.

«Мясо», — крутилось в голове Джефа.

— Я думаю, все хорошо, — начал Джеф. — Я о воде. У нас ее достаточно. Может, сегодня опять пойдет дождь. Надо будет сшить мешок из остатков синей палатки, чтобы собирать дождевую воду. — Сказав это, он жестом показал в сторону синей ткани, лежащей на земле. Ребята посмотрели, куда он показывал, потом снова перевели взгляд на Джефа.

«Как овцы», — подумал Джеф.

Он пытался подобрать правильные слова, чтобы помягче изложить свой план и не напугать ребят.

— На самом деле я хотел поговорить о… — начал Джеф. — Ну, это связано с нашей жизнью здесь… То есть с ожиданием момента, когда нам помогут.

Странно, но Джеф почему-то не мог смотреть ребятам в глаза, ему было стыдно. Он переводил взгляд с ног Стейси на раны на ногах Эрика, но глаз не поднимал.

— Ожидание… Вот, о чем надо поговорить, — продолжал Джеф. — О том, как можно выжить. У нас есть большой запас воды, и мы сможем пополнять его. Это хорошо. Но теперь встает вопрос о пище, верно? Ее у нас очень мало. И мы не знаем, то есть я хочу сказать… Если не придут греки, то на помощь нам придут родители и полиция… Но это будет не скоро. Может, придется ждать не одну неделю. А еды у нас хватит всего на несколько дней. Если бы могли охотиться здесь или ловить рыбу… Но на холме, кроме нас и растения, никого нет… Его мы есть, сами понимаете, не можем. — Джеф на секунду замолчал, перевел дыхание и снова заговорил: — Конечно, у нас есть кожаные ремни. Можно сварить их. Это поможет нам, но тоже ненадолго. Понимаете?

Джеф пересилил себя, поднял глаза и посмотрел на ребят. Они слушали молча и, казалось, даже не догадывались, к чему он вел. Он пытался объяснить все как можно яснее, чтобы они сами догадались и ему не пришлось произносить то, о чем он думал.

— Пятьдесят, шестьдесят, семьдесят дней, — попытался он еще раз. — Я не знаю, сколько мы протянем без еды. Если организм не будет получать хоть немного пищи, он начнет слабеть и постепенно погибнет. Давайте представим, что нам осталось прожить здесь тридцать дней, например? То есть четыре недели, правильно? Если греки не придут и нам придется ждать помощи от родителей. Посудите сами. Неделю они подождут нас и только потом, наверное, забеспокоятся. Они позвонят в отель в Канкун, выяснят, что мы пропали. А потом? Представляете, сколько им понадобится времени, чтобы найти нас здесь, в нескольких милях от Кобы, в джунглях? Четыре недели — это минимум. — Сказав это, Джеф снова посмотрел на ребят. Но, к своему разочарованию, констатировал, что его никто не понимает. Его слова только напугали их, и все. Они просто не хотели вникать в смысл того, о чем говорил Джеф. Он уже объяснил все как мог и решил, что придется сказать напрямую.

Подумав несколько секунд, Джеф показал на тело Эмми. Все повернулись и уставились на Эмми, на ее серовато-белую кожу, всю в волдырях от ожогов, на ее глаза, которые никак не хотели закрываться, на ее рот, нос…

— То, что случилось с Эмми, — просто ужасно. Но ничего изменить уже нельзя, — заговорил Джеф. — Теперь посмотрите, в каком мы положении, и попробуйте объективно оценить ситуацию. Потому что сейчас перед нами встал очень непростой вопрос, на который должен ответить каждый из нас. Но для этого надо представить и осознать, что нам еще не одну неделю придется провести здесь… Без пищи… — Джеф посмотрел сначала на Стейси, потом на Матиаса и, наконец, на Эрика. — Вы понимаете, о чем я?

Матиас молчал. Выражение его лица совсем не изменилось. Эрик вообще закрыл глаза. А Стейси сидела, держа Эмми за руку, и качала головой.

Джеф понял, что намеками он ничего не добьется. Он собрал всю волю в кулак и произнес:

— Я говорю об Эмми. Надо придумать, как сохранить ее тело.

Услышав эти слова, Матиас нахмурился.

«Видимо, он понял», — подумал Джеф. Но Эрик и Стейси не отреагировали.

— Что-то вроде бальзамирования? — спросил Матиас.

Джеф решил, что надо попробовать еще раз, чтобы они наконец поняли его:

— Ну представь, что тебе нужно пересадить почку. Иначе ты не выживешь. А Эмми умерла первой. Понимаешь? Тогда ее почку пересадят тебе, и ты будешь жить. Ты бы не отказался от ее почки, ведь так?

— Ее почки? — вдруг спросила Стейси.

Джеф кивнул.

— Что это… — Стейси вдруг осознала весь смысл слов Джефа. Весь их ужас. Джеф видел, как изменилось выражение ее лица.

— Нет Джеф, так нельзя.

— Что?

— Ты же…

— Просто ответь на вопрос, Стейси. Если бы тебе нужна была почка, ты бы…

— Ты же понимаешь, что это не одно и то же.

— Почему?

— Потому что почка — это операция. Это было бы… — Стейси запнулась. Она не могла подобрать подходящих слов, их не было. — Это… Это… — Она смотрела на Джефа и не могла выразить то, что чувствует, и поверить, что он мог предложить такое…

Эрик открыл глаза и посмотрел на Стейси:

— Вы о чем?

Стейси показала на Джефа:

— Он хочет… Он… — Она выглядела совсем потерянной.

— Мы говорим о пище, — объяснил Джеф, пытаясь сохранить спокойствие, и показал на тело Эмми. — О том, придется нам голодать или нет.

Эрик задумался над этими словами, но так ничего и не понял:

— А при чем тут почка Эмми?

— Да ни при чем! — закричала Стейси. — В том-то и дело!

— Ты бы взял ее почку? — повторил свой вопрос Джеф. — Если бы от этого зависела твоя жизнь?

— Наверное, — подумав, ответил Эрик. — Почему нет?

— Да он не собирается брать у нее почку! — кричала Стейси. — Он говорит о еде! Понимаешь? Он хочет съесть ее!

Стейси первой произнесла эти страшные слова.

В воздухе повисла тишина… И первой ее решилась нарушить именно Стейси. Она посмотрела в глаза Джефу и тихо сказала, еле справляясь с негодованием, охватившим ее:

— Неужели ты сможешь это сделать?

— Люди делали такое, чтобы выжить…

— Я спрашиваю про тебя. Неужели ты сможешь съесть ее?

Джеф на мгновение задумался.

— Не знаю, — ответил он. И это была правда: он не знал, сможет ли переступить через себя ради спасения.

— Ты не знаешь? — переспросила Стейси.

Джеф кивнул.

— Как же ты тогда можешь предлагать такое?

— Я предлагаю, потому что не могу представить, как можно прожить без пищи. Тот момент, когда у нас не останется ни крошки, неизбежно наступит… И когда я столкнусь с этим лицом к лицу… Я не знаю, что выберу, не знаю, какое приму решение. Единственное, что мне сейчас известно: у нас есть возможность избежать голода… Но воспользуюсь ли я ею — покажет время. Если мы сейчас решим, что не будем отвергать эту возможность, то тогда пора действовать, чтобы не упустить время.

— Действовать?

Джеф кивнул.

— Например?

— Надо придумать, как сохранить это.

— Это?

Джеф снова кивнул и, взглянув на лицо Стейси, добавил:

— А что ты хотела, чтобы я сказал?

— Я спрашиваю про нее, — ответила Стейси.

Джеф почувствовал, что Стейси просто вывела его из себя и он сейчас взорвется. Он попытался взять себя в руки и сказал:

— Ты что, правда, думаешь, что это еще она? Что это еще Эмми? Нет, Стейси. Теперь это больше не Эмми, а оно. Это то, что мы можем либо использовать, чтобы выжить, либо просто отдать растениям, которые быстро оставят от него только кости. Выбирайте. Только нам решать, что делать с телом. Можно, конечно, вообще об этом не думать, — тоже выход, а просто сесть, закрыть глаза и ждать своей смерти. Но посмотрите вы на все реально! Перестаньте вести себя как страусы! Все, что я хочу от вас, чтобы вы сами приняли за себя решение, поняв сложность ситуации. — Джеф замолчал, потом, немного подумав, добавил: — А то, что лежит перед вами… Это просто мясо… И все…

Последних слов Стейси вынести уже не могла.

— Да что с тобой, черт возьми, творится? Ты с ума сошел? Ты не понимаешь, что Эмми, наша Эмми умерла?! Джеф?! Она умерла.

Джеф с трудом сдерживался, чтобы не кричать, а говорить. Вдруг ему почему-то безумно захотелось подойти к Стейси, взять ее за руку, захотелось, чтобы они оба успокоились и мирно все обсудили.

— Неужели ты думаешь, что Эмми не согласилась бы? Ее уже нет, ей все равно, а для нас — это спасение. Представь себя на ее месте. Ты была бы против?

Стейси поправила шляпу, которая совсем сползла на глаза, и тихо сказала:

— Джеф…

— Что?

— Перестань… Перестань воспринимать все происходящее как какую-то игру. Игру на выживание… Перестань… Пойми… Это ее тело. Она умерла… Я не собираюсь…

— Как ты это собираешься сделать? — вдруг перебил ее Эрик.

Джеф обернулся, посмотрел на него и переспросил:

— Что сделать?

Эрик лежал на спине, держа руку на груди и щупая припухлые ребра.

— Ну, как ты сохранишь…

«Мясо» — вот было подходящее слово, но Эрик не решился его произнести.

— Я понял, — кивнул Джеф, — его надо высушить.

Услышав это, Стейси наклонилась вперед и открыла рот, как будто ее сейчас вырвет.

— Не могу больше, — прошептала она.

Джеф сделал вид, что не слышал ее.

— Я думаю, его можно засолить, — снова заговорил он. — С помощью мочи. Нарезать мясо на куски и…

Стейси закрыла уши руками и закричала:

— Нет, нет, нет, нет, нет!

— Стейси…

— Я не позволю, не позволю, не позволю… — повторяла она.

Джеф замолчал. Говорить было совсем невозможно. Стейси кричала и мотала головой, не давая произнести ни слова. Шляпа слетела у нее с головы. Наблюдая за Стейси, он почувствовал, что устал бороться, устал их спасать… «Почему бы не смириться? И тихо умереть здесь, как и сотни наших предшественников?» — подумал он. Джеф поднял руку, вытер пот со лба и сразу же почувствовал запах апельсина от пальцев. Он еле удержался, чтобы не облизать их.

Наконец Стейси замолчала. На некоторое время воцарилась тишина. Эрик все трогал раны. Матиас пил воду. Стейси держала Эмми за руку.

Джеф посмотрел на Пабло. Грек лежал с открытыми глазами и смотрел на ребят, как будто понимал, о чем речь. Бросив взгляд на обездвиженное жалкое тело Пабло, Джеф подумал, что они еще вернутся к этому разговору, потому что смерть Эмми — далеко не последняя.

Джеф попытался отбросить черные мысли и сконцентрироваться на происходящем. Он понимал, что никто не решится начать говорить, поэтому это снова придется делать ему. Джеф облизал губы и тихо сказал:

— Тогда надо похоронить ее.

Ребята довольно быстро поняли, что похоронить Эмми — задача невыполнимая. Во-первых, мешала жуткая жара, во-вторых, у них не было лопат. Единственное, чем они располагали, — это шесты от палатки и камни. Поэтому Джеф достал из палатки спальный мешок, и ребята положили в него Эмми. Это тоже сделать было нелегко. Казалось, что тело Эмми совсем не хотело, чтобы его клали в мешок. Джеф и Матиас очень долго возились с ним, прежде чем им удалось застегнуть спальник.

Стейси даже не пыталась им помочь. Она молча наблюдала. Ей стало казаться, что она заболевает. Стейси понимала, что это ощущение может быть от сильного голода, потому что организм быстро слабел без еды.

Она думала о том, что смогла остановить Джефа и он не осуществил свой страшный план. Стейси считала, что должна по праву гордиться собой, только почему-то этого совсем не ощущает. Ей даже показалось, что она теперь вообще ничего не ощущает и внутри у нее пустота.

Перед тем как до конца застегнуть мешок, Джеф и Матиас приостановились, как будто почувствовали важность момента прощания с Эмми.

Стейси видела ее лицо. Оно припухло и было какого-то неприятного серого оттенка. Глаза снова окрылись. Стейси вспомнила, что покойникам часто кладут монетки на веки, чтобы они не поднимались, и на рот. Это была своеобразная плата духу, который должен провести душу умершего на небеса. Но Стейси не знала, обязателен этот обряд или нет. Она никогда не придавала таким вещам большого значения, наверное, потому что и не сталкивалась с ними настолько близко.

Обычай класть монетки на глаза казался Стейси очень глупым. Ведь когда гроб опускают в яму, они все равно падают. И тело навсегда остается лежать под землей с открытыми глазами, а монетки бесполезно валяются на дне гроба.

Но для Эмми не было ни гроба, ни монеток…

«Надо совершить какой-нибудь обряд», — подумала Стейси. Она попыталась представить, что можно сделать. Воображение рисовало священника, читающего молитвы и отрывки из Библии, красивый сосновый гроб и глубокую могильную яму… Но все, что у них было, — это тело Эмми, завернутое в спальный мешок…

Джеф наклонился и наглухо застегнул мешок…

Эрик снова загородил лицо шляпой. Матиас сел на землю и закрыл глаза. Джеф ушел в палатку. Стейси сначала подумала, что он хочет побыть один, поплакать… Но буквально через несколько секунд он вышел на поляну, подошел к Стейси и сел рядом с ней. Она даже немного испугалась и еле-еле сдержалась, чтобы не отодвинуться от него подальше.

— Намажь ноги, — сказал он и протянул ей небольшую бутылочку.

— «Солнцезащитный крем», — прочитала надпись на этикетке Стейси.

Футболка Джефа была вся мокрая от пота. Стейси чувствовала его запах. От этого ее стало тошнить еще сильнее. Ей так хотелось, чтобы Джеф встал и отошел от нее, чтобы больше не чувствовать этот запах. Но Джеф продолжал сидеть на месте. Она взяла у него тюбик, выдавила немного крема на руку и начала осторожно намазывать правую ногу, чтобы не задеть кожаных ремешков сандалий.

— Неправильно, — сказал Джеф, наблюдая за ней.

— Что? — переспросила Стейси, с трудом сдерживая приступ тошноты. Она боялась, что ее вырвет и тогда в желудке не останется даже ничтожного завтрака.

Джеф взял у нее бутылочку и сказал:

— Сними сандалии.

Она послушалась и сняла обувь. Джеф наклонился к ней и начал осторожно втирать крем в кожу.

— Ты злишься на меня? — спросила Стейси.

— Злюсь? — переспросил Джеф, даже не подняв на нее глаз. Это очень не понравилось Стейси, ей показалось, что он старается не замечать ее.

— Ну, ты же понимаешь, — сказала она и показала на спальный мешок. — За то, что я остановила тебя.

Джеф ответил не сразу. Он уже начал намазывать вторую ногу. Вдруг капелька пота упала с его лица на кожу Стейси. Это заставило ее содрогнуться. Она чувствовала, что Джеф подбирает слова для ответа. Наконец он сказал:

— Я просто хочу спасти нас, не дать нам умереть здесь, и всё. А еда… — Он запнулся. — Я не знаю, как мы будем бороться с голодом.

Джеф закрыл бутылочку, положил ее в сторону и жестом показал, что можно надевать сандалии. Стейси посмотрела на свои ноги. Они были ярко-розового цвета. «В ду́ше будет щипать», — подумала она и чуть не расплакалась. Стейси знала, что ни она, ни Эрик, ни Матиас, ни Джеф, ни Пабло больше никогда не примут душ… потому что Эмми — не последняя… Никто не выберется отсюда живым…

— А ты? — спросил Джеф.

— Я? — не поняла Стейси.

— Ты злишься на меня?

Она покачала головой. Голод, усталость и страх взяли свое, и в душе Стейси уже не осталось места для злости.

— Хорошо, — сказал Джеф и, помолчав, добавил: — Почему бы тебе первой не спуститься вниз.

Стейси ужасно не хотела туда идти. Она сидела и соображала, какое придумать оправдание, но понимала, что теперь должна подчиняться, выбора у нее нет. Эмми умерла, и многое изменилось. Но для Джефа жизнь на этом не заканчивалась, и он, несмотря ни на что, продолжал бороться.

«Я жива?» — не переставала задаваться вопросом Стейси.

Джеф взял бутылку с водой и протянул ей:

— Попей сначала, — предложил он.

Стейси молча взяла воду и сделала пару глотков. Джеф дал ей зонтик и сказал:

— Три часа, ладно? Потом тебя сменит Матиас.

Она кивнула. Джеф повернулся и отошел. Теперь Стейси ничего не оставалось, кроме как идти к подножию холма.

Она медленно брела по тропе, держа над головой зонтик. «Я в порядке, — говорила она сама себе. — Я справлюсь. Я жива». Стейси всю дорогу повторяла эти слова, будто пытаясь внушить себе, что это правда.

Эрик лежал на спине почти на самой середине поляны. Он чувствовал, как печет солнце. Кожу уже пощипывало, но это было даже приятно, потому что из-за боли он забывал о ранах. Эрик лежал с закрытыми глазами и пытался сконцентрироваться на новом ощущении. Он думал о том, что так же можно было лежать сейчас на пляже в Канкуне, на теплом песке и слушать шум прибоя…

Кожу жгло уже очень сильно. Эрик понимал, что долго не выдержит… Но, несмотря на это, было приятно думать, что это ощущение связывает его с прежней жизнью: ведь он мог обгореть на пляже и чувствовать то же, что и сейчас.

Эрик с трудом сдерживался, чтобы не спрятаться в тени. Но продолжал лежать… Единственное, чего он боялся, — это расслабиться и заснуть, потому что тогда растение снова нападет на него.

Наконец Эрик открыл глаза и приподнялся на локтях. Джеф и Матиас что-то делали около Пабло. Эрик видел, что сначала Джеф промыл раны грека. Потом взял нитку и прокалил ее огнем от спички. Он понял, что Джеф хочет перевязать крупные сосуды на ногах Пабло, чтобы они перестали кровоточить. Эрик не мог смотреть на все это и отвернулся. Даже запах горящей спички был для него мучительным — он напоминал обо всем, что произошло за последние дни: об операции, о запахе жареного мяса…

Эрик понимал, что надо пойти в палатку, чтобы укрыться от солнца. Но вместо этого он снова закрыл глаза. Внутренний голос говорил ему: «Все будет в порядке. Джеф рядом. Он последит за мной. Он не позволит растению напасть». Эрик чувствовал, что медленно засыпает, и уже не сопротивлялся этому… Ведь Джеф был рядом…

Когда Эрик открыл глаза, было уже далеко за полдень. Посмотрев на небо, он увидел тучи. С первого взгляда было понятно, что надвигается не просто гроза, а настоящий атмосферный фронт. Через несколько секунд солнце заслонили тучи и стало заметно темнее.

Эрик перевел взгляд на поляну. Стейси уже вернулась с подножия холма и теперь сидела рядом с Пабло, держа его за руку. Эрику показалось, что грек был без сознания. Дышал он намного хуже, чем утром: между вдохами иногда были такие долгие паузы, казалось, что Пабло умер. Совсем неподалеку от Эрика лежало тело Эмми, завернутое в темно-синий спальный мешок. Джеф в это время сидел на корточках на другой стороне поляны и что-то рассматривал. Эрик некоторое время вглядывался, чтобы понять, чем занимается Джеф. Оказалось, он сшил вместе все остатки синей палатки. Получился мешок, в который можно было собирать дождевую воду. А теперь Джеф мастерил бортики для мешка из алюминиевых шестов, чтобы по мере наполнения водой мягкие края не обвисали и вода не выливалась.

Матиаса на поляне не было. Эрик подумал, что он, скорее всего, дежурит у подножия.

Эрик присел. Он чувствовал себя так, будто его сильно побили: все кости ломило, ноги и руки онемели. Приподнявшись, Эрик начал осматривать свои раны. Он дотронулся до ноги и почувствовал, что она ужасно холодная.

В этот момент Джеф встал и, не обращая внимания на Эрика, пошел в палатку.

«Почему мне так холодно?» — подумал Эрик, хотя понимал, что это не из-за погоды: несмотря на то что солнце скрылось за тучами, было очень тепло, даже жарко. Эрик видел, что Стейси, сидевшая рядом с Пабло, вся мокрая от пота.

Эрик так замерз, как будто сидел в комнате, где слишком сильно работал кондиционер. Возможно, это было из-за голода, или усталости, или потери крови, или из-за растения, которое находилось в нем, высасывая силы и тепло из его организма. Но что точно происходило с ним, Эрик сказать не мог, но знал, что это очень плохой признак.

Джеф вышел из палатки, держа в руках два банана. Он подошел к ножу, лежащему на земле, поднял его и вытер о футболку. Потом, не снимая кожуру, разрезал бананы на четыре части.

Первой Джеф, как всегда, позвал Стейси:

— Выбирай.

Стейси подошла, выбрала себе кусок. Кожура у бананов была совсем черная, и выглядели они очень неаппетитно.

— А кожуру есть? — спросила Стейси.

Джеф пожал плечами и ответил:

— Ее, наверное, будет сложно прожевать. Но можешь попробовать.

Потом Джеф повернулся к Эрику, протянув бананы ему:

— Бери.

— А Матиас? — спросил Эрик.

— Я сейчас пойду сменю его. И отнесу его долю туда.

Эрика знобило, и он боялся вставать. Он чувствовал, что швы могут разойтись, а кроме того, боялся, что не сможет удержаться на ногах. Поэтому он протянул руку и сказал:

— Давай любой.

— Выбери.

— Этот. — Эрик показал на кусок, лежащий ближе к нему. Джеф подал Эрику его долю.

На поляне воцарилась тишина, как и во время завтрака.

Банан был переспелый и уже немного забродил. Даже несмотря на голод, Эрик с трудом глотал приторно-сладкую кашицу. Тем не менее он съел все: и мякоть, и кожуру, которая была очень жесткая. У Эрика даже устала челюсть пережевывать ее, но он зажмурился и все-таки проглотил терпкую волокнистую массу.

Джеф поел довольно быстро, а вот Стейси откусывала маленькие кусочки и тщательно их пережевывала. Мякоть она уже почти доела, а кожура все еще лежала у нее на коленях.

Джеф поднял голову, посмотрел на приближающиеся тучи.

— Там есть мыло. Это на случай, если пойдет дождь, а я еще буду внизу, — сказал Джеф, показывая на синий мешок для сбора воды. Мыло лежало рядом с ним. Ящик для инструментов находился там же. Джеф заткнул в нем дырку магнитной лентой, и теперь туда можно наливать воду. — Вымойтесь под дождем, а потом идите в… — начал Джеф и не договорил. Он с ужасом смотрел в сторону палатки.

Эрик и Стейси повернулись, куда показывал Джеф, и замерли: спальный мешок двигался. Точнее, не мешок, а Эмми. Она крутилась в мешке, пытаясь выбраться наружу. Несколько секунд ребята молча стояли, не веря своим глазам.

Эрик, забыв о боли и усталости, вскочил на ноги и подбежал к Джефу. Шок от происходящего, удивление и надежда на то, что все обойдется, заполнили его сознание, не оставив места ни страху, ни боли.

Джеф и Стейси сорвались с места и побежали к мешку. Эрик наблюдал, стоя неподалеку. В глубине души он предполагал, что́ они могут увидеть, открыв мешок. Но Эрик гнал от себя эти мысли, надеясь, что сейчас они увидят Эмми, которая, откашливаясь и жадно хватая ртом воздух, вылезет из спальника.

Эрик уже слышал напуганный голос Эмми:

— Джеф! Джеф!

— Мы здесь, милая! — кричала Стейси, пытаясь найти язычок от молнии. — Сейчас мы тебя вытащим. Сейчас!

Джеф первым нашел язычок и дернул его… Из мешка вывалился огромный стебель с бледно-розовыми цветами, которые открывали и закрывали свои пасти:

— Джеф… Джеф… Джеф… — повторяли они голосом Эмми.

Джеф рывком расстегнул мешок. Десятки стеблей извивались внутри него, обвивая тело Эмми, а точнее то, что от него осталось. А остались лишь кости…

Увидев это, Стейси, завизжав, бросилась к Эрику и разрыдалась. Он почувствовал, как от резкого движения у него закровоточили раны.

Растение все повторяло имя Джефа, потом на секунду замолчало и засмеялось…

— Тише, тише, — шептал Эрик, поглаживая Стейси по голове. Он попытался немного отвлечься от того, что происходило, абстрагироваться от этой ситуации, уйти в себя. Эрик прислушался к своему телу, к боли, и попытался думать только об этом… Но глаза, казалось, были прикованы к спальному мешку, в котором извивались стебли растения-убийцы и лежали кости Эмми…

Стейси так крепко обнимала Эрика, что он ощутил, как ее ногти впились ему в спину.

— Тише… — шептал он.

Джеф не шевелился.

Эрик почувствовал, как в его груди снова зашевелилось растение. Но эти ощущения почему-то показались ему какими-то далекими, как будто это было совсем не его тело…

«Это от шока», — подумал Эрик. Но решил, что это к лучшему, потому что в таком состоянии притуплялись все чувства, а для него сейчас это было настоящим спасением.

— Я хочу домой, — сквозь слезы простонала Стейси. — Хочу домой.

Эрик не прекращал гладить ее по голове и шептать:

— Тише… Шшш… — одновременно думая о том, что растение съело Эмми всего за полдня, а значит, оно могло проделать то же самое и с ним. Все, что надо будет сделать убийце, — это пробраться к сердцу Эрика, оплести его — и все.

Эрику пришла в голову абсолютно глупая идея: он подумал, что можно заставить пульс биться медленнее и тем самым отсрочить смерть на день или на два, а может, на неделю…

Растение наконец замолчало. На несколько мгновений на поляне воцарилась тишина, которую нарушало только хриплое дыхание Пабло.

Потом Эрик услышал какой-то отхаркивающий звук, как будто кого-то рвало. Он знал, что это Эмми. Ее рвало перед смертью, когда она пыталась выплюнуть стебли…

Джеф отвернулся от мешка, полного стеблей и костей. Эрик видел, что Джеф изо всех сил сдерживает слезы. Он хотел хоть немного подбодрить Джефа, но тот быстро отошел от мешка, взял кусок банана, оставленный для Матиаса, и пошел вниз по тропе… Вдруг голос Эмми крикнул ему вслед:

— Помоги мне!

Джеф остановился, обернулся и посмотрел в глаза Эрику.

— Помоги мне, Джеф!

Джеф покачал головой. Он выглядел сейчас маленьким беспомощным мальчишкой.

— Я не знал, — сказал он. — Клянусь. Было слишком темно. Я не слышал ее. — И, не дожидаясь ответа, повернулся и еще быстрее зашагал по тропе прочь от этого ужаса.

Эрик смотрел ему вслед. Стейси все еще стояла, уткнувшись лицом ему в грудь. Голос Эмми становился громче и громче…

— Помоги мне, Джеф… Помоги… Помоги…

Джеф ушел не больше чем на сто футов, когда растение замолчало.

Сначала он подумал, что эта тишина принесет хоть какое-то облегчение. Но он ошибался. Тишина была еще мучительнее. Голос оборвался внезапно, на полуслове… И так умерла Эмми… Эта резкая тишина и была звуком ее смерти…

Слезы подступали к глазам Джефа, и сопротивляться им у него не было больше сил. Джеф опустился на колени, закрыл лицо руками и разрыдался как ребенок.

Это было глупо, но Джеф не хотел, чтобы растение знало, что он плачет, не хотел доставлять ему такого удовольствия. Джеф весь сотрясался от рыданий, но не издал ни звука.

Наконец он сделал над собой усилие и успокоился. Джеф встал и отряхнулся. Он почувствовал, что у него трясутся ноги и очень тяжело дышать. Ему было очень плохо… Джеф мучился от чувства вины… Вины в смерти любимой девушки.

Он постоял еще несколько секунд, чтобы немного прийти в себя, и медленно побрел дальше.

На небе сгущались тучи. Джеф знал, что скоро разразится настоящая буря и это произойдет уже через час, максимум через два. «Перед тем как начнется дождь, всем надо собраться в палатке». От этой мысли ему стало не по себе. Джеф представил, как они четверо будут сидеть в палатке, в закрытом пространстве и как медленно будет тянуться время…

Надо было подумать еще и о Пабло: «Не можем же мы оставить его под дождем». Джеф пытался сообразить, что можно сделать. Он на секунду представил, что в палатке вместе с ними находится Пабло, от которого ужасно воняет, а открыть вход нельзя, потому что снаружи жуткий ливень и ветер. Этот вариант был невозможен. Они задохнутся внутри от вони. Но ничего другого в голову не приходило. «Может, еще не будет дождя», — подумал Джеф, понимая, что рассуждает как ребенок, который полагается на судьбу, пытаясь спрятаться в самый страшный момент.

Матиас сидел на тропе, скрестив ноги. Он смотрел на джунгли и не слышал, как подошел Джеф.

Джеф тихо сел рядом с Матиасом и протянул ему банан.

— Ланч, — сказал он.

Матиас молча взял банан и начал есть.

Сегодня пятница… В этот день Матиас и Генрих должны были улететь в Германию. Джеф и остальные ребята дали бы им свои электронные адреса, номера телефонов. Они бы пообещали, что будут приезжать друг к другу в гости. Потом бы все долго обнимались, и Эмми сфотографировала бы всех на память.

Джеф еще раз вытер лицо рукавом, чтобы Матиас не заметил слез. Было очевидно, что Матиас не слышал, что кричало растение, и от этого Джефу становилось намного легче. Он не хотел, чтобы немец обо всем узнал, потому что боялся его осуждения.

«Она звала меня. Она звала меня на помощь…» — постоянно вертелось у Джефа в голове.

Вдалеке индейцы натягивали брезент между деревьями, чтобы укрыться под ним от дождя. Работали всего четверо — трое мужчин и одна женщина. Еще два человека сидели у костра и смотрели на Джефа и Матиаса. Один из них постоянно сморкался в грязную бандану. Лысого мужчины с пистолетом, которого Джеф считал главарем, нигде не было видно. Наверное, сторожить холм осталось всего несколько человек, а остальные вернулись в деревню.

— Как думаешь, они убьют нас? — спросил Джеф.

Матиас перестал жевать и посмотрел на него.

— Ведь сторожить нас здесь занимает столько сил и времени. Почему бы им не убить нас и все?

— Может, они считают это грехом, — ответил Матиас.

— Но они же все равно медленно убивают нас, не отпуская с холма. А если мы попытаемся сбежать, то, не задумываясь, застрелят нас. Ведь так?

— Это будет самообороной. Они будут защищать себя и свою деревню от угрозы распространения растения. Это не убийство.

«Убийство, — вертелось в голове у Джефа. — А Эмми — убили? Если да, то кто? Индейцы? Растение? А может, я сам?»

— Как думаешь, это еще долго будет продолжаться?

— Что это?

Джеф показал на холм, полосу земли, джунгли, индейцев.

— А растение? Как ты думаешь, откуда оно взялось?

Матиас принялся за кожуру. Немец взял ее в рот и начал жевать. Джеф ждал, пока тот проглотит.

В это время он заметил трех черных птиц, которые летали над навесом индейцев. Джеф подумал, что это вороны, которых привлекал запах от тела Пабло или Эмми, но инстинкт самосохранения не подпускал к холму.

Матиас дожевал кожуру, проглотил ее и произнес:

— Из шахты. Тебе так не кажется? Ведь кто-то ее выкопал. Может, сами индейцы?

— Но как же они сдерживали распространение растения? Представляешь, сколько времени им понадобилось, чтобы придумать посыпать землю солью? Оно бы переубивало их всех раньше, чем им удалось бы его остановить. — Джеф покачал головой. Эта идея казалась ему невозможной.

— По-моему, ты ошибаешься на их счет, — сказал Матиас. — Может, они и не пытаются изолировать растение и знают, как его можно убить, но не делают этого.

— Почему?

— Возможно, боятся, что если уничтожат его, то оно вернется и отомстит… А так они могут держать все под контролем…

— А если ты говоришь, что они не пытаются изолировать растение, тогда почему не отпускают нас с холма?

— Может, здесь замешана религия или древнее пророчество, которое передавалось из поколения в поколение? Может они боятся гнева богов и верят, что растение никого не отпускает из своего плена, и тот, кто ступил на холм, не должен вернуться. А когда сюда стали приезжать люди, то индейцам пришлось следить за тем, чтобы многовековую традицию не нарушили.

— Но если…

— Это всего лишь предположения, Джеф, — сказал Матиас, — то, что даже можно не обсуждать. Вряд ли хоть что-то из этого правда. — Они оба замолчали и принялись наблюдать за индейцами.

Поднимался ветер. Индейцы начали перетаскивать свои вещи от костра под навес.

Джеф знал, что Матиас был прав и все сказанное — только предположения… возможно, не имеющие под собой никаких оснований. Все, в чем ребята могли быть уверены, это то, что здесь на холме — только они и растение, а от индейцев их отделяет полоса земли, посыпанная солью…

— А что думаешь об археологах? — спросил Джеф.

— А что о них можно думать?

— Ну, почему ко всем людям, погибшим здесь, никто не пришел на помощь?

— Может, они предупреждали, что уходят в экспедиции надолго. Например, на все лето. А когда через несколько месяцев не появлялись, их начинали искать. Но уже было поздно…

— А как думаешь, к нам кто-нибудь придет на помощь? Если продержимся достаточно долго, нас найдут?

Матиас пожал плечами.

— Посмотри, — сказал он. — Сколько здесь холмиков… Здесь погибло очень много людей… Кто-нибудь обязательно найдет это место. Слишком много следов ведет сюда. Вопрос только в том, когда это случится.

— Думаешь, мы сможем долго протянуть здесь?

Матиас положил руки на колени. Кожа на его руках была вся красная от ожогов, а в некоторых местах виднелись капельки крови. Подумав, немец покачал головой.

— Без пищи — не думаю.

Автоматически Джеф стал вспоминать все, что у них осталось из еды: крекеры, орехи, две шоколадки, изюм, немного соли, банка колы, две бутылки чая. Все это надо было разделить на четверых, даже на пятерых, на случай, если Пабло станет лучше. И насколько этого хватит? Недель на шесть?

Одна из ворон вылетела из джунглей и подлетела к костру. Индеец, который постоянно сморкался, бросил в нее банданой, и птица улетела.

— Может, у нас получится поймать птицу, — сказал Джеф. — Можно смастерить гарпун, привязать его к длинной веревке и попробовать бросать в птиц, летающих над джунглями. Чтобы сделать гарпун, надо всего лишь придумать, как прикрепить нож к шесту…

— Они не дадут нам приблизиться к джунглям. Ни на шаг.

Джеф сразу же понял, что Матиас прав, но ему было обидно, что его план снова оказался неосуществимым и немец снова вернул его с небес на землю.

— А что, если нам попробовать очистить холм от растения? Просто взять и начать вырывать его?

— Это бессмысленно, Джеф. Оно слишком быстро растет. Мы…

— Я пытаюсь найти хоть какой-нибудь выход, — сорвался Джеф, хотя понимал, как смешно звучали эти слова, и раздражительность была не к месту.

Матиас, казалось, не заметил этого и сказал:

— Может, выхода и нет и все, что мы можем сделать, — это ждать и надеяться. До тех пор, пока не закончится пища… А потом, если помощь не придет, то мы повторим судьбу всех, ступивших на этот холм.

Джеф посмотрел на Матиаса. Немец выглядел как и все — истощенным и измученным. Кожа на его лице начинала шелушиться, вокруг глаз появились темные круги. Но, несмотря на это, Джефу показалось, что у Матиаса есть еще много скрытой силы. Именно это и объединяло их и отличало от уже давно сдавшихся Стейси, Эрика и Пабло.

Почему-то сейчас Джеф подумал о том, как мало ему известно о Матиасе. Он знал только то, что он вырос в Мюнхене, что сделал себе татуировку, когда служил в армии, что учился на инженера. Матиас был настолько молчаливым, что на первый взгляд создавалось впечатление, что ты все о нем знаешь. Но только сейчас Джеф понял, что Матиас намного сильнее, взрослее и состоятельнее, чем показался ему сначала. И, сидя рядом с ним, Джеф даже на мгновение почувствовал себя жалким мальчишкой.

Помолчав, Матиас сказал:

— Мы все сейчас ослабли. Дальше будет хуже. Поэтому не трать напрасно свои силы. Не ходи, когда можешь сидеть. И не сиди, когда можешь лежать. Понимаешь?

Пока он говорил, у костра появился уже знакомый маленький мальчик. Он снова играл с камешками, пытаясь жонглировать ими, а взрослые, смеясь, наблюдали за ним.

Матиас кивнул в их сторону:

— А что в путеводителе сказано об этих людях?

Джеф вспомнил путеводитель. Он представил его так ясно, что даже почувствовал запах страниц. В этой книге было очень много написано об истории майя: об их пирамидах, астрологических календарях, дорогах, поселениях, но о современной жизни информация практически отсутствовала.

— Я мало помню, — сказал Джеф. — Только миф о сотворении, в который они до сих пор верят.

— О сотворении мира? — спросил Матиас.

— Нет, людей.

— Расскажи.

Джеф помолчал несколько минут, пытаясь получше все вспомнить.

— Боги несколько раз пробовали сотворить людей, — начал Джеф. — Первый раз они решили сделать их из грязи. Но эти люди получились абсолютно бесчувственными и ничего не умели. В конце концов они просто растворились в дожде. Во второй раз боги использовали дерево. Но эти создания вышли еще хуже — они оказались глупыми и не слушались богов. Некоторые деревянные люди забрались на деревья и превратились в обезьян, а все остальные погибли.

Джеф замолчал.

— А дальше? — спросил Матиас.

— А потом боги сотворили людей из зерна и воды. Но они получились абсолютно идеальными. Идеальными настолько, что боги испугались, что эти люди слишком много знают и умеют и им не нужны боги. Поэтому боги решили затуманить их разум, забив его ненужными мыслями. Эти создания из зерна, воды и ненужных мыслей и стали первыми людьми. — Как только он договорил, раздался раскат грома. Джеф и Матиас одновременно подняли головы и посмотрели на небо.

— Когда мы шли по джунглям, мы не видели ни одной обезьяны, — задумчиво произнес Матиас. — Странно, да?

Вместо ответа Джеф почему-то тихо сказал:

— Я не хочу здесь умереть.

Матиас посмотрел на него и улыбнулся.

— А я вообще не хочу умирать, ни здесь, ни где-то еще.

Вдруг один из индейцев, сидящих у костра, зааплодировал. Ребята посмотрели в их сторону: у мальчика уже совсем хорошо получалось жонглировать, и он почти минуту подбрасывал камешки, не уронив ни одного. Когда ребенок все же сбился и выронил камень, взрослый мужчина улыбнулся ему и одобрительно похлопал по спине.

— Но, я думаю, мне от этого никуда не деться, да? — спросил Матиас, все еще улыбаясь.

Джеф хотел спросить: «Здесь?» Но сдержался, понимая, что это будет уже занудством. К тому же он боялся услышать ответ, зная, что Матиас ответит прямо.

Джеф подумал, что первым умрет Пабло. Потом Эрик. Возможно, следующей будет Стейси. А может, последовательность будет другой, но рано или поздно они все окажутся погребенными под ядовитыми стеблями и листьями. Джеф попытался представить, что от него останется — молния от джинсов, подошва от его ботинок, часы. И эта футболка из полиэстера, которую он нашел в одном из рюкзаков, наверняка так и будет покрывать его кости. Джеф почему-то решил, что ему будет неприятно умереть в чужой одежде…

— Ты христианин? — помолчав, спросил он.

Матиас, казалось, был удивлен этим вопросом. После небольшой паузы он улыбнулся и ответил:

— Вообще я крещеный.

— А ты веришь?

Немец не колеблясь покачал головой.

— Тогда что для тебя смерть?

— Ничего. Конец, — сказал Матиас и посмотрел на Джефа. — А для тебя?

— Не знаю, — ответил Джеф. — Конечно, звучит глупо, но я никогда всерьез не задумывался об этом. — Джеф рос в семье верующих людей, он ходил в церковь, молился, но делал это только потому, что родители говорили, что так нужно. Для него ходить в церковь и в школу — было примерно одним и тем же — лишь долгом, который надо было выполнять, не задумываясь. А когда Джеф поступил в колледж и стал жить в общежитии, родители уже не водили его в церковь, а сам он туда никогда больше не заходил. Он был молод, полон жизненных сил, а мысли о вере и смерти казались ему ненужными и какими-то далекими.

Матиас грустно улыбнулся.

— Бедный Джеф, — сказал он.

— Что?

— Всегда пытаешься быть ко всему готовым. — Матиас положил руку ему на колено. — Смерть все равно придет. Рано или поздно. И какая разница, что за ней — пустота или другая жизнь. Наша вера в то или иное никак этого не изменит. Так что не пытайся все предугадать и ко всему подготовиться. Все будет так, как должно быть.

Сказав это, Матиас встал и потянулся. Джеф понял, что немец собирается уже уходить. Но Джеф не хотел оставаться здесь один, ему было страшно. Перед глазами Джефа до сих пор была Эмми, оплетенная стеблями и зовущая его на помощь. Вспомнив ужасную картину ее смерти, Джеф содрогнулся. Он понимал, что если сейчас останется здесь один, то может сойти с ума от мыслей об Эмми.

— А где ты живешь? — спросил Джеф первое, что пришло в голову, чтобы остановить Матиаса и хоть как-то продолжить разговор.

Матиас смотрел на Джефа сверху вниз. Он явно не понял вопроса.

— В своем доме? — пояснил Джеф.

Матиас покачал головой и ответил:

— Нет, в квартире.

— В какой?

— В обычной маленькой квартире на втором этаже. Там есть спальня, гостиная и кухня. А на первом этаже, прямо под моей квартирой, — пекарня. Летом у меня бывает очень жарко, потому что пол нагревается от печей.

— Наверное, у тебя там всегда пахнет хлебом?

— Конечно. Каждое утро просыпаюсь под этот запах, — сказал Матиас и замолчал. Потом, немного подумав, снова заговорил: — А еще у меня есть кот. Его зовут Катсен, по-немецки это значит «котенок». Дочка пекаря кормит и убирает за ним в мое отсутствие. А еще она поливает мои цветы. Знаешь, у меня в спальне — огромное окно. Оно все уставлено цветами. Смешно, правда? Я каждый день ложился спать в комнате, уставленной цветами… Думал, что они расслабляют и успокаивают… — Матиас засмеялся, Джеф тоже.

Пока немец рассказывал все это, туча подошла совсем близко, а ветер усилился.

— Ну, я пойду, — сказал Матиас.

Джеф кивнул. Больше поговорить было не о чем…

Матиас медленно пошел по тропе. Джеф наблюдал за ним, пока тот не скрылся из виду.

Вдруг Джеф почувствовал запах еды. Сначала он решил, что это снова растение, но, когда обернулся, то увидел, что у костра сидела женщина и варила что-то в большом котле. «Баранина», — подумал Джеф, принюхавшись к приятному запаху. Сегодня женщина начала готовить раньше, чем вчера. Наверное, индейцы хотели успеть поесть до того, как пойдет дождь.

После аромата мяса и костра Джеф ощутил запах своего тела. Это был ужасный запах: пота, крови, гнили… Джеф подумал о куске мыла… Он попытался представить, что почувствует, когда на его коже окажется мыльная пена… Но Джеф ощущал себя настолько грязным, что ему казалось, что даже мыло не избавит его от этого ужасного запаха. Это было не только физическое ощущение. Грязь лежала и на его душе… Раньше Джеф считал себя сильнее остальных, считал, что может спасти всех, но теперь осознал, как ошибался… Джеф понимал, какую глупость сделал, отрезав Пабло ноги. Да, он хотел выиграть время для Пабло, но лишь продлил его страдания… А Эмми? Как он мог не прийти ей на помощь, когда растение убивало ее всего в нескольких футах от него? И даже если он каким-то чудом выживет и вернется домой, этот груз никогда не даст жить спокойно… Мыслями Джеф навсегда будет прикован к этому холму…

Время шло. Индейцы уже поели и теперь сидели и наблюдали за Джефом. Мальчик оставил свои камешки и мирно спал под навесом. Вороны перелетали с ветки на ветку над навесом, не решаясь подлететь к холму.

Небо становилось все темнее. Порывы ветра трепали навес индейцев, грозясь вовсе его сорвать.

Наконец пошел дождь.

Стейси и Эрик находились в палатке.

Увидев Эмми, опутанную стеблями, Стейси разрыдалась. У нее была настоящая истерика, и она очень долго не могла успокоиться. Уже ушел Джеф, и с подножия вернулся Матиас, а она все ревела.

— Тише, тише, — успокаивал ее Эрик.

Наконец Стейси пересилила себя и начала успокаиваться.

— Я хочу прилечь, — прошептала она.

И они пошли в палатку. Эрик открыл вход и пропустил Стейси вперед. Девушка забралась внутрь и легла на один из спальных мешков. Эрик сел рядом с ней.

После долгих рыданий Стейси было очень тяжело дышать. «Все пройдет», — убеждала она себя. Стейси вспомнила, как сидела сегодня у подножия холма и тяжело было пережить эти несколько часов. Находясь там, она изо всех сил пыталась не думать об Эмми. Минуты и часы тянулись мучительно долго, но наконец на тропе появился Матиас. Он подошел и сказал, что ее время вышло и она может идти. Стейси выдержала эти ужасные три часа и могла собой гордиться.

От рыданий у Стейси разболелось горло, глаза щипало. Она сильно устала, но засыпать было страшно. Стейси чувствовала дыхание Эрика: он находился совсем рядом и обнимал ее. Сначала это было очень приятно и успокаивало, но потом она почувствовала, что он начал сжимать ее слишком сильно, и ей стало тяжело дышать.