Рыцарь для принцессы

Глава 7

Ноэль как губка впитала в себя эти слова. Ей казалось, с их помощью Кит открыл внутри нее дверцу, о существовании которой она даже не подозревала. Неужели она требует слишком мало? «Да, наверное, так и есть», — безмолвно признала она. Если просить простых вещей, гораздо больше шансов получить желаемое. Безопасность. Никакого риска. Такой была ее жизнь до сих пор. Но Кит требовал от нее гораздо большего. Он требовал даже больше, чем ее семья, которая так старалась ее полюбить. Он шагал рядом с ней и заставлял смотреть прямо на него. Он проскользнул в ее спокойный мир, усыпил ее внимание, а потом увлек в свой собственный.

Она подняла голову, снова встретилась взглядом с изумрудной глубиной его глаз. Мужчина, мечтающий лишь о ее теле, нашел бы способ его получить. Кит гораздо больше нее и сильнее. И рядом не было никого, кто мог бы ее спасти, если бы он твердо решил взять то, что она не готова отдать.

— Я — приемный ребенок, — сказала она. До тех пор, пока эти слова не слетели с ее губ, Ноэль сама не осознавала, что только и ждет, чтобы их произнести. Она несколько мгновений ждала его реакции, но он лишь молча смотрел на нее и ждал. Вздохнув, она продолжила: — Родители бросили меня, когда мне было лет пять. Какая-то женщина — думаю, это была моя мать, — отвезла меня в огромный торговый комплекс в Филадельфии и просто оставила там. Я даже не заметила, что она уехала. Это случилось как раз перед Рождеством. Мы разыскали Санта-Клауса, я перечислила ему все подарки, которые хотела бы получить на праздник, а потом слезла с его колен и вернулась на скамейку, где мать велела мне ее ждать. Я сидела там очень долго, но никто не приходил. Я искала ее много часов подряд. Потом меня заметила одна дама. Остановилась и сказала, что я очень хорошенькая. Рядом была стойка экспресс-кафе. Она спросила, где моя мама. Я ответила, что жду, когда она купит все, что нужно, и тогда мы сможем поесть. Наверное, у меня был очень голодный вид, потому что она купила мне хот-дог и большой стакан колы. А потом подошел ее мух. Она была очень добра ко мне, но я поняла, что ее мужу не по душе ее внимание ко мне. Вот я и сказала, что вижу свою маму, что она уже возвращается. И они ушли.

Ноэль опустила взгляд на свои сцепленные руки.

— Не знаю, сколько времени я прожила в торговом комплексе. Лоррейн мне потом сказала, что, по их подсчетам, я оставалась там чуть ли не полгода, прежде чем кто-то обратил внимание на ребенка, для которого магазин стал домом. Еще три недели потребовалось, чтобы меня поймать. — Она улыбнулась, грустно, но без горечи. — Дети обладают способностью адаптироваться в любых ситуациях, если их к этому подталкивает необходимость. Я научилась определять людей, которые согласились бы купить мне что-нибудь поесть. Там всегда было где спать и много красивой одежды. Я не брала слишком много. Ничего лишнего. Правда, позволила себе отпраздновать Рождество. Среди всех прочих в магазине был отдел игрушек. Я спряталась там и играла целый день и даже ночью. К следующему утру я страшно проголодалась. Пятилетние дети не очень-то умеют планировать. Я не подумала о том, чтобы запастись какой-нибудь едой до открытия отдела.

Она почувствовала, как напряглась рука Кита вокруг ее талии.

— Не надо, — умоляюще попросила она.

Кит ослабил хватку, но не выпустил ее.

— Не надо — что, Ноэль? Не надо ужасаться тому, через что тебе пришлось пройти? Или не надо мечтать хоть на пять минут столкнуться лицом к лицу с твоей матерью? Ты просишь о невозможном, — твердо заявил он. — Неудивительно, что ты предпочла не видеть истинный мир.

Она могла бы на этом и закончить. С другими она так и поступала. Но только не с Китом. Она хотела, чтобы он все узнал. Эта мысль потрясла ее. Ноэль потребовалось несколько секунд, чтобы сжиться с ней и осознать ее значение.

— Это еще не все, — тихо сказала она. — Власти в конце концов поймали меня, и началась обычная процедура. Я попала в детский дом и жила там вместе с остальными детьми, чьи истории были такими же или еще страшнее моей. Мимо нас проходила бесконечная вереница людей — сотрудников детского дома, социальных работников, занимающихся неблагополучными семьями, и, конечно, приемных родителей. Но одно всегда оставалось неизменным. Я стояла особняком. Эти глаза странного цвета, эти черные волосы и белая кожа выделяли меня из всех остальных детей. Мне всегда быстро находили приемных родителей. Женщинам нравилось демонстрировать меня, хвалиться мной. Если в этих семьях были родные дети, они начинали ненавидеть меня за то внимание, которое я получала. Взрослые часто не замечают или не понимают детской жестокости. Я не могла бороться с этой завистью и ненавистью. У меня на это не хватало сил.

И тогда я начала прятаться. Я создала свой собственный мир, безопасное место, куда никто не мог проникнуть. Но взрослым это не нравилось. Я больше им не подходила, Они не знали, как со мной обращаться, — и отправляли обратно в детский дом. Так происходило много раз. Я кочевала из одной приемной семьи в другую. Сейчас нетрудно понять, почему, но тогда от отчаяния я все сильнее замыкалась в своем мире. Там меня никто не обижал. Там не было боли. А потом в детский дом приехала Лоррейн. Кто-то рассказал ей обо мне. Однажды она отвезла меня в свой детский приют. К тому времени мне исполнилось восемь. Там я познакомилась с одной из моих приемных сестер, Леорой. Она мне понравилась. Ей было все равно, как я выгляжу. Такого еще никогда не было. Она подружилась со мной.

Ноэль слабо улыбнулась, погруженная в воспоминания.

— А потом Лоррейн ее удочерила, и я снова осталась наедине со своим миром. Пару месяцев спустя Лоррейн начала проявлять ко мне интерес. Она возила меня на прогулки. Мы разговаривали. Вернее, она пыталась со мной разговаривать, а я только слушала. Я все не могла забыть и простить ей, что она отняла у меня Леору. Но как-то раз я услышала ее слова обо мне. О том, какая я хорошенькая. И о девочках, которых она уже удочерила. Она сказала, что я отлично вписалась бы в их семью. Мне было так больно. Я подумала, что она повторяет все то, что обо мне всегда говорили другие. Я смогла это вынести только потому, что помнила — там живет Леора.

В ее голосе зазвучала неизбывная грусть.

— Так я и оказалась в доме Сент-Джеймс. Впрочем, это был вовсе и не дом. Это был настоящий особняк — Лоррейн ведь богата. Ее муж был очень добр. Мои сестры тоже были очень милыми, но по-настоящему я любила одну Леору. Она была мне другом. — Ноэль, обхватив себя руками, взглянула прямо в глаза Киту. — Вот почему я не могу быть просто женщиной в твоей постели. Я этого не вынесу. И не хочу пытаться. Ненавижу, когда меня бросают. Ненавижу твое внимание к моей внешности. Ненавижу саму мысль, что ты исчезнешь и я опять останусь в одиночестве.

Правда — страшное оружие, даже если ее не хотят использовать именно для этой цели. Рассказ Ноэль сразил Кита. Неудивительно, что она отшатнулась от него, услышав о его прошлом. Но где же выход?

— Я не знаю, как помочь нам обоим. Я мог бы солгать тебе, сказав, что останусь с тобой навсегда. Я до боли хочу тебя. Так хочу, что, наверное, способен нарушить правило всей жизни и заставить себя произнести эти слою.

— Но ты этого не сделал.

— Нет. — Он тяжело вздохнул. — Нет, не сделал. Не в моих правилах использовать пустые слова, чтобы заполучить в свои объятия женщину. И чтобы удержать ее, я тоже не привык использовать ложь.

Ноэль дрожащей рукой прикоснулась к его лицу.

Повернув голову, он поцеловал ее пальцы.

— Я тебя хочу. И с каждым мгновением, проведенным рядом с тобой, хочу все сильнее. Но теперь, когда я знаю горький опыт твоего прошлого, я не стану уговаривать тебя разделить со мной постель — точно так же, как ни за что не стал бы силой затаскивать тебя туда. Если бы я мог пообещать тебе любовь до гроба, и не просто пообещать, а и поверить собственным словам… тогда ты в тот же миг оказалась бы на этих одеялах, и дай Бог, чтобы мы из них выбрались хотя бы к весне.

Ноэль смотрела в его глаза и верила каждому слову. Желание испепеляло его, и этот огонь грозил вырваться из-под контроля. Ее собственное тело горело тем же мучительным пламенем. Она почти готова была умолять его снять тяжесть решения с ее плеч и заставить ее забыть о страхе будущего одиночества…

— Я тоже хочу тебя, — прошептала она. Кит закрыл глаза. Еще пару часов назад за эти слова он отдал бы все, что угодно. Сейчас же они превратились лишь в еще одно оружие, против которого у него не было защиты.

— Если я хоть что-то значу для тебя, больше этого не произноси. — Медленно приподняв веки, он снова окунулся в фиолетовую бездну. Он только начинал осознавать, сколько нужно было иметь сил, чтобы выжить в ее страшном мире и все еще оставаться способной существовать в том, который знал он. Она не может быть его возлюбленной. Ведь он по многим причинам не в силах пообещать ей, что не наступит такого дня, когда ее любви ему будет недостаточно. Но все же у него есть, что ей предложить, если только она это примет.

— Ты позволишь мне быть твоим другом? Таким другом, который никогда тебя не бросит?

Ноэль широко раскрыла глаза, до глубины души пораженная этой просьбой. Она не ожидала от него никаких обещаний. На этот раз он предлагал не страсть, но нечто почти столь же ценное и, возможно, даже более прочное и редкое в этом мире.

— Никогда? — Шепотом повторила она, цепляясь за его слова, как скупец цепляется за слиток золота.

— Никогда. — Он снял руку с ее талии и ладонью накрыл пальчики, замершие так близко от его губ. — Пока я дышу.

Улыбка задрожала в уголках ее рта — робкая, неуверенная, словно опасающаяся своего собственного появления.

Кит накрыл свои губы ее пальцами, прильнул к ним нежным поцелуем, терпеливо дожидаясь ответа.

— Мне бы этого хотелось.

Он понял, что задерживал дыхание, только когда смог с облегчением выдохнуть. А потом сверкнул улыбкой.

— Но мы будем друзьями особого рода, — предупредил он ее.

Ноэль вскинула голову. Любопытство взяло верх над болью воспоминаний.

— Как это — особого рода? Какими же это?

— Мы будем друзьями, которые целуются, — с нежностью отозвался Кит и, прикоснувшись еще одним поцелуем к кончикам ее пальцев, поднес их к ее губам — разделить свою ласку.

Ноэль моргнула, завороженная и этими словами, и самим жестом.

— Ты думаешь, это разумно?

— Да — если мы захотим.

Ноэль вспомнила тот первый вызов; что он ей бросил. Этот был еще более интересным и неожиданным.

Кит прочел в ее глазах сомнение. Доверие давалось ей с таким трудом.

— Это не хитрость с моей стороны. Обещаю, Ноэль.

Приняв решение, Ноэль поцеловала свои пальцы, которые Кит так и не отнял от ее рта, а потом приложила их к его губам.

— Я так и не думала. Я… просто я не предполагала такого между друзьями. — Его теплое дыхание овевало ее пальцы. — Мне нравится, — честно призналась она.

— Вот и доказательство. Значит, все правильно. — Он осторожно опустился на спину и потянул Ноэль за собой.

— Что ты делаешь?

— Устраиваюсь поудобнее. Разве ты не заметила? Непогода снова разыгралась вовсю. — Он отпустил ее лишь для того, чтобы дотянуться до одеял и укрыться ими вместе с Ноэль. — Нам нужно отдохнуть перед завтрашним долгим переходом.

Одеяла мягким коконом обернулись вокруг них. Ноэль чувствовала, как его тепло проникает сквозь ее одежду. Ей казалось так естественно лежать с ним в обнимку. И так невероятно соблазнительно.

— Я не могу спать с тобой.

— Друзья должны делиться теплом. — Он пристроил ее поудобнее в своих объятиях, опустив ее голову к себе на плечо, поближе к сердцу. Если ему не придется учить ее страсти, он может научить ее доверию — шаг за шагом, очень осторожно, не подталкивая и не торопясь.

Ноэль попыталась возразить против подобного вывода и поняла, что у нее нет ни единого аргумента. Если бы здесь была Леора, ее единственный настоящий друг, она не задумываясь разделила бы постель с сестрой. Ее пальцы у него на груди инстинктивно сжались, и, несмотря на несколько слоев одежды, она ощутила мощь его мускулов. Но ведь Кит — не Леора. Каждый его вдох остро отзывался в ней. Его запах заполнял все небольшое пространство палатки, а удары сердца отсчитывали время у самого ее уха. Пусть она безумна, но она не в силах отодвинуться от него. Он обещал ей дружбу. Он ей нужен так, как никто прежде. И если это единственный путь гарантировать, что завтра он не исчезнет из ее жизни, — что ж, она примет и этот путь, и его клятву, чтобы уничтожить пустоту в душе, в которую до сих пор никто не осмелился заглянуть.

Принятое решение успокоило Ноэль, и очень скоро сон накрыл ее своим невесомым крылом. Когда она проснулась, в палатке стало еще темнее, а ветер завывал с еще большей яростью. Будь Ноэль одна, ее напугали бы злобные стоны и жестокость стихии.

— Там действительно так страшно, или мне кажется? — тихонько спросила она. Кит не произнес ни звука, но она чувствовала, что он не спит.

— В общем, ничего хорошего.

Ноэль подняла голову и встретила его взгляд. Тревожный взгляд, несмотря на абсолютное спокойствие в голосе.

— Мы сможем завтра выйти?

— Надеюсь. Завтра увидим.

— А что будет, если не сможем? У нас кончится еда? И все?

Он коснулся ее лица, пробежал пальцами по бархатистой коже на изящно обрисованных скулах.

— У нас ведь есть близкие. Они будут волноваться.

Ноэль представила свою семью. Слава Богу, что ее обещание позвонить было довольно неопределенным. У нее есть как минимум пара дней, прежде чем они начнут переживать.

— У тебя есть семья? — с любопытством шепнула она.

Он чуть заметно улыбнулся.

— Два брата и сестра, до сих пор не простившая братьям, что им посчастливилось родиться мужчинами. — Искренняя привязанность и теплота сквозили в его голосе. Ноэль опустила голову, и он снова пристроил ее у себя на груди.

— Расскажи мне о них.

— А что ты хочешь знать?

— Неважно. Все.

Кит притянул ее поближе, перебирая воспоминания об отчаянной паре, что произвела его на свет, и об их чадах.

— Ну что ж… Мой отец по профессии летчик, точнее, пилот сельскохозяйственной авиации. А мама — механик. Я самый младший из их детей. Мелани у нас химик. Старший брат Дон — врач, а Джои — летчик, работает на пассажирских авиалиниях. Дон и Джои женаты, и их жен, на мой взгляд, следовало бы канонизировать. Они просто святые. Мелани же пока еще не встретила мужчину, способного справиться с той, что твердо убеждена: лазание по небоскребам, покорение гор и скачки придуманы для женщин.

Ноэль вслушивалась в его рассказ, заглушающий завывание ветра и ее собственную тревогу о будущем. Ей было тепло после плотного ленча — Кит настоял, чтобы она поела, прежде чем позволил ей поиграть в снежного ангела. На данный момент ей просто нечего было еще желать.

— Даже скачки?

— У Мелани есть парочка породистых лошадей, и она участвует в скачках в качестве жокея. Неплохого жокея, надо признать. И была бы еще лучше, но у нее остается мало времени для спорта.

— А почему ты считаешь своих невесток святыми?

— У меня не братья, а сущие дьяволы. Они не способны усидеть на месте. Хуже мартовских зайцев, ей-Богу. Я до сих пор не знаю, как их женам удалось заполучить их хотя бы на короткое время — достаточное, чтобы дойти до алтаря. — Кит слегка нахмурился. — Ни одного из нас нельзя обвинить в том, что мы предпочитаем хорошо протоптанные дорожки. Ну, разве что Дон изредка…

— А себя забыл? Быть бизнесменом, по-моему, не так уж необычно.

— Осторожнее, принцесса. Позволь тебе напомнить, что ты беседуешь с бывшим гонщиком на гидропланах!

— И далеко не бывшим летчиком.

— С твоего позволения, эту тему мы развивать не будем. — Кит напрягся, взглянул в сторону наглухо закрытого входа. Летчик называется. Еще неизвестно, как они отсюда выберутся при этом чертовом ветре и снеге.

Ноэль, не поднимая головы, прижала палец к его губам.

— Перестань винить себя. Лично я счастлива уже тем, что живу. У нас есть какой-никакой кров, довольно теплый, у нас есть еда и полно воды. По-моему, мы просто счастливчики.

Кит, сделав над собой усилие, постарался расслабиться. Ни к чему пугать ее той реальностью, которая маячила перед ним. Возможно, ее реальность гораздо приятнее. Он оставил на ее пальчиках быстрый поцелуй.

— Отлично сказано, принцесса. Эта палатка, может, и не замок, но своей цели служит неплохо.

Ноэль опустила руку и приткнулась к нему поближе.

— Надеюсь, к ужину немножко стихнет.

— Ну а если нет, мы что-нибудь придумаем, — пообещал Кит, прижимая ее к себе. Больной рукой он смахнул с ее лба смоляные пряди. Плечо болело уже не так сильно. Как ни тревожила его задержка, он понимал, что вынужденный отдых дает ему возможность подлечить руку. А в пути ему очень понадобятся обе руки. Он пока не знал, какие сложности таит в себе их переход к цивилизации. И рассчитать силы Ноэль тоже пока не мог.

Так что в сложившейся ситуации было слишком много неизвестных и слишком много поводов копить силы. Ноэль позаботилась о нем после аварии. Теперь настал его черед отвести от них опасность.

Ноэль неловко пошевелилась, стараясь не разбудить Кита. Она устала от сна. Ветер наконец, сдался и перестал пугать их завываниями дикого зверя, но снегопад так и не закончился. Кит умудрился сообразить на костре какой-то ужин, но ей позволил выскочить лишь пару раз, по необходимости. Впрочем, она не сильно горела желанием покидать палатку.

Снаружи было холодно. Пронзительно холодно. Окружающая белизна казалась не столько девственно-прекрасной, сколько угрожающей. Местами сугробы были очень высоки, скрывая корни и сухие ветки деревьев — настоящие ловушки, где запросто можно сломать или вывихнуть ногу. А в подобных условиях и то и другое крайне опасно. Кит заставил ее пообещать, что она ни шагу не сделает с тропинки, которую он протоптал до ближайшей хвойной рощицы. Даже такие короткие прогулки отбирали у нее массу сил, демонстрируя, чего ей будет стоить более долгий переход. Ноэль тяжело вздохнула. Оставалось только надеяться, что ее ежедневные занятия йогой и пробежки по утрам не прошли бесследно и она не будет уж слишком задерживать Кита.

Ноэль понимала, что он сильно тревожится, хоть и пытается изо всех сил скрыть это от нее. Он ее, конечно, не бросит, но ее все время мучила мысль о том, как сильно она может замедлить скорость Кита. Ноэль уже готова была просить, чтобы он все-таки оставил ее здесь. Это желание потрясло ее. Всю свою жизнь она боялась именно этого — что ее бросят. Не странно ли, что за какие-то несколько часов она изменилась настолько, что уже рассматривала этот вариант, чтобы выжить.

— В чем дело, Ноэль? — мягко спросил Кит и перевернулся на бок, чтобы лучше видеть ее. В темноте ее фигура едва обрисовывалась, но Кит чувствовал, как она напряжена. — Ураган стих. Во всяком случае, на какое-то время.

Ноэль тоже повернулась к нему. Она его практически не видела, но это даже к лучшему. Так ей легче будет сказать то, что она должна сказать.

— Может, тебе оставить меня здесь? Один ты быстрее дойдешь.

Кит оцепенел от этого вопроса. Такая возможность не приходила ему в голову, но она сама догадалась, что из-за ее очевидной неподготовленности они будут двигаться гораздо медленней.

— Нет.

— Но в нашей ситуации это самое разумное. Ты сам сказал, что пары дней хватит, чтобы добраться до жилья.

Кит протянул к ней здоровую руку и обнял за шею.

— Закрой рот, принцесса. Я тебя здесь не оставлю, и точка. И плевать мне, разумно это или нет. С этой минуты данный вариант не обсуждается. — Он притянул ее голову к себе, так что их губы почти соприкоснулись. — Я твой друг. Я тебе обещал и никогда не брошу тебя. В том числе и сейчас.

И завладел ее ртом, не дожидаясь ни согласия, ни возражений. Злость за ее недоверие ощущалась в этом поцелуе сильнее, чем желание успокоить ее. Он сам это знал, но ничего не мог поделать со своей первой реакцией. А его губы требовали от нее ответа, которого не суждено было добиться его телу.

Его натиск заставил Ноэль ахнуть. Она чувствовала в нем гнев и острое желание. Его язык со все большей настойчивостью исследовал внутреннюю поверхность ее рта. Сама того не замечая, она подняла руки, запуталась пальцами в его волосах и отдалась страсти, что прорывалась сквозь его гнев. Прильнув к Киту всем телом, она таяла в его объятиях, и с каждой лаской его рук мучительно-сладкое пламя все сильнее разгоралось внутри нее. Огонь среди холода. Его огонь. В ее холоде. В ее ледяной пустоте.

— Останови меня, — обжег кожу Ноэль его хрип. Здравый смысл боролся в нем с гневом.

— Не могу. — Она чуть-чуть отстранилась, чтобы отчетливо видеть его в темноте. — Я хочу ощущать тебя рядом.

— Мне нужно гораздо больше, чем просто обнимать тебя. — Кит сгорал от желания поддаться ее выбору и понимал, что не сделает этого. Боль обжигала его. В его возрасте мужчинам уже обычно хватает ума не доводить тело до такой муки без возможности удовлетворения. Но как бы ни сильна была его боль, ее боль сильнее, и он не станет причиной еще больших страданий Ноэль.

Ее ресницы опустились, словно она отгораживалась и от его слов, и от его взгляда. Страсть раскаленной лавой выплескивалась из этих зеленых глаз, угрожая расплавить одежду на ее теле. Обещания без гарантий. Риск и снова риск. Одиночество оглушало язвительным хохотом. Ноэль боролась со страхом будущего ради восхитительных мгновений настоящего. Она открыла глаза, ее губы шевельнулись, но Кит накрыл их ладонью.

— Нет! Что бы ты ни решила, сохрани пока это решение. Опасность обостряет чувства, и самое невероятное кажется возможным. Подожди. Ради нас. До нашего возвращения домой. И тогда мы сделаем выбор.

Она покачала головой, обласкав его ладонь губами.

— Все равно нет. — Он лгал, улыбаясь, в то время как его тело требовало стиснуть ее в объятиях еще сильнее и взять то, что она готова была отдать. Он убрал руку. — Будь мне другом, а мне позволь быть твоим. Сейчас так будет безопаснее для нас обоих.