Сад золотого павлина

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ, повествующая о том, как повстречался Индрапутра с джинном Нобатом Ром Шахом, сыном махараджи джиннов Тахира Джохан Шаха, как женился он на сестре Нобата Ром Шаха — царевне Джамджам Деви Гемале Ратне, как убил джинна Тамар Джалиса, сына повелителя неверных джиннов Тамар Буги, и как дали Индрапутра и Нобат Ром Шах клятву в вечной верности друг другу

Тот, кому ведома сия повесть, рассказывает, что в ту пору, когда Индрапутра отдыхал на волшебной горе, вздумалось радже правоверных джиннов[12] Тахиру Джохану Шаху выпустить коней пастись на один из ее склонов. Каждый день раджа отправлялся к той горе, и рядом с ним под развевавшимися стягами гарцевали его сыновья — царевичи джиннов, вооруженные луками, и мечами, и дротиками. Вдосталь натешившись верховой ездой, царевичи пускали коней на пастбище, сами же купались в ручье, струившемся по склону горы, и вкушали плоды с деревьев, росших на берегу.

И еще рассказывают, что в тот день царевичи неверных джиннов также погнали своих коней к волшебной горе. И покуда скакали они со всеми своими родичами к лугам Дарсал, окружавшим гору, Индрапутра, пребывавший на ее вершине, обратил свой взор к западу, и ему почудилось, будто на луга надвигается черная туча.

И подумал Индрапутра: «Уж не предвещает ли дождь сия туча?» После оглянулся и узрел другую тучу — багряную, приближавшуюся с восточной стороны, и не мог понять, что это за туча стремительно плывет по небу.

В это время над землей поднялся столб пыли, ясный день сменила непроглядная тьма, и в этой тьме Индрапутра различил всадников, облаченных в черные одежды, изукрашенные драгоценными каменьями.

С востока же приближались всадники в красных одеждах, тоже сверкавших самоцветами. Они были прекрасны собой и скакали во весь опор с кликами и громкими возгласами, а достигнув изумрудных лугов, предались воинской потехе, пуская друг в друга стрелы и так проворно их отражая, что ни один не был ранен. И приметил Индрапутра, что в конской скачке и в сабельной верховой битве являли багряные всадники невиданное искусство, особливо их юный царевич, прекрасный, словно павлин, распустивший хвост. Он величаво восседал на скакуне, поигрывая оружием, лицом был мужествен и смел и изумлял Индрапутру всяким своим движением.

Натешившись воинскими забавами, багряные всадники пустили коней щипать траву, сами же, оставив на берегу одежды, отправились к ручью искупаться и полакомиться плодами.

Индрапутра между тем взглянул на другой склон горы и увидел, что неверные джинны также заняты богатырскими играми: скачут на конях, мечут друг в друга дротики и отражают их так ловко, что ни одному не делается ни малейшего вреда. Утомившись, захотели царевичи неверных джиннов пустить своих коней на пастбище. Сказал тогда царевич по имени Тамар Джалис: «Давайте отправимся на тот склон, где пасет коней Нобат Ром Шах — сын повелителя правоверных джиннов».

Ответствовали его везири: «Не подобает нам так поступать, ибо не дозволяет того старинный обычай». Тамар Джалис не внял их речам, в гневе пришпорил коня, выхватил меч из ножен, перебросил через плечо лук и вихрем помчался по лугу с копьем наперевес. Видя это, родичи Тамар Джалиса тоже погнали коней вослед за ним.

Когда Нобат Ром Шах узрел клубы пыли, вздымающиеся к небесам над противоположным склоном, он молвил, обратясь к своим спутникам: «О соплеменники, взберитесь на вершину горы и поглядите, отчего поднялась к небесам пыль?» Вскочил тогда на коня посыльный Нобат Ром Шаха, подскакал к горе, спешился и, взойдя на вершину, увидел Тамар Джалиса и его всадников, мчащихся во весь опор в полном боевом облачении. Посыльный поспешил к Нобат Ром Шаху и, почтительно склонившись, сказал: «О господин, это Тамар Джалис скачет к нам со всем своим воинством».

Только успел это сказать посыльный, как появилось войско неверных джиннов. И молвил Нобат Ром Шах, обратясь к Тамар Джалису: «Скажи, о Тамар Джалис, куда скачете вы с такой поспешностью?» Ответствовал Тамар Джалис: «Мы желаем пасти коней на этом лугу». Сказал Нобат Ром Шах: «Не подобает вам поступать так, ибо еще в стародавние времена дал нам пророк во владение разные пастбища».[13] Воскликнул Тамар Джалис: «Не бывать по-твоему, ибо я один — владыка над всеми землями Господними». Сказал Нобат Ром Шах: «Хотя Всевышнему принадлежит весь мир, каждый розно владеет своим наделом». Ответствовал Тамар Джалис: «Напрасно тратишь ты так много слов: здесь, а не в другом месте желаю я пасти коней». Услыхав эти речи, разгневался Нобат Ром Шах и стал подобен тигру, изготовившемуся для прыжка. «О неверный,— крикнул он громовым голосом,— отчего столь дерзновенен твой язык?!» Сердце Тамар Джалиса преисполнилось яростью, он уподобился змее, свернувшейся для броска, и вместо ответа хлестнул царевича кнутом.

Тогда Нобат Ром Шах пришпорил коня и воскликнул: «Ну, Тамар Джалис, поплатишься ты за свой недостойный поступок». Ударил он врага мечом, и тот, взлетев в воздух, на мгновение исчез из виду. Из тела Тамар Джалиса вырвались клубы дыма и сполохи пламени, он проворно соскочил с коня и хотел было сокрушить Нобата Ром Шаха мечом, однако Нобат Ром Шах отразил грозный удар, надвое рассек скакуна Тамар Джалиса и сам тоже спешился.

Вновь вступили в бой два царевича, равные друг другу в волшебной силе. Взмыл в небеса Тамар Джалис, но его настигла стрела Нобата Ром Шаха и исторгла из его тела дым и яркое пламя. Тамар Джалис, исполнясь гнева, сверху ринулся на врага и ударил его мечом, однако велико было могущество правоверного джинна — дым изошел из его тела в таком изобилии, что непроглядная тьма окутала землю. Индрапутра же в изумлении взирал на воителей, из которых ни один не мог одолеть другого.

Вновь взлетел в поднебесье Нобат Ром Шах, но поразила его стрела Тамар Джалиса, так что полыхнуло пламя и взвились огненные языки, блеснувшие, словно молнии. Нобат Ром Шах не уступал врагу — бился с ним, подобно царственному соколу. Оба царевича являли смелость, мужество и великую искушенность в воинской науке. И не мог Индрапутра отвести взора от царевичей, зачарованный красотой их подвигов.

Между тем с грозными кликами сошлись воинства джиннов и принялись рубить друг друга мечами и пронзать стрелами. От лязга скрещивающихся мечей и свиста стрел на поле брани стоял оглушительный шум, к небесам вздымались клубы пыли, голоса сражающихся были подобны раскатам грома. Одни лишились жизни в жестоком бою, другие пали наземь с раскроенными черепами, более же всего раненых было из числа всадников Тамар Джалиса.

Сразившись на конях, воины спешились, и разгорелся рукопашный бой невиданной ярости. На помощь Тамар Джалису явились неверные джинны, обитавшие в древесных дуплах и расселинах скал, кто с головой слона, кто с тигриной, кто с кабаньей, а иные с песьей. С оглушительными криками устремились неверные джинны на правоверных, и оба воинства принялись метать друг в друга стрелы, исторгая из тел врагов клубы дыма и языки пламени. Тамар Джалис тем временем скрылся в небесах и, зная тысячи волшебных уловок, являл свое воинское уменье.

Тогда поспешил Индрапутра на выручку Нобат Ром Шаху, и сказал ему царевич правоверных джиннов: «О Индрапутра, будь настороже, ибо взлетел в поднебесье злокозненный Тамар Джалис». Индрапутра выпустил стрелу в Тамар Джалиса, Тамар Джалис рухнул наземь, но тотчас же вскочил на ноги и бросился на врага, желая пронзить его дротиком. Однако Индрапутра отразил удар и разрубил дротик на три части. В гневе нацелил Тамар Джалис свою стрелу в Индрапутру, но тот с такой силой отбил ее рукоятью меча, что стрела сломалась пополам. Еще большей яростью исполнилось сердце Тамар Джалиса, стал он биться с Индрапутрой на мечах, и Индрапутра могучим ударом рассек меч неверного джинна.

Нобат Ром Шах не мог надивиться небывалой ловкости Индрапутры, его мужеству и силе. Тамар Джалис вновь поднялся в воздух, но его пронзила стрела, направленная рукою Индрапутры, и из тела неверного джинна вырвалось пламя и изошел дым, подобный черной туче. Тут понял Тамар Джалис, что настал смертный час, и его голова озарилась волшебным светом. Сказал Индрапутра, обратясь к царевичу: «Ну, Тамар Джалис, запомнишь ты сей час». Попросил Тамар Джалис: «О Индрапутра, ударь меня еще раз». Ответствовал Индрапутра: «Нет, неверный, не подобает дважды поражать джиннов мечом, они лишаются жизни только от одного удара». И распалось надвое тело Тамар Джалиса, и испустил он дух.

Тогда приблизился к Индрапутре Нобат Ром Шах, обнял его, расцеловал и молвил: «О Индрапутра, навеки ты мой брат, ибо избавил меня от позора. С давних времен не дозволялось неверным джиннам пасти коней на наших пастбищах. Потому то я и вступил в бой с Тамар Джалисом. Ныне же ты спас меня от посрамления». Ответствовал Индрапутра: «Только Всевышнему достойно возносить хвалы, я же лишь вершил волю Его». Сказал Нобат Ром Шах: «О брат, давай отправимся в мою страну». Ответствовал Индрапутра: «Да будет так!»

И привез Нобат Ром Шах Индрапутру в свою страну, и, въехав в обнесенный стенами город, направились они во дворец. Горожане смотрели на Индрапутру, дивились его красоте и горделивой осанке. Войдя в зал для приемов, Нобат Ром Шах воссел на позлащенное кресло, изукрашенное драгоценными каменьями, и вместе с Индрапутрой приветствовал повелителя правоверных джиннов — раджу Тахира Джохан Шаха. Молвил государь, обратясь к сыну: «Скажи, о сын мой, Нобат Ром Шах, кого привел ты пред лицо мое?» Ответствовал Нобат Ром Шах: «Это — Индрапутра, сын махараджи Бикрамы Буспы, он лишил жизни Тамар Джалиса». И Нобат Ром Шах поведал отцу обо всем, что произошло в лугах Дарсал. Раджа Тахир Джохан Шах подивился, сошел с трона, обнял Индрапутру и облобызал его.

Между тем слуги внесли блюдо с рисом, Тахир Джохан Шах с сыном и Индрапутрой воссели за трапезу и стали вкушать из одного блюда. С ними же пировали везири, и витязи, и посланцы государя. Когда они утолили голод, поданы были чаши, усыпанные прекрасными самоцветами и полные до краев пьянящим напитком. Те чаши пустили по кругу, и, захмелев от вина, будто от дурмана базиликовых цветов,[14] государь и придворные предались всевозможным развлечениям и призвали сладкоголосых певиц, которые, всякая на свой лад, тешили их слух многоразличными песнями. Когда же наступила ночь, раджа Тахир Джохан Шах удалился во внутренние покои, Нобат Ром Шах проводил Индра-путру в его опочивальню, а везири, витязи и посланцы государя разошлись по домам.

И поведал Индрапутра Нобату Ром Шаху о том, как похитил его золотой павлин, как раджа Шахиан отправил его к отшельнику Берме Сакти, и немало дивился Нобат Ром Шах всему, что довелось ему услышать.

Наутро Индрапутра и Нобат Ром Шах вновь предстали пред государем, государь узрел, сколь почтителен Индрапутра в обхождении, и полюбил его. Индрапутра же являл многие знаки преданности радже Тахиру Джохан Шаху, и так продолжалось все время, пока царевич оставался в его стране.

По прошествии нескольких дней пришел Нобат Ром Шах к своим родителям и молвил, почтительно склонившись: «О отец мой, теперь я знаю, сколь велико благонравие Индрапутры, сколь прекрасно его обхождение и сколь привержен он ко мне. Также и владыке вселенной являет он беспредельную верность. Отец не станет раскаиваться, ежели примет Индрапутру в свою семью, ибо Индрапутра принадлежит к роду могущественных раджей».

Услыхав слова Нобата Ром Шаха, царственные родители поняли, о чем ведет он речь, потолковали между собой, и раджа Тахир Джохан Шах повелел избрать день, благоприятный для начала сорокадневного предсвадебного бдения.[15] По прошествии же сорока дней и сорока ночей Индрапутру облачили в драгоценные одежды и сыграли его свадьбу с царевной Джамджам Деви Гемалой Ратной. Царевна, прекрасная лицом и ласковая в обхождении, была подобна четырнадцатидневной луне, и чем дольше любовался глаз ее красотой, тем ярче казалось несравненное сияние,исходящее от дочери Тахира Джохан Шаха, и в целом свете один лишь Индрапутра был столь же хорош собой.

Короткое время провел Индрапутра подле жены, и хоть безмерно велика была его любовь к царевне, он помнил о том, что чересчур долго пробыл в царстве правоверных джиннов. И вот однажды, представ пред раджей, молвил Индрапутра, обратясь к государю: «О господин мой, владыка вселенной, молю дозволить мне отправиться к отшельнику Берме Сакти». Ответствовал государь: «О сын мой Индрапутра, я был бы куда как более рад, если бы еще год или два ты услаждал мою душу, оставаясь со мной». Почтительно склонившись, ответствовал Индрапутра: «О господин мой, владыка вселенной, любовь господина достигла сердца моего, я же,посланный к Берме Сакти раджей Шахианом, еще не достиг своей цели. Если суждено мне остаться в живых, я возвращусь, дабы предстать пред владыкой вселенной».

Простившись с государем, отправился Индрапутра во дворец к своей жене, Джамджам Деви Гемале Ратне, и сказал ей: «Прощай, о любимая, я ухожу на поиски отшельника Бермы Сакти». Услыхав слова мужа, горько зарыдала царевна, Индрапутра же улыбнулся и пропел такой пантун:

Но, услыхав те слова, не перестала плакать царевна. Тогда Индрапутра принялся целовать ее, утешать нежными словами, напевать пантуны и селоки, умеряющие печали сердца, и Джамджам Деви Гемала Ратна задремала в его объятьях. Видя, что сон смежил ее веки, Индрапутра осторожно уложил царевну на подушку.

В это время в покои вошел Нобат Ром Шах, искавший встречи с царевичем. Индрапутра простился с Нобат Ром Шахом и отправился в путь. Царевич правоверных джиннов сопровождал его. Выйдя за городские стены, названые братья обнялись, расцеловались и заплакали, предвидя долгую разлуку. Сказал Нобат Ром Шах: «О брат мой, ежели попадешь ты в беду, произнеси мое имя, и я без промедления явлюсь на помощь».

Такими словами царевич напутствовал Индрапутру и возвратился во дворец. Индрапутра жепошел в ту сторону, где заходит солнце, минуя дремучие леса, и луга, и высокие горы, встречая на своем пути свирепых зверей и созерцая многоразличные чудеса Всевышнего.