Русское старообрядчество

Глава 19. Инокиня Девора

Среди святых мужей и жен Ветхого Завета особо выделяется пророчица Девора. Эта славная женщина, жившая более трех тысяч лет назад, в годину, тяжелую для древнего Израиля, вдохновила свой народ на войну с нечестивым царем-язычником.

Иудеи, ободренные счастливыми предсказаниями Деворы и ее личным присутствием на поле брани, вышли на битву и разгромили неверных. Тогда пророчица восславила Господа победной песней:

— Израиль отмщен, народ показал рвение — благословите Господа! Слушайте, цари, внимайте, князья, я Господу воспою и восхвалю Бога Израилева… Так да погибнут все враги Твои, Господи! И любящие Его да будут как солнце, восходящее в силе своей[32].

С иудейской пророчицей Деворой можно сравнить русскую инокиню Девору — дворянку Евдокию Петровну Нарышкину. Эта славная женщина мужественно и вдохновенно исповедовала истинную веру, за что подверглась царской немилости и опале. Но имя ее известно менее, чем имя боярыни Морозовой.

Евдокия была дочерью дворянина Петра Григорьевича Хомутова. По преданию, Хомутовы происходили от благородного рыцаря Томаса из шотландского рода Гамильтон, переселившегося в XVI веке на Русь. Здесь имя «Гамильтон» было искажено и превратилось в более понятное «Хомутов».

Гамильтоны считались одним из самых родовитых семейств Шотландского королевства, и некоторое время даже претендовали на его престол. Их неоднократно приглашали временно управлять страной при несовершеннолетних королях. Но на Руси Хомутовы оказались в числе незнатных дворян.

Евдокия Петровна вышла замуж за Феодора Полуектовича Нарышкина — брата Кирилла Полуектовича Нарышкина, отца царицы Натальи Кирилловны. Таким образом, Евдокия приходилась теткой второй жене Алексея Михайловича.

Брак царя с Натальей Кирилловной послужил к возвышению рода Нарышкиных. В ноябре 1673 года Феодор Полуектович был назначен воеводой в Холмогоры[33].

Сейчас это большое село близ Белого моря, а прежде Холмогоры были богатым городом на оживленном торговом пути, единственном морском пути, по которому Русь торговала с Европой. Здесь на складах и ярмарках можно было увидеть разнообразные товары: мед, воск, икру, медь, олово, свинец, меха, благовония, дорогие ткани и заморские пряности.

Здесь строились корабли, изготовлялась оснастка для них, процветали кузнечный, плотницкий, прядильный и ткацкий промыслы. Поэтому должность холмогорского воеводы была очень важной. В его руках была сосредоточена вся власть по берегам Белого моря — гражданская, военная и судебная.

Живя в Холмогорах, семья Нарышкиных не понаслышке знала об осаде и разорении Соловецкого монастыря. Ведь именно из этого города отплывали на Соловки стрелецкие полки, посланные для покорения святой обители.

Однако почетная должность не радовала Феодора Полуектовича. Он начал было обживаться в городе, построил на воеводском дворе каменную палату и новые деревянные горницы. Но смерть Алексея Михайловича в 1676 году сильно подействовала на него.

Нарышкин испугался, что его род окажется не в чести у нового государя Феодора Алексеевича. От тяжких дум и сердечных тревог 15 декабря того же года воевода скончался в Холмогорах.

Евдокия осталась вдовой с тремя юными сыновьями — Андреем, Василием и Семеном. Она повезла тело супруга в Москву, чтобы похоронить его в семейной усыпальнице — Высоко-Петровском монастыре[34]. Схоронив мужа, Евдокия осталась при царском дворе.

Опасения холмогорского воеводы оправдались. В столице Нарышкиных не жаловали. И вскоре вдова ощутила на себе гнев Феодора Алексеевича. Этот гнев усилился, когда государь узнал, что дворянка Нарышкина, подобно боярыне Морозовой, придерживается старой веры.

Как и Феодосия Прокопьевна, Евдокия Петровна приняла иночество и стала черницей Деворой. Это было неслыханно, возмутительно и непростительно — тетка царицы исповедует староверие!

Царь выбирает невесту. Иллюстрация из книги: Lacroix F. Les mysteres de Russie. Paris, 1845.

За это Нарышкина вместе с матерью, детьми и слугами была отправлена в ссылку в отдаленное село Лобачево в тогдашнем Алатырском уезде. За ссыльными следил особый человек, которому Феодор Алексеевич велел надзирать, чтобы к Нарышкиной никто тайно не приходил и не приносил писем, чтобы она ни с кем тайно не говорила и от себя писем никуда не посылала.

Наверное, государь не хотел, чтобы Девора общалась со своей венценосной племянницей.

К дому ссыльных была приставлена стража — десять стрельцов, сменявшихся ежемесячно.

Но инокиня недолго пробыла в Лобачево: 29 июля 1678 года Девора с матерью и сыновьями бежала из-под стражи и укрылась в селе Пустынь в соседнем Арзамасском уезде.

Вблизи этого села, в лесу на берегу Пустынского озера, черница построила небольшой дом. Хотя деревья совершенно скрывали его от любопытных взоров, Девора не смела покидать его днем. Только по ночам она выходила любоваться видами озера.

Шесть лет местные жители сберегали в тайне приют государевой родственницы. Но в 1684 году кто-то донес об убежище Деворы. Тотчас в Арзамас[35] была отправлена царская грамота: местному воеводе приказывалось послать стрельцов за инокиней и взять ее в заточение.

К сожалению, мы не знаем, как был выполнен наказ. Но не сомневаемся, что черница была схвачена и отправлена в тюрьму. Впрочем, это не отразилось на судьбе ее сыновей — впоследствии они оказались на царской службе. Например, Семен в 1692 году был назначен воеводой в город Соликамск[36]. По некоторым сведениям, Девора жила здесь, пока Семен не умер в 1694 году.

В селе Пустынь инокиня оставила по себе добрую память. Место, где стоял ее дом, стало называться «Деворино место», или «Царицыно место». Вскоре стали рассказывать, что здесь жила сама царица Наталья Кирилловна, изгнанная из Москвы за верность отеческим преданиям.

В старину на Деворино место сходились христиане для совместной молитвы и чтения душеполезных книг. В середине XIX века кладоискатели потихоньку от староверов копали в этом месте и нашли таган, медную кастрюлю, две серебряные ложки и печать для просфор.

Вот и вся память о Деворе, сохраненная землей. Но память людская оказалась надежнее. Старообрядцы долго почитали инокиню святой подвижницей, возлюбившей Господа и просиявшей, как солнце, восходящее в силе своей.