Глава 17
ПЕНЬКОВСКАЯ КУЛЬТУРА



Рис. 32. Основные памятники пеньковской культуры: а — поселения; б — могильники. Ареалы: в — пражско-корчакской культуры; г — колочинской культуры; д — ипотешти-кындештской культуры; е — культуры морешти; ж — византийские города и крепости; з — памятники кочевых племен


От нижнего Днестра на западе и до Северского Донца на востоке археология видит сегодня единую культурную общность (см. рис. 32).

Это характерная посуда, откапываемая сегодня по Днепру от устья Роси до Запорожья, по Южному Бугу и в междуречье Днестра и Прута. В основном это горшки со слабопрофилированным верхним краем и овально-округлым туловом, плоские глиняные диски и сковороды и изредка миски.

Миски — это важно. Миски характерны для Черняховского населения. И вообще их считают как раз отличительным признаком германских по генезису культур. В отличие от славянских — «горшечных». Так что «пеньковцы» очевиднейшим образом являются людьми, которые освоили и приняли часть германского культурного наследия.

Но в целом посуда этой общности имеет довольно непритязательный облик: толстые стенки, поверхность неровная, украшения и орнамент редки. Что характерно, как мы помним, для лесных, венедских жителей.

Основной тип жилища этой культуры — полуземлянка площадью от 12 до 20 кв. м, с глубиной котлована до 1 м и с земляным, «материковым», полом. Стены по преимуществу срубного типа. Крыши были двускатными и состояли из жердей, перекрытых слоем утрамбованной глины. Встречаются также и дома с центральным опорным столбом, от которого скаты шли на четыре стороны.

Интерьер, впрочем, убогонький у всех. Из меблировки — только пристенные лавки. Печь — сначала очаг, затем, с развитием инноваций, — каменка. В общем, никакого сравнения с «длинными домами» готов. Но мучительно знакомо по прежним земледельческим культурам Среднего Поднепровья. Включая киевскую.

Хоронили покойников в грунте. Курганов эта культура не знает. Обычное трупоположение соседствовало с захоронениями кремированных останков в неглубоких, преимущественно цилиндрических ямках диаметрами 0,4–0,6 м и глубиной 0,3–0,5 м. И что характерно: этот биритуализм отличает данную культуру с самого начала. Словно принадлежит продуктам пограничной метисации: живём одинаково, говорим на одном языке, но предков своих помним и почитаем по-разному.

Впрочем, такое же характерно и для Черняховских погребений.

Оружия найдено немного. Надо полагать, не из-за миролюбия носителей этой культуры, а в силу того, что оно было дорого. И за здорово живёшь в могилу его тебе не положат.

Но стрелы здесь находят гуннского (трёхлопастные) и германского (ланцетовидного) типа. Ланцетовидны же и наконечники копий.

На этой же территории от Днестра до Северского Донца встречаются практически однотипные поселения. При этом примечательна их «гнездовая» структура: несколько мелких поселений явно тяготели друг к другу. А вместе — с очевидностью составляли территориальную общину. Тот же самый принцип мы видели ранее и увидим и далее.

В работе одного из известных наших археологов В. В. Седова «Славяне раннего Средневековья», откуда я и привожу многие данные, помещена карта. На ней видно, как распределяются эти поселения — вдоль русел рек, этакими ласточкиными гнёздами по их берегам. Что, в общем, понятно и определяемо природой: в безводной степи земледельцу особенно не развернуться. Да и ареал это другого типа хозяйствования — скотоводческого. А там такой тип хозяев, с которыми лучше не делить одного пространства.

Хотя, судя по поселениям этой культуры, при наличии кардинальной разницы в экономическом укладе коренных политических противоречий с кочевниками у неё не было. Поселения открытые, защищённые лишь естественными преградами — реками, лесами да болотами. То есть от небольшой самодеятельной банды экспроприаторов укрыться-отбиться возможно. А постоянной опасности нападения, судя по всему, здесь не ощущали. И это в послегуннское время!

Запомним это. И вспомним при взгляде на устройство укреплённых поселений этой культуры.

Одно из них — исследованное почти полностью городище Селиште в Молдавии. Небольшое — размером 130 на 60 метров, оно, однако, весьма хорошо приспособлено для обороны: на возвышенном мысу с крутыми обрывами, а единственная доступная сторона защищена оборонительной стеной. Точнее, двумя стенами на расстоянии от полуметра до метра друг от друга, пространство между которыми забутовано суглинком. Перед стеной — глубокий каньон в роли защитного рва. Пешему войску еще можно думать о каком-то штурме, а конникам — безнадежно.

Отметим очень важное обстоятельство: на 16 местных полуземлянок в городище приходится 4 характерных… уже не юрты, но, в общем, жилища, —


— определённо свидетельствующих об оседании тюркоязычных кочевников.


Это, конечно, может ничего не значить. Мало ли, приехали гости, да так и прижились. Но тогда времена были другие. И чужаков не просто не жаловали — их боялись. И от страха этого избавлялись сразу. Радикально.

Так что, чтобы прижиться в укрепленном центре некоей племенной территории, надо было принадлежать к этому племени. Или быть его союзником.

Или —


— сюзереном.


Не гуннским ли?

В этом городище также зафиксированы следы ремесленной деятельности, в основном по ювелирной и гончарной части. Художественный стиль большинства украшений имеет придунайские истоки.

Таким образом, мы видим типичный «бург» — административно-ремесленный центр округи. Место пребывания «мирного» вождя окрестного племени, локализации племенной индустрии, проведения ежегодных торгов и племенных собраний. А также место пребывания «кураторов» из вышестоящей властной структуры.

Культура называется пеньковской. В. В. Седов считает её принадлежащей антам.

Культура явно двусоставная. Очевидный венедский быт — и германское оружие. Типичные для «киевцев» жилища — и постоянное гуннское присутствие в административных центрах. Единый образ жизни — и остатки имперского «Черняховского» биритуализма. Любопытно, что сам В. В. Седов, в целом атрибутируя Пеньковскую культуру как славянскую, отмечает, что —


— её создателями были потомки Черняховского населения, со-хранившегося в Подольско-Днепровском регионе после гуннского разорения северно-причерноморских земель.


Сохранившегося-то сохранившегося… Но только вот археология это население всё-таки делит на черняховское и киевское… и некую общую область.

Не биритуальную ли?

Хронологический разрыв между «черняховцами» и «пеньковцами» практически незаметен: самые поздние Черняховские памятники фиксируются в первой половине V века, а наиболее ранние Пеньковские тогда же начинаются. Так что мы получаем ещё одно подтверждение версии, что «пеньковцы» — анты: Иордан не заметил перетекания подчинённых «черняховцам» и восставших венедов Божа в народ антов. Он их естественным образом путает из-за временной и этнической аберрации. Ибо если мы признаём антов «пеньковцами», а это, скорее всего, так и есть, то Винитарий со своей войною против антов подвисает во времени. Так как в начале гуннского нашествия «пеньковцев» ещё не было, а когда были «пеньковцы» — не было уже «черняховцев».

Да и как сидевшему в италийской Равенне автору не путать, если на «Черняховские» погосты «пеньковцы» действительно без всякого перерыва стали подкладывать уже своих покойничков…

Но что характерно: по словам В. В. Седова, «киевского» в Пеньковской культуре меньше, чем всего иного. Точнее, меньше следов тех, кто переселился —


— из Верхнеднепровского региона.


Словом, анты у нас — вовсе не прямые и полные наследники венедов. Это не те, кто отстоял родину и наказал Винитария руками гуннов. Это как раз самый несчастный тип — жители порубежья, впитавшие в себя обе культуры. И становящиеся самыми первыми жертвами их разрыва, буде такой случается.

Правда, антам выпал в этих обстоятельствах относительно удачный лотерейный билет. Одну реальность — Черняховскую — вырезали гунны. Не совсем, но так, чтобы обеспечить её анемию. Винитарий помог своим восстанием. Вторая реальность — «киевская» — по привычке рванула по лесам. И оказалось, что вокруг — пусто! Степь, пространство и никого. Кроме гуннов, которые только что наказали твоего обидчика… —


— и родственника.


Который, если подумать трезво, уже не родственник, а просто некто, занимающий пространство, где могло бы быть хорошо тебе.

В итоге вот такое объективно-трагическое наблюдение делает археология —


— исчезает из обихода… гончарная Черняховская посуда.


А на Черняховском пространстве оказываются «пеньковцы», в укреплённых пунктах которых предусмотрены жилища для гуннских сюзеренов. Кто на них теперь нападёт!

Справедливости ради надо отметить, что целая когорта подчас весьма авторитетных авторов относит Пеньковскую культуру к результату —


— славяно-иранского симбиоза.


Базируются эти гипотезы на:

а) антропологии, фиксирующей, что значительная часть населения X–XII веков Южной Руси характеризуется мезокранией при относительной узколицести;

б) лингвистике, исходящей из убеждения в значительном воздействии скифо-сарматской фонетики и синтаксиса на славянский язык, что доказывается через —


— изменение взрывного g, свойственного праславянскому языку, в задненёбный фрикативный y(h), [которое] произошло в ряде славянских языков в условиях скифо-сарматского воздействия; [307]


и в) религиоведении, которое отмечает две группы среди славянских языческих богов раннего Средневековья: одна, в которой Перун и Велес, была распространена во всём славянском мире, а вторая, где Хорс и Симаргл, известна лишь в восточноевропейском регионе. И боги эти — иранские.

Трудно спорить с авторитетами.

Но, во-первых, эти гипотезы строятся на априорном посыле, что анты — кто-то из предков нынешних славян, и их языковое и культурное наследие до славян дошло и ими впитано. А если мы эту априорику исключим?

Во-вторых, история. Где, интересно, могли осуществляться симбиотические контакты славян и иранцев в условиях Черняховской культуры? На роль предков славян здесь подходят немногие — «киевцы» и, может быть, зубрецкая группа. А сарматы и аланы жили гораздо южнее — по берегам Меотиды и Черного моря. Зато с «киевцами» граничили «вельбаркцы», то есть готы. Как и с сарматами. Через готов, что ли, «киевцы» и сарматы симбиоз образовывали?

Не проще ли иранизмы в славянском языке объяснить общим «индоевропейски-языковым» происхождением обоих народов? Иначе остаётся только одно логически непротиворечивое объяснение: анты есть продукт гото-иранского симбиоза. На который уже затем пали сверху освобождённые гуннами «киевцы» и ославянили обоих симбиотов.

К сожалению, и так не могло быть. Если анты — «пеньковцы», то в Пеньковской культуре совместно готских и иранских компонентов несопоставимо мало по сравнению с киевскими. Если анты — не «пеньковцы», то в рамках Черняховской культуры мы видим готско-вельбаркскую, сармато-аланскую, постэллинско-причерноморскую подкультуры. Но очень мало подлинно метисных элементов. А значимых гото-сарматских и вовсе не вспомнить. Значимых — имеется в виду таких, чтобы оставили внятные археологические следы, сопоставимые с историческим влиянием собственно антов на окружающую действительность (война с Винитарием, походы с гуннами, война с Римской империей и проч.). Роксоланы-росомоны на эту роль не годятся: у них не прослеживается своей культуры.

С иранцами анты могли тесно общаться только при том условии, что этими иранцами были авары. Войны с аварами — единственный для тех времён долговечный период, когда анты могли приобрести некие их языковые признаки.

Но по поводу иранской принадлежности авар у многих есть серьёзные сомнения. А если поглядеть на облик реального авара, —


Reconstruction after Elvira Н. Toth — Istvan Horvath


— то сомнения эти здорово усиливаются.

Кроме того, антам некогда было впитывать аварские понятия, даже будь те ираіщами. Они друг с другом жестоко воевали. И в конце концов анты жертвою аваров и пали.

К тому же восстаёт генетика. Всё та же пресловутая балканская грунна П. Именно в южнорусских пространствах от Прута до Дона она больше всего и распространена. А значит, когда-то сюда пришли по крайней мере мужчины из Иллирии. И что там они принесли с собою в лингвистическом смысле — один лишь Бог весть. Это вообще не индоевропейское население, и как оно произносило «г» изначально, когда ещё волосатых носорогов гоняло, сказать невозможно. Во всяком случае, это не иранцы и/или аланы, которые несут группу G3. Каковая и должна была бы быть представлена в Южной России, буде анты были бы некими сарматскими метисами.

И наконец, религия. Считается, что по меньшей мере два бога из известного древнерусского языческого пантеона — Хорс и Симаргл— имеют иранское происхождение. А значит, их должен был кто-то привнести из тех, для кого иранские боги были родными. Почему не анты?

Ибо больше никого, кто мог бы быть тесно связан с иранцами, вроде бы и не прослеживается.

Тут тоже есть что возразить. Насколько я владею источниками по древнерусским языческим богам — а их не так много, этих источников, — невозможно точно определить, когда Хорс и Симаргл появились в древнерусском пантеоне. Пределы гипотстирования здесь огромны — от унаследования неких божеств из общеарийского круга до включения их в круг избранных лично князем Владимиром. И что влияло на его выбор, сказать очень трудно. Ибо крутенек был князь Владимир Равноапостольный и амбициозен. Составить в качестве общегосударственного свой личный языческий пантеон, раз уж взялся реформировать религию, — это он как раз сделать мог легко. Коли всю Русь в христианство обратил, а где не слушались, крестил огнём и мечом, то реформировать языческий культ, сделав себя его главным жрецом по образцу римских императоров, было ему как раз по характеру.



Авары. Реконструкция по черепу


А вообще, раз уж зашёл о том разговор, давайте-ка пройдёмся по славянским богам, воспользовавшись для этого бессмертным «Язычеством древних славян» моего исторического «крёстного» Б. А. Рыбакова и прекрасным обзором М. Гимбутас в её «Славянах».


Примечание про славянских богов

Мир древних людей был наполнен богами, божествами, духами и прочими нематериальными субъектами. Ибо в мире творилось много непонятных вещей, а ни учителя физики, ни философа, чтобы разъяснить их суть, рядом не было.

Уже неандертальцы стали провожать своих покойников. Уже у них, значит, была вера в загробную жизнь. И значит, во что-то (или в кого-то) трансцендентное. Что человеческим умом необъяснимо. И человеческим хотеньем неуправляемо.

Прихотливый ум кроманьонца в ответ на тот же вызов изобрёл невероятное количество управляемых реальностей. Начиная с изображения оленя на стене пещеры, в которого нужно было ткнуть копьём, чтобы Дух Оленя позволил поразить настоящего зверя. И заканчивая — пока — сайентологией.

Индоевропейцы среди этих изобретателей были не из последних. Одни греческие мифы чего стоят! А мрачноватые религии Междуречья! А арийская Авеста! А жестокая красота скандинавской космогонии!

Как пишут интересные, хотя и идейно ангажированные исследователи этой темы, —


— «Веды» отражают уровень идеологии первобытнообщинного общества, ещё до его разложения при переходе к классовому обществу. Этому соответствует безрелигиозный этап истории человеческого общества. Развитая система божеств возникает при возникновении имущественного неравенства и при необходимости подтверждения законности власти богатых слоёв населения над остальным обществом. При этом в первую очередь возникало поклонение божествам, олицетворяющим силы природы. Именами богов становились названия этих сил природы, от негативного влияния которых первобытный человек пытался спастись путём простейших магических действий. Возникавший на более поздних этапах истории пантеон богов у всех народов, выделившихся из индоевропейского единства, был в чём-то подобен. Индийский пантеон «Ригведы», возникший примерно во 2-м тысячелетии до н. э., состоял в основном из мужских божеств, олицетворяющих грозные небесные явления. Женских божеств у древних индоевропейцев было очень мало и о них остались весьма неопределённые лирические предания. Основными объектами почитания были дэвы (слово, родственное латинскому «deus»). Слово это — производное от корня «div», связанного с понятием сияния, и его можно понимать как «сияющий», «блистающий». Великий бог-отец у ариев назывался Дьяус, у греков — Крон, у римлян — Юпитер. Позже он был почти забыт и почитался как отец более позднего Пантеона богов. Богом войны у индусов был Индра — воплощение грозы, бури и т. д. У греков это Зевс, у скандинавов — Тор, у славян — Перун. Все они вооружены мощным оружием, мечущим молнии. У индусов это — «ваджра», у скандинавов — Молот. Бог солнца — Савитар, у греков — Гелиос. Почитались солнечные братья-близнецы Ашвины — мужья Сурьи — дочери бога солнца. Греческие Диоскуры, славянские — парные боги — Лада и Лель. Богиня Земли — Адити, греческая — Гея — таинственная мать богов. Ушас — богиня зари (греческая Аврора) ит.д. и т. п. Почитались также прекрасные апсары, у греков — нимфы, у славян — лесные и водные русалки. [213]


А сколько до нас не дошло! Сколько народов унесла в темноту небытия беспощадная карусель времени, не оставив нам даже имён их богов…

Славяне здесь пребывают в некой срединной позиции. По большому счёту, мифов и легенд, послуживших основой для религиозных конструкций, история нам практически не оставила. С другой стороны, мы не только знаем имена основных богов, но и представляем, кто за что «отвечал». Спасибо христианским хронистам и обличителям!

Скажем, Гельмольд, Саксон Грамматик, Герборд и другие авторы донесли до нас сведения о пантеоне западных славян. Впрочем, в каком-то смысле и общеславянском. Судя, во всяком случае, по классическому обзору древних славянских святилищ, сделанному И. П. Русановой и Б. А. Тимощуком.

Здесь у нас фигурируют Святовит, а также три, кажется, более мелких бога — Яровит, Поревит и Руевит.


По крайней мере с двумя божествами были связаны календарные обряды. Яровит, имя которого происходило от корня «яръ» (сила, свет), считался богом, пробуждающим природу. В одном из гимнов говорилось: «Я покрыл равнины травой и деревья листвой. Я приношу полям урожай, а скоту — приплод».

Его антагонистом считался Руевит. Посвящённые ему празднества проводились в начале осени, когда природу благодарили за собранный урожай…Поревит считался богом середины лета.

Все вместе они составляли ипостаси триединого божества Триглава, олицетворявшего ежегодный (слета по осень) период роста растений и размножения животных. [102]


Главный — Святовит, которого называли «богом богов». Он считался богом войны и защитником полей:


Перед началом военных действий к Святовиту обращались для обеспечения будущей победы. Для этого использовали коня в качестве оракула. Его заставляли пройти по ряду скрещенных пик. Если конь проходил его не останавливаясь, то верили в благоприятный прогноз, считая, что бог будет сопровождать воинов в походе. Индоевропейский образ коня-пророка имеет точные параллели в Авесте, встречается в балтийской культуре и отразился в образе «вещего коня» в русском фольклоре. [102]


Судя по всему, это были основные боги для всех славян. Во всяком случае, в ХVIII веке православный св. Тихон осуждал «бесовские игрища», посвящённые —


— «древнему идолу» Яриле.


Корни этого культа — явно в далеком индоевропейском прошлом, когда будущие славяне и будущие германцы составляли единую общность, чтобы от ежегодных Ярилиных празднеств пошло само слово Jahr — «год».

Из индоевропейского общего бытия дошёл и бог опія Сварог, который соотносится-


— с индоевропейским *svargas («солнечное небо») от *svarati «блики, блески». Суффикс / og показывает, что его имя скифского, то есть иранского происхождения.


Сварог считался сыном Дажьбога, —


— славянского бога солнца, объединяя образы земного и небесного огня. Славяне именовали домашний огонь в очаге Сварожичем (сыном Сварога).


Возможно, само имя его соотносится с иранским Веретрагной, который тоже был богом-кузнецом, связывался с огнём и его порождающей силой.

Из того же арийского круга происходит и Симаргл. Он явно имеет корпи в Симургс (Сэнмурвс), индоиранском божестве в образе крылатого гриффона.


Возможно, Симаргл связывался с функциями бога-воина, и в славянском фольклоре он соединился с орлом.


Хорс — тоже индоевропеец. Он сохранился не только у славян, но и у иранцев под именем Хурсид. Там он тоже олицетворял солнце. А от солнца, как известно, зависит и всё хорошее. Хорсовое.

Даждьбог, как считается, происходит —


— от славянского корня «дождь», что означает «дать», «давать».


Восточные славяне ассоциировали солнце с Даж(д) ьбогом, как о том свидетельствует Ипатьевская летопись:


— и по семъ царствова сынъ его именемъ Солнце, его же наричають Дажьбогъ… Солнце царь сынъ Свароговъ еже есть Дажьбогъ.


А у южных славян некий Дабог представлял собою мифологизированный образ земного царя, противопоставляемый богу на небе.

А вот бог ветра Стрибог — опять индоевропеец. Его наименование восходит к индоевропейскому корню *srei — «дуть». Да и современные «струя», «струиться» соотносятся с ним же.

Перун, поклонение которому зафиксировано документально в договорах русов с греками и который считался богом грозы и молний (и дружинников), поднялся сквозь толщу времён опять-таки из индоевропейских глубин:


Его наименование восходит к индоевропейскому корню *реr (perk), perk (perg) с значением «ударять», который встречается в большинстве индоевропейских языков, где имеются сходные образы бога-громовержца. Несомненно, Перун является очень древним богом, известным всем славянам.


Наконец, Велес (Волос), который также зафиксирован в качестве бога руси в договорах русов с византийцами, — тоже из индоевропейцев! Во всяком случае, согласно этнолингвистическим исследованиям Р. Якобсона. В них показано, что —


— Велес является древним славянским богом, входившим в общий индоевропейский пантеон.


Кроме того, что Велес был —


— скотий богъ —


— он «отвечал» еще и за подземное царство, посмертный мир и саму смерть.


Этимологически возможно провести параллель между славянским Велесом и ведическим богом-волшебником Варуной, который обозревает мир тысячью глаз, поддерживает космический порядок и колдовством ослепляет своих противников. В «Ригведе» он носит двойное наименование Варуны-Асуры. Славянский Велес также имеет двусложное имя — Велес. Вторая часть соотносится с Асурой, равно как со старым кельтским богом Есусом, изображаемом с бычьей головой, и со скандинавскими асами.


Некоторые, правда, утверждают, что не было никакого общего индоевропейского пантеона. Ибо —


— нигде лексики индоевропейских языков не расходятся так разительно, как в терминах, касающихся религии…


А включение божеств соседних народов в свой пантеон было настолько распространенным явлением, что даже нет смысла приводить примеры. Их все прекрасно знают. Половина классического греческого пантеона — негреческого (а часто и неиндоевропейского) происхождения.

И главное:


Судя по именам из пантеона Владимира, у иранцев были заимствованы лишь несколько божеств, причём неизвестно, насколько заимствование имён отражало заимствование и соответствующей ритуально-культовой практики. Факт в том, что д. рус. Хърсъ и Симарьглъ — иранские по происхождению имена. Возвести их через славянский к и.-е. невозможно чисто фонетически. В частности, Хърсъ: Хурсъ явно является отражением сарматоаланской формы *χor-s / *χur-s «Солнце-царь», восходящей через о. — иран. *hwar— к тому же и.-е. *swel— (: *sāwel—: *sāwol—: *suwél—: *sŭl-), что и о. — слав. *sŭlпĩсе (< *sul-n-iko-) «солнце». То есть, грубо говоря, «Хорс» и «Солнце» — это одно и то же слово, но в иранской и славянской озвучке соответственно. [27]


Заимствование это, согласно распространённому среди лингвистов мнению, могло происходить в рамках Черняховской и, вероятно, Пеньковской культур, когда в течение длительного времени существовал симбиоз иранцев и славян:


иранский лексический пласт в о. — слав. присутствует, и его нельзя объяснить общим наследием.


Очень основательные соображения. С точки зрения лингвистики. А с точки зрения истории? Как в её философском, так и в простом человеческом, бытовом измерении?

Да, теонимы Хърсъ, Симарьглъ и, как говорят, Стрибогъ — иранского происхождения. Но вот были ли они заимствованы у иранцев? Как это заимствование представить? Князь Владимир, раздумывая о новом общегосударственном древнерусском пантеоне, посылал делегатов к персидскому шаху с просьбишкой богов подзанять? Вряд ли. Значит — возвращаемся к началу — эти боги были заимствованы во время некоего симбиотического периода в жизни праславян и иранцев.

Но тут изящно пожимает своими точёными плечами История. Где, когда, какие иранцы? Сарматы? Нет, никогда с ними симбиоза не было. Нападения — были, разгром зарубинецкой группировки сарматами — был. Но при чём тут славнне, которые появились-то лишь в V веке и лишь в полосе от Житомира до Праги? Где и когда на этой территории осуществлялись настолько обильные контакты с иранцами, чтобы люди, вполне уверенно воевавшие с Византией и гордые собою, захотели переформатировать свой пантеон?

Может быть, это произошло до славян? У венедов-«киевцев» времён Черняховской культуры? В это время и в этом регионе иранцами «работали» аланы и те же сарматы. Но не то что симбиоза — даже контактов алано-венедских и сармато-венедских не прослеживается. Разве что в ходе попыток готских королей — во главе «Черняховских» вооружённых сил — завоевать их. Но воля ваша — на симбиоз это мало похоже. Мало похоже и на то, что у венедов могла зародиться после этого охота перенять у алан или сарматов их божество.

О возможности перенять Бога-Солнце у аваров и говорить невозможно: отношения между ними и славянами складывались совсем не комплиментарно. Прийти такое в голову могло примерно с такой же вероятностью, как русскому танкисту на Курской дуге — перекрасить звезду на свастику.

Поскольку удовлетворительных ответов на эти вопросы не существует, лингвисты переходят на следующий рубеж:


В историческую эпоху у славян фиксируются солярные божества под разными именами. Это также свидетельствует о том, что единого «бога-Солнца» на общеславянском уровне, возможно, просто не существовало. Вспомним также, что одно время имперсонатором солярного божества («Кровавого Солнца») считался сам князь Владимир. [27]


По дальше поднимает брови уже Философия.

Во-первых, можно указать на то, что у каждого народа в процессе его религиозного развития непременно появляются боги: а) солнца, неба; 6) урожая, плодовитости, секса, любви; в) грозы, дождя, ветра; г) войны, смерти.

И это естественно. Всегда существовали явления, природа которых древнему человеку не была понятна. Но зато было желание повлиять на них. Потому он и создавал себе богов как посредников между собою и природными силами. А поскольку в центре этого уравнения стоял этот самый человек, то и посредников он создавал под себя. То есть таких, которые точно его поймут и донесут его желание до природных явлений без искажений. Они должны быть не просто богами… —


— они должны быть его ЯЗЫКА богами!


Они понимать должны человека!

А теперь представим себе ситуацию, когда народ обращается не к собственному Солнцу, а к чужому, рискуя, что тот его попросту… не поймёт! И значит, выбор новых богов означает выбор нового языка.

А ведь язык — это этнос. И наоборот. Следовательно, выбор новых богов означает выбор нового этноса.

Ибо очевидно: для того, чтобы сменить посредников между собою и солнцем, между собою и смертью, между собою и урожаем, между собою и любовью, — необходимо не только бросить своих прежних, испытанных и родных богов. Но и добиться посредничества и приспособиться к посредничеству этнически чуждых сил. Таким образом, неизбежным становится требование и самому подверстаться под этих чужих посредников. А процесс смены маркеров и ориентиров, характеризующих материально-культурные, идеологические и морально-менталитетные особенности человека и тем более этноса есть их этническое переформатирование. Превращение в другой народ.

В ответ, правда, немедленно приводятся в пример христианство или ислам — дескать, разве стали русские другим этносом, приняв христианство при князе Владимире? Конечно! Конечно стали! Они стали новым народом — православным. И даже новое самоназвание приняли — крестьяне. То бишь христиане. Точно так же египтяне стали арабским народом после принятия мусульманства из рук арабов. И не стали те, кто сохранил свои верования, как копты.

И это притом, что в случае с этими мировыми, экуменическими религиями речь идёт даже не о замене своих богов на чужих, а о смене всей цивилизационной парадигмы! Замена же одних языческих богов на другие проходит не в пример легче, но и замена этнического самовосприятия тем более окончательна. Где, к примеру, те многочисленные скандинавы, что стояли у истоков русского государства? Сменили Тора на Перуна — и нет их! Одно лишь имя руси осталось — и то споры вокруг него не умолкают…

Во-вторых, наличие древнего общего индоевропейского пантеона обосновывается не одними лишь этими историософскими соображениями, но подтверждается и тем, что этот пантеон — прапантеон — поддаётся реконструированию. Довольно неустойчивому; конечно. Но вот такой ряд —


Зевс и Хронос

асуры и дэвы

асы и ваны —


— указанный одним из очень интересных исследователей языческих культов, выступающим в Интернете под ником zaslany_kazak, действительно обозначает вполне внятную тенденцию. Тенденцию постепенного замещения новыми, как бы «очеловеченными», богами — прежних. Иными словами, замены полностью не- и вне-человеческих, надчеловеческих, потусторонних сил — гомоморфными образами, в которых воплощались черты пусть и могучих, но «человеков». «Стихии» заменялись «людьми».

И видим мы, таким образом, тот этап религиозного сознания доарийских индоевропейцев, когда они ещё не разработали чёткой божественной иерархии, но уже относили явления и их проявления к определённым экстраординарным, высшим — но всё же «очеловеченным».. нет, лучше человекоподобным, — силам.

И zaslany kazak блестяще подмечает этот процесс, этот этап смены религиозных ориентиров! Действительно, есть в скандинавской мифологии асы и ваны — некие противостоящие друг другу корпорации богов не богов, но в целом сил экстраординарных. И в этой же мифологии, из этих же сил выделяются едва ли не у нас на глазах разные Одины, Торы, Локи, Фрейры… Можно наблюдать процесс переосмысления древних религиозных представлений, «деколлективизации» их! И скандинавские мифы эти процессы едва ли не репортажно фиксируют. Где-то там, в Аустрвсге, в Азии, у Азова… да-да, там была когда-то та самая «вторая прародина индоевропейцев»!.. Жили там асы в своём обиталище божественном — в Асгарде, «городе асов». А другие боги, звавшиеся ванами, жили в своём вместилище — Вана-хеймс, «доме ванов». И те и другие были силы не добрые и не злые. Просто — Силы. Ваны ответствовали за плодородие, отчего владели также всякими колдовствами, пророчествами и якшались с совсем уж потусторонними явлениями. А асы отвечали за всё прочее… Но… обязаны были эти силы оппонировать! Какой же мир без этого! Вот асы и воевали с ванами. И в процессе этой войны, рассказ о которой явно отражает коллизии в ходе миграций тех индоевропейцев, что стали предками скандинавов, боги-«гомункулусы» всё больше и выходят на первый план. Поступая почти как люди.

Вот так и происходил переход божеств из сил стихийных в образы. Плохие или хорошие, по — конкретно-антропоморфные. И именно потому —


— нигде лексики индоевропейских языков не расходятся так разительно, как в терминах, касающихся религии, —


— что из той кипевшей будущими народами «второй индоевропейской прародины» люди уходили, унося с собою, фигурально говоря, асуров и дэвов, а в процессе миграции «конкретизировали» их в образы, связанные уже с новыми реалиями, «изобретали» Одинов и Торов…

И влияли на это «перевоззрение» многие факторы. И контакты с другими этносами. И перемещение в новую природную среду. И утеря связи с носителями прежних религиозных представлений. И включение в своё мировоззрение туземных богов, что естественно для человека того миропонимания.

Конечно, по этому пути можно попытаться пройти и в обратном направлении. И там мы увидим, что, например, —


— греческий Зевс, индийский Дьяус, балтский Диевас, германский Тиу, кельтский Тевтат, хеттский Тиват, этрусский Тин —


— с очевидностью восходят к-


— праиндоевропейскому deiuo— «дневное, сияющее небо».


Имя бога грома —


— восходит к праиндоевропейскому perk— или tar— и обозначает гром (индийский Индра, кельтский Таранис, германский Донар, скандинавский Тор, балтский Перкунас, славянский Перун)… Бог Грома являлся покровителем той самой военной дружины, которая пришла на смену племени как целостному коллективу в период походов индоевропейцев —


да-да! —


— на запад, восток и юг (2 тыс. до н. э.).


Ну и так далее.

Конечно, до Хорса и Симаргла отсюда ещё далеко. Но из только что приведённого примера видно, что столь важный образ, как образ солярного божества, предки славян не могли получить от кого-то. Не став этим «кем-то». Могли только вынести из «котелка» прародины и затем «очеловечить» самостоятельно. Что они, кстати, и сделали, создав Дажьбога.

Так или иначе, но если после «А» проговаривать «Б», то либо замены одного бога Солнца другим не было, либо необходимо допустить смену национального лица этноса. Ибо слишком много своего появляется у каждого народа в тех природных условиях, где он оказался; слишком много волхвов и друидов имеют свой кусок хлеба с маслом на этой теме, чтобы замещение собственных богов чужими было делом лёгким и простым.

Тогда остаётся одно. Славяне пронесли культ Хорса через века, ещё от стадии скифов-пахарей.

Но, во-первых, тогда Хорс представлял бы собою общеславянское божество, чего мы, однако, не наблюдаем. Нет Хорса в общеславянском пантеоне. Такого общего пантеона, правда, тоже пет — но всё-таки некоторые боги бытовали и у восточных, и у западных славян. А Хорс — только на востоке. И значит, связан он именно с каким-то восточным племенем. Может быть, даже и не славянским. Ибо разве славянские только племена вошли в состав древнерусской народности?

Даже, скорее всего, не славянским было то племя. На эту мысль наводит следующее основательное замечание уже знакомого нам wiederda:


Присутствие одновременно Хорса и Дажьбога в Киевском пантеоне, возможно, объясняется тем, что эти божества персонифицировали различные аспекты солярности. Альтернативно, Хорс у славян вообще мог утратить прямую связь с солнцем и получить какую-то другую специализацию (напр., как бог-покровитель конных воинов…).


Что это за племя? Давайте его поищем.

Ещё раз констатируем: симбиоза славян и сармато-алан в рамках Черняховской культуры быть не могло. Поскольку славяне могут отождествляться лишь с киевцами, а сармато-аланы с последними едва ли ладили.

В Пеньковской культуре — у антов — тоже значимого сарматоаланского элемента не отмечается. Тюркообразный гуннский есть, а этого нет.

Остаётся обратиться только к более поздним временам. Когда тюрки и затем хазары выдавили остатки алан из степи либо ассимилировали их. Вот тогда в поселениях роменской и крайней верхней Пеньковской культур встречаются остатки кочевнических хозяйств. Возможно, это и были аланы-«хорсоносители», которые, таким образом, стали одним из компонентов нарождающегося народа северян.

Принять аланский культ Солнца северянам, собранным из осколков «пеньковцев», «роменцев», «колочинцев», «именьковцев», возможно, остатков гуннов, болгар и алан — то есть этносу не только новому, но и сборному, — кажется вполне логичным. При условии, что «хорсоносители» были приоритетной группой. Каковой они, вероятно, и были, ибо прослеживается в северянах степной колорит.

И вот после покорения северян русами вместе с включением их в состав древнерусского государства и культ Хорса мог быть включён в качестве дополнительного в общерусский пантеон. В качестве непосредственного физического олицетворения бога-солнца Дажьбога в виде солнечного диска. А если и в качестве замены — то по государеву велению и в интересах державы. Отчего в государственной столице Киеве стоял на капище идол Хорса, а ходившие под государством племена продолжали оставаться одни — «Дажьбожьими внуками», а другие — «сынами Хръсови».


ИТАК:

Середина V века — VII век. На землях прежней Черняховской культуры возникает и развивается Пеньковская культура, образованная, скорее всего, метисированными культурно и биологически выходцами из венедо-готского (киевско-черняховского) пограничья. Пеньковская культура возникала через разрушение Черняховских поселений под верховным сюзеренитетом гуннов, а впоследствии — их преемников из «новых» кочевых племён, вероятно кутригуров (см. рис. 33).



Рис. 33. Генеалогическое древо


Загрузка...