Сад золотого павлина

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ, в которой повествуется о том, как добыл Индрапутра чудесную ткань у Дэвы Лангкурбы, как странствовал он месяц в морских глубинах и как исцелил дочь раджи Шахиана

Тот, кому ведома сия повесть, рассказывает, будто по прошествии недолгого времени служанки, готовившие кушанье из цветка лотоса и отведавшие его, понесли. И начали они спрашивать друг у дружки: «Отчего мы стали тяжелы?» Их разговор ненароком услышал некий придворный, сказавший: «По моему разумению, это случилось оттого, что вы отведали кушанье из цветка лотоса».

В ту пору один из везирей, завистников Индрапутры, скрывался у дворца, и когда его ушей достигли слова служанок, он в великой радости воротился домой, думая: «Теперь я знаю, как оклеветать Индрапутру».

Везирь пришел к другим везирям и молвил: «Две прислужницы государя понесли неведомо от кого». Ответствовали везири: «Пойдемте к государю и повергнем сию весть к его стопам». Они отправились к радже Шахиану и, представ перед ним, склонились до земли. Спросил раджа: «О везири, что привело вас ко мне?» Ответствовали везири с почтительным поклоном: «О господин наш, владыка вселенной, разве не правы были мы, когда не советовали тебе брать во дворец сего вероломного слугу?» Вновь спросил раджа Шахиан: «О везири, разве какое-нибудь происшествие случилось во дворце?» Ответствовали везири: «О господин наш, владыка вселенной, Индрапутра совершил недостойное деяние с двумя твоими прислужницами, так что они стали тяжелы».

Услыхав те слова, государь пришел в великий гнев и повелел собрать всех везирей, осведомленных о грехе Индрапутры, а также всех служанок. Когда же они явились, государь увидел, что и в самом деле непраздны две из дворцовых девушек, и молвил: «О везири мои, каково наказание для человека, свершившего подобное деяние?» Почтительно склонившись, ответствовали везири: «О господин наш, владыка вселенной, того, кто согрешит подобным образом, надлежит бросить в море». Молвил государь: «О везири, так и поступите с виновным».

Выйдя из зала для приемов, везири принялись между собой совещаться, после же молвили, обратясь к одному из везирей: «Пойди скажи Индрапутре, что государь приказал ему явиться во дворец». Везирь отправился к Индрапутре и передал то, что ему велели.

Прибыв ко дворцу, Индрапутра повстречался с везирями-завистниками. Когда же он хотел войти во дворец, они молвили: «Подожди здесь, о господин, ибо надо нам потолковать». Индрапутра остановился, сел в зале для приемов, везири же ему сказали: «О Индрапутра, мы обсудили повеление владыки вселенной, который приказал нам бросить тебя в море. Признайся же, виновен ты или не виновен?»

Индрапутра улыбнулся, услыхав слова везирей, и так ответствовал им: «Делайте со мной, что хотите». Сказали везири: «Ты будешь брошен в море». И был построен плот, на который Индрапутра взошел вместе с обеими дворцовыми девушками, и слуги пустили тот плот в море.

Между тем главный везирь, узнав о том, что Индрапутра брошен в море, не мешкая поспешил к радже Шахиану; в дороге же повстречался с завистниками-везирями, спросившими его: «Куда ты направляешься?» Ответствовал главный везирь: «Хочу предстать перед раджей Шахианом, дабы осведомиться, за что Индрапутру подвергли наказанию». Сказали везири: «Как же мог государь поступить иначе, если Индрапутра совершил вероломное деяние? Представ сейчас перед государем, ты, без сомнения, явишь свою непокорность, ибо весьма тяжко прегрешение Индрапутры». Услыхав те слова, главный везирь замолчал и в смятении воротился домой, оплакивая юношу.

По прошествии же некоторого времени приблизился срок государыни и исполнилось девять месяцев и девять дней с той поры, как она понесла. И вот ранним утром, когда дикие звери не вышли еще на добычу, жена раджи родила дочь, прекрасную, словно четырнадцатидневная луна, окруженная звездами. Возрадовавшись, государь повелел музыкантам играть, как это подобает по обычаю могущественных раджей, и назвал свою дочь Менгиндра Сери Булан. Девочка же с помощью Всевышнего возрастала день ото дня.

Дошла до чужеземных царевичей весть о том, что у владыки родилась дочь несказанной красоты, распространяющая вкруг себя дивное сияние. Они явились к государю и молвили с почтительным поклоном: «О господин наш, владыка вселенной, молим мы, не отвергай сватовства рабов твоих». Молвил раджа Шахиан, обратясь к ним: «Что за нужда вам в сватовстве? Ведь дочь моя еще малое дитя». Однако не вняли его словам без единого copoк царевичей, искавших руки Менгиндры Сери Булан, и поселились с того дня в стране раджи Шахиана.

Теперь расскажем об Индрапутре, брошенном в море. Когда плот его разбился, царевич пошел ко дну и узрел в морских глубинах некий город, обнесенный стенами из черного камня. Индрапутра вошел в город и в одном из домов увидал всевозможную утварь и убранство. После он отправился дальше и приблизился к высокой башне. Поднявшись на самый верх ее, он нашел там согбенную старуху с волосами белыми, как очищенный хлопок, которая сидела на скамье, опершись на клюку и прикрыв глаза.

Спросил Индрапутра, обратясь к старухе: «Скажи, как твое имя и что это за город?» Услыхав человеческий голос, старуха взяла клюку, приподняла ею веки и, увидав юношу дивной красоты, молвила: «О внучек, я — государыня Дэва Лангкурба, бабка царевны Сери Ратны Гемалы Нехран. А ты кто же будешь и как твое имя?»

Почтительно склонившись, ответствовал Индрапутра: «О госпожа, меня зовут Индрапутрой, и прихожусь я сыном махарадже Бикраме Буспе. А царевна Сери Ратна Гемала Нехран стала моей названой сестрой». Молвила тогда Дэва Лангкурба: «Тысяча благословений, если ты и вправду виделся с моей внучкой». Услыхав те слова, Индрапутра рассказал Дэве Лангкурбе обо всем, что произошло, когда он повстречался с Сери Ратной Гемалой Нехран, и государыня нарадоваться не могла, внемля тому рассказу.

Между тем наступила ночь, подводные джинны и пери воротились в свою страну и разошлись по домам. Шумно и оживленно стало в морском городе. Индрапутра же между тем достал волшебный талисман, совершил обряд поклонения, и тотчас перед ним явился дворец со всем убранством. Взяв с собой четырех предводителей джиннов, изошедших из талисмана, Индрапутра предстал с ними перед Дэвой Лангкурбой. Увидав предводителей джиннов, спросила Дэва Лангкурба: «Зачем вы явились ко мне?» Ответствовали джинны с почтительным поклоном: «Царственная внучка госпожи отдала нас семуцаревичу».Молвила Дэва Лангкурба: «Оставайтесь при нем, ибо назвал он внучку мою сестрою».

В это время явились перед государыней джинны, пери и небожители-дэвы, всячески восхваляя ее и немало дивясь небывалой красоте Индрапутры. Молвила Дэва Лангкурба, обратясь к ним: «Знайте, что отныне должны вы служить Индрапутре так же, как повинуетесь внучке моей Сери Ратне Гемале Нехран. Не делайте между ними никакого различия».

Пробыв некоторое время в городе Дэвы Лангкурбы и повидав множество всевозможных диковин, Индрапутра простился с государыней, молвившей: «О внук мой Индрапутра, в знак моего благоволения прими сию нежную ткань, именуемую сутра пури, и переливчатую, будто роса. Ткань эта волшебная, она может исцелить от жестокой болезни, стоит только укрыть ею больного и окропить его розовой водой». Исполненный великой радости, Индрапутра принял дар Дэвы Лангкурбы, почтительно склонился перед ней и покинул пределы подводного города.

Целый месяц странствовал Индрапутра в морских глубинах, лицезрея многоразличные чудеса, достиг некой страны, сопредельной с владениями раджи Шахиана, и вошел в ее главный город.

Рассказывают, что на двенадцатом году тяжко заболела Менгиндра Сери Булан, болезнь поразила все тело царевны, и она была близка к смерти. Омрачились печалью лица подданных раджи Шахиана, и он повелел искать снадобье, способное исцелить царевну. Однако напрасно старались врачи и знахари вылечить дочь раджи, день ото дня ей становилось хуже, и великое беспокойство объяло государя и государыню, которые не переставали литьгорькие слезы.

Молвил раджа Шахиан, обратясь к везирям: «О везири, прикажите слугам бить в гонг и ходить по стране, возглашая: «Всякий, кто исцелит царевну, будь он даже простолюдин, станет зятем государя!» Глашатай немедля отправился в путь, принялся бить в гонг и взывать к людям, но никто не откликнулся на его зов.

Как раз в ту пору пришел Индрапутра к дому Ненек Кебаян и попросил отворить ему. Спросила Ненек Кебаян: «Кто там зовет меня? Ведь нет у меня более ни детей, ни внуков. Был один-единственный, по имени Индрапутра, и того бросил в море раджа Шахиан». Ответствовал царевич: «О бабушка, это я, Индрапутра, зову тебя». Услыхав те слова, Ненек Кебаян поспешно открыла двери и спросила: «О внучек, как же ты вернулся ко мне, разве не бросили тебя в море?» Ответствовал Индрапутра: «О бабушка, по милости Всевышнего я вернулся и вновь свиделся с тобой, ибо не было на мне вины».

Индрапутра вошел в дом Ненек Кебаян, искупался в воде с лимонным соком, снял кайн для купания, переоделся и вкусил яств, поданных старухой. Когда же он насытился, молвила Ненек Кебаян: «О внучек, жена раджи Шахиана родила дочь небывалой красоты. Многие царевичи из чужедальних стран явились сюда, дабы посвататься к ней, и поселились в нашем городе. Но через некоторое время царевна тяжко занемогла». И еще добавила Ненек Кебаян: «О внучек, оставайся в доме и никуда не выходи, люди на тебя гневаются».

Покуда Индрапутра слушал речи Ненек Кебаян, до него донеслись крики глашатая, бившего в гонг и восклицавшего: «Всякий, кто сможет исцелить царевну Менгиндру Сери Булан, возьмет ее себе в жены. Такова воля государя!» Услыхав слова глашатая, Индрапутра вышел из дома и спросил, обратясь к нему: «Эй, дядюшка, по какой причине бьешь ты в гонг?» Ответствовал глашатай: «О юноша, ужели неведомо тебе, что наша царевна все еще больна, многие врачи пробовали излечить ее недуг, но их снадобья оказались бессильны». Молвил тогда Индрапутра: «О дядюшка, передай государю, что некий скиталец берется вылечить царевну». Сказал глашатай: «Да будет так, о господин мой». Он воротился к главному везирю и, представ перед ним, передал слова Индрапутры.

Едва услыхав те слова, главный везирь не мешкая послал четырех слуг за Индрапутрой, и вместе с глашатаем их стало пятеро. Они отправились к Индрапутре и, придя к нему, сказали: «О господин, тебя призывает главный везирь». Индрапутра последовал за слугами в дом главного везиря, и все, кто встречался на дороге, дивились красоте юноши.

Когда Индрапутра пришел к главному везирю, тот поспешно спустился, дабы встретить его, обнял и расцеловал. Индрапутра почтительно склонился перед вельможей, тот же молвил, обратясь к нему: «О сын мой, разве тебя не бросили в море, как же смог ты ныне явиться предо мной?» Ответствовал Индрапутра: «О господин мой главный везирь, по милости Всевышнего я спасся, ибо не было на мне вины». Спросил главный везирь: «Правда ли, что ты можешь исцелить царевну?» Ответствовал Индрапутра: «Ежели поможет Всевышний, я ее вылечу».

Главный везирь привел царевича к радже Шахиану, и, увидав юношу с главным везирем, владыка вселенной улыбнулся, похлопал Индрапутру по спине, после же велел обоим садиться. Почтительно склонившись перед государем, молвил главный везирь: «О господин мой, владыка вселенной, Индрапутра может исцелить царевну».

Спросил раджа Шахиан: «Правда ли, что бросили тебя в море?» Почтительно склонившись, ответствовал Индрапутра: «Воистину так, о господин мой, но мне помог Всевышний, ибо нет на мне вины». Молвил государь: «О Индрапутра, исцели мою дочь, и я отдам ее тебе в жены. Ведь, еще посылая тебя к Берме Сакти, я поклялся в том». Ответствовал Индрапутра: «Да будет так, о господин мой, владыка вселенной».

Государь поднялся с трона и, взяв Индрапутру за руку, ввел его во дворец и проводил в покои царевны. Отдернув семислойную завесу, он вступил за нее вместе с Индрапутрой и увидал, что дочь открыла глаза. Весьма обрадовались тому государь, государыня и все нянюшки и служанки Менгиндры Сери Булан. Индрапутра же, узрев, как тяжко занемогла царевна, стал горько плакать. После же он достал чудесный шелк сутра пури, и раджа Шахиан увидал, что небывало нежна та ткань, переливчатая, будто роса. Спросил раджа: «О сын мой, где ты добыл эту ткань?» Индрапутра поведал государю обо всем, что с ним произошло в морской пучине, и владыка весьма подивился его рассказу. А Индрапутра в это время укрыл Менгиндру Сери Булан волшебной тканью, окропил царевну водой, снял ткань, еще раз окропил царевну и она исцелилась.

Воскликнул тогда владыка вселенной: «О сын мой Индрапутра, я жалую тебе превосходные одежды!» Он даровал Индрапутре одеяния, расшитые золотом, и повелел проводить его в дом главного везиря.

Завистливые везири, бросившие Индрапутру в море, немало дивились, видя юношу живым, и злобствовали, пребывая в великом огорчении.

На следующий день послал государь слугу с четырьмя придворными девушками, дабы они позвали Индрапутру во дворец. Слуги привели его в опочивальню Менгиндры Сери Булан, и Индрапутра взял там свою ткань.

После исцеления сияние, исходившее от царевны, стало еще ярче. Она охотно вкушала яства и шутила со служанками, чем радовала государыню. А раджа Шахиан повелел музыкантам играть в знак великого ликования. Между тем призвал к себе государь главного везиря, царевичей и вельмож и бодрствовал с ними три дня и три ночи. На четвертый же день служанки искупали царевну и подали собравшимся в зале гостям всевозможные яства. И вкушали от тех яств Индрапутра, везири, витязи и воины. Царевичи же, сватавшиеся к Менгиндре Сери Булан, устремив взоры на Индрапутру, говорили друг другу: «Вот кто исцелил царевну».

Когда трапеза подошла к концу, государь роздал милостыню нищенствующим дервишам и молвил, обратясь к главному везирю: «О главный везирь, хорошенько присматривай за моей дочерью, ибо через десять дней я выдам ее замуж за Индрапутру». Услыхав те слова, в великой печали удалились царевичи, а следом за ними отправились по домам и все вельможи государя.

Что же до завистливых везирей, то вновь собрались они вместе и искали способ, как коварством извести Индрапутру. И сказал один из них: «Надо потолковать с женихами Менгиндры Сери Булан и так сказать им: «Мы весьма огорчены, видя, сколь долго вы дожидались царевны, ныне же она досталась другому. Вот мы и явились к вам держать совет». И отправились они к царевичам и, придя к ним, сказали: «О господа, мы весьма огорчены, видя, сколь долго вы дожидались царевны, ныне же она досталась другому. Вот мы и явились к вам держать совет. Юношу, исцелившего царевну, вы должны как следует вознаградить, и это вознаграждение мы отнесем владыке вселенной».

Услыхав слова везирей, царевичи весьма возрадовались, и каждый из них наполнил поднос золотом. Везири же явились к радже Шахиану и подали ему те подносы, говоря: «О господин наш, владыка вселенной, не оттого, что не лежат к Индрапутре наши сердца, а оттого, что не подобает государю брать в зятья внука цветочницы, даем мы тебе сей совет. Если Индрапутра попросит царевну в жены, пусть государь откупится от него золотом, сколько бы тот ни пожелал. Вот что надлежит свершить, по разумению могущественных царевичей, сватающихся к царственной дочери владыки вселенной».

Услыхав речи везирей, спросил раджа Шахиан: «Как же мне поступить, ведь я дал слово Индрапутре?» Почтительно склонившись, ответствовали везири: «О господин наш, владыка вселенной, измыслили мы такую уловку — пусть господин скажет, что его дочь хочет поразвлечься на острове Пеленггам Джая. Приехав туда, царевна выпустит попугая — свою забаву, а мы скажем, что тот, кто сумеет поймать попугая, станет мужем Менгиндры Сери Булан. Такова будет наша хитрость, о владыка вселенной». Раджа Шахиан согласился с завистниками-везирями, и, исполненные радостью, разошлись они по домам.

Как-то раз, восседая в окружении царевичей, везирей, витязей и воинов, государь молвил, обратясь к придворным: «О господа, собирайтесь в дорогу. Когда взойдет новая луна, я отправлюсь с дочерью на остров Пеленггам Джая, ибо в пору ее болезни дал я такой обет». Услыхав повеление владыки, царевичи воротились в свои дома, собрались в путь, дабы сопровождать государя, и каждый из них принялся строить корабль. А обитатели той страны, что ни день отправляясь взглянуть на работу, спрашивали друг у друга: «Как же сумеет Индрапутра построить корабль или барку, ведь он один и нет у него помощников».

По прошествии двадцати дней, когда труды царевичей близились к завершению, молвил главный везирь, обратясь к Индрапутре: «О сын мой Индрапутра, не пора ли и тебе построить барку, ведь корабли царевичей скоро будут готовы!» Спросил Индрапутра: «О дядюшка, нет ли поблизости уединенного места?» Ответствовал главный везирь: «Такое место есть неподалеку от моего квартала».

И отправился Индрапутра в то место, воззвал к талисману, и тотчас же перед ним явились джинны, пери и небожители-дэвы. Они построили Индрапутре обширную восьмиугольную барку с бортами из зеленого стекла, на барку поставили трон из чистого золота, обнесенный восьмиугольным ограждением, чья первая стена была из белого стекла, вторая — из стекла синего, третья — из красного, четвертая — из желтого, пятая — из пурпурного, шестая — из зеленого, седьмая — из отборных алмазов, а красоту восьмой и вовсе нельзя описать.

Те стены изукрашены были самоцветами и отборным жемчугом, а в каждом из восьми углов ограждения висели волшебные камни. Перед троном джинны, пери и небожители возвели трехъярусное возвышение для придворных, которым надлежало предстоять перед царевной, один из его ярусов был из золота, другой — из серебра, третий — из драгоценного сплава меди и золота. Стены возвышения были из красного камня, ножки — из бирюзы: навершие его украшали дивный самоцвет и жемчужные нити.

Посреди барки устроили пруд. Песок на берегу его был из мельчайших золотых крупиц, галька — из драгоценных камней девяти родов, а ил — из мускуса. Не травы стлались у пруда, но побеги шафрана, в пруд вливались неизъяснимо сладостные воды, в которых водились всевозможные моллюски и устрицы. Из пруда же вытекали прозрачные струи, и сквозь них проглядывали раковины подводных тварей, изваянные из прекраснейших жемчужин, многоразличных по виду и по величине.

Устроив все как подобает, помощники Индрапутры разбили в барке дивный сад, обнесли его оградой из драгоценного сплава, а ворота сделали из чистого золота. Сад украшали золотые вазы, в одних произрастали цветы серигадинга и чемпаки, в других — всевозможные чудесные растения и душистые паканы небывалой красоты. Были в саду бассейны с берегами из серебра и драгоценного сплава, их наполняли воды, подобные розовой воде. Посреди одного из бассейнов возвели беседку на золотых опорах со стенами из зеркального стекла, с алмазной кровлей и шпилем, на вершине которого висел волшебный камень.

Мачту в барке сделали наподобие золотой цепи, близ нее поставили мраморное дерево с листьями из белого и желтого стекла, в ветвях поместили двух попугаев, изваянных с небывалым искусством, на носу же судна установили скамью, усыпанную самоцветами, дабы Индрапутра мог восседать на ней.

Когда джинны, пери и небожители завершили работу свою, Индрапутра повелел им вновь войти в талисман, и они тотчас повиновались.

По прошествии десяти дней, когда наступило благоприятное время и сулящий удачу час, сказал раджа Шахиан, обратясь к везирям: «О везири, все ли готово к отплытию на остров Пеленггам Джая? Если готово, то завтра же я отправлюсь туда с моей дочерью». Почтительно склонившись, ответствовали везири: «О господин наш, владыка вселенной, мы запасли все, что необходимо для прогулки царственной дочери повелителя». Тогда раджа обратился к царевичам и молвил: «Доставьте сюда корабли ваши!»

На следующий день отправились царевичи на своих кораблях ко дворцу Менгиндры Сери Булан, и собрались все жители той страны, дабы взглянуть на творения их рук. Следом за царевичами отплыл и Индрапутра. Взиравшие на многочисленные суда царских сыновей люди говорили: «Все ли уже собрались?» И весьма дивились, спрашивая друг у друга: «Увидим ли мы корабль Индрапутры?» И восклицали: «Разве сможет он один построить корабль?»

Вскоре показалась барка Индрапутры. Она скользила по водам под громкие звуки оркестра с великой легкостью и проворством, сияя подобно дневному светилу. Молвил тогда владыка вселенной: «О дети мои, отплывайте не мешкая, ибо взошло уже солнце». Едва раджа отдал приказ, как прибежал к нему приближенный слуга и сказал с почтительным поклоном: «О господин мой, владыка вселенной, не солнце сияет вдали, но барка Индрапутры!» Все побежали к барке Индрапутры, дабы посмотреть на нее, и восхищались той баркой, словно невиданным чудом, ибо была она несравненной работы. Далее владыка вселенной весьма дивился, лицезрея барку. Говорили меж собой люди: «Что это за барка дивной красоты, никогда прежде мы не видели ничего подобного». Ответствовали другие: «Воистину справедливы слова ваши».

А теперь расскажем о царевне. Она вышла из дворца в сопровождении жен подвластных раджей, жены главного везиря и жен витязей, и, придя к причалу, увидала среди множества кораблей, бросивших там якорь, прекрасную барку, распространявшую вокруг яркое сияние. Спросила Менгиндра Сери Булан, обратясь к нянюшкам и служанкам: «Чья это барка столь превосходной работы?» Почтительно склонившись, те ответствовали: «О госпожа, это барка Индрапутры». Молвила царевна: «На этой барке мы и отправимся в путь».

Царевна воссела на трон, поставленный на палубе барки, на первой ступени трехъярусного возвышения разместились жены везирей, на второй — жены вельмож. Над троном раскрыли четыре зонта, изукрашенных жемчугом, и пред лицом Менгиндры Сери Булан заняли свои места дочери раджей и дворцовые девушки. На носу же барки возвышался зонт с бахромой из жемчужных нитей, в которой на разные лады позвякивали колокольчики.

Между тем заиграли оркестры, и, взойдя на корабли, отплыли к острову женихи царевны, тая в сердце обиду на Индрапутру.

Одна только барка Индрапутры оставалась недвижимой, и, видя это, главный везирь молвил с почтительным поклоном: «О господин мой, владыка вселенной, барка, на которую взошла царевна, стоит на месте». Услыхав это, государь весьма подивился, а один из его везирей сказал: «О господин мой, владыка вселенной, верно, оттого не отплывает барка, что Индрапутра еще не взошел на нее». Повелел тогда раджа Шахиан: «Пусть взойдет Индрапутра на барку». И как только ступил Индрапутра на палубу, тотчас же повернулось колесо, движущее весла, весла сами собой принялись грести, и барка стремительно понеслась вперед.

Волны плескались, ударяя о борта,громко играл оркестр, непрестанно перекликались люди, и звон колокольчиков на шпиле, возвышавшемся над баркой, был подобен сладостному пению грустящего бамбука. А зонты из павлиньих перьев кружились, и в бахроме их тоже позвякивали колокольчики.

В это время с дерева вспорхнули попугаи, один из них опустился на золотую шкатулку, наполненную нардом, другой — на ларец, в котором хранился мускус. Попугаи взмахнули крыльями, обрызгали теми благовониями всех, кто предстоял перед троном царевны, и вокруг разнесся дивный аромат.

Царевна взглянула на стену из красного стекла — и одеяния ее окрасились в красный цвет, она повернулась к белому стеклу — и одежда ее стала белой. Царевна обратилась в сторону синего стекла, заговорив с женами вельмож, — и ее залил синий свет; обернулась к желтому стеклу, перекинувшись несколькими словами с нянюшками, — и засветилась желтым светом, а когда склонилась, дабы завести беседу с дворцовыми девушками, сидевшими у стены из пурпурного стекла, — озарилась пурпурным сиянием. И весьма дивились люди из свиты царевны мудрости и умению Индрапутры.

После слетел к ним попугай и принялся рассказывать всевозможные истории, и распевать несказанно прекрасные шаиры, пантуны и селоки, и возносить звонкоголосые хвалы. Улыбнувшись, царевна молвила: «Эта птица — истинное чудо». А служанки весело смеялись, глядя на попугая, искусного в пении шаиров и пантунов.

По прошествии недолгого времени корабли и барки царевичей приблизились к острову Пеленггам Джая. Воззвал тогда Индрапутра к талисману, и на море низвергся ураган, загремел гром, засверкали молнии и высоко вздыбились волны. У одних кораблей обрушились мачты, у других были проломаны борта, у третьих изломались рули, четвертые же пошли ко дну. Буря разметала корабли царевичей, зато лодки, сопровождавшие Менгиндру Сери Булан, остались невредимы. Вскоре ураган стих, повеял легкий ветерок, и в чудесном саду раскрылись цветы, чей аромат донесся до свиты царевны, и вновь люди подивились мудрости Индрапутры.

Между тем лодки пристали к острову, придворные высадились на сушу, сошел на берег и Индрапутра. Почтительно склонившись, молвили нянюшки и служанки царевны: «О госпожа, не осмотреть ли нам барку Индрапутры?» Услыхав эти слова, царевна спустилась с трона и направилась со служанками к пруду. И узрели они, что вода в пруде на редкость прозрачна, и, утолив жажду, стали прогуливаться по берегу и собирать цветы.

Тогда поднялся из глубины благоуханный желтый лотос, царевна сорвала его и подивилась красоте цветка. Следом за желтым на поверхность всплыл лотос пурпурного цвета, и, увидев его, воскликнули служанки: «О госпожа, какой прекрасный цветок!» Царевна сорвала лотос и, остановившись на мгновенье, украсила им волосы, лотос же тотчас превратился в розовую воду.

Немало дивных цветов собрала Менгиндра Сери Булан, и одни из них превращались в благоуханный мускус, другие — в шафран, и, дивясь, подумала про себя царевна: «Должно быть, Индрапутра — сын могущественного раджи».

Царевна пошла по берегу пруда и увидала, что моллюски и устрицы, обитавшие в нем, сделаны из драгоценных камней девяти родов, и каждая рыба, всплывающая на поверхность, напевает такой пантун:

Царевна улыбнулась, услыхав тот пантун, а ее служанки громко рассмеялись. Воскликнула Менгиндра Сери Булан: «До чего же прекрасны рыбы в этом пруду!»

Едва царевна промолвила те слова, как из глубины показалась рыбка-тембаконг и, резвясь, пропела такой пантун:

Пропев его, рыбка вновь исчезла. Молвила Менгиндра Сери Булан: «О нянюшки, воистину мудр и обходителен Индрапутра».

Явилась тогда перед царевной другая рыбка и сказала, обратясь к ней: «О царевна, знай, что Индрапутра — сын могущественного раджи», — сказав же так — уплыла. Весьма возрадовалась Менгиндра Сери Булан, услыхав речи рыбки, а служанки ее гром ко засмеялись, говоря друг другу: «Воистину сын могущественного раджи этот Индрапутра!»

Царевна отправилась дальше и вместе с девушками любовалась волнами пруда, игравшими и искрившимися с небывалой красотой, и берега пруда были из золота, а галька —из жемчуга. Множество диковин, различных по виду и цвету, узрела Менгиндра Сери Булан на берегах пруда, чьи воды были подобны розовой воде. Когда же повеял легкий ветерок, водная гладь всколыхнулась, с деревьев с криками слетели птицы и невыразимо прекрасно затрубил оленек. И, остановившись, долго внимала царевна тем дивным звукам.

Между тем спросил раджа Шахиан, обратясь к служанкам царевны: «Отчего дочь моя не сходит на берег?» Почтительно склонившись, ответствовали служанки: «О господин наш, владыка вселенной, твоя царственная дочь любуется всевозможными диковинами, обретающимися на барке Индрапутры. Они до того прекрасны, что царевна замешкалась и не идет на остров».

Погуляв у пруда, царевна вошла в дивный сад и увидала, что его украшают вазы с цветами и бассейн, посреди которого поставлена беседка на золотых опорах. И поднялась царевна с девушками, нянюшками и служанками в беседку, а когда повеял легкий ветерок, зашелестели листья на деревьях и, касаясь друг друга, звенели подобно оркестру. Когда же Менгиндра Сери Булан насладилась лицезрением тех чудес и восславила Индрапутру, на барку поднялся государь, владыка вселенной, и тоже не мог налюбоваться диковинами царевича и весьма им дивился.

Спросил государь: «Как мог Индрапутра создать все эти диковины и где мог он их видеть, дабы подражать увиденному?» Ответствовал главный везирь: «Этот Индрапутра, по моему разумению, человек не обычный». Молвил раджа Шахиан: «Воистину справедливы твои слова!»

Осмотрев чудеса на барке Индрапутры, государь воротился на остров, взоры всех везирей обратились к нему, он сразу понял значение их взглядов и тихонько молвил служанкам: «Выпустите из клетки попугая, забаву вашей госпожи, и скажите так: «Тот, кто поймает любимого попугая царевны, станет ее мужем».

Служанки выпустили попугая и принялись кричать: «О господа, ловите попугая, развейте печаль царевны. Кто изловит птицу, возьмет царевну в жены».

Индрапутра улыбнулся, услыхав слова служанок, а попугай сел на индийскую смоковницу, росшую посреди острова. Приметив птицу, царевичи полезли на дерево, дабы ее поймать, но одни порвали кайны, у других лопнули шальвары, у третьих изорвались тюрбаны, а четвертые, не в силах взобраться на смоковницу, попадали наземь. Попугай же перелетел на другую ветку, уселся там, и никто не мог до него добраться. Царевичи в растерянности взирали на птицу, перелетавшую с ветки на ветку и не дававшуюся руки. Глядя на попугая, придворные стали смеяться, вместе ними рассмеялась и царевна, Индрапутра же улыбался, взирая на тщетные старания царевичей.

После он неприметно натянул лук и пустил в поднебесье чудесную стрелу, которая вмиг превратилась в тучу саранчи. Царевичи в страхе попрыгали со смоковницы вниз, и одни расшибли себе подбородки, другие набили шишки на лбу, третьи от ушибов покрылись синяками, и каждый из царевичей растирал ушибленное место.

Все придворные потешались над ними, служанки царевны хохотали до слез, ударяя себя руками в грудь, Индрапутра же только улыбался. Взошли тогда царевичи на свои корабли и, посрамленные, возвратились в город раджи Шахиана.

Тогда Индрапутра не спеша приблизился к смоковнице, протянул руку к попугаю, и попугай, слетев с ветки, уселся на его ладонь. Раджа Шахиан и придворные весьма подивились, узрев, что птица, будто ручная, пошла к Индрапутре. А Индрапутра отдал попугая служанкам, и те снесли его Менгиндре Сери Булан, которая с великой радостью приняла любимую птицу. И попугай, расправив крылья, пропел такой пантун:

Улыбнулась царевна, услыхав слова попугая, и молвила, обратясь к нянюшкам: «Никогда прежде я не слыхала, чтобы этот попугай распевал пантуны». Ответствовали нянюшки: «Воистину справедливы слова госпожи!» После птица уселась на плечо одной из служанок и пропела такой пантун:

Услыхав слова попугая, сказали служанки: «Где эта птица научилась столь превосходным шуткам?» Царевна улыбнулась, а девушки, смеясь, говорили: «Весьма искусен в острословии сей попугай».

В это время приблизился главный везирь к государю и, почтительно склонившись, молвил: «О господин мой, владыка вселенной, не лучше ли тебе воротиться в свой город, ибо остался он без надзора». Ответствовал государь: «Если так, собери моих лю дей, и мы отправимся в обратный путь». Раджа Шахиан повелел царевне подняться на барку, и служанки передали госпоже повеление владыки. Молвила Менгиндра Сери Булан: «Разве не приказала я подать угощение? Снесите же их отцу!»

Когда служанки поставили перед государем всевозможные яства, воссели за трапезу везири и витязи. Вкусив же от тех яств и потешившись пьянящими напитками, они принялись веселиться.

На следующий день государь повелел своей дочери взойти барку, все, кто был на острове, поднялись на корабли, и раджа Шахиан с войском отправился в обратный путь. Прибыв же в город, придворные разошлись по своим домам.

Между тем царевичи и завистники-везири думали лишь о том, как отомстить Индрапутре.