S-T-I-K-S. Человек из Пекла. Книга 2. Часть 1

Глава 3

Пять лет после рождения Дмитрия.

Два месяца спустя встречи с представителями Холма.

Стаб Гвардейский.

После встречи с Холмовцами в Гвардейском мало что изменилось. Вернулись из очередного рейда Мятный с Отрядом. Как он и планировал, в этот раз к Пеклу не ездили, "обкатали" пополнение в приближённых к боевым условиях. Никого не потеряли. Жемчуга не добыли, но настреляли довольно много споранов и гороха. С одним из новеньких, разве что, пришлось расстаться, дисциплину он, в виду своей крутости признавать никак не желал. Проблем от него в рейде не возникло, но на выходах к Пеклу такие люди в Отряде не нужны. Индивидуалисты до мозга костей и на самом деле, обычно, хорошие бойцы, но совершенно не умеющие работать в команде. Разошлись миром, выплатили долю с добычи и отпустили, всё честно.

В самом Гвардейском усилили бдительность в патрулях, особенно дальних. Усилили их дополнительными людьми. На Форпосты так же отправили по дополнительной группе охраны. Людей пусть и хватало, но не все подходили для такой работы, поэтому Зубру пришлось договариваться с Артелью на выделение из их числа бойцов. Естественно, не бесплатно, не только за идею. Да и в самих Отрядах правильно понимали складывающуюся ситуацию и людей выделили без споров. А месяца через полтора случилось первое нападение. Как раз с направления Холма. С "Двойки" вернулся потрёпанный караван со сменой. Не ожидай бойцы нападения и не будь дополнительных стволов, могли бы потерять намного больше людей, если вообще не всех. Отделались пятью двухсотыми и десятком раненых в разной степени. Сойка на пару с Ведой их быстро на ноги поставили. Девушке нужна была практика в знахарстве, а Сойке регулярная "прокачка" энергии, да и как своим же, с кем в одном стабе живёшь, не помочь. Нападавших уничтожили почти всех, но двоим или троим всё-таки удалось уйти. Вылавливать их в лесу никто не стал, тем более "на огонёк" и заражённые заявились. Пусть немного и развитее топтуна никого не оказалось, но попотеть людей твари заставили.

С этого момента все "несанкционированные" выходы за пределы стаба были запрещены. От дальних походов Горцу с сыном пришлось отказаться по той же причине, уходили они теперь не дальше пары километров и то, разрешали только потому, что он обладал самым большим радиусом "чутья" среди всех жителей стаба. Дима со своей сотней метров тоже выбивался в "лидеры", но одного его отпускать ни у кого даже мыслей не возникало, да и сам он об этом не думал, погруженный в познание своих новых возможностей.

Вторая стычка произошла через пару дней. Напали на дальний патруль. Вернее, патруль обнаружил диверсионную группу. В этот раз обошлось без убитых, но троих всё же ранили. У противника остался один убитый, остальные пятеро ушли. Началась тихая "партизанская" война. Холмовские понемногу трепали Гвардейских. Укусят и уходят. В одной из таких стычек удалось захватить пленного. Допрашивали в стабе с "применением" братьев-близнецов. В итоге всё оказалось довольно просто, командование Холма поставило задачу всячески мешать нормальной жизни Гвардейским, при этом минимально нанося урон живой силе, то есть, по возможности, никого не убивать. Ранить, повредить технику, это да. Больше человек ничего не знал. И мозги этим диверсантам промыли качественно, мол, Гвардейский желает встать у руля новообразовавшегося Союза, поэтому их нужно приструнить, но до открытой войны не доводить. Хотя, по сути, эта самая война уже началась.

Горец, спустя время, предложил Зубру свои "услуги" по очистке ближних территорий от партизан. Глава Гвардейского поначалу отказался, прекрасно понимая, что он живых не оставит и тогда точно можно ждать открытой конфронтации. Но в итоге решили всё-таки подключить и его, но так, чтобы это не превратилось в резню. Без трупов, лишь отбить желание соваться к Гвардейскому, чтобы эти диверсанты сами распускали страшные байки среди своих. А напугать Горец мог ещё как. Пару вечеров потратили на разработку планов. Занятие не на одну неделю, конечно, но иначе никак, терять технику и людей не вариант. И Горец начал свою "пропаганду". Конечно, разом накрыть все действующие группы невозможно, но, как говорится, курочка по семечку, рано или поздно результат будет.

Караваны со стороны Холма приходили пустыми. Как рассказывали торговцы, у них выкупали все основные товары, а это патроны, оружие и всё с этим связанное. Как раз то, что всегда брали в Гвардейском. Спек ещё. Самих торговцев пугать пытались, мол, совсем оборзели "гвардейцы", кидают на всём, лучше вообще мимо проезжать. Торговцы же, народ тёртый, прекрасно понимали, что к чему, да и связи давно налажены, Холмовцам не верили, посмеивались только. Но и против выгоды не пойдешь, распродавали всё. Откуда столько средств у Холма, вопрос. Хотя, если на него, как минимум, два стаба работают уже, ещё и оставаться должно. Второй караван, шедший уже с другой стороны, всегда был с товаром, тут Холмовские обломались. А нападать на торговые караваны, курсирующие между стабами, никто и никогда не станет. Не хватит огневой мощи, защищены такие колонны покруче некоторых поселений. К тому же, с этим караваном ехали товары, нужные и в Холме, но здесь "Гвардейцы" не стали отвечать тем же, пусть их. Да и средств лишних, в общем-то, не было, чтобы скупать ненужное самим. А везли различные запчасти к плавсредствам. До странности, но рядом с Холмом не было кластеров, где можно разжиться этим добром. Приходилось ходить далеко и рисковать. Либо вот так, скупать у торговцев, однажды смекнувших, с чем, помимо обычного ассортимента, нужно ездить по выработанному маршруту, что нужно тому или иному стабу. Единственное чем "помогли" торговцы, видящие ситуацию, подняли цены на нужные уже Холму товары.

В самом стабе, жизнь, казалось и не изменилась вовсе. Работы, разве что, чуть больше стало. Периодически с Форпостов привозили свежаков, те либо оставались, либо с караванами уезжали. Редко прибывали гости, некоторые проездом, другие оставались, пытаясь найти своё место и заработать.

Три месяца после встречи с представителями Холма.

Стаб Гвардейский.

"Тук… тук… тук", Дима занимался нудным, но нужным занятием, заодно и подумать можно. Подросток, выглядел он уже лет на шестнадцать-семнадцать, хорошо сложен, тут и родители и природа и постоянные тренировки роль сыграли, был похож больше на Сойку, чем на Горца. При этом на лице неуловимо присутствовали и отцовы черты лица. Он бросал метательный нож в толстое бревно, вкопанное в углу территории Базы, где оборудовали совсем небольшую тренировочную площадку. Суть упражнения состояла не столько в практике метания ножа, сколько в управлении Даром кинетики. Дима каждый раз "подправлял" или "докручивал" нож в полёте, либо "ускорял" его. После попадания, порой нож втыкался на половину клинка, снова, с помощью Дара, он возвращал оружие себе в руки. Этим упражнением ещё и концентрация тренировалась.

"Тебе пока рано", передразнил про себя Горца Дима. Он всё хотел пойти с отцом "пугать", как он говорил, Холмовских. Горец уходил, обычно, на три-четыре дня. С момента начала противостояния Холму, дальние походы с отцом прекратились и ему стало банально скучно в стабе. Даже на стрельбище толком не выйти. Так близко к стабу, конечно, "партизаны" ещё не добирались, но вероятность имелась немаленькая. Да и отец уже почти месяц их гоняет с другими группами. Результатов, правда, пока не видно. Лишь мама иногда уходила к знахарю, быстро поставить на ноги раненых.

Вот и злился Дима. Умеет он уже многое. И практики достаточно. Наконец-то, иногда, стало получаться побеждать в спаррингах и взрослых. Разумеется, больше помогала скорость реакции и "вёрткость" подростка, но он уже вполне мог справиться с обычным, неподготовленным в рукопашке рейдером. До Баса, Мятного и многих других из Отряда, конечно, ему ещё учиться и учиться. В стрельбе подросток уже превосходил очень многих и "Витязя" своего сменил на двенадцатый "Калаш", как у большинства трейсеров в Отряде. И отец не хотел брать его. Это нечестно! Он уже готов! На тварей, значит, ходить, это пожалуйста, а мудачьё это с Холма погонять, нет! Даже в другие группы не берут! А просился сколько уже! Вон, малолеток этих, Хама и остальных, уже и на "Четвёрку" в охрану определили! Пусть и на побегушках больше, но всё равно это уже что-то, в рейды на кластеры даже ходили пару раз! А что он?! Безвылазно торчит в стабе, ходит здесь же в Патрули, это ведь безопасно, над ним смеяться скоро начнут и тренируется-тренируется-тренируется! Для чего?! Понятно, что родители беспокоятся и хотят в него вложить побольше, чтобы был готов. К чему?! Разговоров о Пекле давно уже не было, туда только отец и ходит периодически, жемчуг таскает. Дима тоже так хотел. Но Горец только головой качал, не готов ещё, мол. Да, в первый раз, когда вышли на Элитника, Дима порядочно трухнул, всё-таки таких монстров в живую он ещё не видел, на видео совсем по-другому ощущается. Пусть монстр, как тогда сказал отец, был ещё слабым, но подростку так совсем не показалось. А ещё поразила лёгкость, с какой отец убил тварь. Мечами, без стрельбы и вроде как даже без применения Даров. И только в тот момент сын понял и отчётливо осознал, для чего отец его муштрует этими занятиями. Так нарубить в капусту пусть и молодого ещё, туповатого, но Элитника, нужно уметь. И Дима с новой силой взялся за обучение. Отец этому только радовался. Но вот эти ограничения, то нельзя, туда нельзя, там не надо, бесят!

Перед крайним уходом отца они повздорили. Диму хоть и воспитывали "правильно", но всё же характер у него складывался тяжёлый. Он стал вспыльчив, иной раз делал и говорил прежде, чем думал. Стал резок в разговорах с другими. При этом никогда не повышал голоса на родителей. Всегда любой спор в кругу семьи решался спокойным разговором на спокойных тонах. Особенно с отцом, мама-то могла и покричать, если накосячит где-то или случится чего, при травмах, особенно, но это от волнения. А вот отец всегда был спокоен, никогда не повышал на сына голос. К этому и сам Дима привык, гораздо легче и быстрее разрешить любую ситуацию в спокойном разговоре. Но в этот раз Дима не выдержал, грубо наорал на отца и хлопнул дверью. Что при этом чувствовал Горец, он не знал, "пробить" его своей эмпатией сын не мог. Не видел Дима, как после его "ухода", отец глубоко вздохнул и на несколько секунд прикрыл глаза, унимая возникшую, вдруг, тяжесть на сердце. Сына он видел, что называется, насквозь, пусть даже он иногда и умудрялся прикрыться от него, сам же и научил.

"Тук… тук… тук". Бесит! Сам схожу, покажу всем, что могу уже и один, без папочкиной опеки!

Спонтанная мысль настолько сильно укрепилась в голове Димы, что он и думать о другом не мог. К вечеру, незаметно от мамы, собрал рюкзак. Готовился к выходу на пару дней. Далеко уходить всё же побаивался, да и местности дальше двух дней пешего пути уже не знал. Сразу возник вопрос, как незаметно покинуть стаб до возвращения отца? Сейчас и охрану ещё усилили с патрулями, хотя и до этого незамеченным покинуть Гвардейский очень проблематично. Мог отец, но Дима не имел и половины его умений, чтобы, как он, махнул в невидимости через стену и был таков. Нужно выдумывать и способ найти быстро, желательно уже завтра. То, что ему влетит в итоге, Дима был уверен на все сто, но уже будет аргумент, мол, я смог и в одиночку. Про то, что может случиться какая-нибудь неприятность, Дима старался не думать. Не в сторону Приграничья ведь собирается. И ещё, если удастся прищучить кого-то из "партизан", тоже станет ему плюсом. О том, что в этом случае дело иметь придётся с опытными рейдерами, подросток даже не подумал, воодушевлённый предстоящим приключением, уже представляя себе, как спорит с отцом и остальными и доказывает свою правоту железобетонными аргументами. Да и победителей не судят. Нужно только выбраться из стаба, думал он.

Вечером того же дня удалось выяснить, что к ближнему Форпосту, "Копейке", завтра уходит колонна. И самое главное, в ней будет два грузовика с припасами. Забраться в кунг, а затем где-нибудь на ходу выпрыгнуть и скрыться в лесу. Таким вырисовался план паренька. Многих деталей, очень важных деталей, он просто не учёл. Хотя бы то, что грузовики пойдут в центре колонны и выпрыгнуть незаметно банально не получится. И многое, многое другое. Скорее всего, для Димы важен был сам факт поступка. Показать, пойти ли на перекор, не важно, главное, сделать. И он даже не подумал, что при этом будут чувствовать другие, родители в особенности. Дима уже давно привык, что ему почти всё можно, да и не наказывали всерьёз никогда, хотя он и не косорезил сильно, ума всё же хватало.

– Чего задумчивый такой? – спросила Сойка за ужином. Дима отвлёкся от своих мыслей и ответил:

– Да так… надоело уже с этим усиленным режимом. Торчишь безвылазно здесь, со скуки пухнешь только. Пацаны, вон, в охране уже. А я что? На стрельбище и то, нельзя. Патруль? Самой-то, мам, не смешно? Здесь и не происходит ничего.

Сойка вздохнула, она уже не в первый раз за последнее время выслушивала эти "капризы" сына. Для неё самой, так и хорошо, что Дима рядом. Каждый раз, когда они с Горцем уходили в свои походы, она спать ночами не могла, волновалась. За обоих. А сейчас, с этой "войной", волнения ещё больше стало. И хорошо, что запреты эти ввели. Сыну, правда, этого не объяснить, не поймёт, в бой всё рвётся. Успеется еще, пусть сидит, пока сидится. Объяснять это сыну бесполезно, закатит глаза и нацепит на лицо выражение вселенской скуки. Сойка лишь вздохнула.

– Успеешь навоеваться ещё, сын. Успеешь, – она встала из-за стола, собирая тарелки.

– Спасибо, мам. Я это, прогуляюсь пойду. Долго не буду, – сказал сын и поцеловав мать в щеку, упорхнул. Ростом он, кстати, пошёл не в отца и сейчас был чуть выше ста семидесяти. При этом, телом вышел пропорционален и коренаст. Добавить сюда постоянные занятия и получался очень гармонично развитый подросток.

Когда сын ушёл, Сойка отложила тарелки и застыла, закрыв глаза. На несколько секунд её захватило столь тревожное ощущение, что даже жутковато стало. И голова тут же начала побаливать. Что это? Качнув через себя толику энергии и сняв тем самым неприятную боль, девушка задумалась, пытаясь определить причину. С сыном это точно не связано. Здесь он в безопасности. Горец? Тоже вряд ли. Что-то другое, отдалённое будто. Сойка в конце-концов тряхнула головой, прогоняя наваждение и продолжила прибираться на кухне.

Дима в это время, с рюкзаком и автоматом пробирался тенями по улицам. Людей уже практически не было, только патрули и те, кто от Крикливой возвращаются или наоборот, только идут к ней в бар. Кстати о баре. Их с парнями после десяти вечера туда уже не пускали. Алкоголь не наливали тоже. Пиво Дима пробовал и даже понравилось, но это со взрослыми. А одни когда, не позволялось. Живчик, конечно, на крепком замешан и пацаны его постоянно пьют, но это не то, всё равно. Втихаря попьянствовать тоже не получалось, во-первых, достать алкоголь в стабе с "сухим", можно сказать, законом, подростку, практически невозможно. Не дадут, не продадут. Во-вторых, если всё-таки и удалось бы напиться, то наказание их ожидало строгое. Равно как и любого другого жителя, замеченного в неподобающем состоянии в неподобающее время. Такие уж правила. Диму, правда, к алкоголю и не тянуло. Не понимал он этого "кайфа". А вот девушки… на этом моменте у него чуть не слюноотделение со всеми "вытекающими" начиналось. Он прекрасно знал, почему их вечерами в бар не пускают. Стриптиз. Пусть и не каждый вечер, но поглазеть хотелось жутко. А ещё больше хотелось… хотелось, в общем. Хам однажды стырил у кого-то флешку с порнухой, так Диму видеть нужно было во время просмотра. Он тогда ещё был одного с ними возраста. Друзья-то "в курсе" уже были, как и куда нужно, всё-таки до Улья жили в городе, в мире, где доступ ко всей "клубничке" простейший, один запрос в поисковике на смартфоне и "любуйся" сколько хочешь. В Улье с этим сложнее. С доступом, в смысле. На одном из выходов с отцом, не так уж и давно, кстати, Дима всё же решился задать интересующий вопрос. Горец, неожиданно для сына, отнёсся к этому с пониманием, ответил, как взрослому, а не как ребёнку. Сказал, чтобы сын ждал "совершеннолетия", ему тогда можно и Крикливой наведаться будет, но отметил тут же, что через тех "девушек" десятки мужиков прошли, если не сотни и захочется ли ему в этом "пачкаться"? Ищи свою спутницу, сказал Горец. На стоявшей в полный рост проблеме полового неравенства в Улье, где на сотню мужиков приходится одна женщина, внимания заострять не стал. Отец сына "читал" и этот "интерес" в нём уже заметил. Даже с Сойкой по этому поводу разговаривал. Сын после ответа отца только смущённо отвёл глаза. Но остался доволен. Тогда же появился и ещё один "пунктик" превосходства над друзьями, женщину он познает уже вот-вот. Хотя, Хам, вроде как "уже", судя по его рассказам. Но опять же, момент интересный, о своих "похождениях" при Диме он рассказывать перестал, как только у того эмпатия проснулась. Наверное, врал всё-таки. Было у Димы такое подозрение, потому, что судя по количеству "этого самого" из рассказов, Хам только и делал, что трахался с девчонками, с перерывами на сон, разве что.

За этими мыслями Дима добрался до нужного места, где он планировал спрятать автомат и рюкзак. Оно находилось недалеко от места погрузки "УРАЛов", благо на внутренней территории, как попасть незаметно даже за внутреннюю стену, паренёк не придумал. В этом случае, вся его затея кончилась бы, так и не начавшись. Опять же, как попасть незаметно и в сам грузовик, тоже ещё не придумал, на месте определится, случай просто обязан подвернуться.

Спрятав снаряжение, хорошо спрятав, Дима некоторое время ждал в кустах неподалёку, пропуская проходящий патруль. На глаза попадаться не хотелось. Сделать ничего не сделают, но вопросы задавать начнут. Если уж и "попадаться" им на глаза, то лучше ближе к центру, гуляю, мол. Когда четвёрка бойцов исчезла из вида, Дима тихо выбрался из кустов и неспеша пошёл в сторону площади.

Утром, как и всегда, Дима собрался "на пробежку". Мама ещё спала. Перед уходом он всё-таки черкнул записку: "Мам, не волнуйся, я не долго! Всё будет в порядке!" И спрятал её так, чтобы не сразу нашлась, но и искать долго не пришлось. Посчитав свой долг выполненным, подросток, воодушевлённый предстоящим, вышел из дома и лёгкой трусцой побежал к месту схрона. Переодеться ещё нужно, в спортивном по лесам гонять, так себе идея.

Минут двадцать пришлось ждать грузовики, но приехал, почему-то, только один. Это немного напрягло Диму, но делать нечего. Склады, в виде нескольких двухэтажных кирпичных коробок с маленькими зарешёченными оконцами, располагались на небольшой "промышленной" территории стаба. Тут же и мастерские, от изготовления разных мелочей на заказ, до "тюнинга" и ремонта автомобилей. Сама территория никак не огораживалась, смысла не было, все свои, особенно когда Зубр отделил гостевую зону от основного поселения и ввёл понятие "гражданин". То есть гостям вход на территорию стаба запрещён вообще, если нет спецпропуска или "паспорта", который нужно заслужить.

Спрятаться здесь мест практически не имелось, проезды широкие, растительности почти нет. Лишь в паре мест кусты росли вплотную к внутренней стене. Там и укрывался Дима. Людей на улице уже предостаточно, рабочий день только начинался. И у парня начали закрадываться сомнения, что его затея выгорит. Вот как, скажите, пробраться в грузовик, когда возле него не меньше пяти-шести человек постоянно трётся, а вокруг по промзоне людей ещё больше. Грузили какие-то ящики, явно не оружейные, не похожи, что-то другое. Это подростка не интересовало, он всё ждал момента, когда можно будет без опаски "спалиться", забраться в кунг. До "УРАЛа" ещё добраться нужно, метров двадцать, как минимум. Так же становилось страшновато, когда мимо кустов проходили люди, вдруг заметят.

Наконец, момент выдался. Грузчики, видимо, закончив работу, ушли внутрь. Водитель отошёл покурить, а сопровождающий ещё в начале ушёл с бумагами. Лучшего момента не придумать! Выдохнув, Дима вылез из кустов, огляделся, вроде никого, кто смотрел бы в его сторону и быстро пересёк дорогу, остановившись у переда грузовика. Снова выглянул. Ворота склада открыты нараспашку, но никого не видно. Чуть пригнувшись, вдоль борта прошёл к задней части машины и снова осмотрелся. В помещении, кроме штабелей ящиков на поддонах, никого. Отлично! Закинув оружие внутрь кунга, Дима лёгким движением заскочил под тент и сам. Внутри места оказалось очень мало, буквально пол метра до ящиков. Ещё немного было сверху. Туда подросток решил и залезть, если вдруг проверка какая начнется, то там смотреть, по идее, не должны. Юркнув на ящики, отполз подальше, чтобы точно не заметили и замер, начав осторожно "прокачивать" окружающих людей. Это уже получалось нормально, но порой бывало, срывалось и в голову бурным потоком влетали эмоции вообще всех, кто находился в радиусе чувствительности. Сейчас же его интересовали люди на складе. Настроившись на них, Дима не уловил беспокойства или тревоги. Это хорошо, значит, не заметили. Теперь всё, лежать и не отсвечивать до самого выезда из стаба. Ещё минут двадцать прошло, прежде чем послышались голоса нескольких мужчин. Затем хлопнули двери кабины и "УРАЛ" запустился, весь завибрировал и заурчал. Подросток к этому времени уже и вспотел весь, в кунге духота стояла невыносимая. Но это ничего, это терпимо. Наконец, грузовик тронулся. И в этот момент Диму первый раз одолели серьёзные сомнения. А правильно ли он поступает? Мама не спит, по любому, прошло больше часа. Наверное, волноваться начала уже. И что? Вылазить и домой тащиться побитой собакой? Нет, раз уж затеял, так и иди до конца, подумал он, отбросив все сомнения. Водитель аккуратностью езды не сильно заморачивался. Лёжа на неудобных деревянных ящиках, Дима весь изматерился. Минут через пять езды, грузовик остановился. Снова послышались голоса. В кунге неожиданно посветлело, открыли тент.

– Вот тебе, Терех, делать нехрен, проверять! Знаешь ведь, что на "Копейку" едем и что везём, колонна собралась, меня дольше всех грузили, ждут уже, – сказал один из мужчин, видимо, сопровождающий.

– Инструкции, Лис, инструкции, – ответил второй. – Меня по головке не погладят, если нарушать начну.

Дима испугался, что тот настырный мужик сейчас полезет внутрь и увидит его. Взмолившись, чтобы этот Терех не лез в кунг, подросток даже глаза зажмурил. Этого не случилось, открыли борт, боец из охраны только глянул по бокам от ящиков, зачем-то постучал костяшками по одному из них и всё. Через пару минут грузовик снова поехал и остановился буквально через пол минуты. Вокруг слышались звуки работающих двигателей других машин, кто-то кого-то крыл матом, отправляя куда-то, в общем, обычная суета перед выездом. Прошло минут пятнадцать, "УРАЛ" ещё раз проехал немного, видимо, занимая своё место в колонне и остановился, не глуша двигатель. Чей-то зычный голос отдавал команды, стало ясно, что уже вот-вот тронутся в путь. У Димы засосало под ложечкой, вновь его одолели сомнения. По любому, мама уже тревожиться начала, а может и записку нашла, она как раз из-под вазочки с конфетами уголком торчала.

– Слышь, Лис! – раздался вдруг голос совсем рядом, у кабины, со стороны пассажира.

– Чего тебе?

– А чё за х…й у тебя в кунге прячется?! Вывозишь нелегалом кого-то что-ли?!

– Грин, ты ох…ел, какие нахрен нелегалы?! – удивлённо спросил этот Лис.

– Обычные, Лис. Глуши машину!

Пиз…ц! Приехали! Выбрался из стаба, б…ть! Сам, могу! Да хер ты, Дима, что можешь!! Паренёк чуть не взвыл от досады. Ну как же так?! Уже ведь почти получилось!! Ху…ло ты мучное, Грин или как тебя там!!

Грузовик перестал фырчать двигателем, вокруг установилась более-менее тишина, раздался топот множества шагов, в кунге снова стало светло и потянуло свежим воздухом. Дима ощутил беспокойство и напряжение, как минимум, десятка человек около машины.

– Эй там! – раздался голос Грина. – Вылазь, давай, по-хорошему!

Доводить до "по-плохому" Дима не стал, хоть и был зол донельзя. Тут бойцы крутые, дёргаться даже не стоит. Да и что он сделает, на своих кинется? Нет. Ох, что сейчас будет…

– Оружие сначала выбрось, потом сам! – снова крикнул Грин. Да понятно, блин, не идиот, подумал паренёк, подползая к краю ящиков. Осторожно, за ремень, чтобы, не дай Улей, не разбить прицел, сбросил на дощатый настил кузова автомат. Снаружи присвистнули, далеко не каждый в стабе оружие с таким обвесом мог себе позволить. Следом Дима сбросил кобуру с пистолетом и рюкзак. Затем начал вылезать и сам. В паре метрах от машины стояло человек восемь вооружённых мужиков. Двое в форме Охраны Гвардейского, остальные в обычном камуфляже. И все держат на прицеле Диму. Неуютное ощущение, он поёжился даже. А как только стало ясно, что "нелегал" это обычный подросток, половина бойцов грохнули со смеха, понимая, в чём дело. Остальные нахмурившись, опустили оружие. Дима спрыгнул с борта грузовика, набросил рюкзак и автомат за спину. Кобуру с пистолетом взял в руки.

– Ну и куда собрался, воЕн? – насмешливо спросил один из бойцов, тот самый Грин, приземистый мужик с тяжёлым взглядом маленьких, глубоко посаженных глаз.

– Это ж Горца с Сойкой сын! Димка-Медоед. Ох и получишь же ты пи…ды, малой… – сказал уже другой боец.

– Так куда собрался? – снова спросил Грин.

– Не ваше дело, – грубовато буркнул Дима, красный, как рак, от стыда и злой, как голодный Элитник, от которого сбежала добыча.

– Конечно, не наше, – хохотнул Грин, – Сеня, веди-ка его к Веде, да мамке сообщить не забудьте, извелась, поди, вся уже, – улыбка с его лица сошла и он чуть понизив голос, вкрадчиво произнёс:

– Не, пацан, них…я так делать нельзя. Была б моя воля, вот прям тут с тебя штаны сдёрнул, при всех, да ремнём в кровь, всю сраку расх…рил бы! Ты чем, бл…ть, думал-то?! О матери подумал?! А отец?! Не сидится спокойно что-ли?! – фыркнув после этого, сплюнул на асфальт.

– С глаз его долой! И проследите, чтобы до дома под присмотром добрался. Или пусть лучше отвезёт кто-нибудь. Да, смене Тереха ещё штраф въе…ть передайте, а его самого по второму пункту, как старшего.

Пара бойцов Охраны кивнули, хмуро гляда на парня.

– Ну, чё встали?! Кина не будет! По машинам! – гаркнул Грин и люди вокруг снова засуетились, расходясь к транспорту.

– Ну идём, заяц херов… цацки сюда давай, – сказал один из бойцов и Дима, отдав автомат и пистолет, смотря под ноги и сгорая от стыда, побрёл за охранником. Второй шёл позади.

– Подвёл же ты под х…й мужиков… ох подвёл… – добавил другой боец. Первый обернулся, недобро глянув на Диму, тоже сказал:

– Сами виноваты, раз проглядели. Но согласен, подставил ты, Димка, мужиков, конкретно.

До здания охраны дошли молча. Дима перебирал в голове варианты, как его могут наказать. С одной стороны, ему было жутко стыдно. С другой, он злился, злился и на себя, что не смог предусмотреть такого развития событий и на бойцов, что ржали над ним и на Грина этого. Вот как можно было забыть, что на выезде колонну всегда сенс проверяет?! Долбо…б, ты, Дима! Уж лучше тот Терех его заметил, не так хоть раздули бы, наверное. Хотя, разницы уже никакой, назад не отмотаешь…

В кабинете, после доклада бойца, Веда связалась с радистом "Северян" и попросила сообщить, что Дима нашёлся. Затем долго и молча смотрела на насупившегося подростка, сидящего напротив. Взгляда он не поднимал.

– Сойка уже на уши весь Отряд поставила, – начала девушка. Говорила она ровным, без эмоций, голосом. Дима уже давно знал и без эмпатии, что если Веда так начинала говорить, с Нюхачом или с кем другим, это значит, она в крайней степени бешенства. – Город прочёсывать начали из-за тебя. Связалась со мной, в слезах вся. Недоброе, говорит, накануне, ощущала. Ты, Дим, чем думал-то? С головой, до этого, у тебя вроде всё хорошо было. Или ударился на днях? И что делать собирался? В казаков-разбойников поиграть за стабом, мм?

Дима сжал губы в линию. Ответить он мог многое. И очень хотел. Вызвериться, наорать на эту дуру, которая нихрена, тоже, не понимает! Хотя и сам, красавчик, конечно. Слова Веды про маму задели. Особенно про слёзы. Поэтому и молчал сейчас. Только из-за этого. На остальных, по большому счету, ему насрать было.

– Молчишь? Правильно, что молчишь. Минут десять у нас ещё есть, пока Сойка не примчится. Добрая она у тебя, наказывать не станет. Не ценишь ты нихрена, Дима. А я вот накажу. И расскажу тебе кое-что, сначала, может так дойдёт до твоей головушки буйной. До последнего не хотела, даже другим не велели говорить, чтобы до тебя не дошли вести, пока смертники не привезут. От тел там рожки да ножки остались только.

У Димы в сердце ёкнуло от чего-то и он поднял взгляд на Веду.

– Друзья твои. Хам, Гвоздь. Погибли.

Подростка в этот момент, будто по голове пыльным мешком огрели. Новость оглушила, он только и смог рот открыть, но слов не прозвучало. Веда продолжила:

– Рейд был. Всё, как часы, давно уже работало. Чистили ближний кластер, на окраине там торговый центр большой. Не важно это, в общем-то. И друзья твои уже не первый раз ездили. Должны были всего лишь по сторонам поглядывать и у машин находиться. Нет же, крутыми рейдерами себя ощутили. Стальные яйца, круче и выше только горы. Хам уговорил Гвоздя отлучиться в магазинчик через дорогу. Колы, им, бл…ть, захотелось. Белый, ладно хоть, не такой придурок, как вы, головой немного, но думает, остался. А в магазине этом лотерейщик сидел. Всего лишь лотерейщик, скажешь, наверное? Так вот порвал их лотерейщик этот. А Белый в это время, их крики слушал, сам орал, звал остальных, но от машины не отходил. Когда тварь завалили, из друзей твоих нарезка к пиву осталась.

Замолчав, Веда дала пару минут Диме осознать её слова. Бледный сейчас и взгляд притухших янтарных глаз, устремлён в никуда. Но то, что он всё прекрасно слышит и воспринимает, девушка знала точно.

– Знаешь для чего я это тебе сейчас рассказала? Чтобы ты, дурень-малолетка, на чужих ошибках поучился. Жестоко? Да. Но пойми ты, думать нужно головой. Мы в Улье живём, где за любым деревом, даже за березкой хилой, тварь прятаться может. И это не те пустыши, на которых ты горох родительский просаживаешь. И даже не те заражённые, которых вы с отцом убивали. А ещё потому, что, удайся тебе этот побег, ты остался бы там один. Как Хам с Гвоздём. Без прикрытия и, главное, без опыта. Умеешь-то ты многое, согласна. Но нет ещё у тебя опыта хождения по Улью. Для того и нужны мы, взрослые, чтобы этот опыт передать вам, дуракам. Двум идиотам, правда, этого уже не объяснить. А придурки здесь долго и не живут. Не видно, думаешь, как ты всё в бой рвёшься? Видно. Ещё как видно. Разве что, в первом бою и слёг бы зазря. Как твои друзья, решившие, что они уже всё умеют.

Девушка снова замолчала. Её слова, словно молотом по наковальне, отдавались в голове Димы. Жестоко, правильно она сказала. И отец так же говорит и Бас, Мятный, да все. Придурки здесь долго не живут. Чего их вообще потянуло туда… не дураки ведь… нет, дураки, раз попёрлись. А ты сам? Тоже дурак. Разве что, побарахтался бы чуть дольше, наверное. Смотря на кого нарваться. А нарвался бы точно. Ошибок Улей не прощает и наказывает жестоко, чаще всего, смертельно.

– Теперь о наказании, – начала Веда. А у Димы снова засосало под ложечкой. – Мужиков со смены Тереха оштрафуем. По три горошины с человека. Повидайся с ними как-нибудь, спасибо скажут. Терех… его, конечно, по "двойке" не погоним, боец хороший. Но с должности полетит и с зарплаты срежем, его косяк. На Форпост какой-нибудь, рядовым, поедет. А тебе подберём работу потяжелее, чтобы мыслей дурных от усталости не возникало даже. На месяцок. Или вообще, пока канитель эта с Холмовцами не закончится.

– Я отработаю… – буркнул подросток, подняв глаза на Веду. Взгляд у него сейчас был жёсткий. Веда вскинула брови и усмехнулась:

– Отработаешь? Сто пятьдесят споранов? Это каким образом, интересно? К Пеклу смотаешься, Элитника завалишь? – Дима тут же проглотил возражения. – Родители заплатят. Всегда родители за ошибки детей платят… нервами… деньгами… здоровьем… а вы, щенки, умными самыми себя считаете. Мы же, взрослые, от нечего делать вам всё запрещаем, от глупости своей! Так ведь, Дим? Так ведь ты думаешь?! Да я сама на нервах вся! Ты ведь мне, как родной тоже… а мать?! Ты о ней-то, подумал хоть раз, пока сбежать пытался?! – под конец Веда всё-таки не выдержала и взорвалась. Диме даже легче стало, лучше так, с криками, чем отчитывать как робот, без чувств.

В это же время в коридоре послышались быстрые шаги нескольких человек. Мама, Мятный… Вжика-то тут чего делает? Бас даже пришёл, ощутил знакомых людей Дима. И эмоции их были далеки от положительных. Особенно у матери.

Через пару секунд дверь распахнулась и первой вошла, нет, ворвалась, Сойка. Следом и остальные зашли.

– Дима… – выдохнула Сойка и не очень понятно, от облегчения или от гнева, но больше ничего не сказала.

– Ну, пацан, ты и устроил… – протянула Вжика, покачав головой. – Мы чуть ли не весь стаб вверх дном перевернули из-за тебя… Родителей не жалко?

Бас и Мятный молчали, с укоризной смотря на пунцового от стыда и обиды подростка.

– Забирайте… – устало сказала Веда. – Побеседовала уже с ним, ваша очередь теперь… Бас, Сойка, останьтесь на пару слов.

Выйдя из кабинета, Дима прислонился к стене, так и не поднимая взгляд. Вжика сразу ушла, сказав, что подождёт на улице, в машине. Мятный встал напротив.

– Ну и что это было, Дим?

И этот сейчас начнёт, подумал подросток, да не дурак я, понял уже. Однако Мятный заговорил о другом, Дима даже глаза поднял на него от удивления.

– Учим тебя с Басом, учим… и всё насмарку, получается? Ты чём думал, когда свой план составлял? На авось надеялся? Любую операцию, тем более, побег, планировать нужно тщательно и загодя. А ты что? И сам опозорился, людей подставил, родителей и нас, как учителей, тоже опозорил. Как мы теперь в глаза подчинённым смотреть будем? Получается, херовые из нас учителя, – Мятный сделал паузу. Дима не совсем понимал, куда он клонит и как реагировать на эти слова. Учителя-то они были отличные. В конце-концов, Мятный припечатал:

– Херовые потому, Дима, что не смогли научить тебя головой пользоваться… – он, пару раз стукнул пальцем в районе виска, снова сделал паузу, выдыхая, продолжил:

– Не знаю, что там для тебя придумают в наказание, но по вечерам чтобы, как штык, в классе был. Будем с тобой теорию подтягивать, до крови из мозгов. Чтобы не случилось такой ху…ты больше. Понял?

Дима кивнул и немного погодя тихо сказал:

– Гвоздь с Хамом погибли…

Мятный нахмурился и ответил:

– Веда сказала? – Дима снова кивнул. – Придурки, что ещё могу сказать. О мёртвых или ничего или правду… не ерепенься, – прервал он. – Тоже ведь, как и ты, головой не думали. Только вот ты жив и здоров, а их тварь в клочья разорвала. Ещё и рейд сворачивать пришлось из-за них. Пальбу открыли. В таких случаях, Дима, даже сдохнуть тихо нужно, а перед этим ещё и остальных предупредить об опасности. Понимать буквально, запомни это!

В это время двери кабинета открылись и вышли Сойка с Басом, оба хмурые.

– Идём, горе ты моё… – произнесла девушка.

Дома Дима не знал, куда себя девать. Мама с ним не разговаривала первые минуты, злилась, волновалась, жалела его про себя, но ни слова не говорила. В итоге подросток сел на кухне и потянулся к конфетам. В тишине квартиры, шуршание обертки звучало раздражающе. Напротив села и Сойка, тоже взяв конфету.

– За пределы базы только на отработку, – начала она. – Ясно?

Сын молча кивнул.

– Два месяца. На промке склад новый строить будут, тебя туда определили. Принеси-подай, уборка, всё такое, в общем. Если быстрее управятся, ещё куда-то определят, не знаю. Бас предлагал вообще, на септики тебя отправить, гавно помесить, – Дима невольно скривился. – Я отговорила. Спасибо не знаю, ждать уже или нет. Отблагодарил уже вон, за всё…

– Мам…

– Что "мам"?! Ты хоть о ком-нибудь, кроме себя думаешь?! За что ты так с нами?! Всё тебе даём, позволяем, а ты что?!

Сойка резко встала из-за стола, подошла к окну и уже тихо, еле слышно, продолжила, смотря куда-то вдаль:

– Что думаешь, я бы сделала, если с тобой что-то произошло? – она потянула из кобуры пистолет, вытолкнула обойму, выщелкнула патрон, даже не посмотрев куда упал и подняв оружие дулом в потолок, спустила курок. Звонко лязгнуло, а Дима, представив эту картину, вздрогнул. Сойка обернулась к сыну, в глазах стояли слёзы. – Мне и жить незачем без тебя…

У сына ком к горлу подкатил. Такой он маму ещё никогда не видел. Встав из-за стола, подошёл и крепко обнял её.

– Извини, мам… – чуть севшим голосом произнёс он и решил, что больше не хочет видеть её слёзы. Никогда. Не хочет быть их причиной. На остальных насрать.

Потянулись скучные, временами тяжёлые дни. С утра Сойка или кто из Отряда был свободен, отвозили Диму на промзону, к строящемуся складу. И до шести вечера он таскал, убирал, снова таскал, перекладывал, подавал, выслушивал насмешки и окрики.

Отец появился дня через три, как всегда, просто зайдя через балкон. Горец никогда не заморачивался возвратом "по-нормальному", как все, через ворота стаба. Он с ходу оценил гнетущую обстановку в доме, мгновенно определив "виновника". Сразу же и разговор состоялся. Горец позвал сына "на улицу".

– Рассказывай, сын.

Дима насупился, не зная, с чего начать и как преподнести так, чтобы и правду сказать и чтобы помягче это всё звучало.

– Сбежать пытался?

Подросток выдохнул. Вот как у него это получается?! Он же только эмоции, а не мысли считывает!

– Да, пап… пытался…

– Зачем? – Горец посмотрел сыну в глаза, до этого он стоял опёршись о подоконник балкона, боком к подростку, смотря куда-то вдаль.

Вопрос этот поставил Диму в тупик. С одной стороны, глупейший и простейший вопрос. Но вот ответить на него оказалось неожиданно сложно. Признать вслух свою ошибку, назвать вслух причины, сложно. Отец ждал ответа.

– Дурак, потому что… – выдавил из себя Дима. Горец покачал головой.

– Ты не дурак, сын. Только иногда, как и все мы, – он моргнул одним глазом и паренёк против воли улыбнулся. – Так почему ты хотел сделать это?

Дима глубоко вдохнул и медленно, подбирая слова, начал говорить:

– Надоело тут сидеть, пап. Надоело, что все ко мне как… к этим… к яйцам кого-то там, иностранца какого-то… относятся…

– Фаберже, – вставил Горец.

– Ага, точно… то нельзя, сюда не ходи, этого не делай… – продолжил сын. – Показать всем вам хотел… что уже… стою чего-то… что могу и сам… что не нужны советы ваши и нотации.

– Тяжело, наверное, осознать, что жизнь не такая простая, как раньше казалось? Что есть ещё и последствия поступков? Мм? Что эти последствия могут больно и по тебе ударить?

Дима оперся локтями на подоконник и склонил голову. В такие моменты он вёл разговор, казалось, больше с собой, сам себе задавая вопросы и сам же на них отвечая. Отец просто направлял в нужное русло.

– Тяжело, пап… – подросток сделал паузу и ещё более тихо продолжил:

– Хам с Гвоздем умерли… по глупости… лотерейщик задрал… не подумали головой и умерли. И я не подумал сразу…

– Земля пухом. И нет, сын. Ты подумал. Но не обо всём. Так ведь?

Дима выдохнул, выпрямился.

– Да, пап… о себе думал. О том, как будет круто вам, взрослым, нос утереть. Ткнуть, вот я какой, смог, – паренёк начал заводиться. – И тебе показать, что я тоже сильный и тоже…

– Погоди, Дима, – остановил его Горец, сбив эту вспышку. – Мне не нужно показывать и доказывать. Таким образом. Любой твой успех, это уже доказательство, что ты сильный и что ты можешь. Просто, не делай, глупостей. Это ведь не сложно, если думать шире, не о только о себе, – он заметил, что сын снова готов возразить и задал вопрос:

– Как наказали?

Дима осёкся. Готовые сорваться возражения так и остались на языке.

– Да как… склад новый строят, "принеси-подай" там. Кирпичи таскаю, убираюсь. Слушаю всякое… с Мятным и Басом ещё… игры и теория… интересно конечно, но задачки потом весь следующий день обдумываю, как решить, – и после короткой паузы тихо добавил. – Мужиков на смене охраны ещё на полторы сотни споранов выставил, не заметили меня, когда через внутренний пост проезжали. И главного их, с должности турнули из-за меня.

– Они же не заметили, их вина, – возразил отец.

– Ты не понял, пап. Там только один проверял, Терех, главный их по смене, сняли которого потом. Я ещё думал, в кунг полезет, найдет меня. Не полез. Остальных не было.

Горец хмыкнул.

– Тогда расплатиться с мужиками нужно. Пятнадцать горошин, значит…

– Ругаться будешь? – Дима всё ожидал порцию нотаций от отца.

– Тебе и без меня хватило, я думаю, – усмехнулся Горец, посмотрев на сына. – А деньги… херня это, на самом деле. Спораны всегда добыть можно, если с головой дружишь. Запомни, сын, спораны, горох, жемчуг, деньги то бишь, это всего лишь средство достижения цели, а не цель. И если есть вариант заплатить, то лучше заплатить. Но если вариантов нет, дерись до последнего, если уверен в победе. В остальном не рискуй, если оно того не стоит.

Некоторое время отец и сын молча стояли на балконе, смотря куда-то поверх стен поселения. Дима думал о своём. Конечно, возразить есть чем, но вот странно, сейчас все эти возражения, как раз и стали бы глупостями. И как упрям бы он ни был, но правоту отца сложно оспорить.

Горец выпрямился и снова посмотрев на сына, спросил:

– Долго отрабатывать?

– Два месяца… – вздохнул Дима. – И мама запретила с Базы выходить.

– Ясно. Как срок выйдет, к Пеклу сходим, посмотришь на настоящий Улей, – у подростка от удивления чуть глаза из орбит не вылезли. Он смотрел на чуть улыбающегося отца и ничего не мог ответить. К Пеклу?! Это же… это… круто! И страшно… до усрачки.

Полтора месяца спустя.

Стаб Гвардейский.

Выходы Горца всё-таки возымели результат. Что он с людьми из Холма делал, никто не знал, а он и не говорил никому, лишь улыбался не очень добро, если интересовались. Нападений стало меньше. А может и не в нём причина вовсе, узнать это возможности не имелось. В любом случае, "дышать" стало полегче, пусть Зубр и не снимал режим усиления. Привыкли люди уже. Здесь, на Фронтире, ты или дохнешь или приспосабливаешься.

Про попытку Димкиного "побега" почти забыли и мало кто уже напоминал об этом, в шутку если только. Но паренька это всё равно задевало. Склад, на который его определили отрабатывать повинность, практически достроили и Дима с опаской ожидал, куда же его отправят, Бас ведь мог и на полном серьёзе определить его "на гавно". Отличное будет завершение отработки. Дима за эти полтора месяца старался ни с кем не конфликтовать, чтобы не накинули ещё "срока". А перед сном, после теоретических занятий с Мятным, с остервенением отрывался на боксерской груше. На занятиях, кстати, они "разобрали" побег Димы, что он сделал не так. И нет, планом действий для следующей попытки это, конечно же, не стало. Да и не в том суть была. Из этих занятий он почерпнул очень много нового для себя. Засады, оборона, нападения, тактика малых групп в разных условиях, действия в отрыве от основных сил, основы разведки и многое другое, от чего голова пухла самым натуральным образом. А ещё, Дима ждал, с нетерпением, когда уже его "освободят" и он с Отцом пойдет к Пеклу! Паренёк часто пытался себе представить, как там, что они будут делать, что он увидит там. Было страшно, всё же рассказы бывалых рейдеров о Пограничье даже, не о Пекле, ничем положительным не отличались. Но Дима будет с отцом. В этом плане он тоже подуспокоился, поняв наконец, что в опеке отца нет ничего плохого. По крайней мере, на данном этапе.

Горец подъехал к зданию Администрации. Зубровский чёрный хромированный "Лексус", глава стаба так и не изменял своей привычке, резко контрастировал с остальными машинами на парковке. Нюхач связался с другом и попросил подъехать. Зачем, не сказал.

На проходной, поздоровавшись с бойцами охраны, Горец узнал, где найти Нюхача и получив инструкции, направился искать нужный кабинет на втором этаже.

– Проходи, – сказал Нюхач другу. Кабинет у него, в целом, ничем не отличался от кабинета, например, Веды. Большой стол, компьютер, куча бумаг везде, где можно и пирамида для оружия.

Горец уселся напротив Нюхача и вопросительно посмотрел на него.

– Сразу к делу перейду. Институтские с утра с караваном приехали. И не со стороны Холма. Не знаю, что им здесь нужно, но по их словам, задержатся у нас надолго. Эксперименты, исследования какие-то, они не говорят никогда. Явно к Пеклу намылились. Возможно, проводников попросят. Силовую поддержку ещё, это как пить дать. Их всего пятнадцать человек и пятеро из них явно не бойцы, учёные.

– Ты мне предложить хочешь их…

– Нет, дослушай, – поднял руку Нюхач. – Нельзя, чтобы они о вас узнали. Конечно, дальше гостевой зоны им ход заказан, но "протечь" всё равно может. Болтнет кто-нибудь, не со зла даже. Намёка будет достаточно, эти как питбули, если вцепятся, стряхнуть крайне сложно. Вон, вспомни, ролики твои продавали когда…

Горец усмехнулся, да уж, уходить тогда пришлось по-английски. Ладно хоть он с Нюхачом был, словно чувствовал, помог из того стаба уйти после получения оплаты. А ведь эти Институтские как-то поняли, что у Нюхача гораздо больше информации, чем он предложил. Даже сейчас, опасно ему на глаза им показываться. О чём и спросил у друга.

– Не-ет, что ты, конечно, я тут тоже сейчас тише воды, ниже травы буду. Может даже, на Форпост какой-нибудь уеду, пока они здесь. И вам, Горец, желательно тоже стаб покинуть на время.

Парень со вздохом откинулся на спинку стула. Какова вероятность, что о них узнают? Не такая уж и большая, при условии, что никто не захочет по-лёгкому срубить бабла. Или в отместку. Терех тот же. Повод у него есть, хоть и сам накосячил, не провёл осмотр как нужно. Или случайность "поможет". Это вероятнее всего. Тогда им в Гвардейском вообще не жить больше. Институтским ничего не мешает "поселить" здесь своего человека официально. А бороться с Институтом Зубр никогда не согласится. Средств у этой организации хватит, чтобы осложнить жизнь стабу гораздо сильнее, чем эти придурки из Холма. И что делать? Возвращаться в Пекло или на Шестёрке той же отсидеться. Хотя, если Институтским приспичило на Приграничье, то как раз "Шестёрка" и станет их перевалочной базой. Другие Форпосты? В любом случае, если их сольют, уходить придётся. И уже, скорее всего, не возвращаться. Гостить только, как раньше. Ладно, в любом случае ещё с Сойкой об этом поговорить нужно.

– Я тебя понял, Нюхач, – ответил Горец. – Зубр что?

– Он и предложил. Сразу после встречи с их главным меня вызвал. Те ещё всё пытались выбить или купить, я не вдавался в подробности, возможность посещать сам стаб, мол, наслышаны от караванщиков про бар Крикливой, да и вообще, условия всяко лучше, чем в гостевой зоне. Проблем, естественно, создавать не будут. А Зубр сослался на собственный закон и исключений делать не станет, да и люди не поймут, если по стабу чужие шляться начнут. А эти нос свой везде сунут. И хрен знает, осведомлены они о слухах или нет. Зубр про это ничего не сказал.

– Если мы уйдём, то уже, скорее всего, не вернёмся. В ближайшее время, точно. Набегами если только, как раньше. Опять же, уйдём, про нас узнают, что со стабом будет?

Теперь вздохнул Нюхач. Некоторое время он молчал.

– Не знаю, Горец. Жизнь они нам, конечно, могут осложнить, но, очень дорого им это встанет. Институт очень далеко отсюда. Опять же, вопрос, почему именно наш стаб. Мы не уникальны. Таких поселений вдоль Приграничья полно. А это значит, они в курсе чего-то. Свидетелей того нападения сектантов, которые ушли из Гвардейского, немало. И молчать они не обещали. Сколько, пять лет прошло уже, может и дошла информация. Вот под видом экспедиции и решили разузнать что к чему. А тут и стаб закрытый, подозрительно.

– Так может их на выходе… того? – Горец и сам понимал, что говорит глупость. Нет, убить их, конечно, можно, но при своих бойцах это делать, не смотря даже на повод, мурам уподобиться. Не поймут.

– А сможешь? – усмехнулся Нюхач. – Ты крут, конечно, но и они, наверняка, сюда не простых бойцов послали. Яйцеголовые-то хер с ними, хотя и они сюрприз преподнести могут, – Нюхач встал из-за стола и прошёл к чайнику на подоконнике.

– Зубр трепаться не станет. Десяток сильных бойцов, говорит. Один из них мощнейший сенс. Близнецов учуял, так что встреча проходила… на равных, что-ли. Вообще может статься, что это группа захвата, на всякий случай.

Горец вскинул бровь, да уж, это какой силой обладать нужно, чтобы Близнецов обнаружить. Даже у Мятного, а он уже раскачал свой радар ого-го и то не получается.

– Не буду рисковать, ты и сам знаешь. Так просто спросил. Даже и не будь они такими крутыми, всё равно не стал бы убивать, – после короткой паузы Горец добавил. – Если повод не дадут, конечно.

Нюхач дёрнул уголком губ. Чайник щёлкнул кнопкой и он разлил воду по чашкам. Одну поставил перед Горцем. Выставил кофе и чай.

– Раньше ты другим был, – он вспомнил их уход после сделки из того злополучного стаба. Горец тогда убил патрульных, которые к своему несчастью, оказались у них на пути. А ведь можно было их просто вырубить. Даже один Нюхач смог бы. Горец же сделал три взмаха своим серпом. Три трупа. Или ещё раньше, "прогулку" по Приграничью при первой встрече, расстрелянных в упор людей на кластере.

– Старею, – усмехнулся Горец. Нюхач головой только качнул. Оба поняли друг друга и без слов. Горец наболтал себе чашку кофе. Отпив глоточек, продолжил:

– Собираться, значит, нужно. С Димкой как? Ему же ещё почти две недели отрабатывать. Горохом отдать?

– Забей, Горец. Ты же сам понимаешь, что эта отработка больше формальность, чем наказание. А ситуация сейчас не та, чтобы такими мелочами заморачиваться. Зубр ситуацию прекрасно понимает, добро тоже дал. Он, наверное, больше всех нас осознает, насколько Гвардейский вам с Сойкой обязан. Не забудь зайти к нему потом. Хотел тоже тебя видеть, но не горит это.

Обсудив основное, под кофе, поговорили о менее значимых вещах. Затем Горец поблагодарил друга и ушёл. К Зубру решил зайти сразу, не откладывать в долгий ящик. У него пробыл ещё минут сорок. Глава стаба более подробно расписал встречу и свои впечатления об Институтских. Выходило, что бойцы среди них и в правду крутые. А самое главное, уже давно сработанные. С такими, случись что, справиться будет очень сложно даже большими силами. Но до стычки доводить никто не собирался. Ещё Зубр попросил, чтобы до их ухода, Сойка "качнула" Залёта и ещё нескольких человек. Это не проблема, конечно же. На счёт Димки тоже поговорили. Удерживать его никто не станет. Попрощавшись и поблагодарив Главу стаба, Горец ушёл, по дороге обдумывая, с чего начать. За Димой заехать сначала, затем Сойку снарядить на "процедуры". Хотя нет, сами к ней едут пускай. А он пока рюкзаки соберёт. С утра завтра и двинут в путь.

Дима новостям отчасти обрадовался. Во-первых, опостылевшая отработка закончилась. Во-вторых, они уходят в долгий поход. И не куда-то, а в самое-самое Пекло. И идут всей семьей. Было и страшно и любопытно и вообще много чего. Горец про себя улыбался только, видя реакцию сына. Конечно, было жаль уходить из стаба. О многих удобствах придётся забыть на неопределённый срок, как и о здешней расслабухе, в Доме только. Но это придёт позже, сейчас подросток находился в предвкушении. Кстати, подумал Горец, домик-то совсем, наверное, в негодность пришёл за пять лет. За всё время с рождения сына, он туда ходил всего один раз. Даже если учесть "коридор", по которому они и пойдут, путь займет больше месяца.

Остаток дня пролетел быстро. На "процедуры" к Сойке кроме Залёта пришло ещё три человека. Вообще, до вечера Сойка успела "качнуть" человек двадцать, наверное. В основном, это были люди из Отряда. Как Мятный сказал, он тоже не избежал "подкачки", раз такая канитель, то нужно пользоваться моментом. Пообещал ещё с утра взять ребят и подвезти Горца с семьёй хотя бы до Шестерки. Заодно и Винта с десятком новеньких заберёт на обратном пути.

Рано утром, как Мятный и говорил, на парковке тарахтели моторами три переделанных джипа и их "Тигр", тот самый, на котором через Ульи катались. Машина за эти года пережила многое, но осталась на ходу и отправляться на свалку совсем не желала.

Ехщё с вечера решили, вещей много брать не станут, по рюкзаку только, оружие и боеприпасы. Мятный так же обещал иногда прибираться у них в квартире и никому её не отдавать. Дима, видимо, только сейчас начал осознавать, что они покидают стаб надолго. Выглядел он несколько пришибленным и всё по сторонам смотрел, будто в последний раз здесь.

На парковке Горец поздоровался с бойцами, с Мятным. Друг кивнул Диме и спросил:

– Ну что, боец, готов?

Сойка, Горец и другие, кто был поближе, заулыбались, понимая о чём речь. Паренёк чуть смутился, ещё раз оглядевшись и ответил:

– Честно… не знаю… готов… да. Готов, – уже более уверенно закончил он. Мятный кивнул и оглядел друзей ещё раз.

– Ну, по машинам тогда!