Русские князья

ЯРОСЛАВ МУДРЫЙ — СОЗДАТЕЛЬ «РУССКОЙ ПРАВДЫ»

Великий князь Ярослав Владимирович вошел в древнерусскую историю под именем Мудрый. Он оказался единственным русским государственным деятелем, удостоенным такого эпитета. Отсюда можно со всей правотой заключить, что этого правителя исключительно высоко ценили в Древней Руси.

Не менее прославленный в отечественной истории внук Ярослава Мудрого, знаменитый победитель Половецкой Степи Владимир Мономах, родившийся всего за год до кончины деда, в глубокой старости начал свое автобиографическое сочинение — «Житие» — признанием, что он горд «дедом своим Ярославом, благословенным, славным».

Великий воитель древности Владимир Мономах действительно мог гордиться своим дедом. Время правления на Руси великого князя Ярослава Мудрого традиционно и заслуженно связывается со временем наивысшего расцвета Древнерусского государства. Еще при жизни Ярослава Владимировича современники отдавали дань великому в мудрости правителю земли русичей.

Сколь много говорит, например, такое свидетельство древности. 20 марта 1049 года под сводами церкви Святого Благовещения, только-только воздвигнутой на монументальных киевских Золотых воротах, митрополит Иларион произнес свое «Слово о законе и благодати». В нем среди прочего содержалась возвышенная похвала государственной деятельности Ярослава Владимировича, к тому времени полновластно правившего в стольном граде Киеве уже тридцать лет. Митрополит Иларион так говорил о Ярославе Мудром:

«Слово о законе и благодати» митрополита Илариона как письменный источник далекой древности датируется почти на полтора столетия старше такого древнерусского литературного произведения, как «Слово о полку Игореве».

О месте великого князя Ярослава Мудрого в истории Древней Руси свидетельствует следующее. Этот человек, обладавший исключительным талантом самодержавного правителя, помимо своего великокняжеского титула, носил также тюркский титул кагана, который в ту эпоху приравнивался к императорскому. А в записи в соборе Святой Софии он наименован цесарем, то есть императором. Такими титулами не мог похвастаться ни один великий князь Киевский.

История любого государства — не накатанная дорога в будущее. Она изобилует высокими взлетами и глубокими падениями, которые порой сравнимы с подлинными национальными трагедиями. Это известная всем истина. Такова и история Древней Руси. Одна из высших вершин в ее развитии падает на период с 1016 по 1054 год — на время правления великого киевского князя Ярослава Владимировича Мудрого…

Письменных свидетельств о правлении в Киеве великого князя Ярослава Мудрого до нашего времени дошло мало. Еще меньше написано о личности самого великого князя. В изданном в 1904 году 82-м полутоме Энциклопедического словаря Брокгауза — Ефрона статья о Ярославе Мудром завершается таким сообщением: «Специальных исследований о нем не имеется».

Такое «неозвучивание» личности одного из самых прославленных правителей Древней Руси исследователи прошлого и настоящего времени понимают по-разному. Они же сходятся во мнении только в одном: до современников дошло довольно много фактов жизни и деятельности князя Ярослава Владимировича, начиная с его крещения в 988 году, когда возникло его христианское имя — Георгий. Может быть, не случайно то, что сама жизнь Ярослава Мудрого чем-то была схожа с делами легендарного святого в христианстве — Великомученика и Победоносца Георгия.

Один из крупных исследователей истории Древней Руси В. В. Кожинов отсутствие серьезных исследований о личности великого князя объясняет тем, что «перед нами, во-первых, чрезвычайно сложная, многогранная, противоречивая историческая личность, а во-вторых, — и это создает особенно большие трудности для исследователей, — дух и воля Ярослава как бы всецело воплотились, претворились в создававшиеся им реальности государства и церкви, общественного устройства и культуры».

Уже само историческое прозвание великого киевского князя — Мудрый таит в себе много понятий и весьма сложно по смыслу. В «Словаре русского языка XI–XVII вв.» это слово представляется как очень многозначное: проявляющий ум, сметливость, хитрость; обладающий большим жизненным опытом, знающий жизнь; основанный на благоразумии, замысловатый, сложный, трудный. Все эти эпитеты как нельзя лучше и справедливо применимы к Ярославу Мудрому.

Точная дата рождения великого князя Ярослава Владимировича не установлена. Большинство исследователей сходятся во мнении, что он родился в 978 году. Дата кончины известна — 20 февраля 1054 года. Это позволяет утверждать, что древнерусский правитель прожил для своей эпохи очень долгую жизнь. Даже по такому авторитетному историческому источнику, как «Повесть временных лет», можно говорить о двух датах рождения князя — 989 год и год 979-й.

Ярослав стал четвертым по старшинству из двенадцати сыновей Владимира Святославича. Дети Владимира были от разных матерей. В ряде летописей Ярослав называется сыном несчастной княжны полоцкой Рогнеды. Другие летописные источники отрицают это, сообщая, что Владимир имел от Рогнеды только одного сына Изяслава, после чего отпустил мать с сыном в «землю ее отца Рогволода». Вековое обособление полоцких князей от рода Ярослава свидетельствует о том, что Ярослав Мудрый не мог быть сыном Рогнеды.

История Древней Руси всегда, во все времена отличалась бурностью. Связано это было прежде всего с постоянными княжескими междоусобиями, которые зачастую заканчивались кровопролитными вооруженными столкновениями противоборствующих сторон — княжеских коалиций, создававшихся прежде всего на родственной основе. Началась междоусобица и после смерти великого киевского князя Владимира Святославича — за великокняжеский стол борьбу повели его сыновья.

Два старших сына — Вышеслав и Изяслав — умерли еще при жизни отца. Тот больше всех из сыновей любил Бориса, который с меньшим братом Глебом были, по одним летописям, сыновьями «болгарыни», по другим — греческой царевны. Отечественные историки расходятся во мнении, кто была матерью Бориса и Глеба — то ли двоюродная сестра греческих императоров Византии Василия и Константина, то ли родная. Великий князь Владимир Святославич оказывал им явное предпочтение перед другими сыновьями. Будучи христианином, он считал Бориса и Глеба более законными по рождению, так как с их матерью он соединился христианским браком. Кроме того, эти два Владимировича выделялись знатностью своего происхождения — по матери они были императорской крови.

По древнерусским обычаям отцовский стол наследовал старший сын. Таковым после смерти двух старших сыновей Владимира Святославича оказался Святополк, к тому времени правивший («державший») Туровской землей. Его владения находились к западу от среднего течения Днепра и до границы с Польшей. Святополк не был родным сыном великого князя. Судя по всему, отцом Святополка был Ярополк Святославич, жену которого «унаследовал» Владимир после гибели своего старшего брата в междоусобице. Святополк родился, очевидно, до истечения девяти месяцев с момента смерти Ярополка в 980 году.

Ярослав Владимирович в то время «держал» в правлении Новгород — главное после стольного града Киева владение в Древней Руси. Новгород достался Ярославу после смерти старшего брата Вышеслава — до этого отец отдал под его правление город Ростов с уделом. Туда в 1010 году вместо Ярослава был «посажен» младший его брат Борис.

В конце жизни великого князя Киевского Владимира Святославича его отношения с двумя старшими сыновьями складывались очень трудно, что едва не привело к войне между ними. Святополк, женившись на дочери князя (позднее, с 1025 года, короля) Польши Болеслава Великого (Храброго), стал открыто высказываться о своих правах на отцовский престол, враждебно относясь к отцовскому любимцу Борису.

Вражда великого князя-отца с Ярославом оказалась иного плана. Будучи на княжении в Новгороде, богатом и многолюдном городе торговцев и ремесленников, Ярослав Владимирович собирал в год с новгородской земли дань в три тысячи гривен. Из этой огромной суммы он обязан был две тысячи отправлять отцу в Киев. В последний год жизни сын не стал доставлять собранные деньги в стольный град Древней Руси, и разгневанный отец начал собираться с войском в поход на север, чтобы вооруженной дланью наказать непокорного сына. Но смерть великого князя помешала этой междоусобной войне разгореться.

После отцовской кончины борьба за верховную власть между его сыновьями началась сразу же. Бориса в те дни не было в Киеве — он с дружиной был отправлен отцом в поход на степняков-печенегов. Киевские бояре три дня скрывали смерть великого князя, надеясь на быстрое возвращение Бориса из Дикого Поля. Однако им все же пришлось организовать похороны, не дождавшись его.

Святополк воспользовался удачной для него ситуацией. Он богатыми дарами и «ласкательством» расположил к себе киевлян, как простых горожан, так и столичное боярство. Они признали его великим киевским князем. Однако его права на верховную власть над Киевской Русью были откровенно сомнительными и Святополк это прекрасно понимал.

Тогда он решил расправиться любым путем с братьями-соперниками. Уже 24 июля на берегах реки Альты был злодейски умерщвлен Борис, 5 сентября на Днепре близ Смоленска убийцы умертвили Глеба.

Такая же участь постигла и третьего брата Святополка — князя Святослава Древлянского, который, получив известие о смертельной опасности, бежал в Венгрию. Убийцы сумели настигнуть его в Карпатских горах.

За братоубийство новый великий киевский князь Святополк удостоился исторического прозвища Окаянный. Он стал на Руси библейским Каином, получив осуждение прежде всего в среде простого люда.

Четвертый брат Святополка — Ярослав, находившийся во время этих событий в Новгороде, уберегся от покушений старшего брата. Но у него в те дни оказались большие трудности в правлении городом. Нанятые им на службу в княжескую дружину варяги, расселенные по домам горожан, начали бесчинствовать. Сильно возмущенные их поведением новгородцы дали пришельцам вооруженный отпор: во дворе горожанина Поромони было «избито» немалое число варягов.

Ярослав Владимирович решил отомстить подданным. Он вызвал к себе в загородную усадьбу в Ракове зачинщиков той кровавой схватки из числа горожан и приказал дружинникам перебить их. Поступок князя был вероломен, поскольку он пригласил новгородцев в свою резиденцию якобы для угощения.

Сожалеть о содеянном ему пришлось уже в первую ночь — из Киева прибыл вестник от сестры Предславы, которая сообщала о смерти отца и братоубийстве. Это известие вызвало в Ярославе сильное негодование — к Борису и Глебу он не испытывал ненависти, нрав же Святополка знал хорошо. К слову сказать, погибших братьев «царских византийских кровей» Русская Православная Церковь со временем объявит святыми мучениками и они по сей день исключительно высоко почитаемы в православии.

Ярослав стал готовиться к вооруженной схватке со Святополком за великокняжеский стол. Он явился на городское вече — народную сходку — и повинился перед новгородцами, высказав сожаление о содеянном вероломном поступке и спросив, помогут ли они ему в борьбе за Киев. Новгородцы ответили: «Хотя, князь, ты и перебил нашу братью, но мы можем бороться за тебя».

После победы великий князь Киевский Ярослав Мудрый отблагодарит новгородцев за помощь, дав им льготную грамоту. Она освобождала их от непосредственной власти стольного Киева и возвращала Новгороду с его северными землями древнюю самобытность, большую автономию в рамках такого древнерусского государственного образования, как Киевская Русь.

Согласно летописным данным, Ярослав выступил в поход против киевского князя с огромным по тем временам войском — во главе 40 тысяч новгородцев. Он вел с собой на юг еще и тысячу варягов под начальством Эймунда, сына норвежского князя Ринга. Святополк выступил против него осенью 1016 года с киевлянами и нанятой печенежской конницей. Сведений о численности его войска летописи не приводят, но во всяком случае она была весьма значительной.

Решающая битва между двумя старшими братьями рода Владимира прошла, по всей вероятности, осенью, скорее поздней, 1016 года у города Любеч. Битва решала судьбу великокняжеского стола, но оказалась в этой междоусобице лишь первой. Причем, стороны на сражение решились не сразу. Русский историк Н. И. Костомаров так описывает те ратные события под Любечем:

«Враги встретились под Любечем и долго (по летописям, три месяца) стояли друг против друга на разных берегах Днепра: ни те, ни другие не смели первые перебраться через реку; наконец, киевляне раздражили новгородцев презрительными насмешками. Святополков воевода, выехавши вперед, кричал: „Ах, вы, плотники этакие, чего пришли с этим хоромцем (охотником строить); вот, мы заставим вас рубить нам хоромы!“ — „Князь, закричали новгородцы, если ты не пойдешь, то мы сами ударим на них“, и они перевозились через Днепр. Ярослав, зная, что один из воевод киевских расположен к нему, послал к нему ночью отрока и приказал сказать ему такого рода намек: „Что делать? меду мало варено, а дружины много“. Киевлянин отвечал: „Хотя меду мало, а дружины много, но к вечеру нужно дать“. Ярослав понял, что следует в ту же ночь сделать нападение и двинулся в битву, отдавши такой приказ своей дружине: „повяжите свои головы платками, чтобы отличать своих!“. Святополк заложил свой стан между двумя озерами и, не ожидая нападения, всю ночь пил и веселился с дружиною. Новгородцы неожиданно ударили на них. Печенеги стояли за озером и не могли помочь Святополку. Новгородцы притиснули киевлян к озеру. Киевляне бросились на лед, но лед был еще тонок, и многие потонули в озере. Разбитый Святополк бежал в Польшу к своему тестю Болеславу, а Ярослав вступил в Киев».

По другим источникам, Святополк Окаянный бежал сперва к союзникам-печенегам и только спустя какое-то время перебрался в Польшу под защиту ее государя Болеслава Храброго. Жена беглеца, то есть дочь Болеслава, осталась в Киеве.

Начавший править на великокняжеском престоле Ярослав Владимирович понимал непрочность международного положения Киевской Руси, которой с запада грозила Польша со Святополком, а с юга из Дикой Степи — печенежские кочевья. Польский правитель Болеслав заключил с печенегами военный союз.

Прежде всего Ярослав возобновил союз с германским королем и «по совместительству» императором Священной Римской империи Генрихом II. Этот союз был заключен еще его отцом Владимиром, женившимся после кончины своей византийской супруги Анны на племяннице германского короля.

По договоренности с Генрихом II, который вел в то время затянувшуюся войну с Польшей, киевский князь в 1017 году начал поход против своего врага на западе. Болеслав сделал незамедлительный ответный ход: он побудил печенегов напасть на Киев. Ярославу пришлось спешно возвращаться из похода, чтобы отстоять свою столицу.

Эти события на Руси памятны еще и тем, что тогда сгорел деревянный храм Святой Софии, построенный в Киеве еще княгиней Ольгой. Впоследствии Ярослав Мудрый, прославленный в отечественной истории градостроитель, воздвиг на месте пожарища величественный белокаменный собор — Святую Софию — сохранившийся в своей основе до нашего времени.

Болеслав Храбрый, будущий польский король, стремился расширить свои владения прежде всего за счет земель русичей. В январе 1018 года он поторопился заключить мир с Генрихом II. Монарх Польши сумел собрать мощную по тем временам армию, которая включала в себя наемных германцев из Саксонии и венгров, а также конные полчища степняков-печенегов.

С огромным войском Болеслав Храбрый уже в июле того же 1018 года вторгся в пределы Киевской Руси вместе с зятем Святополком Окаянным. Отечественные историки считают, что это была первая внушительная агрессия Запада по отношению к Руси.

Вражеское вторжение не испугало Ярослава Владимировича. Собрав свое войско, он решил дать отпор Болеславу и быстро двинулся к западному порубежью, на Волынь. Противники встретились на берегах Буга, не решаясь с ходу начать большую битву и выжидая удобного случая для нападения на соперника.

Историк Н. И. Костомаров так описывает битву на бугских берегах: «Тут опять повторился русский обычай поддразнивать врагов. Кормилец и воевода Ярославов, Будый, ездя по берегу, кричал, указывая на Болеслава: „Вот, мы тебе щепкою проколим черево твое толстое“. Не стерпел такого оскорбления храбрый Болеслав: „Если вас не трогает такой укор, — сказал он своим, — я один погибну“, и бросился в брод через Буг, а поляки за ним. Ярослав не был готов к бою, не выдержал напора и убежал с четырьмя из своих людей в Новгород».

Войско Ярослава потерпело полное поражение, и великому киевскому князю действительно пришлось с малою дружиною бежать в Новгород, где он имел сильную поддержку. Болеслав со Святополком 14 августа 1018 года овладели Киевом. Однако тесть не отдал стольный град своему зятю, как тот того ожидал, а решил править Русью сам. Польские войска были разведены по русским городам, став там на постой.

Болеславу Храброму довелось «сидеть» в русской столице всего лишь месяц. В Польше началась междоусобица, а на Руси местные жители стали «избивать» захватчиков-иноземцев. Болеславу пришлось спешно оставить Киев, но при этом он увез в Польшу великокняжеское имущество, множество награбленного добра, увел тысячи пленников, в том числе и сестер Ярославовых. Прежде он безуспешно сватался за одну из них — Предславу, но получил отказ.

Тогда Болеслав присоединил к Польше западные русские червенские города. Править в Киеве, разграбленном поляками, остался князь Святополк Окаянный, прозванный в народе «братоубийцей».

Ярослав, разбитый в битве на Буге, встретил в Новгороде полную поддержку в борьбе за великокняжескую власть. Городской посадник Коснятин, сын Добрыни, наложил на новгородцев, с согласия веча, поголовную подать — по четыре куны с каждого человека. Старосты платили по десять гривен, а бояре — по восемнадцати. Была собрана огромная рать и наняты за морем варяжские дружины.

В 1019 году на берегах реки Альты, где когда-то был убит князь Глеб, на восходе солнца произошла кровавая сеча. Теперь Святополк Окаянный мог надеяться только на поддержку печенегов — тесть Болеслав был занят польскими делами. Великому князю не приходилось особо рассчитывать и на киевлян.

Битва южнее Киева на берегах Альты закончилась полным поражением Святополка Окаянного. Он бежал в польские пределы с немногими людьми и достиг Берестья — современного Бреста в Белоруссии. Дальше путь братоубийцы теряется в истории. По скандинавским письменным известиям, Святополк погиб в пределах Руси, будучи убит варягами. Древнерусские же летописи об этом умалчивают.

Ярослав Владимирович утвердился на великокняжеском киевском столе. Однако с поражением и гибелью Святополка Окаянного княжеские междоусобицы на Руси не закончились. У Ярослава в живых оставался еще один брат, последний — Мстислав Владимирович, княживший в Тмутаракани и тоже претендовавший на отцовский престол. Отношения Ярослава Мудрого и его младшего брата Мстислава по прозвищу Храбрый — это история кровавой вражды и последовавшей за ней братской дружбы.

Тмутараканское княжество занимало площадь сравнительно небольшую — Таманский полуостров и окрестные территории. Когда-то это были владения Хазарского каганата, сокрушенного дедом Ярослава Мудрого, великим воителем древности Святославом Игоревичем. Его сын и отец Ярослава — Владимир Святославич посадил на княжение в Тмутаракани своего сына Мстислава. Остатки разбитых дедом и отцом хазар стали его подданными.

Мстислав Храбрый, «отважный в битве, щедрый к дружине», на рубеже 1010–1020-х годов подчинил себе еще соседних касогов, предков современных адыгов, и обрел немалую военную мощь. Мстислав прославился своей богатырской удалью и в особенности единоборством с касожским князем Редедею, которое долго помнилось на Руси и составляло один из любимых в народе предметов старинных песнопений.

Русичи, владея Тмутараканью, часто воевали со своими не менее воинственными соседями касогами. Однажды их князь Редедя предложил Мстиславу Храброму единоборство на условии, что победитель бескомпромиссной схватки получит имущество, жену, детей и владения побежденного. Мстислав принял такое предложение. Хотя Редедя был исполинского роста и необыкновенный силач, русский князь одолел его, повалил касога на землю и зарезал его ножом. После этого правитель Тмутаракани получил все, что обговаривалось условиями поединка. Касоги были обложены данью.

В 1023 году, как сообщает «Повесть временных лет», «поиде Мстислав на Ярослава с козары и с касогы». То есть младший брат пошел междоусобной войной на старшего брата с целью «добыть» великокняжеский киевский престол. Для этого правитель Тмутараканского княжества собрал в степях и предгорьях Северного Кавказа немалую военную силу — большую конную рать.

Следует заметить, что Мстислав выбрал удачное время для стремительного похода на стольный град Киев. Великого князя Ярослава Владимировича в то время не было в столице — он пребывал далеко на севере, в Новгороде. Мстислав Храбрый мог войти в отцовскую столицу, однако «не прияша его кыане».

То есть горожане затворили крепостные ворота, сели в осаду, не желая иметь нового правителя.

Тогда тмутараканский князь «седе на столе Чернигове», то есть прибыл в город Чернигов и объявил себя черниговским князем. Такое дело было вполне в духе княжеских распрей в Древней Руси. Мстислав Храбрый объявил себя еще владетелем левобережья Днепра — прежде всего земли древнерусского племени северян. И стал готовиться к предстоящей вооруженной борьбе со старшим братом Ярославом.

Тот сразу понял серьезность угрозы его великокняжеской власти. В северных русских землях, в Новгороде вновь собирается большое войско. Ярослав по старой традиции нанял большой отряд варягов, которыми предводительствовал скандинавский князь Якун, который оставил на Руси память о себе тем, что носил плащ, затканный золотом. На северской земле близ Листвена два брата Владимировича сошлись в решительной битве.

Летописи говорят о жестокой битве. Мстислав Храбрый поставил против наемников-варягов своих северян — ополчение черниговцев. Сам же тмутараканский князь «стал с дружиною своею по обеим сторонам». В ходе жаркой сечи варяги стали одолевать северян. В такой критический момент Мстислав бросил с флангов дружину на викингов и те, не выдержав удара конницы, побежали. Их предводитель потерял даже свой золототканый плащ. Пришлось отступить с поля битвы и Ярославу Владимировичу — победителем в битве оказался его младший брат.

Утром, обозревая поле битвы близ Листвена, Мстислав Храбрый, «увидев лежащих посеченными… северян и Ярославовых варягов, сказал: „Кто тому не рад? Вот лежит северянин, а вот варяг, а дружина своя цела…“»

Победитель не стал более вести войны со старшим братом. Он послал к нему в Новгород гонца со словами: «Ты, старший брат, сиди в Киеве, а мне пусть будет левая сторона Днепра». Великий киевский князь вынужден был согласиться на такое предложение. И Ярослав, торжественно сообщает древнерусский летописец, «заключил мир с братом своим… И начал жить мирно и в братолюбии, и затихли усобица и мятеж, и была тишина великая в стране».

Так междоусобная война между двумя братьями закончилась полюбовным разделом территории государства — Киевской Руси. Киев и земли к западу от Днепра получил Ярослав Владимирович. Чернигов и земли к востоку от Днепра достались Мстиславу Владимировичу. Последний, отмечая свое вокняжение в Чернигове, заложил там церковь Святого Спаса.

С тех пор братья Владимировичи жили между собою душа в душу, не нарушая заключенного между ними клятвенного договора. Более того, в 1031 году они, пользуясь слабостью преемника польского короля Болеслава Храброго, Мечислава, пошли в поход на запад и вооруженной рукой возвратили Руси захваченные Болеславом червенские города — Галичину. Здесь тогда и был основан новый город в приграничье, получивший название Ярославль. Победители по традиции привели с собой немало пленников, которых расселили по берегам реки Роси.

Черниговский князь Мстислав Храбрый умер в 1036 году, отправившись на охоту. Он не оставил после себя детей-наследников. Удел младшего брата достался старшему и таким образом единовластие и территориальная целостность Киевской Руси были восстановлены. Киевскому великому князю теперь из русских земель не подчинялась только Полоцкая земля.

Ярослав Владимирович совершил действительно мудрый поступок в «замирении» с братом, который в начавшейся междоусобице поступил не менее мудро. Благоразумная политика Ярослава определила прочное единство русской земли. Это единство не только было безусловным, как считает В. В. Кожинов, в последние два десятилетия жизни действительно великого правителя Древней Руси, но в той или иной степени сохранялось почти в течение столетия после его кончины.

Один из крупнейших исследователей древности — княжеских владений на Руси в X — первой половине XIII столетия О. М. Рапова делает обоснованные выводы о существовании единого Древнерусского государства эпохи Ярослава Мудрого. Она отвергает мнение о том, что после смерти великого государственника Руси началось ее дробление на небольшие княжества:

«В русской дореволюционной исторической науке глубоко укоренилась мысль о том, что после того как в 1054 году Ярослав Мудрый наделил своих сыновей землями, единое государство Русь распалось на самостоятельные княжества. Однако это не так. Ярослав Мудрый перед смертью завещал Русь только одному князю, старшему… „Се же поручаю в себе место столь старейшему сыну моему и брату вашему Изяславу Кыев, сего послушайте, яко же послушайте мене…“»

Великий князь Ярослав Владимирович на протяжении всего своего правления пекся только об одном — о Киевской Руси как государстве. Прежде всего требовалось защитить его от внешних врагов. Они были для Руси вековыми — полчища кочевников бескрайней Дикой Степи. На сей раз там кочевали воинственные печенеги, не раз бывшие союзниками польского короля Болеслава Храброго.

Печенеги в середине XI века достигли вершин своего могущества. Одним из источников существования для них являлись грабительские набеги на своих соседей. Поэтому печенежские орды раз от разу обрушивались на Русь и ее соседей и даже покушались на владения сильной в военном отношении Византийской империи. Именно при Ярославе Мудром печенежская опасность была для русских земель ликвидирована.

В 1036 году печенеги большой силой напали в очередной раз на Киев. Великий князь в то время пребывал в Новгороде. Получив тревожное известие, он поспешил на юг с новгородцами и варягами. В прошедшем сражении печенегам было нанесено поистине сокрушительное поражение, которого до того они не знали. Степняки в панике откочевали в Дикое Поле подальше от русских пределов.

После этого опустошительные набеги печенежской конницы на Русь прекратились. Главные кочевья степняков вскоре после этого ушли на Балканский полуостров, за Дунай. Часть печенежских кочевий остались и поселились на границах русских земель, признали власть киевского правителя и навсегда замирились. Теперь степные конные воины стали служить в княжеских дружинах и участвовать в военных походах.

Вместе с мелкими кочевыми племенами торков остатки печенегов образовали полуоседлое население по реке Роси, правому притоку Днепра, в приграничных землях Руси. Они получили у русских людей название «черные клобуки» — каракалпаки — по своим черным меховым шапкам.

В память о решающей битве с печенегами, которая навсегда избавила Русь от опасностей их набегов, великий киевский князь Ярослав Мудрый заложил на месте жаркой сечи величественный храм Святой Софии. Его строили мастера из Византии — греческие зодчие и украшали греческие художники. Храм и по сей день, хорошо сохранившись среди построек прошлого, служит образцом византийского зодчества. Ярослав Владимирович построил в своей столице и еще ряд каменных зданий — церквей и монастырей.

Древнерусский правитель попытался повоевать и с Византийской империей. С ней у Киевской Руси всегда были непростые отношения. В 1043 году Ярослав послал старшего сына Владимира (самый старший сын Илья умер в 1020 году) в поход на Константинополь. Поход получился неудачный — еще до начала боевых действий сильная буря, разыгравшаяся на Черном море, погубила большую часть ладейного флота русичей. Большинство историков считают, что в этом случае Ярослав Мудрый не шел войной на саму Византию, а пытался подать военную помощь царствовавшему в Константинополе императору Константину, у которого противники стремились отобрать власть.

Поскольку степные границы Руси оказались в безопасности, а княжеские междоусобицы пока не тревожили внутреннюю жизнь государства, великий князь все больше времени уделял делам международным. Он настойчиво преследовал одну цель: поднять авторитет Руси в Европе и не только у соседей, которые с опаской посматривали на огромную державу, маячившую на востоке перед всей Европой.

Прежде всего Ярослав Мудрый решил уладить дела в отношениях с Византией, которая еще не успела растерять свою военную мощь и политическую силу. Самым удивительном было то, что русичи оказались невольными участниками бурных событий, которые произошли в византийской столице Константинополе-Царьграде. Предыстория тех событий такова.

В 1028 году скончался византийский император Константин, не оставивший после себя наследников по мужской линии. Носительницей императорской власти стала его дочь Зоя, которая начала подвергаться всякого рода унижениям и насилиям со стороны столичной знати. В апреле 1042 года ее вообще отстранили от власти и постригли в монахини.

В ответ на это в Константинополе вспыхнуло мощное восстание, участники которого желали восстановить власть свергнутой дочери императора Константина. Знаменитый хронист Михаил Пселл, современник тех событий, сообщил, что в восстании самое активное участие приняли русские люди, находившиеся в Константинополе. Хронист писал, что «все готовы были пожертвовать жизнью за царицу».

Такое участие русичей в восстании горожан случайным назвать трудно. Дело было в том, что Зоя являлась племянницей Анны — родной сестры ее отца Константина VIII и — с 990 года — супруги правителя Киевской Руси Владимира Святославича. Или, иначе говоря, византийская царица Зоя являлась двоюродной сестрой Ярослава Мудрого по отцу. Хотя считается, что Ярослава родила скорее всего не Анна, а другая жена Владимира — Рогнеда. Этот спорный «семейный» вопрос о матери Ярослава Владимировича не разрешен и по сей день.

Восстание в византийской столице сторонников Зои возвратило ее к государственной власти — ведь она была законной наследницей отца. Вскоре она вступила в брак с представителем знатного рода Константином Мономахом. Муж попытался было «заменить» Зою своей любовницей Склиреной, на что константинопольский люд ответил еще одним восстанием. Вот именно эти события и вызвали морской поход русского войска, закончившийся неудачей: считается, что Ярослав Мудрый попытался подать своей двоюродной сестре вооруженную помощь.

Народное восстание окончательно утвердило Зою на византийском престоле, и она спокойно царствовала вплоть до своей кончины в 1050 году. После нее носительницей верховной власти стала ее младшая сестра Феодора. Как бы там ни было, но именно при Зое отношения между Византией и Русью складывались удачно и мирно.

В 1046 году, по всей вероятности, благодарная Зоя — русские люди все же поддержали ее в столице, пусть даже и не войском — устроила бракосочетание сына Ярослава Мудрого, Всеволода с Анастасией. Та являлась дочерью супруга правительницы Константина Мономаха от предыдущего брака. Теперь же она считалась дочерью Зои. В 1053 году византийская царевна родит Всеволоду сына — будущего прославленного победителя Половецкой Степи Владимира Мономаха.

Вообще-то многодетный Ярослав Мудрый весьма мудро устраивал судьбы сыновей и дочерей, заботясь при этом прежде всего о благе государства. Именно благодаря брачным союзам древнерусский правитель установил прочные связи и отношения с основными странами тогдашнего мира. Брачная политика Ярослава Мудрого являет собой действительно удивительный образец международной политики древности.

Сам Ярослав Владимирович был женат на шведской королевне Ингигерде-Ирине. Три его сына женились на дочерях германских правителей. Дочери его вышли замуж за королей Франции, Венгрии и Норвегии. Наконец, через сына Всеволода великий киевский князь породнился с византийской императорской фамилией. А Византия в то время была лидером христианского мира.

Среди брачных союзов, заключенных Ярославом Мудрым, наиболее известен один, связанный с его дочерью Анной Ярославной. Она стала супругой французского короля Генриха I. Сперва во Франции побывал с визитом доверенный великого князя будущий митрополит Иларион, человек большой образованности, в молодости изучавший науки в Византии. Именно он и возглавил русское посольство в Париж, приблизительно в 1048 году.

В том же году Анна Ярославна с богатым приданым и подарками уехала во Францию. Путь был далек и изобиловал разными опасностями. В 1051 году состоялась ее свадьба с французским монархом. Супружество продолжалось недолго — в 1060 году Генрих I скончался и французским королем был торжественно объявлен малолетний сын Анны Ярославны Филипп. Считается, что довольно долго, примерно до 1075 года Францией фактически правила мать юного короля. Сохранились ее печати и подписи на латинском языке.

Анна Ярославна осталась для истории романтической фигурой. Русская княжна — правительница Французского королевства. С ее именем связано немало красивых легенд и преданий. Так, Анна Ярославна спустя некоторое время после смерти мужа вышла замуж за одного из представителей аристократии Франции, но римский папа признал этот брак недействительным. По одной из легенд, в конце своей жизни королева-вдова вернулась на Русь, где и провела остаток дней своих.

Ярослав Мудрый направлял послов, давая им широкие полномочия, в германские государства, Францию, Венгрию, Польшу и страны Скандинавского полуострова. В свою очередь, посольства из Европы стали постоянными гостями стольного града Киева, где им неизменно оказывались почет и гостеприимство. Глава Древней Руси стремился завязывать дружественные отношения с правителями даже дальних стран. Все это не могло не поднять международный авторитет Руси как единого государства.

Не менее удачливыми дипломатами являлись русские купцы. При Ярославе Владимировиче Киев превратился в один из крупнейших европейских рынков, которому принадлежало торговое посредничество между европейским Западом и Востоком. По обилию товаров киевские торги могли посоперничать с самим Константинополем. Русское купечество всегда чувствовало заботу и защиту со стороны великого князя.

Процветанию внешней торговли на Руси, оживлению торговых путей во многом благоприятствовало то обстоятельство, что теперь Дикая Степь не таила прежних опасностей ни для русских, ни для заморских купцов. Торговые суда по днепровскому речному пути больше не подвергались нападениям степняков. Волоки через днепровские пороги стали безопасными. Это сказалось прежде всего на торговле с Византией и подвластными ей землями.

Крупными торговыми и ремесленными центрами при Ярославе Мудром становились многие города на Руси. В первую очередь это относится к Новгороду, населению которого великий князь, памятуя прошлое, благоволил. К тому же Новгород стоял на путях, которые позволяли его купцам выходить на просторы Варяжского (Балтийского) моря. Новгородцы успешно торговали со Скандинавией и немецкими портовыми городами на Балтике.

Укрепляя великокняжескую власть, Ярослав Мудрый стремился в делах своих опираться на православную церковь, распространяя христианство по всем русским землям. Известен случай, когда он сам принял участие в борьбе с язычеством. В 1024 году в Суздальской земле случился сильный неурожай и население голодало. Волхвы стали «научать людей, будто старые бабы скрывают в себе жито и всякое обилие». Голодающий люд заволновался, и несколько женщин, по наущению волхвов, было убито.

Князь Ярослав прибыл в Суздаль, приказал схватить и казнить волхвов, а их соумышленников бросить в тюрьмы — «посадить под землю». Правитель лично разъяснял народу, «что голод происходит от кары Божьей, а не от чародейства старых баб».

Во главе христианской церкви на Руси великий князь поставил своего самого выдающегося сподвижника — митрополита Киевского Илариона. Именно он стал основоположником Киево-Печерской лавры — этого духовного и культурного средоточия Древней Руси. Митрополит Иларион стал на долгие годы первым советником Ярослава Мудрого, обеспечивая ему, кроме прочего, поддержку в христианском мире.

За время правления великого князя Ярослава Владимировича на Руси небывалого расцвета достигло каменное зодчество, прежде всего строительство православных храмов и монастырей. При нем были созданы монастыри Святого Георгия и Святой Ирины. Они были так названы в честь небесных покровителей великого князя и великой княгини.

Настоящим украшением столицы Древней Руси стал собор Святой Софии. Материалы для его строительства за большие деньги доставлялись из Византии. По его образцу отец повелел сыну Владимиру построить подобную церковь в Новгороде, но меньших размеров. Церковь эта сделалась главной святыней будущего Вольного города Новгорода — средневековой боярской республики на Русской земле.

При Ярославе Мудром значительно расстроился город Киев — он рос с западной стороны. Правитель построил знаменитые в истории Золотые киевские ворота с церковью Благовещения — они стали подлинным украшением столицы, производя сильное впечатление на заморских гостей, прибывавших по торговым и иным делам в стольный русский град.

Ярослав Мудрый слыл высокообразованной личностью своей эпохи. Он любил чтение и беседы с «книжными людьми». Он собрал «людей ученых» и поручил им переводить с греческого на русский язык книги, которые доставлялись ему в большом числе из Константинополя. Прежде всего это были книги духовного содержания. Кроме того, переписывались — «тиражировались» — и книги, ранее переведенные.

Таким образом, у великого князя Киевского составилась огромная для того времени личная библиотека. Он приказал хранить ее в соборе Святой Софии, сделав таким образом редкие духовные книги доступными для большого числа православных священников, прежде всего киевских.

Известно, что Ярослав Владимирович благоволил «книжному учению», то есть продолжал дело, начатое еще его отцом. Известно, например, что он, будучи в Новгороде, повелел собрать 300 детей-подростков у городских старост и священников и отдать их «учиться книгам».

Исследователи вполне справедливо считают, что венцом духовного развития народа при великом князе Ярославе Мудром стало написание в 1049 году киевским митрополитом Иларионом «Слова о законе и благодати». Это одно из величайших творений русской литературы и мысли за всю их историю. Классическим образцом русской прозы той далекой эпохи стало «Сказание и страдание и похвала святым мученикам Борису и Глебу».

Летописи того времени донесли до нас очень мало имен людей, составлявших окружение великого древнерусского правителя. Но все же такие имена истории известны. «Слово о полку Игореве», созданное много позднее, почти через полтора века после Ярослава Мудрого, донесло до нас память о «песнетворце» Бояне, струны которого пели песни «старому Ярославу, храброму Мстиславу». Трудно усомниться в том, что это был великий поэт и певец, ибо перед ним преклоняется гениальный творец бессмертного «Слова о полку Игореве».

В истории государства Российского, в истории Древней Руси великий князь Ярослав Владимирович Мудрый занимает особенное место одним, трудно оценимым деянием. Он впервые установил законность всего общественного бытия Руси, ибо положил основу своду правовых норм в государстве — «Русской Правде». Кроме того, правитель вместе с киевским митрополитом Иларионом создал Устав о церковных судах.

«Русская Правда» и по сей день поражает государственной мудростью ее создателя. Это сборник древних законов, собранных воедино. Вне всякого сомнения, его составители проделали поистине огромный труд. «Русская Правда» существует в нескольких редакциях, более или менее полных — то, что донесло до нас время. Несомненно, что отдельные статьи были составлены при сыновьях и внуках Ярослава Мудрого. Ученые признают, что к его правлению относятся первые семнадцать статей сборника законов. Хотя и это вполне вероятно, многие статьи, написанные при князе Ярославе, были переделаны в последующие годы.

Свод древнерусских законов вобрал в себя, скорее всего, почти все правовые, устные акты той далекой эпохи. Считается, что законоположения датируются различным временем их принятия и различаются местом действия. Собранные воедино в «Русской Правде», они стали законом для всех в Древнерусском государстве.

Главным предметом законоположений Ярослава Мудрого стали случаи обид и вреда, наносимых одними лицами другим. Вообще-то по законам того времени как за убийство, так и за нанесенное увечье и побои предоставлялось законное право мести. Так, за убийство мог законно мстить брат за брата, сын за отца, отец за сына и племянник за дядю. «Русская Правда» узаконила вместо мести откуп — «виру». Ее размеры были весьма различны, в зависимости оттого, какому человеку была нанесена «обида». За убийство простого свободного человека великому князю платилась «вира» размером в 40 гривен. За убийство «княжеского мужа» — 80 гривен.

Существовала в «Русской Правде» и так называемая «дикая вира», когда за совершенное на земле общины убийство расплачивалась вся община. Иногда число плательщиков уменьшалось: «дикую виру» могла платить не вся община, а только часть ее — вервь (от слова «веревка», которой обмерялась принадлежавшая общине земля). Такая плата вносилась в том случае, когда родственники убитого не предъявляли великому князю иска на убийцу. На местах от имени великого князя суд чинили его сыновья, бояре, наместники.

По «Русской Правде», человек, нашедший у кого-нибудь украденную у него вещь, мог взять ее тотчас. Но это он мог сделать только в том случае, если на торгу объявлял о случившейся краже. В противном случае он должен был вести вора «на свод», то есть законным путем провести уголовное расследование — «доискаться у обвиняемого, каким путем пришла к нему пропавшая вещь».

Подобный порядок соблюдался и в отношении беглого или украденного холопа. Человек, который украл или увел силой чужого холопа, укрыл беглого, подвергался суровому штрафу деньгами. Закон считал чужую собственность неприкосновенной и строго карал любое на нее посягательство.

«Русской Правдой» узаконивалась и сама процедура судебного разбирательства. Так, в случае запирательства ответчика — обвиняемого в совершении закононаказуемого проступка — дело решалось судом из двенадцати выбранных человек.

Древнерусский свод законов прежде всего устанавливал известный правопорядок в государстве, хотя власть имущие люди далеко не всегда соизмеряли свои поступки со статьями «Русской Правды». С другой стороны, великий князь и его приближенные заботились — «пеклись» о действенности установленных законов. «Вира», «дикая вира» и многочисленные штрафы за различные правовые прегрешения стали существенной статьей пополнения великокняжеской казны, которая во все времена нуждалась в постоянном пополнении.

Феномен «Русской Правды» Ярослава Мудрого состоит в том, что она, пусть даже в измененном виде, просуществовала на Русской земле долгие столетия и стала основой для последующих законодательств. Поистине это были мудрые законы на долгие века.

Великий правитель Древней Руси укреплял государство порой необычными способами и решениями. Так, намереваясь освятить в глазах простого народа свой княжеский род, Ярослав Владимирович, вскоре после своего утверждения в стольном граде Киеве, приказал перенести останки убитого брата Глеба и положить их рядом с телом другого святого мученика князя Бориса в Вышгороде. С тех пор их усыпальница стала местом поклонения христиан.

В 1044 году великий князь совершил странный для современников и последующих поколений христианский обряд. Он приказал выкопать из земли и крестить в киевской Десятинной церкви «кости своих дядей Олега и Ярополка», а потом похоронить их по православным обычаям в церкви.

Еще до смерти Ярослав Мудрый позаботился о том, чтобы «разместить» на Русской земле своих многочисленных сыновей. В Новгород был посажен старший сын его Владимир, умерший еще при жизни отца в 1052 году. В Турове стал править второй сын — Изяслав, которому отец после смерти Владимира отдал новгородское княжение и назначил после своей смерти великое Киевское. В Чернигов посадили Святослава, в Переяславль — Всеволода, во Владимир-Волынский — Игоря, Смоленск был отдан Вячеславу.

Распределив таким образом русские земли на удельные княжества среди сыновей, отец надеялся на то, что они будут блюсти государственное единство Руси, совместно заботиться о защите ее пределов. Но, как всегда, история рассудила иначе: единение Древнерусского государства давалось всегда большой, кровавой ценой.

Ярослав Владимирович Мудрый скончался 20 февраля 1054 года на руках у любимого сына Всеволода и был торжественно погребен в мраморной гробнице в величественном храме Святой Софии, в своем великокняжеском творении.

Как бы подводя итоги великокняжеских трудов Владимира-Крестителя и восславляя труды его сына, митрополит Иларион скажет о Ярославе Мудром: «…И славный град свой Киев величеством, как венцом увенчал». Действительно, в середине XI столетия Древняя Русь достигла своего подлинного государственного величия.