Рычаг локтя (СИ)

Глава 22 Между поединками

Напоследок я поднял руку в победном жесте и сошел с ковра под вялые аплодисменты трибун. Усталость и боль от бросков и толчков затмевала эйфория от выигранной схватки.

Однако не успел я присесть на скамейку, как ко мне подошел Степаныч. Ворчливый мужик, все еще готовый гонять нас как сидоровых коз и как всегда, недовольный. Именно ко мне, черт подери.

— Волков! Ты что там творишь на ковре? А? Где работа на опережение? Где ложные выпады? Эх, чую научил на свою голову… — начал брюзжать тренер, недовольно покачивая головой.

Неужели нельзя сказать хотя бы пару слов похвалы. Иногда он меня жутко раздражает.

— Так я же выиграл, Степаныч! Все путем, — попытался оправдаться я, утирая пот с лица полотенцем.

Честно говоря, я немного насмехался над ворчуном. Но он этого не заметил.

— Выиграл, как же! Ты на ногах еле стоишь! Вон, Сашка Гурьев в тяжелом весе сегодня почти всухую отборолся. Учиться у него надо, понял? — Степаныч явно был не в духе. Он даже привел парня из другой секции. Совсем уже поехал.

— Понял я, понял. Будем работать, — устало кивнул я. Спорить со Степанычем — себе дороже.

— То-то же! Давай дуй отдыхать, остынь маленько. И мазь не забудь натереть, а то слона тебе потом на шею посажу! — напутствовал меня тренер и, кряхтя, засеменил к другим подопечным.

Вот ведь старый хрыч! Ни похвалить, ни поддержать. Только и умеет, что критиковать да сравнивать с другими. Но я-то знаю, что он за нас, дураков, переживает. По-своему, по-стариковски.

Поднимаясь с сиденья, я невольно поморщился от боли в правом колене. Похоже, потянул связки, когда уходил от захвата. Надо будет к Ольге зайти, может посмотрит. Если вспомнит, как меня зовут после вчерашней ссоры…

Ну вот, здрасте, забор покрасьте. Собираясь идти в раздевалку, краем глаза я заметил Аню Бережнову, которая торопилась в мою сторону. Только этого мне сейчас не хватало! С другой стороны, может она меня хоть похвалит, в отличие от некоторых? Подавив тяжелый вздох, я приготовился к неизбежному…

Глаза у девушки лукаво блестели. Чего греха таить, она мне давно нравилась, но я старался держать дистанцию из-за Оли.

— Витенька, поздравляю! Ты был неподражаем! Как тебе удаются эти молниеносные броски? — пропела она, приобняв меня за плечи.

От ее прикосновения по телу будто электрический разряд прошел. Черт, надо взять себя в руки! Хотя, черт подери, лесть отлично действует на любого мужчину.

— Спасибо, Ань. Вроде бы и правда прошло неплохо, — ответил я, невольно залюбовавшись ее сияющей улыбкой.

— Слушай, я тут подумала, может сходим куда-нибудь вечером отметить твою победу? Только ты и я, — Аня игриво накрутила локон на палец. — Обещаю, скучно не будет!

Ух ты. Сердце предательски екнуло. Аня умела быть настойчивой. И, чего уж там, мысли о ней в последнее время посещали меня все чаще. Особенно на фоне ссор с Олей.

— Даже не знаю, Ань. Вечером вроде как планировал к родителям заскочить, — начал я, хотя сам понимал, что отговорка так себе.

— Да брось, Вить! Я же вижу, что я тебе нравлюсь. К тому же, насколько я поняла, вы с Олей вроде как поругались, нет? — Аня пристально посмотрела мне в глаза.

Вот же чертовка! Откуда она все узнала? Неужели Оля разболтала? Или сама Аня видела?

В отношениях с Олей и правда давно назревал разлад. Так может, и правда стоит дать шанс этой искорке с Аней?

— Знаешь что, Ань. А давай действительно встретимся вечером, после финальных поединков, — решился я. — Посидим, отметим, поболтаем. Только ты и я.

Аня победно улыбнулась, в ее глазах вспыхнул огонек триумфа.

— Вот и чудненько, Витя! Договорились! Буду ждать тебя около центрального входа. Не опаздывай! — игриво погрозив пальчиком, она упорхнула в толпу зрителей.

Я тяжело выдохнул. Похоже, сегодняшний вечер обещает быть интересным. Что ж, как говорится, кто не рискует…

Подмигнув своему отражению в зеркале, я отправился отдохнуть перед следующей схваткой. Теперь у меня есть дополнительный стимул победить.

За день до этого Аня задумчиво крутила в руках сигарету, прокручивая в голове недавний разговор с Савой Кардановым. Похоже, у них назрели крупные неприятности.

Важный свидетель, бухгалтер подпольного цеховика, готов сдать своего босса с потрохами. Но теперь бедолага дрожит от страха, опасаясь мести незаконных коммерсантов. Еще бы, ведь на кону — целое состояние в миллионы рублей!

— Нужна надежная охрана для этого Семен Семеныча, — хмуро сказал тогда Сава. Они разговаривали по телефону. — Понимаешь, Анют, тут дело такое… Тонкое. Виктор Волков, конечно, парень что надо, он мне с грабителем должен помочь. Но сейчас, боюсь, он может заартачиться. Все-таки времени придется немало потратить.

Аня догадывалась, к чему клонит иллюзионист. Ее чары против принципиальности и недоверчивости Волкова. Что ж, не впервой! В конце концов, разве можно отказать, когда тебя просит о помощи такая девушка?

— Положись на меня, Сава, — проворковала она в трубку. — Уж я найду подход к нашему самбисту. Будет у вас и охрана для перепуганного свидетеля, и глаза-уши в логове цеховика.

После разговора с Кардановым план действий окончательно сложился в голове у Ани. Сначала очаровать Волкова, чтобы без лишних вопросов согласился стать телохранителем для бухгалтера.

А потом, когда войдет во вкус, аккуратно подтолкнуть его на разведку в особняк главаря шайки подпольных продавцов. Если Виктор сумеет пробраться внутрь, разузнать местонахождение и где устроены тайники — считай, полдела сделано. Команда Климова сможет провести операцию по всем правилам, без лишнего шума.

Аня на мгновение прикрыла глаза, представляя Волкова — его крепкую фигуру, словно высеченную из скалы, твердый подбородок, ясный и решительный взгляд. О, она умела находить подход к таким целеустремленным и принципиальным ребятам!

Немного искреннего восхищения, чуть-чуть игривого флирта, пара намеков на романтическое продолжение — и вот уже суровый самбист готов горы свернуть ради твоей улыбки. Это будет приятное задание. К кому другому Аня, может быть, и подумала бы, идти или нет. Но Волков приятная добыча…

…Сейчас, после личной встречи и разговора с Волковым на Спартакиаде, Аня удовлетворенно улыбнулась. Рыбка клюнула на наживку! Виктор не смог устоять перед ее чарами и аргументами.

Конечно, он выглядел слегка ошарашенным от свалившегося на него неожиданного счастья. Но в целом наверняка поможет.

Теперь нужно действовать быстро и наверняка. Взять у Волкова согласие вечером. Познакомить с трясущимся от страха Семен Семенычем, ввести обоих в курс расследования.

А там, глядишь, и до вылазки в логово цеховиков недалеко. С таким напарником, как Волков, можно горы свернуть! И Аня приложит для этого все свои таланты — не только красоту и обаяние.

Когда я сидел и отдыхал, рядом опять появился Борька. Прилип, как репей. Как банный лист.

Я как раз растирал ногу. Колено нещадно ныло после схватки, да и на душе кошки скребли. Невольно я вспомнил разговор с Аней.

— Ну ты даешь, Витек! — рядом кто-то уселся и это оказался Борька. Он тут же пихнул меня в бок, но как-то невесело. — Гляжу, ты времени зря не теряешь. То с Ольгой миндальничаешь, то с Анькой шашни крутишь.

Я удивленно покосился на дружка. Вот те на! С каких это пор он моей личной жизнью интересуется? Хотя, о чем это я. Сам ведь догадывался, что Борька к Ольге неровно дышит. Ревнует, что ли?

— Ты это о чем? — прикинулся я дурачком. — Какие такие шашни? Мы с Анькой просто общаемся, она, это… советуется со мной.

— Ага, советуется, — ядовито протянул Квасцов. — А сам-то, сам? Про Ольгу уже и думать забыл? Девушка из-за тебя страдает, между прочим!

Так, ну все, приплыли! И этот туда же. Можно подумать, я специально Ольке нервы мотаю! Сам же видит — закрутился я с этими тренировками, сборами. Тут не до романтики. Хотя, если уж начистоту…

— Слушай, Боря, давай начистоту, — решился я. — Я ж вижу, как ты на Ольгу смотришь. Сам к ней неровно дышишь, так? Может, в этом все дело?

У Борьки аж скулы побелели. Ох, задел я его за живое.

— Ты… Да ты сам не понимаешь своего счастья, Волков! — почти выкрикнул он. — Ольга — такая девушка! Умница, красавица. А ты? Не ценишь, не бережешь. Не достоин ты ее!

Я постарался сохранить спокойствие, хотя это уже серьезно. Борька, наконец-то показал себя полностью. Ну и хорошо. Лучше вскрыть этот гнойник сейчас, хотя не время и не место.

— Ну знаешь, Квасцов, это уже слишком! — я решил завести его побольше. — Прямо судья нашелся, да? А может я сам разберусь, кого достоин, а кого нет? И Ольге мозги не забивай, понял?

Борька дернулся как от пощечины. Побагровел весь, дышит тяжело. Вот-вот в драку полезет. Я даже приготовился на всякий случай — мало ли. Драться с другом в планы точно не входило. Да и двигался я после схватки как старая кляча.

— Ты… Ладно, Витя. Как знаешь! — процедил он сквозь зубы. — Только смотри, как бы не пожалеть потом! За Ольгу я тебе глотку перегрызу, понял?

С этими словами Борька вскочил и зашагал прочь, чуть ли не кулаками размахивая. А я так и остался сидеть, будто контуженный. Приплыли, называется! Теперь еще и с Борькой разосрался. Хотя давно к этому шло.

И ведь из-за чего? Из-за бабы, будь она неладна! Хотя, что уж там. Сам виноват. Оля, если подумать, и вправду девчонка что надо. Хотя иногда с заскоками. Может, и правда пора определяться?

Поднявшись, я решительно захромал к выходу. Надо проветриться после разговора с Борькой. Но колено снова затрещало. Я опять уселся на скамейке в зале, поморщившись от тянущей боли в колене. Ладно, посмотрю на поединки.

После ссоры с Борькой настроение было препаршивейшее. И как назло, следующим на ковер выходил Леха Михайлов, а против него Георгий Карасев, самбист из Фрунзе. Техничный, хитрый, любит на грани фола работать. Как бы Лехе не вломил по первое число!

Самбисты вышли на середину, пожали друг другу руки. Леха выглядел собранным, подтянутым. Только в глазах — лихорадочный блеск.

Ох, знаю этот взгляд! Сейчас зароется, начнет торопиться. Как бы не пропустил в горячке шустрый прием от Карасева.

— Давай, Леха, спокойно! Не гони! — крикнул кто-то из наших. Там, возле ковра. Михайлов на секунду глянул в нашу сторону, кивнул. Вроде понял.

Судья дал свисток, и схватка началась. Первые секунды борцы присматривались друг к другу, осторожно переступали по ковру. Но вот Карасев сделал обманное движение, попытался провести подножку. Леха среагировал мгновенно, ушел в сторону, тут же контратаковал. Завязался плотный клинч.

Дальше события понеслись как в ускоренной съемке. Георгий, ловко балансируя, зашел Михайлову за спину. Попытался перевести в партер, но Леха извернулся, вывернулся. Тогда Карасев пошел в наступление — сделал подсечку, затем рывок за руку. Едва не завалил Леху на ковер!

— Да что же ты, Леха! Двигайся, не стой! — я узнал голос болельщика. Это же Суслик появился, приковылял с травмой. Он чуть ли не подскакивал на месте. Черт, ведь Карасев почти прошел!

Самбисты покатились по ковру. Леха пытался провести болевой на руку, но Георгий ловко выкручивался, менял захваты. Михайлов начал заводиться, горячиться. Как бы не прозевал контратаку!

Когда они встали, случилось то, чего я боялся. Леха вдруг ринулся вперед, пытаясь провести бросок через бедро. Слишком поторопился, открылся. И Карасев, хитрая бестия, только этого и ждал. Поймал Михайлова на контрприем и едва не отправил в полет. Вот это да!

Ну что за невезение! Знал ведь, что Леха иногда зарывается, теряет контроль. А Карасев — тертый калач, такой момент не упустит. Как бы теперь приятель не проиграл из-за собственной горячности.

Михайлов показал характер. В последний момент он умудрился сгруппироваться, перевести падение в кувырок. И тут же, пока Карасев не успел опомниться — молниеносная подсечка! Георгий и глазом моргнуть не успел, как оказался на лопатках.

Судья засвистел, давая финальный сигнал. Победа! Леха, мокрый и красный как рак, вскочил с ковра.

Суслик заорал от восторга, вскинув кулак. Есть! Вот это по-нашему. Не сдаваться до последнего, даже когда кажется — все, край.

Карасев, пошатываясь, поднялся. Честно пожал Михайлову руку, обнял его. Достойно признал поражение, как и положено настоящему спортсмену.

Леха, сияя, подлетел к нашим. На мгновение пропал из виду. Соратники его обнимали и хлопали по спине. Пошли вместе с ним, болтать и расспрашивать про поединок.

Я остался на скамейке. Невольно задумался, как быть дальше, бездумно глядя перед собой. В голове роились мысли о вчерашнем, о предстоящем.

Да чего там — обо всей жизни! Самое главное, поединок с Харей, скандал с Борькой, странный зов Ани, грядущие схватки, хромающее колено. Будто в один миг всё спуталось, навалилось. Эх, и угораздило же меня.

— Чего приуныл, пацан? — скрипучий голос вырвал меня из омута рассуждений.

Я вскинул голову. Рядом, опираясь на барьер, стоял дядя Федор. Сухонький, седой как лунь, а глаза — колючие, пронзительные. Враз все твои сомнения видят.

— Да так, Федор Михайлович. Устал маленько, — попробовал отмахнуться я.

Но старика не провести. Он покачал головой, присел рядом. В руке — неизменная сигарета, но не прикуренная. Здесь, в зале, при всех — ни-ни.

— Ой, не гони пургу, Витек! Я ж не слепой, — проворчал он. — Вижу, болит у тебя. И не только нога. Душа болит, а?

Вот ведь дотошный дедок. Все-то он замечает, все просекает. Не зря его корифеем зовут.

Я не сказать, чтобы прям совсем закручинился. Но сейчас сделал грустный вид. Повесил голову, кивнул. Посмотрим, что старик скажет. Наверное, опять ругаться начнет.

— Есть такое, дядь Федь, — вздохнул я, поправив края куртки. — Запутался я что-то. В себе, в людях. Как будто сразу со всех сторон навалилось — и в спорте, и в жизни.

Тренер понимающе кивнул, повертел в пальцах сигарету. Неужто при мне закурит, старый черт?

— Да видел я, как ты с бабами болтаешь. То с одной, то с другой. Оно так всегда, пацан. Когда молодой ты и горячий — все просто кажется. Друзья, враги, своя правда. А годы идут — и не поймешь уже, где черное, где белое. Одно на другое наслаивается.

Дядя Федор помолчал, о чем-то задумавшись. А потом вдруг улыбнулся — так по-доброму, как никогда раньше.

— Я вот помню, в мое время случай один был. Тоже на соревнованиях, — начал он, щурясь от нахлынувших воспоминаний. — Приятель мой закадычный, Генка Свиридов, в финал вышел. А супротив него — друган армейский, еще с учебки. Сошлись, значит. И так Генке хреново было — против своих биться! Думал — не смогу, рука не поднимется.

Я слушал, глядя на тренера. Надо же, и у дяди Федора такое бывало! Выбор меж дружбой и долгом. Меж личным и важным.

— И что же он? Твой Генка? — спросил я, боясь спугнуть откровение. — Что решил?

— А что? Вышел и отбился! — хмыкнул тренер. — Понял, значит, что тут, на ковре — нет ни друзей, ни врагов. Есть только ты, твое мастерство и твоя честь. И Родину не подвел, и дружбу сохранил. После схватки первый руку армейцу пожал.

Действительно, это верно — на ковре ты наедине с собой. И только от тебя зависит, каким выйдешь с него. Победителем или побежденным.

— А еще случай был, — продолжал меж тем дядя Федор. — У меня самого. Влюбился я по молодости, да так сильно, что света белого не видел. Думал — все, пропал! И тренировки побоку, и режим. Какое там — одна зазноба в башке!

Я невольно улыбнулся. Надо же, и железный дядя Федя когда-то туго соображал! Прямо как я сейчас. С Олей ли, с Аней.

— Ну и чем кончилось-то? — не утерпел я. Хотя и так все понятно. — Бросил спорт? Женился?

Тренер расхохотался, хлопнув себя по колену.

— Ох, Витек, наивная ты душа! Конечно, нет. Поплакал, пострадал — а потом взял себя в руки. Понял, что для меня главное. Не в бабах счастье, а в деле своем. В борьбе, в учениках. Вот за то и держись, за суть свою. А девки… Что ж, и на них время найдется. Коль любит — подождет!

Я кивнул. Ответ всегда самый простой, лежит на поверхности. В том, что мне всего дороже. В самбо, в долге, в правде своей.

— Спасибо, дядь Федь, — пробормотал я. Действительно, благодарен за откровенность. Раньше такое за стариком не наблюдалось. — Я, кажется, понял. Про главное-то. Оно ведь всегда с тобой, да? Никуда не денется.

— Истинно так, Витюша, — кивнул старик, прищурившись. — Ты вот что. Ты давай, голову не вешай. Чай, не красна девица. Соберись, настройся. Скоро опять на ковер. Там уж не робей, борись до последнего! А с остальным разберешься. Духу тебе не занимать.

С этими словами он встал, похлопал меня по плечу. А я остался сидеть.