Рыцарь в клетке

Глава 21

— Поражение дыхательных путей и легких неизвестным газом с примесью миазмы в средней степени агрессии. Ушибы, сотрясение мозга средней степени, повреждена печень и селезенка. Перелом трех ребер и малоберцовой кости левой ноги… — фрау Хильда Гритте смотрела на меня с каким-то особенным, интимным отвращением. Просмаковав сказанное, она причмокнула губами, добавив, — …вот это всё — ерунда. А вот столь обширные повреждения духовно-энергетического характера я не встречала, даже когда проводила полевую практику в Австралии! Это немыслимо!

— Фрау Гритте, он будет жить? — тут же поинтересовался стоящий рядом с почтенным медикусом Инганнаморте. Искренняя тревога в его шипящем искусственном голосе легла елеем на мою израненную душу, — Излечение возможно?

— Возможно! Я готова хоть прямо сейчас прописать этому… этому… dummkopf… этому… trottel три дозы наилучшей euthanasie! Это его безусловно вылечит!! Как так можно с собой обращаться, мессере?!

— Я не знаю никого, кто смог бы выжить на его месте! — горячо попытался оправдать меня магистр, но взбешенная немка была слегка в неадеквате. Громко заявив на смеси английского и немецкого, что она не состоит в сексуальных отношениях с этими проблемами, медикус выскочила из комнаты, продолжая оглашать окрестности руганью.

С завистью посмотрев ей вслед, инквизитор достал из кармана шинели здоровенный медный ингалятор, трубку которого сразу же сунул себе в рот. Раздалось мощное шипение, изо рта, ноздрей и даже, казалось, ушей итальянца пошёл сине-зеленый дымок. Я попытался изобразить извинительную улыбку, но не преуспел — приходилось постоянно поддерживать слабый отток Тишины от себя, чтобы быть в состоянии разумно мыслить и общаться. С тех пор, как я выпал из «Свашбаклера» вне Театра Гениев, с здравомыслием и здоровьем у меня были большие проблемы. Частично они решались с помощью легкого ручейка Тишины, сильно раздражая при этом любых носителей имплантов или оборудования, работающего на эфире. Японцев в обозримое мной пространство не допускали.

— Друг мой, вы уже пришли в себя? — заботливо просипел магистр, не забывая при этом мучительно кривиться, — Насколько хорошо вы себя чувствуете сейчас?

— Физически… — прохрипел я, — …физически я буду здоров через сутки. Спасибо фрау Гритте. Со всем остальным есть… сложности, мессир. Для их решения потребуется время.

А также кровь, души, страдания разумных и слезы невинных!

Шутка. Почти.

— Магистр, полосы, что вы видите, это всего лишь нарушенный в следствии повреждения аурного тела пигмент кожи. Не очень красиво, но они исчезнут, как только я обрету спокойствие духа, — утешил я шарахнувшегося от меня итальянца.

Пояснять, что сотни белых псевдошрамов от когтей чертовой четырехрукой кошки появятся заново, как только я вновь выйду из себя, я не стал. Ракшас, этот живой миксер, успел располосовать меня везде и всюду, не навредив физическому телу, но пустив всю мою ауру на ленточки. Частично это отобразилось вот таким вот курьезным изменением пигмента, который я не находил удобным совершенно. Но, учитывая обстоятельства, можно сказать, что в этом плане я отделался невероятно легко.

Если бы перечисленные медикусом повреждения и вот эти отметины были единственной проблемой, то я бы сейчас плюнул на всё и вся, залился бы эликсирами, да выполнил бы какой-нибудь бодрый танец победы. Однако… нет!

— Вы опять… ярко-полосатый, — заметил магистр.

— До спокойствия духа мне далеко, — самокритично признался я, закуривая «Эксельсиор».

— Несмотря на то, что прошло всего восемь с половиной часов как вы вышли на этот свет, у меня есть множество новостей, Алистер, — вновь пыхнул синим дымом Фаусто, — У вас есть предпочтения, с каких мне следует начать?

— Будьте добры, с хороших, мессир, — не стал тянуть кота за хвост я, — Плохие… обычно требуют большей сосредоточенности и критического восприятия, поэтому всегда хороши в конце.

На самом деле мне хотелось вскочить и… отгрызть инквизитору ухо. Не так, чтобы сильно, но это бы меня определенно порадовало и успокоило. Затем хорошо бы было перейти на соседний межконтинентальник, куда согнали экипаж с этого корабля, да и перестрелять там всех. Меня жутко раздражали дурацкие белые шапки матросов. Не то что бескозырки с ленточками.

Я глубоко вздохнул, стараясь уравновесить себя. Итальянец мудро ждал. Чертовы полоски от шрамов, теперь любой посторонний человек будет знать, в каком состоянии духа я нахожусь! Так, всё, успокоиться, успокоиться…

— Итак, лорд Эмберхарт, первая хорошая новость в том, что «Сбор Свидетелей» установил и подтвердил пожизненное право вашей семье именоваться Древними, которое станет наследственным после представления владеющих силой потомков! — торжественно проговорил магистр, — Согласно заключенным ранее соглашениям, император предоставил вам в наследное владение горную долину Камикочи в префектуре Нагано. В долине расположены три хабитата, один из которых ранее уже принадлежал вам, несколько рудников, с десяток горячих источников, а также город-крепость Хагонэ, который можно назвать условной столицей этого места. Поздравляю вас, лорд!

Такая новость сразу помогла отвлечься от текущих проблем. Быть владетельным аристократом — это тот самый верх, на который такой как я мог бы рассчитывать… в мечтах. В далеких, голубых и насквозь нереалистичных. Мой предел, как четвертого сына графа, да еще и живущего на чужбине, упирался в звание консорта хорошего рода, как в абсолютный максимум. За что я и боролся. А теперь вот как всё повернулось… не просто личные земли, а целая долина, с городом, причем определенно имеющим производство, с хабитатами.

— Вторая новость не так важна, зато касается исключительно наших с вами взаимоотношений, — искренне улыбнулся исходящий зеленым дымом итальянец, — Согласно положениям Конкордата, мы никак не можем взаимодействовать с отдельными представителями другого государства, но более чем понимаем необходимость проявлять определенную гибкость в ситуациях вроде этой. Могу вас уверить, что Чарльз Уокер и Анжелика Легран вылетят ближайшим рейсом на Берлин! Кроме этого, в самое ближайшее время из Неаполя сюда вылетит скоростной дирижабль, везущий на своем борту один примечательный наемничий отряд. Лица, пожелавшие остаться неизвестными, оплатили услуги этого отряда на три года вперед, а затем передали его на ваше попечение. С наилучшими пожеланиями. Я уверен, что в сложившихся обстоятельствах вам это понадобится.

Я лишь оскалился с сигаретой в зубах. Мне это было нужно, потом очень нужно, потом кровь из носу, потом еще вчера, потом позарез, а уж сейчас, учитывая, что мне пожаловали город…

— Теперь я перейду к плохим новостям, — посмурнел магистр, — То, что вы вынесли из этой ржавой коробки, полностью изменило наше представление о том, что тут творится. «Юн Лао», имя, которым один из магов позвал свою подругу… оно китайское. Можно было неверно расслышать, обмануться, но вместе с призванным ракшасом…

— Насколько я знаю, у Небес в Индокитае нет фракций, — прохрипел я.

— Нет, — тут же мелко закивал инквизитор, — Именно поэтому мы засекретили все. Все японские солдаты, видевшие ваш приход, взяты под стражу. Император и его окружение… выразили яростный протест против предпринятых нами мер. Более того, они обвиняют вас, лорд Эмберхарт, в искажении прямого приказа. Двор считает, что вы саботировали затопление Театра Гениев в угоду нам.

— Чушь! — выдохнул я, вновь покрываясь белыми полосками псевдошрамов и начиная кашлять. Несмотря на все благотворное воздействие Тишины, убравшей всю вредную энергетику, мои легкие были полны разной дряни.

— Чушь, — охотно кивнул Инганнаморте, — Полная чушь. Но это их неофициальная позиция. Мы имеем на руках конфликт авторитетов, Алистер. Они получили уверения от нашего магистрата, что вы совершенно не при чем, что вынуждает их официально принять эту позицию. Но не официально… Впрочем, этот антагонизм продлится недолго, я вас уверяю. Нам достаточно будет рассекретить данные расследования…

— Осадок все равно останется, — прохрипел я.

— Если говорить прямо и грубо, то козлы отпущения сейчас в высокой цене, — развел руками магистр, — С этим ничего нельзя поделать.

Я вздохнул, откидываясь на подушки. Выудил из тумбочки платок, промокнул им лоб и рот. Состояние было не ахти, но стремительно улучшалось, жаль, что лишь физическое. Изнутри, где-то рядом с душой, вновь кое-кто шевельнулся, заставляя меня натуральным манером зашипеть, вновь демонстрируя псевдошрамы итальянцу.

— «Прекрати!»

— «Я стараюсь!»

— Очень надеюсь, что мне дадут возможность удалиться в пожалованный домен и провести там на излечении хотя бы год, — поделился я несбыточной мечтой с Фаусто.

Тот смутился.

— Это… скажу так, еще одна плохая новость, лорд Эмберхарт. Его Величество и еще некоторые весьма влиятельные лица страны, получив от нас решительный отказ предоставить вас в качестве свидетеля, изъявили свою волю чрезвычайно настойчивым и не поддающимся иной трактовке образом — вам предписано как можно скорее прибыть в долину Камикочи, принять бразды правления и… если позволите так выразиться — «сидеть тихо, чтобы о вас не вспомнили».

— Так что плохого в этой новости?! — искренне возмутился я, — Это буквально моя мечта!

— Ну… — итальянец неожиданно отвел взгляд, — Высокие, но пока необоснованные оценки, данные нашим капитулом в отношение вашей персоны, были использованы как аргумент, позволяющий Его Величеству Таканобу поручить вам провести срочную подготовку и организовать в Хагонэ временное место учебы для студентов академий Якудзёсейшин, Ясукарантей и Куросёбанаэн… Преподавательский состав и клан Ирукаи прибудут через два месяца.

Новость погрузила меня в ступор, которым на полную воспользовался страдающий в Тишине инквизитор. Фаусто споро подсунул мне на подпись ряд документов о неразглашении произошедшего в бывшем городе изобретателей, отдал их копии, а затем шустро уковылял по своем срочным и не терпящим отлагательства делам. Я остался лежать в полутьме, молча переваривая свалившееся на меня «счастье».

Впрочем, не все так плохо. Конечно, подымать целину в глушь меня бы никто не отправил, статус не тот, но подгадить могли куда сильнее, чем просто вручив несколько тысяч студентов, которые еще и прибывать будут неравномерно. Да и не все они захотят лететь к черту на куличики ради сомнительного обучения в столь сложное время, не всех отпустят. Могло быть гораздо хуже. Зато такое задание ясно, хоть и косвенно гласит, что видеть меня в Токио будут не рады долгое время. Что, разумеется, замечательно.

Противное, скользкое и одновременно с этим шершавое ощущение вновь прошлось по моему внутреннему миру, тут же вызывая ответную реакцию.

— «Да выплюнь ты хотя бы половину, гад бездомный!!», — мысленно взвыл я, кляня всё на свете и вновь покрываясь с ног до головы белыми полосками псевдошрамов. Учитывая, что благодаря стараниям фрау Гритте мои физические шрамы стали куда меньше, но при этом черными от заложенных в них дорожек порошка, я теперь был живым воплощением ватиканских символов — черно-белым… но в гневе.

— «Нет!», — тут же последовал категоричный и слегка истеричный ответ Эйлакса, пребывающего в не менее раздраженном состоянии, — «Ни за что!! Это мой единственный источник энергии!!».

— «Мы так и будем теперь жить, дергаясь друг от друга каждые две минуты?!»

— «Привыкнем!»

Дрянь-то какая. Долбанные маги, я бы им пожелал чего-либо плохого, но самое плохое с ними как раз уже случалось при моем непосредственном участии.

Они обрезали связь Эйлакса с его миром, думая, что тем самым лишают меня страховки, придуманной для спасения души в случаях, когда возможен риск её захвата. Именно поэтому меня и допрашивали мягко — тянули время, готовя довольно сложный ритуал, который сделал «чик», лишая бедного демона малейшего шанса вернуться в родной дом, а заодно пусть и ничтожной, но подпитки. Предчувствовавший беду демон слишком поздно спохватился, пытаясь спровоцировать волшебников на мое убийство, а когда опоздал — психанул, всё-таки дав возможность мне выкрутиться, а попутно позволив выкрутиться и себе за счет пойманных душ.

А теперь мы с ним пожинали последствия. Резерв человека обладает определенной энергетической эластичностью, из-за чего разные телокрады, одержимые и прочие Эмберхарты вполне себе существуют и благоденствуют, но всё имеет свои пределы. Лишенный разделявшей нас оболочки из энергий своего мира и обожравшийся душ Эйлакс… да еще и для моей исполосованной ракшасом ауры…

В общем, наши отношения без энергетического «презерватива» вышли на совершенно новый уровень духовного осязания. Нам было тесно, тяжело, раздражительно, непривычно и противно. Время от времени демон «ворочался», стараясь устроиться поудобнее, а я моментально приходил в бешенство от сопутствующих ощущений — складывалось впечатление, что у меня в желудке возится огромный и плохо побритый ёж. Расставаться с частью сожранного осиротевший демон отказывался категорически.

Раздавшийся частый топот ног по металлу палуб корабля положил конец моим грустным мыслям. Дверь палаты распахнулась настежь, оглушительно лязгнув по металлической переборке, а ворвавшаяся в комнату Рейко тут же заорала во всю мочь, кидаясь мне на кровать:

— Ариста!!

Интерлюдия

Океанический межконтинентальник — судно серьезнее некуда. Огромный и быстрый, он апогей развития транспортных средств для перевозки грузов, но цена за это — вечное одиночество. Могучие ЭДАС-ы корабля-города высасывают эфир досуха на солидном расстоянии от судна, собирая и превращая энергию в ход двигателей, тепло жилых помещений, обеспечивая работу тысяч механизмов рукотворного колосса. Постоянно испуская густые клубы пара, гиганты ходят по проложенным века назад курсам, даря жизнь мировой экономике.

Сейчас же эта экономика резко встала, едва не взвившись на дыбы. Более половины межконтинентальников мира были отозваны, загружены войсками, составлены в одну, самую большую в мировой истории флотилию, а затем ушли к маленькому архипелагу на другом краю света.

Георг Шелдон Лирм, стоявший, как и последние двадцать лет, на командном мостике своей «Кристины», был совершенно не впечатлен оказанной ему честью быть предводителем следующей по стопам его корабля армады. Да, он лучше всех знал хоженый им многократно маршрут, прекрасно изучил все альтернативные курсы, безусловно обладал высоким авторитетом среди своей команды, но…

Кому, черт побери, может быть интересно везти вояк?!

Лирм дважды уже мог выйти и вернуться за то время, пока набирали войска. У капитана в каждом крупном порту были свои дела, приносящие куда большую прибыль, чем немаленькое жалованье с добавками на выслугу лет. Теперь всё это стоит на месте лишь потому, что какой-то дикарь на краю света что-то нашаманил, заставив всех бегать с горящими портками!

Капитанский мостик «Кристины», изменившийся под влиянием обстоятельств, также перестал радовать своего владыку — трещали свежеустановленные телефонные аппараты, бормотали десятки сидящих за ними чужих людей, иногда раздраженно орущих в начинающие хрипеть и кашлять трубки. Старый заслуженный межконтинентальник не был флагманом, но здесь и сейчас его дооборудовали как запасной узел связи флотилии, разбросанной ни много, ни мало, как на три сотни морских миль. Ближе друг к другу корабли идти не могли, эфира бы не хватило. Разве что Буря ударит, но а толку-то от нее?

— Капитан! Разрешите доложить! — подбежал к хмурящемуся и мусолящему трубку Лирму, Фернандес, один из его связистов. После кивка капитана, матрос дисциплинированно продолжил, — «Зеленая Королева» и «Лаванда» докладывают, что погрузка закончена, они вышли из порта Джавахарлал и берут курс на встречу с нами! Запрашивают место в ордере, сэр!

— К Бахачовски! — мотнул мундштуком капитан, указывая на «чужого» радиста, отвечающего за дублирование команд, подаваемых с флагмана, — Пусть надиктует и запрос сделает. Адмирал разберется.

— Так точно, сэр! — молодцевато отдал честь Фернандес, испаряясь.

Капитан гневно встопорщил усы, становясь похож на сердитого моржа. Место в ордере, как же! Могли бы спокойно идти по своим, китайским и индийским курсам, благо фарватер им знаком как никому, однако ж нет, отговариваются тем, что Небеса не позволяют воровать эфир! Надо же! Воровать! Совсем их чудовища оборзели! А теперь из-за двух кораблей всей армаде почти сутки маневрировать и корректировать движение! Тьфу!

Георг смачно затянулся трубкой и выдохнул густое облако дыма, готовясь рявкнуть команду о досрочном завершении вахты. Тоже не дело совершенно, но куда деваться? За четверо склянок обязательно что-нибудь напутают, а так лишь смене придётся на час дольше попотеть, зато шанс погрешности при корректировке упадёт значительно. Ну да ничего, еще две недели пути и эта мерзопакость закончится…

Жуткий пронзительный гудок, сигнализирующий о вызове высшего приоритета, заставил всех присутствующих на мостике зажать уши, а капитана поперхнуться почти вырвавшейся из могучей глотки командой. Вдобавок к мерзкому звуку, на вершине стоящего особняком аппарата закружился красный фонарик, тревожно помигивающий на весь мостик. Не договоривший с Фернандесом Бахачовски тут же бросился всё, метнувшись к аппарату, как одичалая собака на свежее мясо. Вцепившись в него и прокричав «Приём», связист застыл в напряженной позе, внимательно слушая.

Лирм моментально взмок от напряжения и любопытства, но опыт взял своё. Капитан выпрямился и якобы задумчиво уставился вдаль, на самом деле изо всех капитанских сил сдерживая жгучее желание как откашляться от попавшего не в то горло дыма, так и от порыва бежать сломя голову к Бахачовски. Сам придёт.

И пришёл.

Трубка выпала из капитанских рук, покатившись по металлу палубы, но Георгу Лирму в данный момент было глубоко плевать на свою любимицу. Враз осипшим голосом он неверяще переспросил:

— Что значит «На юг»?

— Сменить курс на южное направление, — слова Бахачовски громом разнеслись по всему мостику, — Срочность — максимальная! Контакт с «Зеленой Королевой» и «Лавандой» не поддерживать!

— Да какая сухопутная крыса так курс меняет! — взорвался капитан, боясь себе представить, во что может встать износ механизмов корабля при таком маневре, — Это ошибка! Это бред!

…и непонимающе заморгал, глядя в дуло автоматического пистолета, смотрящего ему точно в лоб.

— Немедленно, капитан Лирм! — проскрежетал ранее почти незаметный радист, — Армада уже меняет курс! Отдайте команду!

— Вы за это ответите! — угрюмо бросил пустую угрозу старый морской волк перед тем, как начать раздавать приказы.

Через четверть часа «Кристина» впервые застонала всем корпусом, раня сердца служащих на ней моряков. Старое доброе морское чудовище, шедшее полным крейсерским курсом, если когда-то и разворачивалось на таких скоростях, то только на первоначальных испытаниях. Её порядком потрепанные временем механизмы ворчали на безжалостного рулевого, одна за другой случались мелкие поломки, но плавучий город безукоризненно выполнял крутой маневр, заставляя моряков богохульствовать, а вояк беспрестанно ругаться и бегать, проверяя плохо закрепленные ящики. ЭДАС-ы ухали как гигантские филины, работая на пределе своих сил, три вспомогательных двигателя сгорели, но маневр был завершен полностью.

Впервые на памяти Георга Шелдона Лирма его корабль шёл в открытый океан.

— Довольны?! — свирепеющий на глазах Георг развернулся всем телом к невозмутимо контролирующему его Бахачовски, — Даже если мы пройдем всего три часа этим курсом, я буду вынужден перевести всю команду и всех находящихся на борту людей на треть от рациона!

Чужак промолчал, а вот вновь подскочивший Фернандес — нет.

— По ордеру циркулярно от адмирала Кригса, капитан! — вновь бодро рявкнул матрос, но встретив взгляд капитана, испуганно сдулся, — Четверть рациона, сэр. И идём в режиме радиомолчания до конечной точки. Через сутки курса на юг… сэр.

— Это… — капитан потерялся, пытаясь найти слова. Три недели в лучшем из случаев! Три недели голодного существования! Это что — шутка? В режиме радиомолчания? Ордеру конец? Каждый сам за себя? Они с ума сошли?!

Ответа его вопросам у присутствующих не было, да и задавать их вслух капитан не решился. Мораль экипажа в море и так важна, а уж если корабль идёт в открытый океан, так и подавно следует следить за каждым своим звуком. Выкрутятся, не впервой. Да, придётся поголодать, как в молодости, когда его, еще юного матроса второго ранга на столетнем корыте занесло штормом аж за Мадагаскар. Что они тогда только не ели, как только не молились на старенький кашляющий опреснитель…

Через час хода Лирм понял, что умудрился накаркать, даже не сказав ни слова. Небо над «Кристиной» стремительно темнело, в нём проскальзывали росчерки как обычных, так и фиолетовых молний. Ветер, сам по себе не опасный для огромного корабля, набирал силу, сигнализируя о скором и совершенно неожиданном приходе явления, вызывающего ужас по всему миру.

— Буря? — ошеломленно пробормотал Георг, растерянно оглядываясь по сторонам, — Тут? Как?

Тут же со всех сторон понеслись рапорты об исчезновении связи. Разумеется, Буря же. В обычной ситуации «Кристина» на неё чхать хотела, да и сейчас тоже, но ордер… «Ордеру крышка» — мрачно подумал Георг, планируя отдать команду взять на три градуса восточнее, дабы гарантированно не пересечься зонами работы ЭДАС-ов с непременно заплутающими соседними межконтинентальниками.

…но не успел. Какая-то совершенно недобрая сила самым неджентльменским образом отвесила его «Кристине» жуткого по своей силе пинка. Корабль мелко вздрогнул, от кормы раздался короткий страшный скрип, пронесшийся вестником большой беды по всем палубам левиафана. Понеслись крики, как тревожные, так и несущие информацию.

— Винты отказали! Все четыре!

— Кормовые молчат!

— С шестой палубы сигнал пожара!

— Вода в трюме!

— Отключить ЭДАС-ы!!! — белугой взвыл Лирм, подбегая к системе внутренней связи «Кристины». Его воображение живо нарисовало светящиеся белым светом и взрывающиеся энерговоды, которые тут же будут переполнены энергией, с лихвой поступающей от приближающейся Бури. Без тратящих эфир двигателей перегрузка в Бурю — дело пары минут!

— Но Буря… — попытался вякнуть кто-то из сухопутных, но рядом сидящий Фернандес тут же подскочил, вмазал неучу по уху, а затем озвучил все пришедшие на ум капитану мысли. Остальные прониклись, тут же перестав наводить панику.

Ненадолго.

Через двадцать минут выяснится степень повреждений «Кристины», не только лишившейся винтов, но и получившей в корме пробоину диаметром более трех метров. Паникующие солдаты, прятавшиеся от Бури в трюмах, откроют большую часть дверей меж переборками, пытаясь выбраться из стремительно затапливаемых отсеков, тем самым обрекая корабль на окончательную гибель. Экипаж начнет борьбу за плавучесть, даже достигнет определенных успехов, под конец энергетики корабля даже совершат подвиг, запустив ЭДАС-ы и насосы, откачивающие воду.

Капитан Лирм будет стоять на мостике, охваченный приступом безумной надежды, в то время как «Кристина» еще раз мелко содрогнется, получая еще один удар от неведомого врага. На этот раз — смертельный.

Корабль затонет, унеся с собой жизни 13 тысяч человек. Более шести тысяч тонн военной техники и пятидесяти тысяч тонн оружия, боеприпасов и механизмов пойдут на дно.

В небе, глядя на это, удовлетворенно улыбнется существо, напоминающее человека. Оно будет восседать на стоящем прямо на воздухе слоне, держа странные и таинственные предметы в каждой из своих четырех рук.

В воде, на глубине около пятидесяти метров под бушующем океаном некто смертный оторвется от сканирующего прибора, чтобы отдать приказ флотилии подводных лодок направляться к следующей цели. Для потопления этого межконтинентальника хватило лишь двух брандеров, что безусловно радует отдающего приказ.

— Впереди еще много работы! Вперед! — резко звучит голос командующего. Слышащие его берут под козырек, тут же кидаясь к трубкам переговорников.

Звучит китайская речь.