Луж была уйма. В лужах отражались стволы, ветки, юркие солнечные зайчики, словно выпрыгнувшие из густой листвы.
Но вода в них была мертвой. Так сказал папа. И вправду, сколько я ни глядел в лужи, не увидел в них ни дафний, ни пиявок, ни дрыгающих брюшком комариных личинок. Не было в ней и таинственного щитня, которого я ни разу так и не видел.
Да и откуда могли взяться в лужах дафнии, пиявки и щитни? Ведь вода появилась в них всего дня три назад после сильных дождей.
«Зря это папа затеял, — недовольно думал я. — Лучше бы на рыбалку поехали».
От лужи к луже, от лужи к луже — и ничего!
— Папа, а может, щитни тут и не водятся? — сказал я неуверенно. — Может, их вообще нет?
Отец в это время стоял на коленках перед лужей и поманил меня пальцем:
— А ну, скорее банку!
Миг — и я лежал животом на мокрой траве, глядя, как в коричневой воде двигалось черное чудовище. Оно было не больше желудя. Его туловище походило на щит, черный хвост был раздвоен.
— Не бойся, — сказал отец и положил мне на руку щитня. — Он хоть и родственник рака, но не щиплется.
Вскоре я совсем осмелел, спокойно запускал руку в лужу и, выловив щитня, передавал его папе.
— Ну, в этой луже, кажется, все. Пошли дальше! — сказал отец, сажая последнего щитня в банку.
Не прошло и часа, а в банке было уже двенадцать щитней. Они бестолково суетились, кувыркались, толкали друг друга.
Дома мы поровну поделили улов — шесть щитней папе, шесть мне — и рассадили их в два аквариума. Папа объяснил, что это щитни летние, теплой воды не боятся и кормить их надо личинками комаров, головастиками или мелко наскобленным рыбьим мясом.
— Все ясно? — спросил отец, вытаскивая из футляра микроскоп. — Справишься?
— Еще бы! — усмехнулся я. — Дафний выращивать небось потруднее, и то справился!
— Не говори «гоп», пока не перепрыгнул! — сказал папа и занялся своими делами.
В этот вечер я долго не мог заснуть и все ворочался с боку на бок. «Откуда все-таки в лужах оказались щитни? — думал я. — Ведь не с неба же упали вместе с дождем?»
На следующее утро я прибежал в лабораторию, когда там еще никого не было. Усевшись на табурет, я принялся разглядывать своих новоселов. Щитни вели себя так, словно родились в аквариуме. Поблескивая черными щитами, они то опускались на дно, то подплывали к самой стенке, будто желая получше разглядеть меня.
Но больше всего мне нравилось, когда они перевертывались и плавали на спинке, — тогда были хорошо видны их лапки, которые не останавливались ни на секунду.
Вскоре пришел и папа. Через плечо висело полотенце, блестели гладко зачесанные волосы. Он заглянул в аквариум.
— Ба, да они уже отложили яички! Везет тебе, Костик.
Я, правда, не понял, почему мне везет, но зато яички заметил сразу. Они были очень маленькие, с булавочную головку.
— По дафниям ты уже специалист, — сказал папа. — А не попробовать ли тебе вывести щитенят, а?
Папино предложение мне понравилось, и я сразу же стал соображать, как получше взяться за дело.
— Как ты думаешь, папа, а если сделать инкубатор?
— Инкубатор? — удивился папа. — Интересная идея. Ну что ж, попробуй. А я буду выводить по-своему. Посмотрим, у кого получится лучше.
Папа ушел, а я, не теряя времени, вынул из шкафа простоквашницу — стеклянную банку, похожую на низкую кастрюльку без ручек, положил на дно немного ила, налил воды и с помощью пипетки перенес в нее яички щитня.
«Посмотрим, у кого выведутся раньше: у меня или у папы», — думал я, ставя простоквашницу на подоконник, освещенный солнцем.
В этот день все шло отлично. Вода в инкубаторе была прозрачной и теплой, яички лежали на месте, и я подолгу любовался ими.
На следующее утро папа стал делать что-то совсем непонятное. Он выловил из своего аквариума щитней, слил почти всю воду и вынес его на крыльцо, на самый солнцепек.
— Пусть пожарятся! — сказал он.
Я даже втайне обрадовался — ведь яички без воды погибнут. Теперь папа наверняка проиграет соревнование.
Я достал тетрадь в красной обложке и на первой странице написал: «Дневник научных наблюдений над щитнями Кости Буравкина». Потом поставил число и стал записывать, как мы поймали щитней и как увидели, что они отложили яички.
Это была, пожалуй, самая хорошая запись во всем дневнике. День ото дня записи становились все хуже и хуже. С яичками творилось что-то неладное. Уже через день я увидел, что они покрываются зеленоватой слизью. Она обволакивала их все плотней и плотней. Напрасно я перетаскивал инкубатор с солнца в тень и обратно на солнце. Напрасно менял воду. Ничего не помогало.
Как-то подошел ко мне отец и стал разглядывать мой инкубатор.
— Ну-ка, посмотрим, что тут делается.
Папа взял пипеткой несколько яичек, положил их на стеклышко (оно называется предметным) и сунул его под микроскоп.
— Тащи сюда табурет повыше! — сказал он. — А теперь влезай, смотри в микроскоп и докладывай обо всем, что увидишь.
Я зажмурил левый глаз, а правым заглянул в трубку микроскопа. Ой, и чего только я не увидел! На огромном сильно освещенном поле извивались какие-то червяки, прыгали серебристые с шипами шары, носились остроносые ракеты. Папа покрутил винт микроскопа, и тогда показался кусочек яичка. Тонкая оболочка его была прорвана, изнутри торчала какая-то вата.
— Погибли, — сказал отец.
— Погибли? — не поверил я. — Ведь я так за ними ухаживал…
— Ладно, не горюй! — Папа похлопал меня по плечу. — Как говорится, и на старуху бывает проруха. Слезай, пойдем посмотрим мое хозяйство.
В отцовском аквариуме вся вода высохла. Зеленовато-бурый ил смешался с яичками так, что их почти нельзя было рассмотреть.
— И у тебя погибли, — сказал я. — Смотри, все засохли и стали как пыль…
Но, странное дело, папа не огорчился. Он подмигнул мне и ссыпал зачем-то сухой ил вместе с яичками в небольшую пробирку.
— Посмотрим, — сказал он и ушел в свою лабораторию.
Несколько дней после этого я все не мог успокоиться. Даже купался без удовольствия. Нырну, бывало, открою под водой глаза, и все мне щитни мерещатся. Вылезу на берег, сяду на солнышко, греюсь и думаю: «Щитни тоже тепло любят».
Но больше всего мне досаждал Филька, который вернулся с Кубани, где гостил у своей бабки. Как его угораздило пронюхать о моей неудаче, не знаю. В первый же день после приезда он сказал, что я «рак-дурак» и, конечно, неспроста, — ведь щитни и раки родственники. И каждый раз, встречая меня, спрашивал:
— Ну как твой инкубатор? Много раков вылупилось? Не продашь десяток?
Потом я поймал маленького зверька, похожего на белочку, — я о нем когда-нибудь расскажу. Очень смешной зверек, зовут его соня. Занялся им и забыл про щитней. И даже не вспоминал. А через год, на следующее Лето, позвал меня как-то папа и говорит:
— Принеси лестницу к лаборатории, да поживей! Щитней разводить будем.
Каких щитней? Ах да, я и забыл о них вовсе. Что это он опять задумал? Мало мы в прошлом году с ними навозились?
Все же лестницу я притащил. Папа прислонил ее к стене лаборатории возле окна и полез под крышу. Долез до половины, запустил руку за оконный наличник и вынул… что бы вы думали? Пробирку! Ту самую — с сухим илом и мертвыми яичками щитней.
Потом папа спустился на землю и велел мне приготовить аквариум. Я сбегал на озеро, принес воды, и вот уже аквариум готов. Мне не терпелось увидеть, что же будет дальше, но отец, как нарочно, медлил.
— Поспешишь — людей насмешишь!
Не торопясь, он высыпал в аквариум содержимое пробирки.
— А теперь можешь идти купаться, — сказал он. — Расспросы потом!
Да, потом было о чем расспрашивать!
В аквариуме через несколько дней уже резвились маленькие щитенята. А еще через несколько дней они стали совсем как взрослые щитни — двухвостые, черные.
Вот тогда и открыл мне папа тайну щитней. Оказывается, чтобы вывелись рачки, надо обязательно подержать яички на воздухе, да побольше. Можно и на солнце, и в мороз — они все вынесут.
Папа нарочно пробирку на всю зиму за наличником оставил. Я бы, конечно, ему и без этого поверил, но ведь так получилось куда интересней.
Ну, а если бы яички на воздухе погибали, то и щитни бы вымерли. Живут ведь они в колдобинах да лужах, где сегодня есть вода, а завтра — ни капли. Вот щитни и приспособились. Окажутся яички на воздухе, высохнут, смешает их ветер с пылью и переносит в другие лужи. Глядь — и там вдруг щитни появились, словно с неба. Вот ведь какие хитрые!