Рыжие псы войны

Айра

Теперь ее власть никто не оспаривал — после неудачного переворота полетели головы, многие отправились в ссылку, кто-то потерял земли.

Айра совершенно точно знала о двоих придворных, одного из которых сослали, а другого даже казнили совершенно без повода — Парай называл это «нужными ошибками». Каждый из таких безвинно осужденных был чем-то невыгоден первому советнику, а по его словам — и самой королеве. Голос и каждом случае говорил «все правильно делает, его просто не позвали», имея в виду то, что очередного «невиновного» не пригласили в заговор, от которого он бы явно не отказался.

Народ, вставший на защиту правительницы — Айра не видела этого, но когда все разрешилось, оказалось, что в столице многие взяли в руки оружие, чтобы спасти любимую королеву, — после большого праздника с бесплатными хлебом и вином души и ней не чаял. Казни пользовались популярностью, в осужденных плевали и кидали камнями, дважды пытались даже отбить их у стражи, чтобы устроить самосуд.

— Это хорошо, — утверждал Парай.

— Надо бы казнить парочку смутьянов из народа, — рекомендовал капитан Морик.

Весь мятеж он просидел под арестом, голодный и злой, и только чудом избежал гибели.

После подавления мятежа старый вояка получил возможность увеличить личную королевскую стражу в несколько раз. После этого он мгновенно стал одним из самых влиятельных командиров в столищ где особенно больших рот не было.

Отношение к Айре сильно изменилось — теперь многие из тех, кто раньше видел в ней лишь несчастную девочку, вынужденную взойти на престол, которого она не была достойна, чувствовали за ней силу.

Словно мятеж, который мог превратить ее в беспомощную марионетку, вместо этого вдруг показал, что она — самостоятельный и сильный человек, готовый к любым неожиданностям.

Тем, что она победила, Айра словно доказала всем окружающим — на ней нет «проклятия Доросомнаев», она удачлива и независима.

Даже мятежники теперь видели в ней не куклу, а человека, который может принимать решения. Да, те люди, которые не так давно, пытаясь подмять юную королеву под себя, в первую очередь ударили по Параю Недеру, по капитану личной стражи и верховному магу, убитому прямо в постели.

И теперь самые именитые из мятежников — ее дядя, кузены, представители старой знати, отставленной в сторону от управления страной отцом, не выносившим напыщенных и самодовольных дураков, — обращали свои прошения именно к ней.

Хотя, возможно, у них просто не было выбора.

Королевский судья, желчный старик, получивший графский титул сорок лет назад за два захваченных пиратских фрегата, был верен короне до скрежета желтых, гниловатых уже зубов — и милости не знал.

Королева сидела в библиотеке, комнате, где вдоль стен стояли стеллажи с толстыми томами законов, летописей и родословных — все, что можно показать другим, тайные же, скрытые инкунабулы прятались в подземной сокровищнице.

Здесь любил работать отец Айры, об этом она недавно узнала от капитана Морика и тут же решила, что тоже будет заниматься бумажными делами именно здесь.

Громадное дубовое кресло, выглядевшее неудобным и жестким, на самом деле оказалось очень комфортным. В столе имелось несколько выдвигающихся ящиков, каждый из которых Айра приспособила для разных вещей — бумаг, печатей, запасных перьев и чернил. В глубине нижнего ящика она хранила длинный и узкий кошель с серебряными монетами — иногда она подходила к высокому и узкому окну, перевешивалась из него и ждала, пока внизу пойдет кто-нибудь из поварят или молоденьких — подчас даже младше самой королевы — прачек, и кидала вниз монетку.

Для нее весь кошель не стоил ничего — на счетах Парая в одной костяшке было в тысячи раз больше денег. А для них, для «малых», как называл их порой отец, это было целое состояние.

Ей очень хотелось сейчас заняться своей «охотой» — выглянуть в окно в ожидании, когда кто-нибудь из подростков пойдет дико узким, меньше локтя шириной проходом. Однако надо было заниматься бумагами, теми, которые Парай отдавал ей — то есть достаточно важными для того, чтобы на них стояла подпись королевы.

Айра читала письма, в которых важные и богатые люди, с мнением которых приходилось считаться даже тогда, когда они оказывались в немилости и ссылке, просили о пощаде.

Дядя, прекрасно понимавший, что простить его племянница никак не может, вымаливал у нее жизнь сыновей, которых он, по его словам, сам втянул в заговор.

«Истребив всю ветвь герцогов Сорасских, ты убережешь себя от многих проблем, — заявил Голос, чувствуя, что Айра задумалась над письмом. — Оставь в живых хотя бы одного своего брата — и рано или поздно он попробует отомстить за отца. А учитывая, что в их жилах течет та же кровь Доросомнаев, что и в твоих, быть рядом с ними в безопасности ты не сможешь никогда».

— Это мои братья, — ответила королева. Рядом никого не было, и в таких ситуациях она, бывало, отвечала Голосу вслух, впрочем, стараясь делать это так, чтобы для случайного шпиона это выглядело бы рассуждениями вслух. — Я и так потеряла слишком много родных за последнее время.

«Ты знаешь, что хан Разужа уничтожил всех своих близких, когда шел к власти? — поинтересовался Голос. — Он убил своих родителей, младших братьев, старших. Сестер — тех, что покрасивее, — взял замуж, остальных удавил».

— Я же не кочевник, чтобы идти по телам близких, — решила воспротивиться Голосу Айра. — Дядя сам признает, что он был не прав. Он получит легкую и достойную смерть на плахе. А с братьями я поговорю, чтобы понять, насколько глубока в них ненависть ко мне.

«Хорошо, — неожиданно легко согласился Голос. — Из вот таких вот оступившихся родственников получаются отличные командиры — главное, отправить их сразу воевать и не дать стать слишком известными».

— А если я сделаю их своими союзниками здесь, во дворце?

«Если я увижу, что хотя бы одного из них ты сделала своим человеком, то буду рад, — с явной издевкой отметил Голос. — Но я не представляю, как ты собираешься это сделать — ведь одной рукой ты будешь казнить их отца, а другой — предлагать им свою дружбу. Кроме того, их ненавидят все — от челяди и до верных тебе командиров рот и капитанов стражи».

— Я знаю, что делаю.

На это Голос ничего не ответил — хотя Айра прекрасно понимала, что он видел ее бесхитростную ложь.

В тот же день после обеда королева устроила небольшой пир, в число приглашенных попало несколько дальних родственников, вельможи из тех, которые всегда найдут возможность оказаться полезными, и четверо новых советников, подобранных лично Параем Недером.

Также присутствовали капитан Морик и новый верховный маг — грузный старик, приехавший из Сиреневой Башни и выбранный по настоянию Голоса. Незримый советник утверждал, что из своих назначить решительно некого, двое лучших, отчаявшись ждать естественной смерти прошлого верховного мага, примкнули к мятежу и уже казнены.

Пир шел своим чередом, играли музыканты, неслышно скользили слуги.

Артус, высокий молодой человек, приходившийся королеве троюродным братом, рассказывал ей очередную байку из древних времен, на этот раз о встрече Галиоса, великого мага прошлого, с тремя людоедами, когда Морик, получив невидимый для гостей знак, вышел из зала.

Через несколько мгновений капитан королевской стражи вернулся, сопровождая герцога Сечея и графа Андея, двоюродных братьев Айры.

Они сильно выросли с тех пор, как она их видела в прошлый раз — еще до того, как их родитель попал в немилость к ее отцу. Старший, номинальный правитель провинции Сечей, выглядел грозно даже с кандалами на руках и ногах — высокий, коренастый, с яростным взглядом зеленых глаз.

Всем видом он показывал, что готов в любой момент — только дайте шанс! — броситься вперед и вцепиться в горло королеве.

Младший же, получивший обычный для младшего сына графский титул, еще не успел ни вытянуться, ни окрепнуть, как его брат.

На первый взгляд ему было лет семнадцать, хотя Айре было прекрасно известно, что ему уже двадцать. Он стоял, чуть склонив голову влево, и походил скорее на какую-то диковинную птицу, чем на сына одного из самых могущественных в недавнем прошлом людей королевства.

Оба были рыжими и наверняка обычно стягивали буйные волосы шелковыми шнурками, но сейчас стояли с раскинувшимися грязными космами. Им давали и еду, и воду и содержали не в самых худших условиях — все же родственники королевы, — но темница есть темница.

Парай настоял на том, чтобы всех держали в подвалах, находящихся чуть в стороне от дворца и издавна использующихся Доросомнаями для заточения бунтовщиков и опасных преступников.

— Граф Андей, по собственной ли воле ты вступил в мятеж против меня, своей королевы? — поинтересовалась Айра.

— Королевством не может управлять ребенок, — ответил пленник, поднимая склоненную набок голову, и в его зеленых глазах мелькнул яростный огонь, подобный тому, что Айра видела у отца — когда тот был в гневе. Некоторые называли такой взгляд «фамильным» и искали его у всех Доросомнаев и их родственников. — Те, кто окружает тебя, — предатели. Они делают вид, что позволяют тебе управлять королевством, а на самом деле опустошают казну и разваливают страну.

Айра на мгновение онемела от такой наглости: может быть, она вообще сама виновна в мятеже? Ей вдруг вспомнилось, как Парай Недер однажды в подобной ситуации накинулся на жалобщика, требуя доказательств, и как тот сразу стушевался.

— Назови имена и конкретные действия, идущие нам во вред, — холодно попросила королева. — Если ты сейчас, не сходя с места, сможешь доказать свои слова, то я отпущу тебя на все четыре стороны.

Все присутствующие замерли.

Никто не сомневался в том, что Парай Недер использует власть в личных целях. Все знали, что ныне покойный прошлый верховный маг за деньги позволял чародеям всяческие «шалости», а в ответ заступался за них перед королевским судом.

Так происходило всегда — но при Айре подобные пещи начали происходить пореже и не так явно, что было очень большим достижением для девочки, чуть ли не случайно попавшей на трон.

— Я знаю, что вы знаете об этом, Ваше Величество, — не очень внятно заявил Андей. — Все здесь знают! В каждого можно ткнуть — и это будет вор и предатель! И ты, и твой отец — вы оба ведете Дорас к гибели!

— Достаточно! — звонко воскликнул Парай Недер. — Даже не учитывая мятежа, сказанных тут слов хватит для того, чтобы позвать палача. Но если ты не успокоишься, то меч, которым тебе отсекут голому, будет не самым острым.

Осознав, что он только что сам вырыл себе могилу, Анд ей растерянно оглянулся. Он взглянул на старшего брата — все такого же непреклонного, с гордостью смотревшего на него, на стоявших неподалеку от королевы своих дальних родственников, на вельмож, на стражников, на Айру.

А потом, словно решив, что двум смертям все равно не бывать, тихо, но отчетливо сказал:

— Я проклинаю тебя, Айра Доро…

— Остановить его! — велела Айра, повинуясь приказу Голоса.

Андей не успел договорить, потому что кулак одного из стражников ударил его под дых. Граф согнулся, и второй кулак врезал ему по носу, так что кровь потекла по полу, алая, как вино.

Все в зале стихли.

— Прекратить! — велел Морик. — Увести обоих!

— Нет, — вмешалась Айра. — Сечея оставить.

Она не знала еще, о чем и как будет говорить со старшим братом, о котором шла слава как о гневливом и яростном воине, куда менее склонном к разговорам, чем Андей. Но у нее было ощущение, что именно сейчас стоит продолжить беседу.

— Ты думаешь, я более податлив, чем мой брат? — поинтересовался герцог Сечей. — Во мне течет та же кровь, мои предки также правили этой страной.

— Законно правили? — поинтересовалась Айра.

— Да.

— Их короновали согласно обычаю и никто не имел права сомневаться в их власти?

— Да.

Твой отец присутствовал на коронации моего отца и присягал ему. Это было?

Сечей на мгновение задумался, но упоминание отца, видимо, сделало свое дело — и он вновь склонил голову:

— Да.

— Моему отцу должен был наследовать мой старший брат, так было всегда в Дорасе. Это было бы законно?

— Да.

— Если брат, не заведя наследников, умирал, следующим в линии наследования был другой мой брат, затем сестра и так далее. В нашем роду наследует не только меч, но и прялка. Законно?

— Да, — герцог Сечей тяжело дышал, чувствуя, к чему ведет Айра.

— То есть когда я взошла на престол, я следовала закону Дораса, который сделал тебя потомком королей?

Брат молчал, смотря на нее исподлобья — по глазам было понятно, что сейчас он может сорваться и натворить глупостей. Однако мгновение сменяло мгновение, тишина в пиршественном зале стала густой и насыщенной, взгляд королевы пересекался со взглядом мятежника, и он сдался первым:

— Да.

— Тогда почему ты говоришь мне «ты» без моего соизволения? — поинтересовалась Айра. — Ведь ты этим предаешь память прошлых королей Дораса, чья кровь течет в твоих жилах!

Герцог, не осознавая, что делает, облизал пересохшие губы.

— Я младше тебя, — продолжила Айра. — Да что там, я младше каждого, кто присутствует в этом зале. Еще совсем недавно меня бы сюда не пустил мой отец, предпочитая, чтобы я играла с куклами. Но сейчас я — королева, и это не мой выбор, не твой и не чей бы то ни было еще. Это выбор богов и Дораса Ты понимаешь?

— Да… Ваше Величество, — почти выплюнул последние два слова Сечей.

Он не обладал столь живым разумом, как брат, и такой же гневливой силой, как отец. Он стоял непреклонно, пока верил в то, чем жил, и был готов сломаться, когда терял свою веру.

— Ты находился в числе возглавлявших мятеж против законной королевы?

— Да, — склонил голову брат.

— Знаешь ли ты, какой кары заслуживаешь?

— Отсечения головы, — спокойнее ответил Сечей.

Ему было понятно то, что происходило — он признал вину и готов понести за нее наказание.

— Я собираюсь отпустить тебя, — тихо сказала Айра и поежилась от удивленных взглядов со всех сторон. — Если ты поклянешься прийти в день своей казни и добровольно положить голову на плаху.

— А если я не приду? — неуверенно спросил герцог. — Если я сбегу? В вольные города, или к гномам, или в Орду? На край света?

— В тебе течет кровь Доросомнаев, — тихо ответила королева. — Я не могу не верить тебе, если ты дашь слово.

И это окончательно сломало Сечея — он, тяжело дыша, опустился на одно колено и, прерываясь, произнес:

— Я клянусь своей честью, кровью и душой, что приду в тот день и в тот час, который назначит мне королева Айра Доросомнай, для того чтобы получить возмездие за свои преступления.

Все в зале застыли, никто не говорил ни слова.

Капитан Морик жестом приказал стражникам отступить в стороны.

— Я, королева Айра Доросомнай, приказываю тебе прийти завтра в полдень на Площадь Красных Дождей, — решительно и властно произнесла девочка, сидевшая на троне. — И если ты опоздаешь хоть на мгновение, этим навеки опозоришь себя. Теперь иди.

Ее брат усмехнулся — как-то грустно и нерешительно. Он встал, и сразу стало понятно, что не такой уж он и мощный — скорее слишком грузный для своего возраста. Без ярости он вдруг стал каким-то обычным.

Не быстро и не медленно, шаркая затянутыми и кандалы ногами, Сечей подошел вплотную к Морику. Тот протянул руку в сторону, и стоящий рядом стражник сунул в руки командиру тяжелый кривой ключ, которым капитан тут же отомкнул кандалы и на ногах, и на руках.

Сечей пошел к выходу.

На мгновение он остановился — в этот момент Голос заметил: «Размышляет, нужно ли прощаться», — а затем решительно вышел сквозь распахнутые перед ним двери.

— Я думаю, он сбежит, — тихо заметил сидевший рядом с королевой Парай Недер. — Выйдет наружу, поймет, что ничего не осталось, верных слуг уже казнили, друзей посадили или запугали — и очнется. То, что вы сделали, — это потрясающе… Но боюсь, что надолго этого не хватит.

«Поверь, Айра, хватит, — сказал Голос. — Ты воспользовалась своей магией, надавила на него — и заставила его принять свои правила игры. Он не сможет отказаться, его внутренних сил не хватит на это. Ты молодец. Научись пользоваться этим своим даром, и весь мир ляжет к твоим ногам».

Разужа шел по лесу спокойно — позади шагали двадцать телохранителей, лучших воинов обитаемого мира, да и сам хан ханов был намного сильнее не то что человека, а даже циклопа.

В предрассветных сумерках осенний лес казался загадочным.

— Вон там они были, етить их налево, ваша милость, — оттараторил Коряга — выступавший в роли проводника крестьянин. — Медведя подрали, как кролика какого.

В голосе мужика звучало явственное неодобрение.

Разужа усмехнулся — ну еще бы! Для простых людей самым важным является то, чтобы не нарушался порядок вещей. Положено по седьмому дню работать до середины дня — значит, до середины, и не дольше! Положено в пост не есть рыбы — значит, не есть! Ну а если положено медведю драть рогатых, то уж точно наоборот быть не должно!

— Уйдар, Чигожа, проверьте, — тихо сказал хан, и двое его людей метнулись вперед.

В последнее время расплодилось много разных тварей, словно из-под земли полезли. Все древние развалины стали обиталищем нечисти, на кладбищах завелись ходячие мертвецы, а в лесах и диких горах и вовсе появилось невесть что.

К демонам и бесам Разужа относился спокойно, да и они большей частью обходили его владения стороной. Но вот с поднявшимися скелетами, со слизнями или еще какими необычными тварями он предпочитал разбираться сам.

Как некоторые правители любят охоту, так Разужа любил сражаться с чудовищами.

Через несколько мгновений разведчики вернулись.

— Минотавры, четыре, — сказал один из них. — И как обычно — провал в земле.

— Маловато, — разочарованно произнес Разужа. — Пойдем втроем.

Коряга с ужасом смотрел на то, как хан и двое его людей перелезли через бурелом, в то время как остальные воины расположились прямо на земле, доставая бурдюки и лепешки.

Чуть погодя он понял, что не справится с любопытством, которое оказалось пуще страха, и медленно, на подгибающихся ногах, двинулся за ханом. Ему пришлось пройти шагов двадцать, когда впереди кто-то заорал, раздался звон металла.

Крестьянин зажмурился на мгновение, но тут же распахнул глаза: в трех шагах от него Разужа со змеиной ловкостью оттолкнулся от изогнутого ствола дерева и мощным ударом меча располосовал грудь минотавра.

Тварь была еще больше, чем Коряга ее помнил, — почти в два человеческих роста, со страшными острыми рогами и грозной бычьей мордой.

Минотавр подпрыгнул на копытах и взмахнул секирой, целя в шею Разужи, однако хан легко уклонился от удара, кувыркнулся между копыт чудовища и воткнул мифрильный клинок в спину монстра.

— У-у-у-у, — хрипло и с тоской промычал минотавр, затем ноги его подломились, и он рухнул.

И тут же Коряга сообразил, что в первый момент он увидел далеко не все поле боя. Там, позади мертвого монстра, Разужа вместе с двумя своими воинами начали ловко и слаженно теснить еще троих минотавров.

Воины изгибались, крутились, прыгали, стараясь не принимать на щиты и клинки прямые удары секир, и режущими ударами разъяряли чудовищ все сильнее и сильнее. Разужа же вовсе напоминал не человека, а вихрь, из которого молниями высверкивали выпады.

Затем все слилось в какой-то невероятный ураган… и закончилось.

Трое людей стояли — а их противники лежали мертвыми.

И если двое воинов дышали тяжело и прерывисто, то Разужа был свеж и улыбался. Ему словно бы стало легче от этой схватки.

— Обыскать подземелье, там должны быть сокровища, — спокойно крикнул он. — Корягу этого туда закиньте, пусть он ищет.

Хан жестким пальцем ткнул в сторону крестьянина, и на момент тому показалось, что в глазах всесильного правителя он увидел смертельную тоску — ужасную, болезненную, невозможную.