С прибоем на берег

ЖЕНЩИНА НА ПОДЛОДКЕ

Капитан третьего ранга Мирский вернулся из штаба расстроенным. Он пригласил к себе в каюту замполита и долго не начинал разговора, сердито шуршал бумагами.

- Что у тебя стряслось, Сергей Егорович? - участливо спросил замполит. Он был на десять лет старше командира и с глазу на глаз говорил ему «ты».

- Худо дело, Иван Ильич. - Мирский досадливо подергал пышную бороду, которая казалась приклеенной на его моложавом розовощеком лице. Он начал отпускать ее в одном из трудных боевых походов, из которого лодка вернулась без вертикального руля и с дырявыми балластными цистернами. Поначалу борода служила мишенью для острот и шуток всего дивизиона, но постепенно к ней привыкли.

- Отчего худо? - удивился замполит. Ведь шел июль сорок пятого года, и казалось, все худшее осталось позади, а сам замполит

все чаще видел во сне свою школу, где до войны преподавал физику и куда собирался вернуться после демобилизации.

- На-ка вот, полюбуйся! - сказал командир и протянул листок.

Иван Ильич недоуменно повертел бумагу перед глазами. Это был список фамилий каких-то незнакомых людей, завизированный начальником штаба дивизиона и заверенный печатью.

- Читай пятую фамилию сверху, - подсказал не без ехидства Мирский.

- Скворцова Наталья Сергеевна, старший инженер…- громко, как на уроке, прочитал замполит,

- Понял теперь?

- Пока не совсем.

- Бригаду инженеров к нам подсаживают, новый акустический прибор испытывать.

- Это большая честь для нас, - улыбнулся замполит.

- А Наталья Сергеевна? - многозначительно спросил Мирский. - Кабы ты ее видел, Иван Ильич, забеспокоился бы не меньше моего. Чует мое сердце, хлебнем мы с пей горя и заботы!

- Давно ли ты стал таким суеверным, командир?

- При чем тут суеверие, комиссар? Или ты не знаешь, каким, к примеру, взглядом провожает наш вестовой Сенюшкин каждую захожую медсестрицу? Делает стойку, как породистый сеттер. А у нас с тобой таких сенюшкиных немало. Боюсь, что из-за этой Натальи Сергеевны многим служба в голову не пойдет.,.

- Плохого пока ничего не вижу, - возразил замполит, вспомнив почему-то жену, с которой расстался в начале войны и по которой тосковал.

Инженер Скворцова пришла на лодку в субботу во время большой приборки. Она была одета в цветастое

крепдешиновое платье, которое ярким пятном выделялось па залитом мазутом и порядком захламленном причале.

Вестовой Сенюшкин, прибиравшийся на мостике, выпустил из рук веревочную швабру и бросился к переговорной трубе.

- Ребята, к нам мадам! - приглушенно крикнул он вниз. - Чугунов, включай вытяжную!

В чреве подлодки зарокотал электрический вентилятор, а из рубочного люка пахнуло смесью масляной гари с ароматами камбуза.

Услужливый Сенюшкин встретил гостью возле сходни и проводил до самого вертикального трапа. Едва ступив па первую его перекладину, Наталья Сергеевна почувствовала, как парашютом надулось ее платье где-то возле головы. Инстинктивно она попыталась рукой схватить его край, но, ощутив под собой пугающую пустоту, снова вцепилась в металлический поручень. Только коснувшись ногами палубы, она укротила буйствующий крепдешин.

Растерянная, стояла она в центральном отсеке, оглядываясь по сторонам. Заметила неподалеку ухмыляющиеся физиономии, поняла: фокус с платьем подстроен. Тогда, неожиданно для зрителей, она вздернула подол, обнажив стройные ноги, затянутые почти до самых бедер в трофейные шелковые чулки.

- Надеюсь, все теперь видели? - зло сощурившись, спросила она. В этот момент в отсеке появился командир лодки, и шутников словно ветром сдуло.

- Извините, пожалуйста, - пробормотала она, оправляя платье на коленях.

Щеки Мирского стали пунцовыми.

- Я прошу вас, товарищ старший инженер,- отводя взгляд, сказал он, - в следующий раз приходить на корабль в шароварах.

- Хорошо, товарищ командир, - покорно кивнула головой женщина, решив, что оправдываться не будет.

- Вас разместят в каюте моего помощника, - продолжал Мирский, уже овладев собой. - Вахтенный, проводите инженера во второй отсек! - приказал он.

Когда за ушедшими хлопнула переборочная дверь, командир дал волю своему гневу.

- Чугунов! - с присвистом выкрикнул он.

- Есть, товарищ командир! - откликнулся из шхер трюмный.

- Вы пустили вытяжную вентиляцию?

- Так точно!

- Пять суток строгого ареста!

- Есть пять суток строгача… - кисло произнес трюмный, пе ожидавший такого финала безобидной, по его мнению, шутки.

«Ну погоди, официант паршивый!» - мысленно пригрозил он оставшемуся в тени хитрюге Сенюшкину.

- Ну вот и началось, - философски изрек мичман Придыбайло, один из свидетелей инцидента. - То ли еще будет! Баба на корабле -все одно, что горящая головня возле пороховой бочки…

Отведать арестантских харчей трюмному Чугунову так и не пришлось. «Щука» срочно покинула базу, вышла в открытое море. Придерживалась строго рекомендованных фарватеров, то и дело встречая тревожно гудящие сиренами тральщики и слыша нередко гулкие взрывы подсеченных тралами мин.

Инженеры, почти все пожилые, сухопутные люди, настороженно прислушивались к отдаленным гулам. Командир не счел нужным скрывать от них всю опасность плавания. Только Наталья Сергеевна не выказывала беспокойства. Она сразу же обзавелась добровольными помощниками, самыми активными среди которых стали Сенюшкин с Чугуновым. Они наперехват подносили Наталье Сергеевну вовсе не громоздкие и не тяжелые приборы, а трюмный по собственной инициативе научил ее пользоваться всеми необходимыми корабельными системами.

Без тени смущения она приняла услуги Чугунова, болезненно уязвив самолюбие вестового Сенюшкина, и тот, в свою очередь, сделал ответный ход: явился на раздачу ужина не в застиранной куртке, а в жестком от крахмала белом офицерском кителе. Где он .сумел его раздобыть, так и осталось невыясненным.

Поладила Наталья Сергеевна и с замполитом, которого запросто стала называть по имени-отчеству, а он ее и вовсе - Наташей. Они обращались друг к другу, как старые и добрые знакомые.

И только при встречах с командиром лодки женщина смущенно отводила глаза. Взгляд же капитана третьего ранга Мирского был официально нейтрален, сопровождался вежливым кивком головы.

Самые сведущие в экипаже люди - вестовые. Они много видят, слышат, запоминают и делают выводы. От Сешюшкина Наталья Сергеевна узнала о безупречной холостяцкой репутации командира, который лишь для единственной женщины сделал исключение, прикрепив ее фото над изголовьем. В увядшем, с сеткой морщинок лице без труда угадывались его собственные черты.

Конец июля на Черноморье выдался жарким. Едва поднявшись над горизонтом, солнце жадно слизывало жиденький утренний туман, его лучи щупальцами спрута прилипали к металлическому корпусу лодки, прогревая насквозь ее оболочку. От непрерывной работы вентиляторов горели предохранители, и все равно температура не опускалась ниже тридцати градусов, а большая влажность сделала отсеки настоящими парными.

В другое время формой одежды стали бы трусы и полотенце на шее, но из-за гостьи пришлось поступиться обычаем. Пример подавал сам Мирский. Даже к обеденному столу он выходил в наглухо застегнутом кителе. Зато от шикарного наряда вестового Сенюшкина осталось жалкое воспоминание, так как почти после каждой раздачи харча китель приходилось сушить на вентиляционном раструбе. Лучше всех - в легкой блузке без рукавов - чувствовала себя Наталья Сергеевна, только и ей хотелось порой, чтобы в дымящейся миске борща вместо желтых кружков навара плавали кусочки льда.

Особенно было душно по ночам. В крохотной, величиной в два шкафа, командирской каюте нечем было дышать, мокрые простыни прилипали к телу. Даже в редкие часы отдыха капитан третьего ранга Мирский не мог забыться настоящим, освежающим сном. А однажды, проснувшись и откатив дверь, чтобы пустить хоть немного свежего воздуха, он увидел в раскрытой каюте напротив разметавшуюся на кургузом диванчике женщину в рубашке с кружевной оборкой на груди.

Назавтра Сенюшкин перенес его постель на парусиновую койку к торпедистам, а по боевым постам передали устное распоряжение Мирского, запрещающее без надобности появляться ночью в офицерском отсеке.

- То ли еще будет! - кратко прокомментировал это событие мичман Придыбайло.

А замполит в подходящий момент спросил командира:

- Не напрасно ли чудишь, Сергей Егорович? Домой вернемся - в дивизионе проходу не дадут.

- По мне пусть хоть на весь флот разнесут, - хмуро буркнул Мирский, - а во втором зевакам делать нечего!

Замполит внимательно глянул на него, улыбнулся каким-то своим мыслям.

- Тебе влюбиться надо,- вдруг сказал он. оторопевшему командиру, - чтобы плесень военная с тебя сошла.

Мирский выразительно крутнул пальцем возле виска, бросив странный взгляд на замполита.

- Нет, в самом деле, - невозмутимо продолжал Иван Ильич. - Приглядись получше к Наташе. Чем тебе не невеста? Не был бы я женат, ни за что б не уступил.

- Та-ак, - нараспев произнес командир. - Выходит, ты, Иван Ильич, решил стать сватом.

- С чего ты взял? Просто сказать тебе хочу: зря ты сычом па нее глядишь. Ей и без того круто в жизни пришлось. Ленинградскую блокаду перенесла. И жених у нее на фронте погиб. Летчиком был. Это она для виду лихость на себя напускает. Поверь мне, Сергей Егорович, ведь я учитель и в людях немножко разбираюсь… Душа у нее нежная и незащищенная.

Этой же ночью Мирскому пришлось подкрепить свое запрещение делом. Спустившись вниз после «собаки» - вахты с ноля часов до четырех, он увидел возле открытой двери помощничьей каюты какую-то неясную фигуру.

- Я только простыню поправить, товарищ командир… - оправдывался застигнутый врасплох Сенюшкин.

- Вон отсюда! - прошипел Мирский, показав вестовому ладонь с растопыренными пальцами.

- Ну что ж, справедливость восторжествовала! - прослышав о конфузе приятеля, сказал трюмный Чугунов. - Теперь не придется мне, Сенюшкин, одному на губе припухать. Слышь, а какой арест кэп тебе отвалил, простой или строгий?

- Это еще не все, попомните меня! - многозначительно изрек мичман Придыбайло.

Лодке по конструкторскому заданию предстояло работать в подводном положении. Для этого ей назначили район моря контрольно-протравленный и потому относительно безопасный. На кромках его лежали затопленные суда, которые предполагалось использовать в качестве акустических мишеней.

Готовясь к ответственным испытаниям, инженеры почти круглые сутки проводили в носовом отсеке. Раскатывали прямо на палубе чертежные рулоны, что-то паяли в аппаратуре, наполняя тесное помещение резким запахом канифоли. Понимая важность происходящего, даже Чугунов с Сенюшкиным не решались предлагать свою помощь Наталье Сергеевне.

- По местам стоять к погружению! - раздалась по переговорке команда вахтенного механика. Глухо ухнула вода в балластные цистерны, сразу стало тихо за бортом и замерла под ногами чуткая палуба, А уши словно закупорило ватными пробками.

- Глубина тридцать метров! - сообщил командир.- Приступайте к эксперименту!

- Хорошо! - не по-военному откликнулась по трансляции Наталья Сергеевна и немного погодя сказала: - Пожалуйста, попрошу держать курс ноль градусов, скорость четыре узла.

- Четырнадцать лет на флоте, - громко удивился сидевший на горизонтальных рулях мичман Придыбайло, - а первый раз вижу, как баба лодкой командует…

- Не отвлекайтесь! amp;apos; Держите глубину! - резко оборвал его Мирский.

- Теперь нужен курс девяносто! - снова запросила Наталья Сергеевна.

- На румбе девяносто градусов!

- Глубина тридцать метров! Лодка на ровном киле! - доложил Придыбайло, продолжая мысленно костить новоявленную командиршу.

- Большое спасибо! Принимаем эхо от предмета значительной протяженности на большом удалении.

Мирский склонился над картой. Ага, видимо, это первый топляк. Пеленг и дистанция совпадают. «Приличную аппаратуру сделали эти сухопутные люди», - удовлетворенно подумал он.

- Просим курс двести семьдесят градусов!

- Есть двести семьдесят!

- Что это такое? - вдруг воскликнула Наталья Сергеевна и тут же взволнованно зачастила: - Эхо от мелких предметов. Прямо впереди, очень близко!

- Стоп оба мотора! Боцман, ныряй! - мгновенно изменившимся голосом приказал командир.

- Вот и влипли! - выдохнул Придыбайло,

Первыми услыхали скрежет те, кто был в носовом отсеке. Растерявшиеся инженеры перебрасывались недоуменными взглядами.

- Минреп с правого борта! - ответом на их безмолвный вопрос прозвучал тревожный доклад вахтенного.

Что такое минреп, инженеры знали и понимали, сколько смертей закреплено на свободном его конце. Да и по бледным, напряженным лицам бывалых моряков они осознавали всю серьезность положения. Мысль о том, что может произойти каждую секунду, леденила им кровь. А металлический скрежет предательски медленно удалялся назад. И тут, разорвав гнетущую тишину, раздался звонкий женский голос:

- Впереди чисто! Никаких предметов нет!

- Пронесло! - расплылся в улыбке мичман Придыбайло.

В ореоле белесых пузырей с шумом выбросилась лодка на поверхность. И словно волнение людей передалось ей, долго не могла уравновеситься, переваливаясь с носа на корму.

- Передайте циркулярную, - смахнув со лба бисеринки пота, приказал командир радисту. - Обнаружена минная банка. Координаты…

Потом, постояв какое-то время на откидной площадке ходового мостика, вновь наклонился к переговорной трубе:

- Пригласите наверх старшего инженера Скворцову.

Он подал Наталье Сергеевне руку, помогая выбраться

из узкого проема рубочного люка, подождал, пока она приведет себя в порядок - вентиляция на этот раз пе пощадила ее прическу,- и негромко сказал:

- Большое вам спасибо, Наталья Сергеевна…

- Ну что вы, товарищ командир, - застеснялась она.

- Зовите меня Сергеем Егоровичем.

- Хорошо. Так за что же вы меня благодарите?

- Как за что? Вы же в некотором роде спасительница корабля. Отныне мы вас занесем в наши лодочные святцы.

- Благодарите аппаратуру! А лично я просто не понимала происходящего. Иначе бы со страху померла. Я ведь обыкновенная трусиха. Честное слово, Сергей Егорович!

Она смотрела на него снизу вверх, и в ее затуманенных смущением глазах действительно было что-то нежное и беззащитное.

Через несколько дней лодка возвратилась в базу и ошвартовалась возле причального понтона. На пирсе командира ждал штабной автомобиль. Когда капитан третьего ранга Мирский возвратился па причал, инженеров он уже не застал. Тех тоже увезли на доклад к начальству.

Возле сходни покуривал трубку чисто выбритый и постриженный замполит.

- Представляешь, Сергей Егорович, - лукаво прищурясь, заговорил он. - Сенюшкин-то с Чугуновым предложение Наташе сделали. Каждый по полной форме просил у нее руку и сердце…

- Ну и кого она предпочла? - с деланным равнодушием спросил Мирский.

- А как ты сам думаешь? - вопросом на вопрос ответил замполит.

Мирский усмехнулся и ступил ногой на трап.

- Погодите, товарищ командир, - остановил его замполит. - Что же будем делать с незадачливыми женихами? Выписывать им записки об арестовании?

- Амнистия обоим,- улыбнувшись, сказал Мирский.

Уверенным, пружинистым шагом он поднялся по сходне на палубу лодки, козырнув на ходу Военно-морскому флагу.