Сага о Хродвальде

Глава 23. Найм

Город назывался Утрук. Утрук Великий. Столица Королевства Светы. Хродвальд никогда не интересовался как называлось само королевство. Все затмил город, ведь таких огромных городов ярл до этого не видел. Да и все остальные северяне, которые прибывали под стены Великого Утрука, соглашались что этот город огромен и величественен.

Южане говорили что в Утруке живет тридцать тысяч человек. Они, конечно, лгали. Многие думали, что там не меньше десяти тысяч жителей. Но вне всякого сомнения, пять тысяч человек жителей цифра, в которую можно было поверить. Город занимал столько же места, сколько хватило под пять больших стадиров. А вокруг города была возведена стена, высотой в три человеческих роста. И до уровня глаз она была каменная. Хродвальд долго не мог поверить в такое чудо, и только войдя на улицы Утрука понял, что это может оказаться правдой. Дома в Утруке тоже были сложены из камня. Даже дороги были выложены аккуратно расколотыми булыжниками, ровной стороной к верху. Если не считать неглубокую канаву с нечистотами посередине, улицы были изумительно чисты, и по ним было удобно ходить.

Но запах… Запах был хуже чем в закупоренном на зиму длинном доме, где люди греются от тепла друг друга, экономя дрова. Это был запах не только пота и естественных выделений, в воздухе висела сильная и застарелая вонь гнилой еды и порченной кожи.

Но что же тут поделать, запах естественный спутник большого количества людей. Нет в мире силы, что смогла бы победить эту напасть, и потому никогда это не изменится. А раз изменить что-то нельзя, то как бы плохо это не было, следует к этому привыкнуть.

Они уже шесть дней стояли лагерем на речном острове, недалеко от Утрука. Южане боялись что северяне будут грабить окрестности, и полагали что так защитят себя. Зря, дня не проходило без того, чтобы кто-то из отряда Хродвальда, не выходил на кнорре ночью, и не возвращался с дровами и овцой для небольшого вечернего ужина. Хоть остров и был довольно большой, но на нем было уже не меньше двух тысяч воинов, и поэтому деревья для костров кончались. Хоть южане ежедневно подвозили на десятках лодок отары овец, хлеба и брюквы, еды все равно не хватало. Некоторые начали болеть животом. А король Света все задерживал первую выплату. Честно говоря, Хродвальд его понимал. Воинство севера было не вполне такое, каким бы и сам молодой ярл хотел его видеть. Вот взять хотя бы то, как шесть дней назад нанялись они сами.

Хродвальд вспомнил, как стоял перед строем своих хирдманнов. Их было не так уж и много, зато все броне и шлемах. Двенадцать человек. Еще тридцать у Вальдгарда. И огромный Клепп украшал этот ряд. За передними стояли те, кто вооружен чуть хуже, за теми, те у кого есть стальные шлемы, а за этими, те у кого и их нет. Торвальд оставил своих хирдманнов на драккарах, на случай если король Света окажется вероломен, и найм кончится дракой.

Хродвальд испытывал тогда смешанные чувства. С одной стороны, он с братьями привел к королю Свете больше трех сотен людей. Большая сила. С другой стороны, тех кто умел обращаться с оружием, и имел сносную, хоть бы и кожаную, бронь — было не больше шестидесяти человек. Остальные были вооружены кто чем. Почти две сотни людей в были вооружены охотничьими луками и дротиками с каменными наконечниками. Правда, у всех были маленькие щиты — ведь таков был уговор с посланцем короля Светы, только воин со щитом мог быть нанят.

Они выстроились на берегу реки Долгая. Большая и широкая река, в этом месте она резко сужалась, да еще и разделялась на несколько протоков, пробиваясь через скальные выступы. Драккары могли тут пройти только в двух местах, да и то, по одному. Эти судоходные протоки сторожили парные деревянные башни, с натянутыми под водой противокорабельными сетями. Каждый отряд, что приходил сюда, должен был высадиться на берег, и показать себя королю Свете. После чего тот решал, подходят ли ему такие воины.

И от воинства сыновей Снора король был не в восторге. Он ехал вдоль строя, на белом коне, в окружении двух десятков всадников. Все они были так пышно и ярко разодеты, и великолепно вооружены, что Хродвальд бы не смог определить короля, если бы на том не была надета золотая гривна. Теперь понятен почему по южному обычаю, король носил свою гривну на голове, а не на шее. Это и в самом деле было удобно.

Все же, три сотни человек это очень много людей, и Хродвальд не слышал что говорил король, пока он ехал вдоль строя, поскольку он стоял на левом крае, а король начал осмотр с правого. Торвальд, сразу после альтинга, съездил на Тюленьи Острова, и уговорил сотню тюленебоев присоединиться к ним. Отчаянные и суровые люди, тюленеболи мастерски потрошили и свежевали туши тюленей своими ножами, а некоторые очень умело метали гарпуны. Но такие с Торвальдом не пошли. А пошли молодые, старые, и просто неумелые. Половина из них были женщины. Тогда Торвальд за четыре коровы нанял Амму, Бабушку, как все её называли, и поставил её главной над тюленебоями.

Эта высокая старуха, которой было больше сорока зим, хоть и слегка сгорбленная гнетом лет, стояла сейчас прямо рядом с Хродвальдом. Её тюленебоев, не у одного из которых не было даже брони, Хродвальд спрятал позади. Но для Бабушки Торвальд нашел и шлем, и достойный щит. Боевой топорик и хищный, украшенный рунами зазубренный гарпун, она имела свои.

— Его величество недоволен качеством твоих воинов — первое что услышал Хродвальд, когда свита короля приблизилась. Это говорил уже знакомый ярлу Гудфрид Заречный. Не иначе, говорить Торвальду напрямую, король брезговал — Среди них много людей плохо вооруженных, есть старики и юнцы. И даже женщины!

— Даже женщины! — гневно закричал Торвальд. Строй северян зашевелился, зашелестел оружием. Хродвальд подумал, что если он и его люди нападут разом, то есть хорошая возможность что ускакать сумеет лишь часть свиты короля. Может даже повезти, и удастся взять короля живым, и тогда можно рассчитывать на хороший выкуп. Похоже те тоже это понимали. Лошади южан зафыркали, и повинуюясь натяжению поводьев, приняли в сторону, отдаляясь от людей Хродвальда. Только король Света по прежнему ехал как раньше. Но явно побледнел.

— Даже женщины! — еще громче закричал Торвальд, и внезапно подбежав к Гудфриду сорвал с его лошади небольшой треугольный щит, какой носили южные всадники.

— Эй, Бабушка! — крикнул Торвальд — А сможешь попасть в эту штуку?! — и высоко подбросил щит Гудфрида в воздух. Амма спокойно вышла из строя. Она не торопилась, но делала все быстро. Стряхнула с руки щит, который ей только мешал, перехватила поудобнее свой гарпун, и резко метнула его.

Гарпун ударил в центр щита Гудфрида с оглушительным треском. Бабуля тюленебоев могла пробить точным броском своего гарпуна череп тюленя с двухсот шагов. Щит Гудфрида, искусно сделанный с изгибом, обитый железом, был прочнее. Но и расстояние до него было меньше. Гарпун пробил его насквозь, и щит упал на землю, разбрасывая вокруг себя обломки. Свита короля замерла. Всадники вдруг осознали, что находятся слишком близко к этой седой женщине, которой из задних рядов уже передали новый гарпун. Торвальд воспользовался секундной заминкой, и нагнал короля, обогнув Гудфрида и охранника, и громко сказал:

— Посмотри еще раз король! Покупая преданность этих людей, ты покупаешь не просто ярость опытных воинов, но ты покупаешь двенадцать сильных и опытных дружин, сплавленных вместе кровью битв и потом весел! Эти воины смогут убить твоих врагов!

Торвальда оттеснили от лошади короля, и всадники начали понукать своих лошадей, убираясь прочь от строя северян. Гудфрид задержался, но лишь для одной фразы:

— Король Света услышал тебя. О своем решении он сообщит тебе позже!

Всадники не торопясь, стараясь сохранить лицо, ехали прочь. Хродвальд подошел к Торвальду. Тот приобнял брата за плечо, и сказал:

— Что это вообще значит?

— Что эти люди хотят нас обмануть — ответил Хродвальд.

— Но они даже не пытаются нас обмануть, они выставили свое презрение к нам как флаг, и трясут им. И говорят бессмыслицу! Ты меня услышал, Хродвальд? — Торвальд все больше распалялся.

— Услышал — хохотнул Хродвальд — И даже увидел.

— И я тебя услышал. Вот и поговорили! Да что он несет, этот Гудфрид? Зачем говорить такую нелепость? Он не верит что у меня есть уши? “Я тебя услышал”! Так можно сказать рабу, в ответ на просьбу которую ты не будешь выполнять! Так можно сказать врагу! “Не смей убивать меня! Слышишь?” — передразнил Торвальд манеру речи южан, и посмотрел на свои руки — И вот тогда я скажу, “Я тебя услышал, Гудфрид!”.

Продолжать этот разговор братья не стали.

С того времени прошло шесть дней, и план короля Светы стал понятен. Не давая северянам достаточно еды и топлива, ограничивая их свободу на острове, и не выпуская вверх по реке, король сбивал цену.

И это даже могло бы сработать. Если бы у Светы было больше воинов. И больше кораблей. И больше дозоров. Скьёльдунги оказались на острове на неделю раньше чем Хродвальд с братьями, и потому они уже нашли выход. Простой и надежный. Скьёльдунги брали лодки поменьше, перетаскивали их по тем протокам, где не было постов охраны, потом поднимались на них вверх по течению. И нападали на подданных короля. Пара украденных овец, и даже одна корова, здорово помогали им подержаться. Но если говорить честно, то Хродвальд понимал короля Свету — северяне не стоили своих денег. Они были слишком плохо вооружены. У большинства не было даже нормального оружия, только маленькие охотничьи луки из которых хорошо бить утку или зайца, но никак не одоспешенного человека. А у многих и вовсе только дротики с каменными наконечниками. Да, были ещё мечи из плохого железа, больше похожие на уродливые ножи. Но и те далеко не у всех.

Как только Торвальд понял хитрость короля, а сделал он это быстро, Большие Объятия тут же включился в игру. Нужно было просто проявить терпения больше, чем мог бы проявить терпения король. Конечно, играть честно Торвальд не стал. Однажды ночью, вместе с Вальдгардом, Торвальд и его люди перетащили по земле за заграждение два драккара. Полночи Торвальд и Вальгард шли на веслах, а потом высадились и разграбили всё, до чего смогли добежать. И успели вернуться еще засветло. Один драккар, полный добра, провели в море обратно. Привезли они и много скота. Только быков было три штуки. Их сразу же освежевали, и начали жарить на огромных кострах из бревен. Торвальд с Вальдгардом разобрали несколько хижин на топливо для костров, и в ближайшие пару несколько дней голод северянам не грозил.

На следующий день король Света пригласил вождей наемников в свой дом. Это был большой дом, видный даже с реки. И он находился прямо в сердце королевства, Великом Утруке. Предводители северян собрались, и потянули жребий, кто пойдёт на встречу.

Ведь могло случиться так, что король Света зол, и хочет крови, и тогда пошедшие в Утрук не вернутся. Значит, надо было оставить нескольких, которые бы смогли повести людей за собой, и отомстить.

Торвальд вызвался идти к королю сам. Главным над своим войском он оставил Вальгарда. Больше он не хотел с собой никого брать, но Хродвальд твердо сказал, что тоже пойдет. Хродвальд не боялся идти. Ну, может разве только немного. Молодой ярл взял с собой Айвена, и решил, что нужно положиться на удачу, и хоть раз посмотреть такой огромный город поближе. А с Хродвальдом вызвались идти Клепп и, конечно, Алкина.

Веслолицый и Нарви отказались. Как сказал Нарви, их заставляет беспокоиться такое количество южан вокруг. Живых и не связанных. Хродвальд сказал, что это очень мудрый довод, и даже почти передумал идти сам, но его неожиданно начали уговаривать сходить в город Клепп и Айвен. Проявлять осторожность теперь, показалось ярлу неприличным, и он согласился.

До города они доплыли на большой лодке, которую пропустили, слегка приспустив сеть. С Торвальдом было еще шестеро ярлов. Не один из конунгов, кроме Торвальда, на юг так и не пришел. Правда был Хакон Черный, который не захотел присоедениться в изгнании к своему сыну Эгилю Черному. Но все же, его сын был изгнан самим Брагги. И видимо, присоеденившись к южному походу, Хакон хотел показать что поступки его сына, это только его поступки. Хакон мог бы стать над всеми северянами, ведь не было в Браггиленде викинга, который бы не знал о его делах. Но зная его повадки, остальные люди сторонились Хакона. Да и сами люди Хакона никогда не отходили далеко от драккара, опасаясь за свою жизнь — много людей жаждали виры от Хакона. И большинство желала взять её не серебром, но кровью. Хродвальд даже удивился, что никто еще не попытался напасть на людей Хакона. Видно рассказы о нем были достаточно страшны чтобы удержать даже самых отчаянных. Но Хродвальд удивился вдвойне, когда хакон пришел на совет вождей, и заявил что идет в город вместе с Торвальдом. Всего желающих посмотреть на короля, а скорее на Утрук, собралось почти два десятка. Они вошли в порт Утрука на своей лодке, и удивление накатило на Хродвальда как большая волна на драккар. И заполнило его до краев. И, хотя Хродвальду иногда казалось, что удивление уже заполнило его полностью, и новое в него не поместится — все же оно пребывало.

Огромные причальные дороги, выдающиеся прямо в море, на каменных опорах. Гигантские сараи для добра торговцев, высотой немногим меньше Большого Чертога Брагги, десятки пузатых торговых кораблей, которые одновременно разгружались, и загружались.

И люди. Десятки и десятки людей. Может, даже сотни. И все эти люди были такими разными! Конечно, не всякий может отличить тюленебоя от скьёльдунга, но уж точно легко увидеть, если у человека в роду был южанин.

Эти же люди отличались друг от друга, может даже больше! Совсем разные лица, цвет волос, глаз! Такая разная одежда! Хродвальд подумал, что живя тут, уйдет не меньше чем три дня, чтобы со всеми перезнакомиться. Да и как же тогда запомнить все имена?

Примерно между портом и главной площадью Хродвальд так устал от мельтешения таких разных людей вокруг, и множества диковинок, что перестал замечать и понимать происходящее. Дальше он помнил лишь урывками.

— Вот! Вот о чем я говорил тебе! Камни в грязи! — говорил Клепп, показывая на землю большой центральной площади, которая, словно стена, была заложена камнем.

— Они строят дома на домах! — восторгался Айвен, видя второй и даже третий ряд окон в огромных каменных махинах, стоящих вдоль улиц.

В самый большой из них, дом Светы, пустили лишь Торвальда и ярлов. Хродвальд не пошел, оставшись за массивными воротами. Те северяне что остались на улице, растерянно озирались вокруг. И тут Клепп показал на деревянные дощечки, висящие вдоль одной из улиц. На дощечках были изображены различные предметы.

— Торговцы! — сказал Клепп.

И они пошли туда. В тесных, заваленных диковинным добром лавках, Хродвальд смог немного отдышаться и прийти в себя. А может, его безмерное удивление отступало под напором другого, яркого и сильного чувства. Это чувство заставляла молодого ярла цепко смотреть по сторонам, запоминать детали, и не отнимать руки с рукояти меча. Едкая и тягучая алчность заполняла грудь ярла.

В одной лавке Айвен купил побрякушки для дочери. Щетки и полированный кусок железа, в красивой оправе. Для расчесывания волос. Как будто вырезанного из ольхи гребня не достаточно. Иотдал он за это цену трех овец!

В другой лавке, Клепп и Алкина оставили шесть серебряных монет в обмен на нелепые кожаные сумки и ремни. Хродвальд тоже взял с собой несколько монет, но он знал что может купить на них кучу зерна, и не торопился их тратить. Пока не увидел красные сапоги с загнутыми носами. Ничего и никогда не видел Хродвальд в своей жизни прекраснее. Обитые изнутри невиданной тканью, расшитые поверху изысканными узорами и с бронзовыми украшениями на носках и боках! Монет на них у ярла не хватило, но Клепп, не хуже Торвальда вступил в торгашом в спор, и вскоре сбил цену до приемлемой. Торговец даже дал ярлу новые обмотки.

Хродвальд надел новые сапоги, и только в этот момент понял, что же такое, счастье.

Деньги у них кончились, и они еще немного послонялись по торговцам. Но скоро Хродвальд устал видеть вещи, которые ему не принадлежали, и велел всем идти обратно.

Из дома короля никто пока не вышел, а сидеть на грязной земле в его тени, как делали многие из сопровождающих, было скучно. И тогда Клепп заговорил с охранниками. Сначала никто ему не отвечал, но все же один, нехотя, начал разговор. Клепп долго восторгался Утрукум Великим, после чего немедленно поинтересовался у воина, какой у них бог. И тот ответил “с такими вопросами иди в дом бога”.

Клепп пытался разузнать подробности, но подошел хмурый старшина воинов, и велел ему, раз уж тот так хочет узнать, последовать совету, и спросить там.

Хродвальд решил, что посмотреть на дом чужого дома тоже будет интересно. Они долго шли через тесные кривые улочки, перепрыгивая через ручейки нечистот, преодолели высокий полукруглый деревянные мост, над вонючей от отходов речкой. Река могла бы выглядеть отвратно, но к счастью, её загаженную поверхность почти не было видно за снующими по ней маленькими лодками. Преодолев еще несколько кривых улиц, они наконец дошли до дома бога.

Это здание было большим и мрачным.

Но ворота его были распахнуты, и в них входили и выходили люди. Решив, что так делать можно, Хродвальд со своими людьми, и несколько присоединившихся к ним северян, вошли внутрь. Внутри было неожиданно светло. Конечно не как под чистым небом, но длинные и высокие окна в каменных стенах давали куда больше света, чем отдушины в длинных домах и чертогах Брагги. Настолько много, что тут почти не было факелов.

Дорогу им преградил человек, похожий на раба, в очень странном платье. Хродвальд почти не понимал его диалект, и уже хотел ударит наглеца, но ярла придержал Клепп. Используя кость Брагги, он смог объяснится с ним.

— Это служитель храма. Он лишь говорит, что тут нельзя трогать ничего, ибо это место священно.

Пообещав ничего не трогать, северяне разошлись по сторонам, разглядывая диковинные картины на стенах. Такие большие, что они могли бы послужить парусами, эти картины были сделаны из ткани, и расшиты фигурками людей и чудовищ. То что это сюжеты из местных саг, Хродвальд понял и без подсказок.

— А где сам бог? — настороженно спросил Хродвальд. Клепп перевел вопрос. Выслушав ответ, он задал еще несколько других, и только потом ответил своему ярлу:

— Ушел. Они хранят его дом уже много лет, и этот слуга бога утверждает, что если отдать ему немного серебра или золота, то он сделает так, что бог услышит просьбы, которые ты тихо скажешь в этом зале. — Клепп немного подумал, и осторожно добавил — Я думаю он врет.

— Конечно врет — хохотнул Хродвальд — Какое дело чужому богу до моих просьб? И зачем ему давать серебро, если именно серебро обычно люди и просят? Спроси его лучше, кто его бог, как зовут, чем славен. — Хродвальд добавил чуть тише — Чем опасен, и скоро ли вернется.

Клепп кивнул, и отведя слугу южного бога в сторону, приобнял его. И, похоже, сунул ему что-то в ладонь. Слуга улыбнулся, и мелко закивал словам Клеппа, а потом и заговорил сам.

Хродвальд увидел в конце огромной залы множество людей, собравшихся вокруг окруженного свечами предмета. Это было грубое, уродливое каменное изваяние, и рядом не стоявшее с утонченной резьбой на носовых фигурах драккаров. В нем угадывалась фигура человека. Подойдя ближе, Хродвальд обнаружил, что каменная фигура заметно больше человека, и ростом примерно с Брагги. Но на этом сходство кончалось. Хоть резчик по камню и был неумел, но было ясно что он смог передать главное. Каменный бог был страшен. Свирепая гримаса вместо лица, странный доспех и отлитая из настоящей бронзы двуглавая секира прислоненная рядом — этот бог любил войну.

Когда Хродвальду стало скучно, и он решил выйти обратно на улицу, Клепп уже закончил свой разговор со слугой.

— Их бог владеет всем королевством, и парой соседних. Но остальные принадлежат другим богам. Когда я спросил слугу, где их бог сейчас, он рассказал мне это так подробно и так возвышенно, что я решил что он не знает. Но тут, в подземелье храма, живет его сын. О сыне бога слуга говорить отказывается. А еще в храме есть священное место, где по их обычаю, самые достойные люди, сжигаются. Так они попадают после смерти к своему богу.

— Какая нелепица! Как можно оживить мертвеца, если его тело сожжено?! Зачем же тогда Одину бы были нужны валькирии?! — возмутился Хродвальд.

— Я думаю что их бог мертв много веков, а все что я тебе рассказал, просто сказки — ответил Клепп. Хродвальд задумался.

— Я понимаю зачем сжигать тела, ты и сам видел утбурда.

— Нет — фыркнул Клепп — Они ведь не сжигают в своем храме всех. Устроить такое сожжение для умерших родственников, это просто способ показать свою власть и богатство.

Хродвальд снова задумался и кивнул. Странный дом бога, где вместо бога только его изображение и его слуги, которые собирают деньги от его имени. Действительно, это больше похоже на обман. Но задумался Хродвальд над тем, как Клепп смог так быстро разобраться в таком странном деле. Они не стали больше задерживаться, и вернулись назад. Уже подходя к большой плозади, увидели, что врата королевского дома открылись, и оттуда выходят северяне, с Торвальдом во главе. Лица их были не довольны. Они сразу же направились прочь, окруженные воинами короля.

Когда Хродвальд нагнал брата, тот не стал ждать вопроса, и сказал:

— Он хотел уплатить лишь половину. Но мы ответили, что так он нарушит уговор. Тогда он сказал что нанимает лишь половину воинов, тех что со щитами и копьями, как и было в уговоре. Большими щитами, и длинными копьями. И нам пришлось уступить. Правда, он обещал, что если плохо вооруженные люди пойдут с нами, то он будет кормить и их тоже.

— То есть вы сначала отказались от нечестной сделки, а потом согласились на неё? — хмыкнул Хродвальд.

— У нас не было выбора. Не возвращаться же нам назад с пустыми руками! К тому же, остальные условия он подтвердил, а земля нам нужна по прежнему больше чем зерно. — недовольно ответил Торвальд.

— А этот король Света не так уж и прост — сказал Хродвальд.

— Король Света пустое место. Вместо него они могли посадить барана с золотой гривной на голове. Он за все время не сказал ни слова, разве что пару раз велел слугам принести себе вина! — фыркнул Торвальд. — Говорят за него другие. Я думаю, что мы все же продешевили. Ведь сразу после того, как мы дали согласие, он сказал что мы выступаем через три дня. Но мы не сдвинемся с места, пока он не выдаст нам плату!

Хродвальд промолчал. Торвальд Большие Объятия был очень недоволен заключенной сделкой. И это изумляло Хродвальдо едва ли не больше, чем все то, что он увидел в этот день.