Рыцарь пяти королей. История Уильяма Маршала, прославленного героя Средневековья

Эпилог

У графа Уильяма не было времени насладиться плодами победы 1217 года. После отъезда Людовика Французского непосредственная угроза агрессии Капетингов была ликвидирована, но осталась колоссальная задача – восстановить мир и порядок в государстве. Англия была разорена годами баронского восстания. Авторитет короны рухнул, а королевское казначейство, главный финансовый орган государства, фактически не функционировало с 1214 года. Валлийцы и шотландцы воспользовались гражданской войной в Англии и вторжением французов, чтобы вернуть утраченные территории. Стабилизировать в таких условиях королевство – грандиозная задача даже для энергичного взрослого монарха. А Генрих III был ребенком, а его «страж» – граф Уильям – стариком.

Маршал сохранил свою должность «стража королевства», фактически являясь регентом Генриха III, в течение следующих девятнадцати месяцев. Он целиком посвятил себя безжалостному и неблагодарному делу управления, изо всех сил стараясь обеспечить лучшее будущее для юного короля. Болезни королевства нельзя было излечить одним махом – граф Уильям все же не был волшебником. Но, учитывая потрясающий масштаб проблем, его собственный преклонный возраст и отсутствие опыта отправления исполнительной власти, прогресс был воистину удивительным. Забыв о возрасте, Уильям трудился с неиссякаемой энергией. Большую часть времени он проводил в Лондоне и Вестминстере, но также перемещался между Стригуилом и своим любимым поместьем в Кавершеме, расположенным на берегах Темзы, на другом берегу от Рединга.

В роли старшего государственного чиновника королевства Маршал оказался в высшей степени эффективным – его несравненная репутация образца рыцарства помогла узаконить «регентское» правительство. Она также позволяла ему урегулировать споры относительно земли, коих было величайшее множество, и надзирать за возвратом заложников и уплатой выкупов. В правлении графа Уильяма не было и намека на тиранию. Он делил власть с Гуалой Биккьери до осени 1218 года, когда папский легат вернулся в Рим (жалуясь на усталость) и был заменен Пандульфом. Питер де Рош, винчестерский епископ, и Хуберт де Бург тоже играли важную роль в администрации. Благодаря совместным усилиям всех этих – и других – людей удалось постепенно восстановить систему королевского правосудия и казначейство. 6 ноября 1217 года увидела свет новая редакция Великой хартии вольностей. На ней были печати папского легата и Уильяма Маршала, который, несмотря на статус регента, продолжал использовать ту же простую печать, которая была у него еще во времена рыцарства. Документ был переработан для восстановления некоторых аспектов королевской власти, но также содержал важные положения, касающиеся прав на справедливость, честное судопроизводство и свободу от тирании.

Граф Уильям добился некоторого успеха, восстанавливая границы Англии на севере, – шотландцы согласились вернуть земли, захваченные ими во время баронского восстания. Коренные валлийцы – другой вопрос. Уэльс был все так же охвачен беспорядками. Лливелин ап Иорвет всегда пребывал в воинственном настроении, да и на юге Валлийской марки было неспокойно. По всей провинции отмечались существенные потери, включая падение Кармартена и Кардигана в Западном Уэльсе. В течение большей части XIII века этот регион оставался «жалом в плоти» (2 Кор., 12: 7) английской монархии.

Граф Уильям в ходе своего регентства оказывал некоторые услуги членам своей династии и приближенным, но его действия всегда были сдержанными. Молодому Уильяму Маршалу были даны права на замок Мальборо – крепость, которую он желал получить во время восстания, а также часть доходов от королевских операций в Лондоне, Винчестере и Йорке. Джон Маршал получил надзор за королевскими лесами по всему королевству, а Джон д’Эрли и Джордан де Сокевиль – хорошие земельные наделы. Граф также назначил своего старого советника мастера Майгла из Лондона королевским прокуратором (официальным представителем) при папском дворе в Риме. Для себя лично Уильям приобрел относительно мало – замок Глостер и право свободного прохода судов в Нью-Росс в Ленстере.

К началу 1219 года Маршал сделал все возможное для укрепления позиций Генриха III, восстановил отношения между короной и аристократией, возродил работу правительства. Но напряженная работа сказалась на его здоровье. В январе он совершил путешествие из Мальборо в Вестминстер и по прибытии заболел. На протяжении всей своей жизни Маршал отличался отменным здоровьем, но теперь, по утверждению биографа, его преследовали болезни и боль. Прошло время, и стало ясно: тело отказывается ему служить.

К графу тотчас присоединилась супруга, леди Изабелла. Доктора пытались его лечить, но эффекта не было. 7 марта он совершил поездку в лондонский Тауэр, но все время страдал от боли. К середине месяца он понял, что дни его подходят к концу. И Уильям решил покинуть Лондон. По словам биографа, Уильям предпочитал, если уж его ждет смерть, умереть дома. Молодой Уильям Маршал и Джон д’Эрли сделали соответствующие приготовления, и графа с супругой перевезли на лодках в поместье Кавершем. Это было 20 марта. Маршал жаждал чистого деревенского воздуха и покоя, общества семьи и ближайших друзей. В поместье была часовня, где служили августинские монахи из аббатства Нотли в Бакингемшире, которые могли позаботиться о душе графа. Но сначала ему надо было освободиться от ответственности, связанной с должностью.

Уильям в течение нескольких недель продолжал заниматься государственными делами, оставаясь дома в постели. А юный король Генрих III вместе с Питером де Рошем в это время поселился на противоположном берегу реки – в Рединге. Но графа постоянно мучили боли, он лишился аппетита и чувствовал себя все хуже. Ему надо было окончательно избавиться от обязанностей регента. 8 апреля 1219 года одиннадцатилетний монарх и его советники собрались в спальне графа Уильяма, и начались двухдневные дебаты. Регентом пожелал стать Питер де Рош. Он заявил, что являлся фактическим опекуном Генриха с октября 1217 года. Но пусть граф Уильям был слаб телом, дух его оставался сильным, а ум – острым. И он ясно видел, что это хитрость. Де Рош был компетентным союзником, но Уильям, судя по всему, не доверял его ненасытному честолюбию и сомневался, что этот человек сможет обеспечить лояльность баронов. В результате Маршал передал Генриха III на попечение папского легата Пандульфа и в порядке предосторожности послал своего сына, молодого Уильяма, присутствовать на публичном объявлении этого действа, чтобы де Рош не смог вмешаться.

Прежде чем встреча завершилась, граф Уильям подозвал Генриха к своей постели. Согласно «Истории», Маршал дал один последний совет монарху, ради которого сделал так много. Уильям выразил надежду, что Генрих «вырастет достойным человеком». Но также он высказал суровое предостережение. Маршал сказал, что, если Генрих последует по стопам своего недостойного предка, он надеется, что Господь не дарует ему долгую жизнь. Графу Уильяму ничего не оставалось – только надеяться, что юный Генрих не повторит грехов своего отца. Он передал власть и почувствовал, что освободился от тяжкой ноши.

В течение следующего месяца жизнь медленно покидала Уильяма Маршала. Прославленному рыцарю, ветерану многих войн и вооруженных конфликтов, была дарована тихая мирная смерть в своей постели в поместье Кавершем. С ним постоянно находилась супруга, леди Изабелла, и сын, молодой Уильям. Приезжали его дочери, и самая младшая из них пела отцу, что приносило ему минуты облегчения. Ведущие участники свиты Маршала, во главе с верным Джоном д’Эрли, тоже съехались в Кавершем. Судя по тому, что они сохранили преданность до самых последних дней, их привязанность к своему великому господину была искренней и глубокой. Они несли постоянную вахту у постели умирающего – по три человека, сменяя друг друга, а сын проводил с ним ночи. Иными словами, Уильяма Маршала любили и почитали до самого конца.

Королей, которым служил Уильям, постигла мучительная или внезапная смерть. Страдания Генриха Молодого усугублялись сознанием, что он – мятежный сын, лишенный помощи отца. Сам Генрих II не имел покоя до самого последнего дня, Ричард Львиное Сердце пал от случайной стрелы, а Иоанн окончил свои дни, презираемый и ненавидимый всеми. Граф Уильям не был избавлен от смертельной агонии. Он испытывал сильные боли и последние двадцать дней не притрагивался к еде. Но ему было дано время подумать и приготовиться к кончине. «История» дает подробнейший рассказ о его последних днях, описывает, как Уильям методично приводил в порядок дела. Она раскрывает перед нами внутренний мир этого человека, показывая, что больше всего волновало Уильяма на смертном одре.

Маршал постоянно думал о будущем своей династии. Его завещание было подготовлено с большой тщательностью, чтобы обеспечить сохранение его наследия. Будучи младшим сыном в семье, Маршал ничего не унаследовал от отца, но за семь десятилетий сам накопил большое богатство, много земель и почестей. Для него лично это было, вероятно, самым главным жизненным достижением. Он поднял имя семьи на немыслимую высоту и теперь желал, чтобы все его усилия не пропали даром. Все положения его завещания были записаны личным альмонарием графа – тамплиером Джеффри. Джон д’Эрли был назван одним из душеприказчиков графа, и положения были официально заверены папским легатом Пандульфом и архиепископом Кентерберийским Стивеном Лэнгтоном. Ничто не должно было оставаться на волю случая. Первым делом, разумеется, Уильям подумал об Изабелле. Она сохранит права на все земли, которые он получил благодаря женитьбе на ней, до самой смерти, после чего эти земли будут разделены согласно пожеланиям графа Уильяма.

Молодой Уильям Маршал должен был получить основные поместья династии Маршала, стать лордом Стригуила, Пембрука и Ленстера, а также унаследовать другие земли семьи Маршал в Англии, включая Хамстед-Маршал. Второй сын – Ричард Маршал – получил Лонгвиль в Нормандии и поместье Крендон в Букингемшире. Гилберт Маршал был предназначен церкви и не получил поместий, а четвертому сыну графа, Уолтеру, был обещан замок Гудрич в Валлийской марке. Первоначально граф собирался ничего не оставить самому младшему сыну, Анселю, который был еще ребенком, причем не потому, что не любил малыша. Наоборот, Маршал неоднократно говорил о своей любви к нему. Уильям считал, что Ансель должен сам найти свой путь в мире, как это в свое время сделал он, и верил, что мальчик обязательно встретит того, кто будет любить и уважать его. Но за ребенка вступился Джон д’Эрли, и тот получил землю в Ирландии. Четыре дочери Уильяма были уже замужем, но он выделил небольшой доход пятой дочери, Джоан, в надежде, что она скоро найдет себе мужа.

Обеспечив безопасность семьи, Уильям стал думать о благосостоянии своих рыцарей. Он провел сорок лет своей жизни на службе и высоко ценил узы дружбы и доверия, которые образовались между ним и членами его собственной mesnie. Ближайшие друзья Уильяма уже получили земли и должности, но граф чувствовал необходимость позаботиться обо всех своих рыцарях. В последние недели жизни графа один из его клерков предложил, чтобы запас из восьмидесяти пяти великолепных, отделанных мехом облачений, хранившихся в поместье, был продан, а полученные деньги использовать, чтобы «избавить его от грехов», на что Уильям искренне возмутился и велел служащему придержать язык. Маршал твердо считал, что эти платья должны быть распределены между его людьми, как последний дар, и он поручил Джону д’Эрли засвидетельствовать свою высокую оценку всем рыцарям свиты, с которыми он не смог поговорить лично. Если не считать семьи, mesnie была его родным домом, колыбелью, бесценной святыней, и таковой и осталась до самого конца.

Дни земной жизни Уильяма Маршала подходили к концу, и он стал все чаще задумываться о загробной жизни и Страшном суде. Говорят, что, чувствуя приближение смерти, он объявил: «Теперь, когда мое тело гибнет, я должен подумать о спасении моей души». Оказалось, что граф Уильям давно и тщательно готовился к этому моменту. Преданный Джон д’Эрли был отправлен со специальным поручением на юг Валлийской марки. Уильям велел ему привезти «два отреза шелковой ткани, которые я дал Стефану [д’Эврё], чтобы он позаботился о них». Эрли выполнил поручение. И в «Истории» подробно описывается сцена, имевшая место после его возвращения.

Давно спрятанные шелка были привезены, но одному из рыцарей они не понравились, и тот сказал: «Я нахожу их слегка поблекшими, если зрение меня не подводит». Уильям приказал, чтобы ткани развернули. Возможно, в тот момент он усомнился, не подводит ли его память о столь высоко ценимых им тканях. Но когда их разложили перед ним, он с облегчением отметил, что «они выглядят очень тонкими и ценными» и явно являются работой хорошего мастера. Граф позвал сына и объяснил ему: «Я хранил эти ткани тридцать лет; я привез их со Святой земли, чтобы в них завернули мое тело, прежде чем положить его в землю». После этого Уильям поручил д’Эрли выполнить эту задачу, и даже посоветовал ему использовать более грубую ткань, чтобы защитить шелк, если погода будет плохая. Шелк не должен быть поврежден или испачкан. Иными словами, Маршал давно продумал, что должны сделать с его телом, и желал, чтобы ритуал его соединения с реликвией из святого Иерусалима был выполнен в точности.

Ближе к середине мая в Кавершем прибыл посыльный с письмом. В нем говорилось, что папский легат Панульф даровал Маршалу специальную награду. Легат отпустил ему все грехи, совершенные им на протяжении жизни, в которых он искренне покаялся. Уильям исповедался, сделал дополнительные пожертвования религиозным учреждениям, попросил, чтобы нуждающимся раздали милостыню, а после его смерти раздали еду, напитки и одежду для ста бедняков.

Оглядываясь назад, можно предположить: все эти сложные приготовления делались потому, что Уильям был озабочен судьбой своей души. Или биограф пожелал представить его таковым. Но в действительности Уильям всего лишь следовал установившимся традициям. В те дни все западные христиане верили, что так следует поступать, прежде чем предстать перед Богом. Еще один случай, описанный «Историей», показывает, что, являясь рыцарем, Маршал имел различные взгляды на христианскую доктрину и свое духовное благополучие. Уже будучи прикованным к постели, Уильям якобы завел беседу с одним из рыцарей. Один из них вспомнил слышанные им ранее слова какого-то церковника, утверждавшего, что ни один человек не найдет спасения, если не вернет все то, что взял. И на этом основании он спросил, намерен ли граф отказаться от всех своих земных благ.

Удивительный ответ Маршала, записанный биографом, заслуживает того, чтобы привести его целиком. Даже если это не его точные слова, они дают уникальную возможность понять менталитет рыцаря. Они показывают, как средневековые воины пытались совместить реалии своей профессии с учениями Латинской церкви.

Вот что граф Уильям якобы ответил: «Церковники слишком давят на нас, слишком многого требуют. Если только потому, что я захватил 500 рыцарей и оставил себе их доспехи, оружие и коней, Царство Небесное для меня закроется, тогда я не смогу в него войти, потому что не могу все это вернуть. Я верю, что не могу сделать ничего больше, кроме как вверить себя милости Всевышнего, как грешник, раскаявшийся во всех грехах, которые совершил, и всем вреде, который причинил. Они могут пожелать подтолкнуть меня, но дальше они меня не сдвинут. Или их аргументы лживы в целом, или ни один человек не может найти спасения».

В последние дни жизни Уильяма Маршала он уже ничего не ел и не пил, и, хотя слуги пытались накормить его грибами и крошками белого хлеба, «его сердце стало совсем слабым и естественные функции прекратились». Тогда же граф обнародовал свое тайное соглашение с тамплиерами. Еще в 1180-х годах он решил вступить в ряды ордена и хотел быть погребенным руками братьев. В ответ на эту услугу он оставил тамплиерам хорошее поместье в Апледоне. Должно быть, по мнению Уильяма, вступление в уважаемый рыцарский орден – достойный конец жизни воина. Его друг Эймери де Сент-Мор, магистр ордена тамплиеров в Англии, прибыл в Кавершем, чтобы лично выполнить обряд. Годом раньше Уильям Маршал приказал, чтобы было приготовлено специальное белое облачение тамплиеров, украшенное красным крестом, но чтобы никто не знал о его существовании. Теперь одеяние было принесено, и Уильям позвал к себе Изабеллу.

Биограф пишет: «Граф, который был щедрым, мягким и добрым к своей супруге графине, сказал ей: „Моя дорогая леди, поцелуйте меня сейчас, потому что вы никогда не сможете сделать этого снова“. Она подошла к мужу и поцеловала его, и оба заплакали».

Его дочери тоже были рядом. В глубокой печали они стояли вокруг кровати. Но потом их вывели. Когда ритуал был выполнен, Эймери сказал Уильяму несколько слов утешения, пояснил, что он достиг высших почестей в этом мире, о которых другой рыцарь не мог бы даже мечтать, в отношении отваги, и доблести, и мудрости, и преданности. После чего он заверил, что «Господь хочет, чтобы ты был с ним».

Конец наступил во вторник 14 мая 1219 года около полудня. Джон д’Эрли пытался повернуть графа Уильяма на постели, когда по его телу пробежали смертные судороги, с которыми он не мог бороться. Уильям велел д’Эрли открыть окна и двери и позвать членов своей семьи. Джон обнял графа и следил, как его лицо стало бледным и серым, потому что смерть наступала на него, ранила его в самое сердце.

Прибыли молодой Уильям, Изабелла и рыцари, и граф произнес свои последние слова: «Я умираю и вверяю вас Богу. Я больше не могу заботиться о вас, потому что не могу победить смерть». Молодой Уильям обнял отца и зарыдал. К кровати принесли крест и положили перед графом, и потом, когда аббат Нотли выполнил последний обряд отпущения грехов, Уильям Маршал устремил взгляд на распятие, «соединил руки» и испустил дух. Далее автор «Истории» сообщает: «Мы верим, что он спасен и сидит рядом с Господом и его приближенными, потому что он был хороший человек и в жизни, и в смерти».

В тот же день тело графа забальзамировали, приготовили к похоронам и обернули в шелка, которые Маршал так долго и бережно хранил. 15 мая его тело перевезли в Рединг, в аббатство, где отслужили мессу. Леди Изабелла была рядом с покойным супругом, но, говорят, ее горе было так велико, что она едва могла ходить. Затем тело Маршала было перевезено в Лондон. 18 мая большая группа баронов сопроводила похоронную процессию в Вестминстерское аббатство для заупокойного богослужения при множестве зажженных свечей. А 20 мая 1219 года, через два года после его знаменитой победы при Линкольне, граф был погребен в резиденции тамплиеров в Лондоне, в церкви, которая напоминает храм Гроба Господня в Иерусалиме. Похоронную процессию возглавил архиепископ Кентерберийский. С ним был епископ Лондона. В своей молитве Стефан Лэнгтон назвал Уильяма Маршала «величайшим в мире рыцарем». Надгробный памятник этому бесстрашному воину, спасшему Англию, можно видеть и сегодня.

Леди Изабелла ненадолго пережила супруга. Она умерла в 1220 году, когда ей было немного за сорок, и была похоронена в аббатстве Тинтерн, к северу от Стригуила. Вместе с графом Уильямом она создала династию Маршала – одну из прославленных баронских династий Англии. Однако, несмотря на все усилия, удача изменила дому Маршала, на что ей потребовалось всего четверть века. В какой-то степени династия стала жертвой потрясений, которыми было чревато беспокойное правление Генриха III. Англия была спасена от немедленного возобновления французской агрессии кончиной в 1220 году Филиппа-Августа. Когда его сын и преемник Людовик VIII спустя шесть лет умер, на трон Капетингов взошел его юный сын и тезка, и Франции пришлось тоже пережить период регентского правления. Но даже при Генрихе III Англии пришлось сражаться с последствиями баронского восстания. Великая хартия вольностей была еще раз издана в 1225 году (в своей окончательной форме), и, наконец, в 1227 году король Генрих III стал взрослым монархом. Но ранние годы его правления были омрачены борьбой за власть – Хуберт де Бург и Питер де Рош всячески старались использовать свое влияние на корону для личной выгоды.

Ответственность за крах династии Маршалов нельзя возложить на какого-то одного члена семьи. Нельзя ее объяснить и серьезными недостатками характера. Наследники Уильяма Маршала не были ни бездеятельными, ни глупыми, однако им не хватало непревзойденных способностей их отца ориентироваться в неспокойном мире средневековой политики. А главное, они не смогли дать миру наследников. Старший сын графа, Уильям II, был вполне успешен и получал большую выгоду от преданной службы Джона д’Эрли, который до конца не изменил семье Маршала. Но тот в 1229 году умер. Уильям II ответственен за написание и издание «Истории Уильяма Маршала», книги, посвященной удивительной судьбе его отца. Рассказ был написан англо-французским писцом по имени Джон. Так появилась первая известная биография средневекового рыцаря. Он опирался на письменные свидетельства и устные рассказы тех, кто знал графа Уильяма при жизни, в том числе Джона д’Эрли. Текст был написан вскоре после 1226 года.

Уильям II возвратил территорию на западе Уэльса, укрепил позиции своей семьи в Ленстере и построил во владениях Маршала несколько замков. Также были достроены крепости в Стригуиле и Сильджерране. После смерти своей первой жены Алисы (дочери Балдуина де Бетюна), последовавшей всего через год после свадьбы, Уильям II в 1224 году женился на младшей сестре Генриха III Элеоноре, но их брак оказался бесплодным. Находясь в Лондоне, куда он прибыл в Лондон на второе бракосочетание своей овдовевшей сестры Изабеллы, Уильям II 6 апреля 1231 года неожиданно умер по неизвестным причинам. Ему едва перевалило за сорок. Он не оставил наследников и был похоронен в церкви тамплиеров рядом с отцом.

Графом Пембруком стал его младший брат Ричард, в 1219 году унаследовавший поместье Маршала в Нормандии и проведший двенадцать лет при французском дворе. После возвращения в Англию Ричард приобрел известность как отважный воин. Один из современников назвал его «цветом рыцарства». Он был вовлечен в вооруженное восстание против непопулярного режима Генриха III. Ричард сражался в Валлийской марке вместе с принцем Лливелином ап Иорветом, потом отправился в Ирландию, где королевский юстициарий стремился захватить Ленстер при молчаливом согласии семейства де Ласи.

Граф Уильям сумел пережить подобную атаку. Его сыну повезло меньше. Ричарда убедили вступить в переговоры с юстициарием. Встреча была назначена на 1 апреля 1234 года в районе Килдэра. Но это оказалось ловушкой. Юстициарий вовсе не собирался обсуждать условия мира, а бросился в атаку во главе 140 рыцарей. Ирландские вассалы предали Ричарда, отказавшись выступить в его защиту. Он был вынужден принять безнадежный бой вместе с пятнадцатью рыцарями своей свиты и, понятное дело, не устоял. Раненого Ричарда отнесли в замок Килкенни, где он спустя две недели умер от ран, как и брат, не оставив наследника.

В результате Гилберт Маршал был вынужден отказаться от церковной карьеры и возглавить династию, но он никогда не процветал при королевском дворе. По иронии судьбы он встретил свой конец во время турнира в Хартфорде, где тщетно пытался подражать легендарной доблести отца. Гилберт не был опытным всадником и с трудом управлял боевым конем. К сожалению, члены его свиты были далеко в стороне – в погоне за добычей и славой, и помочь ему было некому. Гилберта выбили из седла, но, падая, он зацепился ногой за стремя, и норовистый конь некоторое время тащил его за собой по земле, в результате чего неудачливый рыцарь получил смертельные ранения. В 1242 году графом Пембруком стал Уолтер, участвовавший в королевской кампании в Южной Франции и умерший в 1245 году. Самый младший из сыновей графа Уильяма – Ансель – умер месяцем позже. Никто из них не оставил законного наследника.

В результате поместья Маршала, которые он так долго и тщательно собирал, оказались разделенными между наследниками его дочерей. В 1246 году маршалом Англии стал Роджер Биго, сын старшей дочери Уильяма Маршала – Матильды. Так по причине отсутствия везения, долгой жизни и плодовитости преждевременно оборвалась мужская линия династии Маршала.

Английская монархия оставалась ослабленной на протяжении большей части XIII века. После 1258 года Генрих III столкнулся со вторым масштабным баронским восстанием и был вынужден согласиться с введением консультативного парламентского правительства. Таково было самое важное следствие правления короля Иоанна и участия Уильяма Маршала в составлении Великой хартии вольностей: знать и рыцари больше не были простыми исполнителями королевской воли. Теперь они стали системой сдерживания и противовесов королевской власти.

Утрата Нормандии и других анжуйских территорий на континенте и поражение графа Уильяма во Франции в 1217 году также внесли вклад в возникновение в ходе XIII века выраженного и широко распространенного чувства английской идентичности. К концу жизни графа Уильяма английский язык постепенно стал главным языком аристократии. Дни гибридного общества, снующего взад-вперед через Канал, подошли к концу. Правящая элита теперь считала себя не англо-норманнами или анжуйцами, а именно англичанами, причем не в последнюю очередь потому, что она противопоставляла себя Франции Капетингов.

Королей Англии и ее знать в Средние века продолжали преследовать воспоминания о «славной» Анжуйской империи. В XIII веке на континенте почти не было прогресса, но стремление вернуть утраченные французские территории оказалось неистребимым, и со временем привело к началу в 1399 году Столетней войны. Ввязавшись в эту бесконечную борьбу, династия Плантагенетов, основанная Генрихом II и Элеонорой Аквитанской, прекратила свое существование. Это произошло в 1399 году после свержения и смерти короля Ричарда II.

Рыцарский класс, образцом которого стал Уильям Маршал, пережил этот период, но его идеалы и практики претерпели существенные изменения. Многие грани рыцарской культуры стали более выраженными. Рыцарское обучение приобрело более сложный и организованный характер, а ритуал посвящения получил официальную форму и статус. Технологический прогресс в металлургии и кузнечном деле также означал, что кольчужные хауберги, которые носили Уильям Маршал и его современники, сначала укрепились, а после середины XIV века полностью сменились пластинчатыми доспехами. Необычайно высокий уровень защиты, предлагаемый более поздними средневековыми доспехами, означал, что рубящее оружие, популярное в дни Уильяма Маршала, должно было смениться мечами с острыми концами, кинжалами и копьями, способными пробить уязвимые точки соединения доспехов. Более тяжелые доспехи, в свою очередь, породили необходимость в более мощных и крупных боевых конях.

Все это изменило тактику рыцарских боев, но одновременно вызвало существенное удорожание стоимости рыцарского оснащения. Уже в конце жизни Уильяма Маршала цена приобретения комплекта экипировки и последующего поддержания статуса была непомерно высокой. Процесс инфляции, совместившийся с постепенным смещением акцента с военной аристократии XI и XII веков к крупным землевладельцам XIII века (коим стал граф Уильям), уменьшил число рыцарей. Довольно скоро высокие расходы и ответственность, связанные со статусом рыцаря, поставили перед многими вопрос: не лучше ли забыть о военной карьере, занявшись управлением делами в своих поместьях? Впоследствии этих людей назвали «мелкопоместным дворянством».

В первые десятилетия после смерти графа Уильяма Англия столкнулась с острой нехваткой рыцарей. Корона начала налагать штрафы на аристократов, отказывавшихся присоединиться к классу воинов, но одновременно королю пришлось уменьшить число рыцарей, которых лорды и бароны должны были выставлять в случае войны. По примерным оценкам, в Англии в конце XII века было около 4000 рыцарей, а в конце XIII века – 1250. Это резкое снижение было остановлено и частично компенсировано при воинственном сыне и наследнике Генриха III – короле Эдуарде I, вошедшем в историю под именем «Молот Скоттов», но даже он был вынужден использовать систему прямых платежей за рыцарскую службу по контракту.

И все же, хотя численность рыцарей резко сократилась, аристократическая культура восходила именно к «золотому веку» рыцарства, существовавшему при жизни Уильяма Маршала. Понятия позора и чести приобрели даже большее значение, а пышное великолепие турниров и поединков достигло апогея в XIV веке при короле Эдуарде III. Его знаменитый сын, Эдуард Черный принц, хотел возродить идеалы рыцарства, создав новый элитный класс воинов – орден Подвязки. Французы последовали его примеру, и появился орден Звезды. Но все это не остановило медленного упадка и постепенного исчезновения класса рыцарей в последующих веках. Для конных, одетых в броню воинов – таких, как Уильям Маршал, – которые так много сделали в истории средневековой Европы, не нашлось места на заре Нового времени.

Во многих отношениях Уильям Маршал был моделью средневекового рыцаря. Его черты воплощали, вероятно, даже определяли те, что больше всего ценились в аристократической культуре Западной Европы в конце XII – начале XIII века. Его карьера показывала, каких высот может достичь рыцарь и как сильно повлиять на историю своей страны. Несмотря на громкое заявление архиепископа Стефана во время погребения, Маршал был не единственным великим рыцарем своего поколения. Другие воины, такие как Уильям де Бар и Уильям де Рош, могли бы сравниться с ним по доблести и безупречной репутации. Правда, они не достигли столь удивительных высот. Жизнь Уильяма Маршала – не только модель рыцарского опыта, но и уникальный пример беспрецедентного успеха – ведь в конце его история вышла за привычные рамки рыцарского класса.

Замечательные достижения Уильяма, разумеется, в определенной степени объясняются его личными качествами. На поле сражения его необычная физическая сила и несгибаемость давали ему естественные преимущества. Мастерство в искусстве верховой езды помогало ему побеждать в турнирах, а военный опыт, полученный при Генрихе II и Ричарде Львиное Сердце, позволил Маршалу стать искусным командиром и грамотным стратегом. В отличие от многих своих современников-рыцарей Уильям мог умерить свой воинственный пыл, находясь при королевском дворе. Он обладал редкой способностью сдерживать эмоции, демонстрируя ледяное спокойствие, и достаточно хорошо знал политику, чтобы избегать конфронтации и даже участвовать в некоторых хорошо просчитанных махинациях.

Поведение Уильяма обуславливалось соображениями рыцарства, но его действия не всегда соответствовали нашим современным соображениям о вежливости. Маршал жил в то время, когда главным была публичная демонстрация доблести и почетная репутация. Он был материалистом – особенно в юности, – поскольку видимое благосостояние лишь укрепляло статус в обществе. Его решение действовать согласно соображениям чести часто основывалось на бытовых ожиданиях. Непоколебимая верность Уильяма, разумеется, достойна всяческих похвал, но при этом он не забывал и о себе, потому что именно она сохранила его доброе имя и позволила в определенных ситуациях избежать неприятностей.

Маршал был целеустремленный и в высшей степени честолюбивый человек. Ряд письменных свидетельств проливает свет на его неизменное стремление к богатству и власти и активным действиям в собственных интересах. До лета 1188 года Уильям поддерживал короля Генриха II исключительно ради наград. Во время правления Ричарда Львиное Сердце он постоянно увиливал от вопроса о своих отношениях с Иоанном, чтобы сохранить владения в Ленстере. А в 1205 году Маршал «напустил тумана» относительно своей присяги Филиппу-Августу, надеясь защитить права на нормандское поместье в Лонгвиле. Но даже если так, все это не умаляет необычайной готовности Уильяма рискнуть своим состоянием ради служения короне – его преданности Генриху II в 1189 году и рискованного решения поддержать короля Генриха III в 1216 году.

В конце жизни графа Уильяма современники признали его достижения – не в последнюю очередь защиту Анжуйской династии и поражение французов. Для многих он был несравненным рыцарем, вернувшимся к жизни Ланселотом. Маршал вдохновил авторов средневековой артурианской литературы. А граф Гийом (граф Уильям), которому таинственная, но в высшей степени влиятельная Мария Французская посвятила свой перевод басен Эзопа, вполне может быть Уильямом Маршалом. Неудивительно, что, даже основываясь на реальных фактах, «История Уильяма Маршала» написана в стихотворной форме, чтобы напоминать артурианский эпос. Однако после упадка династии Маршала текст вышел из обращения, и его подвиги постепенно забылись. К концу эпохи Средневековья об «Истории» уже никто не помнил, и граф Уильям стал всего лишь еще одним именем в пыльных анналах далекого прошлого.

Вот только об Уильяме Маршале никогда не забывали полностью. Он изображен в пьесе Шекспира «Король Иоанн». Правда, текст имеет мало общего с историческими фактами. В начале Нового времени о нем вспомнили как об одном из составителей Великой хартии вольностей и стороннике роялистов. Когда после большого пожара 1834 года перестраивался Вестминстерский дворец, была создана специальная комиссия, которую возглавил супруг королевы Виктории – принц Альберт, чтобы координировать его декорирование. Тогда было заказано несколько статуй лиц, участвовавших в составлении Великой хартии вольностей, для установки в палате лордов, и по совету историка Генри Галлама Уильяму Маршалу, выдающемуся человеку, было отведено самое почетное место, слева от королевского трона – фигура, стоящая за короной.

Даже тогда о его жизни были известны лишь разрозненные факты, упоминавшиеся в средневековых хрониках и королевских документах. Человеческая история – подъем из безвестности к высшему положению в стране, формирование уз дружбы и любви, связавших его с другими людьми, – была утрачена, казалось, безвозвратно. Ситуация изменилась, лишь когда Поль Мейер 6 февраля 1861 года вошел в здание аукциона «Сотби» и заметил «Норманно-французскую хронику английских дел» в стихах. Находка биографии пролила больше света на героя, но и сегодня о нем мало кто знает за пределами академических кругов. Сейчас, когда приближается 800-летие великой битвы при Линкольне и годовщина смерти Уильяма Маршала, можно утверждать, что он заслуживает более широкой известности.

Уильям умер в другой Англии, не в той, где родился. В этой стране он повлиял на многие исторические события. В течение веков после его смерти в Англии правили короли, которых поддерживала, но одновременно и ограничивала военная аристократия. А идеи, родившиеся в те времена и нашедшие отражение в Великой хартии вольностей, образуют фундамент принципов, на основе которых управляют во всем мире.