Рыжее солнце любви

12

Билли не мог придумать лучшего времени, чтобы поскользнуться на еще не высохшем полу, сломать себе ногу и угодить в больницу.

Лиси заехала навестить бедолагу и теперь, выйдя на больничное крыльцо, припорошенное свеженьким белым снежком, мучительно размышляла, как ей оказаться в двух местах сразу: на дежурстве, куда ей придется выйти вместо Билли, и в школе, на конкурсе чтецов, где сегодня Алли должен был декламировать стихотворение Уолта Уитмена, которое помог ему выучить Дрю.

Вот если бы на конкурс пошел Дрю, подумала Лиси, но звонить ему первой после ссоры ей хотелось меньше всего.

С другой стороны, я ведь позвоню ему не для того, чтобы выяснять отношения. Да и потом, у меня просто нет выхода. Если я отправлю на конкурс миссис Элистер, брат мне этого никогда не простит.

Лиси достала мобильный и, секунду поколебавшись, набрала номер Дрю, в надежде что застанет его дома. Связаться с ним иначе было затруднительно, потому что Дрю до сих пор не обзавелся новой зарядкой для мобильного, отшучиваясь тем, что отдыхает от постоянной доступности.

К счастью, Констанция развеяла опасения Лиси и подозвала внука к телефону.

— Алло?

Сердце Лиси забилось, как сверчок, попавший в узкую щель, когда она услышала звук его голоса.

— Дрю, это Лиси.

— Я уже догадался, — шутливым тоном ответил Дрю. — Конни аж таяла от счастья, когда передавала мне трубку. «Хани, это Лиси звонит», — передразнил он бабушку, и Лиси рассмеялась.

— Слушай, Дрю, ты не мог бы сделать для меня одну вещь? — посерьезнев, спросила она.

— Так и знал, что ты по делу, — мрачно буркнул он. — Выкладывай.

— Малыш Билли загремел в больницу, а мне кровь из носу нужно попасть на конкурс чтецов к Алли.

— Предлагаешь мне надеть твою форму, сесть в полицейскую машину и прокатиться по городу? — насмешливо полюбопытствовал Дрю. — Учти, у меня нет прав.

— Дрю, я о другом. Но, если ты не хочешь, я не буду настаивать.

— Кто бы сомневался. Мы ведь гордые. И просто так не позвонили бы, — проворчал Дрю. — Конечно, я приду к Алли. Мы с ним вместе учили «Одуванчик». И вообще, я уже почти отцом себя чувствую.

Лиси с облегчением вздохнула, подставила лицо снежинкам, и ей показалось, что эти маленькие белоснежные мотыльки тают на теплой коже, как поцелуи. Как поцелуи Дрю…

Алли аплодировали так громко, что у Дрю, сидевшего в самом центре, чуть было не лопнули барабанные перепонки. Мальчик и вправду оказался на высоте: он прочитал стихотворение не только с выражением, но и с чувством. Кроме всего прочего, Алли отличился и с выбором поэта — другие школьники, не решившись на подобный эксперимент, читали стихотворения детских авторов.

Алли честно получил свое первое место, маленькую статуэтку и коробку шоколада, которую сразу же отдал Дрю, чтобы сберечь для сестры.

— Наверняка вернется голодная и грустная, — серьезно заметил мальчик. — А в конфетах есть… этот, как его… Короче, какая-то штука, от которой люди смеются.

Эта штука не в конфетах, мой мальчик, хотел было пошутить Дрю, но вовремя осекся и поправил Алли:

— Серотонин — гормон радости. Только он не в конфетах, а внутри нас. Иногда его кому-то не хватает, вот как твоей сестре, и тогда нужно есть шоколад, бананы и сыр. Гормон от этого… ну, как бы просыпается.

— И тогда мы радуемся?

— Точно, Алли.

Дрю хотел спросить у мальчика, как часто Лиси возвращается грустной, но тут подошла мисс Тим, кузина Карригана, которая, как и говорила Лиси, была учительницей Алли.

Мисс Тим сразу признала Дрю Донелли и не без удивления поняла, что он пришел на конкурс вместо сестры Алана О'Райли. Дрю объяснил, что они с Алли сдружились, и поинтересовался, как мисс Тим понравилось выступление ученика.

Алли аж рот раскрыл от удивления, когда его учительница, известная своей любовью к оправданной и неоправданной критике, принялась расхваливать «юное дарование». Решив, что лучше убраться, пока у мисс Тим хорошее настроение, Алли шепнул Дрю, что будет ждать его во дворе.

— Алли, конечно, не простой ребенок, — призналась Дрю мисс Тим, когда мальчик убежал на школьный двор. — Но я ему даже сочувствую. Родители погибли в страшной катастрофе. Оба были репортерами и… если помните ту историю с банком в Оклахоме…

Дрю кивнул, смутно припоминая подробности.

— Так вот, они погибли, когда пытались спасти заложников…

— Я этого не знал, — пробормотал Дрю и только теперь понял, что имела в виду Лиси, говоря о «бесценной жизни».

— Алли был совсем еще крошкой, когда это случилось, — продолжила мисс Тим, — а Алисии было семнадцать или вроде того. В общем, дед заменял ребенку отца, а Алисия — мать. Потом дед умер, а внучке взбрело в голову пойти по его стопам и стать полицейским. Женщина-полицейский, подумать только! Правда, — немного смягчившись, добавила мисс Тим, — надо отдать ей должное: она всегда работала на совесть и добилась большого уважения. Ее даже хотели сделать детективом, но, только между нами, говорят, ничего не вышло из-за ее упрямства. В общем, мисс О'Райли сделали какое-то предложение, которое ей не понравилось. Как мне говорили, она заявила, что никогда не пойдет работать туда, где надо закладывать своих коллег. А без той работы, как ее у них там называют, крысиной роты, их сержант отказался перевести мисс О'Райли на должность детектива. Так что все вышло не лучшим образом. Вот и Алли такой же упрямец, как и его сестра. Мальчик чувствует себя одиноким и постоянно чудит. Понимаете?

— Да, — кивнул Дрю и подумал, что, если бы Лиси позволила, только позволила бы ему быть рядом, многое могло бы измениться.

— И я понимаю, — печально отозвалась мисс Тим. — Понимаю Алисию О'Райли куда больше, чем она думает. Родители Мэта тоже погибли еще молодыми, и его воспитывал мой отец. А я была Мэту матерью, нянькой, а потом и прислугой. В общем, всем, кем только могла быть. Я всю жизнь посвятила ему, потому что еще тогда, когда он был ребенком, увидела в нем гения. Так и вышло — он стал талантливым писателем. Правда, со скверным характером, из-за которого не нашел себе ни жены, ни даже домработницы. Если бы не та история, то, возможно, он был бы сейчас мягче, добрее и…

— Вы о том, что случилось с Доном Дикхэмом? — осененный внезапной догадкой, перебил ее Дрю.

— Да, — кивнула мисс Тим. — Но мне не хотелось бы говорить об этом.

— Послушайте, мисс Тим… Вы должны рассказать мне все. Речь идет о жизни, человеческой жизни, — сбивчиво начал Дрю. — От вашей откровенности очень многое зависит, мисс Тим.

Мисс Тим пристально посмотрела на него и, похоже, до нее дошло, что его интерес вызван не праздным любопытством. Она колебалась, но аргументы, приведенные Эндрю Донелли, отмели последние сомнения.

— Ну хорошо, — сдалась она. — Только пойдемте ко мне в кабинет. Надеюсь, у вас есть время?

Дрю молча кивнул, и ему показалось, что они с Лиси вышли наконец на ту тропу, которую так долго не могли разглядеть за густыми пучками искусственных кустов.

Лиси объехала вокруг дома Карригана и сонно зевнула.

Карриган не выбирался из своей норы, судя по всему, уже третьи сутки, и это изрядно настораживало Лиси. Раньше он хотя бы заглядывал в «Вельвет», а теперь и вовсе никуда не ходит. Несколько раз Билли видел, как к этому старому бирюку заходила пожилая дама, у которой в каждой руке было по здоровому пакету. В том, кто эта женщина, сомнений у Лиси не было. Мисс Тим, кузина Карригана, казалось, готова была сдувать дорожную пыль с его ботинок, если бы, разумеется, дорогой кузен хоть куда-нибудь выбирался из дома…

Джад, прочитавший статью сразу после Лиси, пришел к тому же выводу, что и она: статья «Скрибблер, тебе посвящается» была написана в шутливом, хоть и немного ироничном ключе, и напоминала скорее дружеский шарж, чем попытку в пух и прах разгромить роман начинающего писателя.

Прочитанная статья, вопреки ожиданиям полиции, породила не определенность, а новые сомнения. Либо Дон Дикхэм был настолько чувствительным и ранимым человеком, что воспринял эту статью глубже, чем следовало бы, либо… изобретательный убийца снова повел полицейских по ложному следу.

И все же Лиси не переставала думать о том, кто же был загадочным Занудой, третьим участником этой истории, а возможно, и третьим кандидатом на роль жертвы. Джози Кармайкл, к которому она обратилась за помощью, еще раз поговорил с писателем, поведавшим печальную историю о Доне Дикхэме, но тот заявил журналисту, что за подробностями надо обращаться к покойникам. И действительно, расспрашивать об этой истории было уже некого: единственным представителем той, старой школы писателей, теперь был Мэт Карриган, который обосновался в своем доме, как в крепости, и никого не собирался пускать на порог.

Рация молчала, и Лиси, проехав наискосок ноувервиллский парк, снова завернула к дому Карригана, где свет горел лишь в одном-единственном окне. Почувствовав, что без кофе ее дежурство превратится в бесконечную войну со сном, Лиси решила заехать в ближайший магазинчик, но рация, словно в насмешку над ее нехитрым планом, затрещала и зафыркала.

— Фокс, ты на связи? — послышался голос одного из офицеров.

— На связи. — Лиси вцепилась в рацию. — Что-то случилось?

— Нет, все спокойно. Макнайт просил, чтобы ты заехала в участок.

— Заеду, — коротко ответила Лиси и, в последний раз взглянув на окна дома Мэта Карригана, покатила в участок.

Джад положил перед Лиси распечатанный с компьютера листок, а рядом поставил стакан с горячим кофе и коробку с пончиками.

— Это прислали из «Ноувервиллских перьев», — объяснил он. — Некролог, посвященный Дону Дикхэму. В общем-то ничего нового и интересного, но я решил, что тебе любопытно будет взглянуть. А заодно выпить кофе и немного перекусить. Наверняка весь день ничего не ела.

— Спасибо за заботу, — улыбнулась Лиси.

— Знаешь, я тут подумал, что нужно навести справки об этом Доне Дикхэме, — сказал Джад, пока Лиси наслаждалась горячим кофе. — Может, найду хоть какую-то зацепку.

— Да, — кивнула Лиси, пробегая взглядом по некрологу. — Так и сделай. А я все-таки попробую уговорить Дрю, чтобы он побеседовал с Карриганом.

— Так вы все-таки вместе или нет? — снова завел свою песенку Джад.

— Смотря какое место ты имеешь в виду, — отшутилась Лиси и, чтобы отделаться от дальнейших расспросов, принялась читать вслух: — Первая и, увы, последняя книга Дикхэма… умер, не дожив нескольких дней до своего пятидесятилетия… «Ноувервиллские перья» выражают свои соболезнования молодой вдове писателя. Лауре Дикхэм и его маленькой дочери Магде… Ты знал, что у него была дочь? — покосилась на Джада Лиси. — Маленькая Магда. Постой-ка, но…

Лиси поставила стакан на стол, еще раз взглянула на статью, а потом снова перевела глаза на Джада.

— В чем дело. Фокс? — обеспокоенно посмотрел на нее Макнайт. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— «Магда», это уменьшительное от «Магдалена»?

— Далась тебе эта Магда, — с облегчением вздохнул Джад. — Я уж решил, что кофе отравленный.

— Мне не до шуток, Джад.

— Наверное, от «Магдалена», — с подозрением покосился на нее Джад. — И ты думаешь, маленькая девочка…

— Детектив Макнайт, бросайте курить! — с раздражением выпалила Лиси. — У тебя совсем голова не работает! Она уже не маленькая, Джад. Прошло почти двадцать пять лет. Но и это не главное. — Лиси схватила со стола некролог и потрясла им перед носом у детектива. — Помнишь тот злополучный вечер, когда Стелла попала к нам в участок? Билли оформлял ее показания, а я в них заглянула. Меня не очень-то это удивило тогда, ведь столько родителей дают своим детям двойные имена. Так вот, полное имя Стеллы Линдсей — Стелла Магдалена. Она была замужем и могла оставить себе фамилию мужа — Линдсей.

— Значит, ты предполагаешь, что ее настоящее имя Стелла Магдалена Дикхэм, — закончил за нее Макнайт.

— Вот именно, — кивнула раскрасневшаяся Лиси. — Маленькая девочка выросла и решила отомстить горе-критикам, которые довели ее отца до самоубийства. Стелла была близка с Кшесински, с Малколмом, неплохо знала Карригана. Ей не составило бы труда узнать все их привычки за то время, что она прожила в Ноувервилле. Наверняка Кшесински рассказывал ей и о племяннике, которому так хочется, чтобы его напечатали. Стелла Магдалена Дикхэм знала все. У тебя еще есть сомнения?

— Кое-какие есть, — поразмыслив, ответил Джад. — Во-первых, даже если предположить, что Стелла сама себе подложила роман, который украла у Кшесински, и, вырядившись, как Клиф Уорен, шастала по городу, привлекая внимание любопытных соседок, как тогда объяснить ее непоколебимое алиби? Ведь в тот момент, когда Арчи Малколма выбросили из окна, вы сидели у нее в гостях? Во всяком случае, Дрю показал, что в это время она прихорашивалась и пела в ванной? А билеты на поезд? С ними-то что делать?

— Не знаю, — задумчиво покачала головой Лиси. — Всему этому должно быть какое-то разумное объяснение. И я бы потребовала его у Стеллы Линдсей, но она снова укатила к своей больной…

Лиси осеклась и посмотрела на Джада.

— Ты думаешь о том же, о чем и я? — шепотом спросила детектива Лиси.

— Я думаю, что если в ближайшее время мы не узнаем, кто такой Зануда, то у нас будет третий покойник, — ровным голосом сообщил Джад Макнайт. — Поехали, надо во что бы то ни стало вытрясти все подробности из Карригана. Он наша последняя надежда.

— Может, позвоним Дрю? — предложила Лиси, торопливо надевая куртку. — Если Карриган не станет говорить с нами, то уж его-то он должен выслушать.

— Валяй, — согласился Джад. — Хуже не будет.

Позвонив Дрю, Лиси не без удивления услышала голос своего брата, который радостно сообщил, что Дрю вышел около часа назад и просил передать Лиси, что знает имя третьего критика. Что это значит, Алли не понял, но, судя по тому как взволнован был Дрю, критик — это что-то очень серьезное.

Лиси мысленно отругала Дрю за то, что он так не обзавелся зарядным устройством и все-таки, движимая каким-то предчувствием, повернула машину в сторону дома Карригана.

В темноте дом напоминал одноглазого циклопа: свет по-прежнему горел в одном-единственном окне. Пока Лиси нервно подметала крыльцо носками ботинок, Джад терпеливо жал на кнопку звонка. Гостеприимный хозяин, по всей видимости, вообще не собирался открывать дверь.

— Был бы ордер на обыск, — вздохнула Лиси. — Тогда бы мы выколотили дверь к чертовой матери!

— Если бы да кабы, — пробормотал Джад и, подняв голову, громко выкрикнул: — Открывайте, полиция!

— Ага, — хмыкнула Лиси, кутая нос в воротник куртки. — Думаешь, Мистера Юмор можно чем-то напугать?

— Ш-ш-ш… — Джад приложил палец к губам. — По-моему, я слышал шум.

Лиси притихла и тоже прислушалась. За дверью действительно слышалось какое-то движение.

— Откройте, сэр, — спокойно повторил Джад. — Мы ничего вам не сделаем, только зададим несколько вопросов.

Дверь приоткрылась, но за ней стоял вовсе не Джад. Лиси не без удивления увидела перед собой лицо Дрю, по своей бледности напоминавшее снег, покрывший ноувервиллские крыши.

— Господи, как ты здесь оказался?! Что с тобой?!

Дрю распахнул дверь, впустив полицейских, и молча застыл посреди коридора.

— Дрю, да что с тобой?! — Джад подошел к нему и тряхнул его за плечи. — Где Карриган?!

Лиси лихорадочно ощупывала рукой стену и наконец-то нашла выключатель. Увидев лицо Дрю при свете, она сразу поняла: случилось что-то непоправимое. В правой руке Дрю сжимал большую стеклянную пепельницу со сколотым краем, забрызганным какой-то алой жидкостью.

Кровь, подумала Лиси, и на мгновение ее сердце остановилось.

— Дрю? — только и смогла вымолвить она.

— Лиси, — наконец заговорил Дрю. Его серо-зеленые глаза до краев наполнились отчаянием. — Я убийца, Лиси. Ты же никогда не сможешь любить убийцу.

— Дрю, что ты наделал? — спросила Лиси, все еще не веря своим ушам. — Ты не мог убить.

— Мог. — Дрю сунул пепельницу Макнайту, предусмотрительно надевшему на руку перчатку. — Там, наверху… Но я, честное слово, не хотел ее убивать. Я просто пытался остановить.

— Ее?!

— Я — наверх, — сообщил Макнайт. — Лиси, разъясни Дрю его права. Дрю, учти, чистосердечное признание смягчит приговор… — Макнайт выбежал из коридора и рванул по лестнице, ведущей на второй этаж, в ту самую комнату, которую Мэт Карриган облюбовал для работы.

Дрю молча посмотрел на Лиси. Его губы тронула горькая улыбка, в которой она прочитала и раскаяние, и недоумение, и страх, и боль. Лиси прекрасно понимала, что теперь для этого человека она офицер О'Райли, который должен перечислить преступнику, Эндрю Донелли, его права. Лиси прекрасно понимала, как она должна поступить, но меньше всего ей сейчас хотелось следовать букве закона.

Она подошла к Дрю и, приподнявшись на почках, ласково провела рукой по его щеке.

— Дрю, что бы ты там ни натворил, я те верю, — прошептала она, уткнувшись лицом его грудь. — Ты никогда не смог бы умышленно причинить человеку боль. Я знаю это, потому что знаю тебя. Ты хороший, Дрю Донелли, очень хороший… — К глазам Лиси подкатили слезы, но она все еще старалась их сдержать. — Я люблю тебя и буду любить… И буду ждать, если понадобится, всю свою жизнь…

— Лиси… спасибо тебе, — охрипшим от волнения голосом прошептал Дрю и прижал ее к себе. — Спасибо, что ты мне веришь.

Лиси почувствовала, как все внутри нее переполняется мучительной и острой болью, болью разлуки. Но она лучше кого бы то ни было знала, что жизнь коротка и нужно ловить каждое мгновение, пусть даже это горькое мгновение расставания. Со всей нежностью, на какую только была способна, Лиси обвила руками шею Дрю и, не закрывая огромных влажных глаз, потянулась губами к его губам. Дрю наклонил лицо и подхватил ее поцелуй, как ветер подхватывает снежинки, только что упавшие на землю с седых небес.

И вот оно — то самое легкое покалывание губ тепло, разлившееся по всему телу» внезапная радость, ожившая внутри, и большая, размером с планету, надежда на то, что чудо все-таки произойдет… Позабыв обо всем на свете, обо всех на свете законах и правилах, эти двое стояли, прижавшись друг к другу, и в одном уж точно были уверены: любящие души не может разделить ни время, ни расстояние…

— Расслабьтесь, голубки! — донесся до влюбленных подозрительно веселый голос детектива Макнайта. — Отпусти его, Лиси, а то, ей-богу, задушишь в самом расцвете сил. А ему еще жить, между прочим, и радоваться.

Лиси и Дрю смерили Джада взглядами, в которых читались недоумение и смутная надежда.

— Все в порядке, Стелла Линдсей жива и здорова, правда на лбу у нее будет синяк с голубиное яйцо и несколько царапин. Ну ничего, до суда, как говорится, заживет. А вот Карригану, боюсь, придется малость подлечиться, — добавил Джад. — По-моему, он так напугался, что в прямом смысле слова потерял дар речи. Ну ничего, в конце концов, он же писатель. Главное, руки целы. Правда, Фокс?

Лиси растерянно кивнула, не осмеливаясь верить в то, что чудо все-таки случилось.