Рыжее пламя свободы

Глава 11

Анари

Сознание никак не хотело возвращаться в реальный мир и плавало где-то на грани между болью и спасительным забытьем. Печально осознавать, что собственная сестра, ради которой я пожертвовала жизнью, предала меня. И хуже всего было то, что я сама во всем виновата. Виновата настолько, что даже помощи ждать неоткуда. Правильно мне говорил Кельтайнен, что никому нельзя доверять, надеяться нужно только на саму себя. Рыжая дура, что еще сказать.

«Ты не дура» — пришло ко мне из глубины души.

Очень смешно, кто же я тогда, если не доверчивая дура? Только такая как я могла слепо довериться девушке, которая семь лет считала меня мертвой.

«Просто ты слишком сильно хотела вернуться в семью. И ты ее получила. Бойся своих желаний, Анари, они имеют свойство сбываться» — снова услышала я томный голос Тьмы.

Да знаю я, знаю. Не о таком я мечтала. Просто мне нужно было сразу покинуть землю, как только увидела неприятие в глазах сестры. Надеялась, что это пройдет, что она примет меня. Знаешь, Тьма, надежда — это худшая пытка, которую только могли дать людям и нелюдям боги.

«Надежда — единственное, что осталось в ящике Пандоры, Анари. Раз она там осталась, значит, так должно было быть» — в моей голове стало очень тихо, я уже подумала, что Тьма оставила меня одну, как вдруг я снова услышала ее голос: «Я могу избавить тебя от всего этого, Ана. Выпусти меня, и я займу твое место. Обещаю, что смогу освободить нас обеих из этой ловушки».

Я понимаю. Чувствую твою силу. Но пока не могу тебе уступить. Если я выпущу тебя, то сама исчезну, ведь так?

«Ты не исчезнешь, маленький Soturi, ты останешься внутри своего тела, но уступишь мне право на его управление» — вкрадчиво прошептала Тьма, «подумай хорошенько и прими решение, дитя».

Звенящая тишина и нахлынувшая головная боль подсказали мне, что Тьма ушла и сознание начало медленно возвращаться, а это значит, что пора открывать глаза и взглянуть на мир под другим углом.

Для начала я решила не показывать, что пришла в себя и жадно прислушивалась к тому, что происходило вокруг. Где-то недалеко от места, где я находилась, скреблись и пищали крысы, заставляя волны мурашек пробегать по моей спине. Не то чтобы я боялась крыс, просто испытывала отвращение к этим маленьким зверькам с длинными хвостами.

Кое-как отогнав от себя мысли о крысах, я распростерла свои чувства дальше и попыталась коснуться всего и сразу. В метре от меня стоял стол, на котором лежал покрытый плесенью кусок хлеба: характерный запах пенициллина ударил в нос. На полу валялись огрызки от яблок и кости какой-то птицы, которые с упоением обгладывали все те же крысы. Стойкий земляной запах, круживший в воздухе, наводил на мысли о подземелье или землянке. А темнота, которая просачивалась даже сквозь закрытые глаза, говорила об отсутствии окон или полной изоляции, что, если честно, не утешало. Я не сомневалась в своих способностях и легко могла сбежать отсюда, но мне нужно было многое узнать, прежде чем зализывать раны в своем замке.

С трудом разлепив веки, я попыталась сфокусировать взгляд на окружающей обстановке. На счет окон я все-таки ошиблась, они были, но маленькие, располагались под самым потолком и были забраны решеткой.

Так-так, а вот клетку из серебра я почему-то не почувствовала. Досадная неприятность. Я находилась у дальней стены в центре небольшой клетки. Нужно ли говорить, что серебро ослабляло? Наверное, нет. Может именно поэтому я не поняла, что в ловушке. Этот факт существенно менял план скорого побега.

Подняв свое избитое тело из лежачего положения (что удалось сделать далеко не с первого раза) я попыталась сесть в центре, чтобы не прислоняться к прутьям. Это давалось мне тяжело, потому что регенерация шла медленно, а наркотик, который вколола мне сестра, до сих пор не растворился в крови. Думаю, что так чувствуют себя люди во время затяжной болезни. Помню, что, когда была ребенком, я часто болела простудой. Температура могла несколько дней держаться под сорок, голова болела, язык распухал, все тело горело и ломило кости, мне казалось, что еще немного, и я просто сгорю. Примерно то же самое я испытывала и сейчас. Серебро жгло даже на расстоянии, кровь до сих пор кипела, хоть и не так сильно, тело ломило от побоев. Что-то мне подсказывает, что пока я была в бессознательном состоянии, меня били, и как бы сказал известный киногерой «возможно даже ногами».

Так, предаваясь печальным мыслям, я просидела какое-то время. Сложно сказать, сколько точно прошло: может полчаса, а может и десять часов. Не знаю. Я потеряла счет времени. Но наконец, деревянная дверь, располагающаяся напротив моей клетки, отворилась и в комнату вошла Вита.

— О, монстр уже очнулся? — с издевкой спросила сестра, — Быстро ты.

— Вита, я не монстр, — глядя ей в глаза спокойно сказала я. — Я твоя сестра, просто Анна, которую ты когда-то знала и любила. Немного изменилась, не отрицаю, но это Я.

— Ты много чего можешь сказать, чтобы затуманить нам мозг! С мамой твои штучки прошли на ура! — зло бросила Вита. — Но на меня они не подействуют, не надейся! Тебе нужны наши души, вот и все. Именно поэтому ты пришла за нами, надев личину Анны.

— Кто тебе такое сказал? Что за бред ты несешь? — недоуменно проговорила я.

— Это не бред, а настоящая правда, и ты прекрасно это знаешь, тварь!

— Если бы я не сидела в клетке, то уже отшлепала бы тебя за такие слова, — спокойно сказал я.

— Видела я, как ты шлепаешь. Оставила бедолагу Князя без глотки, — оскалилась Вита.

— Какого Князя? — удивилась я. А потом события злополучного вечера, заботливо подсунутые Тьмой, промелькнули в памяти. Картинки менялись так быстро, словно их поставили на перемотку: черная пелена застилает глаза, парень, посмевший себе больше положенного; опасность, грозящая моей сестре, кровь, упоительная, сладкая кровь, и смерть. — Ах, этого Князя. Мне пришлось так поступить, он представлял угрозу для тебя, — деланно пожав плечами, немигающим взглядом я уставилась на сестру.

— Угрозу? Для меня? С чего ты взяла? — казалось, что Вита искренне удивилась моим словам.

— Он обещал позабавиться с нами, разве ты не помнишь?

— Князь бы так не поступил, мы же договорились заранее, что он только припугнет тебя. А ты безжалостно его убила, — укоряюще произнесла сестра.

— Дорогая Вита, если бы я знала, что это всего лишь шутка, несомненно, твой драгоценный Князь был бы жив. Но, во-первых, я отлично чувствую ложь и могу тебе сказать, что твой «друг» планировал поступить так, как говорил, несмотря на вашу договоренность. И во-вторых, если бы я могла вернуться в прошлое, то снова бы его убила. Таким тварям не место среди людей.

— А тебе значит место? Ты и в правду монстр!

Только отвращение и ненависть были в глазах сестры. И только болью отозвалось мое сердце. Я, ценой своей души, вырвала ее из цепких лап смерти, а в благодарность получаю только ненависть. Несправедливо. Неосознанно я начала строить вокруг своего сердца защитную стену из тьмы.

— Не говори так, — тихо прошептала я. — Ты даже не знаешь, почему я такой стала и что пережила.

— Да мне плевать! — брызжа слюной, закричала Вита. — Ты нечто, явившееся из самых глубин Ада, пытаешься сбить с пути нашу семью. Да лучше бы моя сестра никогда не рождалась, чтобы тварь, вроде тебя, не смогла пользоваться ею!

Кокон вокруг моего сердца уплотнился, я едва слышала его биение. Боль стала невыносимой. Тьма медленно поползла дальше, оберегая душу и даря успокоение. Между тем Вита продолжала кричать, не замечая творившихся со мной изменений.

— Ты — ошибка природы, мерзость! Ненавижу тебя! И сестру свою ненавижу за то, что позволила какой-то мерзости воспользоваться собой! Сдохните все! И ты, и сестра! Вы отняли у меня мать, снова! Всегда была только Анна, никогда — я! Как я была рада, когда она внезапно откинула копыта! — Вита торопливо ходила около моей клетки взад-вперед.

— Вита, как ты можешь такое говорить? — тихо прошептала я, даже не пытаясь бороться с окутывающей меня тьмой. Всю жизнь я вела борьбу, а сейчас была на волосок от того, чтобы сдаться.

— Могу! — снова повысила голос сестра. — Ты — ничтожество и я тебя убью! Сделай одолжение, просто сдохни!

Вита резко выкинула вперед руку с зажатым в ней серебряным стилетом и воткнула его мне под левую ключицу. Острая боль обожгла мое тело и растворилась в подступающей тьме.

«Ты уступишь мне свое место, Анари?» — тихо прошептала Тьма.

Склонив голову и роняя горькие слезы, я так же тихо ей ответила:

— Да…

В тот же самый миг я почувствовала, как глаза заволокло чернотой и то, чем была я, потянуло куда-то назад, на задворки сознания. Уже оттуда я услышала свой и одновременно чужой голос:

— Ну, здравствуй Вита. Я — Тьма, — деловито вытаскивая стилет из раны, сказала Тьма.