Руки вверх, Синяя Борода

Глава VIII ЗОНА "С"

На улице начинало темнеть. Подруги купили в магазине по пакету молока, по сладкой булочке и, усевшись на скамейку, стали обсуждать сложившуюся ситуацию.

— У них тут "тихий омут", — передразнила Катька майора. — В тихом омуте, между прочим, черти водятся. — Она откусила от булочки. — Здесь явно что-то не то. Никогда бы Светка не стала топиться. Тем более из-за несчастной любви. Она бы скорее жениха своего утопила, если б он ее продинамил.

— И просьба в записке какая-то странная. — Лика сделала глоток из пакета. — Похоронить на острове, рядом с прапрадедушкой… При чем Тут прапрадедушка?.. Катька кивнула.

— Вот именно. Я считаю, нам надо разобраться в этом деле.

— А как?

— Для начала поговорим со Шляпниковой.

— Верно. Она же как раз и сказала Сидорчуку, что Светку убили.

— И не только Светку. Она еще говорила о девушках, которых каждый год убивают. В одно и то же время. А если ты помнишь, об этом говорила…

— Ленка! — подхватила Соломатина. — Когда про "скрытников" рассказывала. Выходит, секта до сих пор существует и продолжает приносить жертвы богине Рураке!

— Ну, это еще надо проверить. Не исключено, что Сидорчук прав, и у Шляпниковой просто крыша съехала.

— В любом случае с ней надо поговорить.

— Разумеется.

Девчонки доели булочки и допили молоко.

— В общем, так. — Катька выбросила пакет в урну. — Завтра достанем лодку и сплаваем на Монастырский остров. А затем сходим к Шляпниковой.

— А где мы ночевать будем?

— У Светки, конечно.

— А вдруг нас этот Чертков не пустит?

Пусть только попробует. Идем.

И девчонки отправились на улицу Покрышкина.

Дверь им открыл, естественно, Чертков.

Надеюсь, вы не будете возражать, если мы тут поживем немного? — с вызовом спросил Орешкина.

Ни в коем случае, — учтиво улыбнулся Чертков. — Светлана — твоя родственница Живите сколько хотите. Надеюсь, вы тоже не простив, если я буду вашим соседом?

— Не против, — ответила Катька.

Таким образом, вопрос с жильем был решен. Теперь надо было выяснить, не появлялась ли Ленка.

— Скажите, пока нас- не было, девушка не приходила? — спросила Лика.

— Нет, не приходила.

Подруги переглянулись.

— Должна бы уже появиться, — сказала Орешкина.

— Ну, может, завтра приедет, — ответила Соломатина.

Чертков повел их в дом.

— Располагайтесь, девчонки, — радушно произнес он и ушел к себе в пристройку.

Лика для начала обошла все комнаты. В самой большой комнате, на стене, она увидела фотографию девушки.

Кать, это Света? Орешкина посмотрела.

Да, Светка.

Красивая.

Катька ничего не ответила. Ее внимание привлекла пишущая машинка на столе. Орешкина вставила в нее чистый лист бумаги. Тук-тук-тук… постучала по клавишам.

Лика продолжала смотреть на фотографию.

— Лик, поди сюда! — позвала Катька.

Соломатина подошла.

— Гляди, какой у машинки шрифт, — Орешкина протянула подруге листок с напечатанными буквами.

— Шрифт как шрифт.

— А тебе не кажется, что записка, которую нам Сидорчук показывал, напечатана другим шрифтом?

— Да вроде те же буквы, что и там.

— А по-моему, другие. В записке буквы более удлиненные.

— Честно говоря, я не запомнила.

— Я тоже точно не помню. Но вроде там буквы были длиннее. Подожди-ка, сейчас вспомним… — Катька вновь вставила в машинку лист и начала печатать одним пальцем: "Я, Несмеянова Светлана, решила добровольно расстаться с жизнью. В моей смерти прошу никого не винить…"

Напечатав текст, она всмотрелась в листок.

— Записка напечатана не таким шрифтом, — уверенно заявила Орешкина.

Соломатина теперь ясно видела, что Катька права. У Светкиной машинки был совсем другой шрифт.

— Ну хорошо, — задумчиво произнесла Орешкина, — предположим, Светка волновалась и поэтому сделала ошибку в слове "сумасшедшая". Но зачем, спрашивается, ей печатать предсмертную записку на чужой машинке, когда у нее своя дома имеется?

В дверь постучали.

— Войдите, — сказала Лика.

В комнату вошел Чертков.

— Не хотите" девчонки, со мной поужинать предложил он. — А то я не рассчитал. Наготовил больше, чем могу съесть.

Подруги хоть и закусили в скверике на скамейке, но при этих словах сразу почувствовал что молока с булочками им явно не достаточно

— Можно, — сказала Орешкина. — Да, Лик

— Ага.

— Тогда прошу ко мне… Кстати, пора бы нал уже и познакомиться. Как зовут меня, вызнаете а вот как ваши имена, прекрасные незнакомки?..

— Я Екатерина Орешкина, — представилась Катька.

— А я Анжелика Соломатина, — представилась Лика.

— Значит, Катя и Лика. Очень приятно. Ну а я, если вы не забыли, Вадим Чертков.

В пристройке у Черткова стол был заставлен всевозможной едой. В кастрюле дымилась вареная картошка; на сковородке аппетитно шипела яичница; две глубокие миски были наполнены салатами из свежих огурцов и помидоров. Тут же стоял пакет с яблочным соком.

— И это вы приготовили себе одному? ~ прищурилась Орешкина.

— Да, — с улыбкой ответил Чертков. — У меня хороший аппетит.

— Ой, врете, — сказала Соломатина.

— Вру, — легко признался Чертков. сто я успел убедиться, что в Гусь-Франковске абсолютно негде поесть. А вы ведь, девчонки, целый день по городу мотались. Так что налетайте.

Подруг не пришлось просить дважды.

Катька наложила себе в тарелку картошки, салатика и все это перемешала, густо полив сметаной. Лика, орудуя ножом и вилкой, принялась за яичницу. Чертков же попивал яблочный сок; он так ни к чему и не притронулся.

В считанные минуты с едой было покончено.

На улице уже совсем стемнело. Во дворе стрекотал сверчок.

Чертков открыл форточку.

Не возражаете, если я покурю?

Курите, — разрешила Лика.

Вы, наверное, на кладбище ходили? — закурив, предположил Чертков.

На кладбище, — кивнула Орешкина. — Только там Светкиной могилы не оказалось.

А где же она?

Ее на острове похоронили.

— На Монастырском?

— Да.

Любопытно, любопытно, — дымил сигаретой Чертков. — Ведь именно из-за этого острова я в Гусь-Франковск и приехал.

А почему из-за острова? — спросила Лика.

А я, девчонки, исследователь паранормальных явлений, — с шутливой торжественностью произнес Чертков.

Катька усмехнулась.

— А-а, барабашки, домовые… Этим вы занимаетесь?

— Не совсем. — Сейчас я пишу книгу, одна глава которой будет посвящена Монастырскому острову. Вам, кстати, известно, почему он называется Монастырским?

— Потому что там монастырь был, — ответила Орешкина.

Чертков кивнул.

— Да, там был мужской монастырь. Во время гражданской войны его захватили бандиты, и взорвали. А перед тем, как взорвать завели монахов в подвалы и расстреляли. С тех пор из-под развалин монастыря по ночам доносится церковное песнопение.

— А вы что, слышали? — спросила Солома-тина.

— Я как раз приехал послушать. А меня на остров не пустили.

— Кто не пустил?

— Охрана. Оказывается, этот остров — частная собственность. Им владеет известный промышленник Кармалютов. Вы, наверняка, видели его коттедж, похожий на замок, тут неподалеку.

— Кармалютов? — повторила Лика. — Это которого Синей Бородой называют? Я читала о нем в журнале… Так он, значит, здесь живет?

— Нет. Он родился в Гусь-Франковске. И частенько приезжает в родные места.

— А почему его называют Синей Бородой? — спросила у подруги Катька.

— Ты сказку про Синюю Бороду знаешь? Помнишь, как он своих жен убивал?

— Кармалютов тоже своих жен убивает?

— Нет, конечно. Просто он был три раза женат, и все три жены у него умерла. Поэтому его и прозвали — Синяя Борода.

— Ну вот, — продолжил Чертков, — когда я приплыл на остров, мне охранники от ворот поворот показали. А я-то специально из Москвы надувную лодку тащил с палаткой. Думал пожить на острове и послушать, действительно ли там монахи поют. И если поют, то на магнитофон их пение записать.

А мы завтра туда собирались, — сказала Соломатина. — Выходит, и нас охранники не пустят?

Ну, вас-то, может, и пустят, раз на кладбище Катина родственница похоронена. — Чертков задумался. — А давайте завтра вместе туда сплаваем. На моей лодке.

— Классно! — воскликнула Орешкина. — Мы как раз думали, где бы лодку раздобыть.

— А зачем Кармалютов купил этот остров? — спросила Лика.

— Он там хочет открыть коммерческое кладбище.

— Чушь какая-то… — хмыкнула Катька.

— Почему чушь, — возразил Чертков. — Есть же кладбище на острове Сан-Мишель в Адриатическом море. Рядом с Венецией. Это элитарное кладбище, на нем одни знаменитости похоронены…

— Но здесь же не Адриатическое море, — заметила Лика.

— А рядом не Венеция, а Гусь-Франковск, — подхватила Катька.

Тем не менее, я думаю, найдутся любители которые захотят быть похороненными на Монастырском острове. — Чертков стряхнул с сигареты пепел. — Только ничего хорошего из этой затеи не выйдет. Остров расположен в зоне "С".

— Что еще за зона "С"? — удивились девчонки.

— Ну это такое место, где наш мир соприкасается с инфернальным миром. То есть с потусторонним.

— Да ладно сказки рассказывать… — Орешкина широко зевнула. Ее уже начинало клонить в сон.

— При чем тут сказки? Потусторонний мир действительно существует, — на полном серьезе ответил Чертков. — И в зонах "С", где он соприкасается с нашим миром, происходят разные необъяснимые явления. К примеру, на Монастырском острове расстрелянные монахи поют. А рядом с островом местные рыбаки не раз видели в глубине какой-то темный массивный силуэт, проплывающий прямо под их лодками,

Это, наверное, лохнесское чудовище, — захихикала Лика. — Несси.

— Нет, нет, — захихикала Катька. — Это гусь-франковское чудовище. Гусей.

— Но хуже всего, — продолжал Чертков, не обращая внимания на девчоночий смех, — когда в зоне "С" расположено кладбище. Под воздействием инфернального мира на этом кладбище может твориться черт знает что.

— А что, например? — спросили подруги.

— Мертвецы могут оживать, — ответил Чертков.

Орешкина встала.

— Ой, нет, — сказала она. — Хватит с меня на сегодня кладбищ с мертвецами. Я пошла спать.

Лика тоже встала.

— И я пошла спать.

— Ну что ж… — в голосе Черткова проскользнуло разочарование. — Тогда спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — ответили девчонки.